ЦИТАТЫ по:
Штейфон Б.А. Кризис добровольчества. Белое Дело М., Голос, Сполохи, 1996.
Добровольческая армия, зародившаяся в дни российского развала, явилась воистину единственной лампадой, какую зажгла национальная совесть перед скорбным поруганным ликом своей Родины. С.247.
После года вооружённой борьбы, борьбы, давшей пример величайшей жертвенности и доблести, южная белая армия, владея обширной богатейшей территорией с 50 миллионным населением, всё же не смогла овладеть Москвою. С.247.
Ходом событий добровольчество как система должно было бы уступить место регулярству, ибо великодержавные задачи можно было разрешить лишь приёмами государственного строительства, а не импровизацией, грубо нарушавшей многовековой российский опыт. С.247.
…Красное командование… имело немало преимуществ по сравнению с нами. Оно обладало громадным многомиллионным человеческим резервом, колоссальными техническими и материальными средствами, оставшимися как наследство после Великой войны. С.248.
Крестьянство, видя малочисленность добровольческих войск, уклонялось от службы в строю и, видимо, выжидало. С.249.
Бесспорно, в душе Мая (Май-Маевского) горел тот огонёк, какой отличает всякого истинно военного. С.252.
«Ну, отец, пойдём водку пить!» Шкуро - Май-Маевскому. С.253.
…Система подобных судов (из генералов – в рядовые, если служил у красных) была по идее ошибочна, ибо удерживала от перехода к нам тех, кто поневоле служил у красных. С.254.
Жестокие времена порождали жестокую психологию. С.254.
Генерал Деникин был слишком опытным полководцем, чтобы преждевременно разглашать свои оперативные планы. С.258.
Если часть была сильна духом, она, несмотря на потери в боях, усиливалась и развёртывалась в полк, каковой затем и утверждался главнокомандующим. Морально слабая часть обычно хирела… С.261.
Большевики нас не тревожили (в праздник Пасхи). …Красные войска в этот святой праздник почувствовали, что и они – русские люди, и в их душах затеплилась та лампадка, какая всегда заправлена в душе русского человека. Только редко он её зажигает… С.367.
Нам удавались самые рискованные операции, все наши тактические расчёты и комбинации блестяще осуществлялись. Даже явные ошибки так оборачивались, что лишь увеличивали общий успех. С. 267.
Белые войска, конечно, во всех отношениях превосходили по духу и искусству Красную армию. С.267.
…Надо признать, что в период гражданской войны мы грубо нарушали элементарные основы военного дела. С.267.
Если законы военного искусства неизменны, то применение их всегда должно находиться в строгом соответствии с обстановкой. А обстановка весною 1919 года повелительно требовала энергичного безостановочного наступления. С.268.
Находясь в Донецком бассейне, армия не имела своего тыла. Её тыл находился в казачьих областях, и это вызывало много осложнений. Нам решительно был необходим простор южнорусских губерний, среди которого Добровольческая армия могла бы чувствовать себя полным и неоспоримым хозяином.
Только в областях с неказачьим и нерабочим населением мы могли иметь средства для своего усиления. Таким образом, в те дни для армии, а следовательно, и для генерала Деникина имелись лишь два решения: или гнать красных, не давая им устраиваться, и тем дать армии средства к её дальнейшему развитию, или продвигаться осторожно и знать уверенно, что дух армии принизится, прежде, чем она усилится численно. С.268-269.
Мы двигались по России, это ведь наша Родина, однако, выйдя из Донецкого бассейна, мы не могли отрешиться от странного чувства, будто мы входим в какую-то чужую страну. Сказывалась непримиримая разность мировоззрений. В течение многих месяцев зимней борьбы мы как-то сжились с мыслью, что там, за красным фронтом, там не подлинная Россия… С.269.
Лозунг красных «Чем тяжелее гнёт произвола, тем ужасней грядущая месть»… С.270.
…Передо мною была библиотека знаменитого русского военного мыслителя и стратега генерала Леера. Он собирал её в течение нескольких десятков лет, и её научная ценность была исключительна. Многие издания являлись библиографической редкостью. Когда я учился в Академии генерального штаба, профессор Леер уже скончался, но его светлую память академия глубоко чтила. (…) По распоряжению штаба книги были отправлены в Таганрог, и дальнейшая судьба их мне неизвестна. До сих пор не могу постичь, каким образом это сокровище оказалось в Бахмуте! С.271.
Мобилизованные на пути наступления офицеры и солдаты, а также пленные красноармейцы, вливаясь в наши ряды, заражались общим энтузиазмом и становились хорошими бойцами. С.271.
По обычаю того времени, забвение тактических основ восполнили
мужеством и лихостью… С.272.
Момент взятия каждого крупного центра является моментом крайней слабости победителя: город, особенно незнакомый, поглощает войска, теряется связь, и крайне затрудняется управление. С.273.
В течение гражданской войны в роли того или иного начальника я прошёл по России не менее 2 тысяч вёрст. Видел много занятых городов, но нигде белых не встречали так трогательно, как в Харькове. С.275.
Обосновавшись в Харькове, генерал Май-Маевский под влиянием своих страстей всё более и более отходил от дела и терял волю. С.278.
…Вся жизнь города (Харькова) протекала под лозунгом «всё для армии». С.278.
Испытав все ужасы коммунизма, жители понимали, что охранять их от красного зла может только армия. С.278.
Белая идея во всей своей основной чистоте, казалось, объединяла всех – и правых, и средних, и левых. Входя в Харьков, Добровольческая армия надела свои лучшие белые одежды. С.278.
Каждый из нас или, во всяком случае, большинство провели четыре тяжёлых года Великой войны, многие были уже более года в Добровольческой армии. Таким образом, в прошлом имелось 5 лет непрерывной опасности, тяжёлых, кровавых переживаний и бесконечный ряд всевозможных лишений. Харьков являлся нашей «днёвкой». С.279.
…Трудно было требовать от 25-летних полковников уравновешенности, серьёзности, свойственных обычно лишь зрелому возрасту. С.279.
Строевое офицерство Добровольческой армии дало то, что имело – величайшую доблесть и беспредельную жертвенность, а мудрость и государственное предвидение должны были являться добродетелями вождей. С.279.
В своём лице Май соединял высшее военное и гражданское управление обширного вновь занятого района. Естественно, что ореол его власти привлекал к нему многих. Его окружение – военное, гражданское и случайное – стремилось или сделать приятное всемогущему начальнику, или не раздражать его «непрошенной» опекой. То легкомыслие, какое проявлял сам генерал Май-Маевский, по непреложным психологическим законам передавалось и вниз. С.280.
Генерал Май-Маевский умер тем неимущим человеком, каким он был в действительности. … Он был человеком честным. С.281.
Генерал Кутепов,… не стеснялся восстанавливать порядок всюду, где замечал его нарушение. (…) Среди остальных начальников всех степеней только один генерал Кутепов проявлял более или менее ярко и действенно свою власть. С.284.
Люди считались лишь с ярко и сурово проявленной властью. Гуманность же воспринималась как попустительство. С.284.
Движимый героизмом и самопожертвованием, фронт сохранял свои белые ризы… С.284.
…Большое число добровольцев, записавшихся в Белозерский полк, объясняется главным образом тем обстоятельством, что на параде в день приезда главнокомандующего белозерцы произвели впечатление своими касками. С.290-291.
Для большевиков каждый офицер являлся политическим и классовым врагом и поэтому брался на подозрение. При красных регистрациях необходимо было всякому офицеру прежде всего в чём-то оправдываться. С.291.
К сожалению, «обвинялись» все, кто по тем или иным причинам проживал на территории, занятой Советской властью, хотя и был в подавляющей массе внутренне непримиримым врагом этой власти. Офицерство, встречавшее «свою» - белую армию с энтузиазмом и яркими надеждами, быстро теряло порыв первых дней, считало себя несправедливо обиженным, и мучительно переживало трагедию. С.292.
После демобилизации 1917-1918 годов на юге России проживало не менее 75 тысяч офицеров. Целая армия! 75-80 процентов этой массы было настроено, несомненно, жертвенно и патриотично, но мы не умели полностью использовать их настроения… с.292.
Вновь зачисленные в полк офицеры назначались обычно рядовыми в строевые или специально офицерские роты. С.292.
Если в период зарождения и развития Добровольческой армии офицерские части являлись следствием исключительной обстановки и были явлением неизбежным, то в позднейшем времени, особенно после Харькова, их существование не только не вызывалось необходимостью, но и приносило чрезвычайный вред. Прежде всего нахождение офицеров на должностях рядовых больно било их по самолюбию и тем принижало их дух. Это была одна из главных причин, почему значительный процент офицеров уклонялся от службы в строю. Затем наличие офицеров-рядовых резко отражалось на дисциплине, что в дальнейшем принесло крайне печальные плоды, запутав и усложнив веками слагавшееся офицерское мировоззрение. С.292-293.
Эта же система привела к тому ненормальному явлению, что прежним кадровым офицерам, преимущественно штаб-офицерам, в армии места не находилось. На должности рядовых они не годились, да и сами не желали идти в подчинение молодым подпоручикам и поручикам. На командные должности их не назначали, ибо каждый добровольческий полк ревниво оберегал «старшинство» своих офицеров, основанное не на чинах и прошлом прохождении службы, а исключительно базировавшееся на добровольческом стаже. В итоге прекрасный штаб-офицерский состав императорской армии, в своей массе прошедший великолепную строевую и боевую школы, оставался за бортом. С.393.
…Я считал, что в тот период, когда Добровольческая армия вышла на «большую московскую дорогу» и стала осуществлять задачи общегосударственного масштаба, ей и надлежало вернуться к принципам регулярной армии. И это регулярство стало настойчиво проводиться в Белозерском полку… С.294.
Существовал неписаный, но всеми выполняемый и крайне вредный закон по своим последствиям командирский закон: раз начальство мне ничего не даёт, то оно и не должно вмешиваться в мои внутренние (полковые – СП) дела… С.294.
Большим злом Добровольческой армии являлась партийность в офицерской среде. (…) Зло заключалось в делении офицеров на «старых» и «новых». С.294.
…Выступив их Харькова в составе около 800 штыков, имея не более 15 пулемётов с зачаточным состоянием вспомогательных команд, обоза и хозяйственной части, полк после трёх месяцев тяжёлых боёв, потеряв около 4 тысяч убитыми, ранеными и больными, к моменту штурма Чернигова имел 2 тысячи штыков, более 100 пулемётов, конноразведовательную команду, (более 200 шашек), запасный батальон (около 600 человек), прекрасно снабжённую полковую и батальонную команды связи и богатую хозяйственную часть с оборудованными мастерскими (оружейной, портняжной, сапожной и т.д.).С.295.
В полку имелась даже собственная газета «Ведомости пехотного Белозерского полка». С.295.
В своё время белозерцы были пригреты дроздовцами. По выходе из Харькова к Белозерскому полку присоединились и формировались Иркутский гусарский полк, Олонецкий полк, Сводный батальон 31 дивизии, а затем и Ладожский полк. С.295-296.
Занимая тот или иной город, обычно устраивался парад войскам, причём произносилась речь. Всегда одна и та же по объёму и содержанию: «За Великую, Единую, Неделимую Россию – ура!» С.296.
И город, и деревня жаждали власти, власти не призрачной, твёрдой и справедливой. С.297.
В действительности оказалось худшее: Совсем не было власти. С.297.
Постепенно роты и батальоны выучились маневрировать и скоро личным опытом убедились в могуществе этого боевого фактора. С.299.
С первого же дня боевых действий штаб полка был соединён телефоном с батальонами и ротами. С.300
…В своей массе строевое офицерство служило своей Родине с полным самопожертвованием и большим аскетизмом. С.301.
Он (Май-Маевский) явно пропивал свой ум, и здоровье, и незаурядные способности. С.303.
Красные войска обладали одной особенностью: они, как и всякие духом части, не любили ночных боёв…С.305.
В середине 1919 года определённо обрисовался перелом в наших отношениях к пленным. (…) Пленные офицеры и солдаты, если они не были коммунистами, обычно и без особых формальностей принимались в ряды полонившего их полка. С.306-307.
В Белозерском полку солдатский состав на 80-90 процентов состоял из пленных красноармейцев или из тех мобилизованных, которые служили раньше у большевиов, а затем при отходе сбежали. С.307.
(Бывшие красноармейцы) … в своей массе… были добродушные русские люди, зачастую религиозные, с ярко выраженным внутренним протестом против большевизма. С.307.
Со времени выхода из Харькова и до начала Бредовского похода, то есть в течение семи месяцев, Белозерский полк пропустил через свои ряды более10 тысяч человек – офицеров и солдат. И за всё это время только один или два раза я получил из какого-то армейского батальона пополнение общей сложностью 300-400 человек. Между тем громадная территория, занятая Добровольческой армией к октябрю 1919 года, давала, казалось, неиссякаемый источник людского запаса. В тот период имелись все материальные возможности создать не только правильно действующие запасные части, но и сформировать новую армию. Пример генерала Краснова, сумевшего в кратчайший срок создать Молодую Донскую армию, достаточно убедительный. И не подлежит сомнению, что наличие в тылу сильных и готовых к действиям резервов не допустило бы той катастрофы, какая, в конце концов, постигла обессиленный фронт. С.307-308.
Полковые участки в 25-30 вёрст протяжением при составе в 800-1000 штыков почитались явлением нормальным… С.308.
Я обязан был… переливать свою волю в душу тех, кто в этом нуждался. Только свои силы я должен был черпать в самом себе. С.313.
«Каждый из вас воюет во имя идеи, а у нас господствует только страх» Красный комиссар – Штейфону. С.317.
…Дело агитации было поставлено в Добровольческой армии крайне слабо. Официальные учреждения вроде «Освага» работали в глубоком тылу, а фронт не имел для этой цели ни соответствующих средств, ни навыка. С.318.
…Я был решительным противником прапорщиц, женщин-офицеров и вообще амазонок. С.321.
«Отобрать» можно, а «дать» более чем затруднительно. С.322.
«Правильно называть – правильно понимать, неправильные определения приводят к ложным представлениям». 4-я пехотная дивизия – это звучало внушительно, но явно не соответствовало действительной её сущности, ибо дивизии как таковой не было. С.322.
Мне было приказано вступить в командование дивизией, перевезти её в район киевской области и там получить дальнейшие приказания от генерала (А.М.) Драгомирова. С.323.
Мобилизация в прифронтовых районах является актом чрезвычайно деликатным. Близость большевиков и неуверенность, на чью сторону склонится завтра военное счастье, побуждали население уклоняться от мобилизации и выжидать. С.323.
В то время деревня почти поголовно «донашивала» то обмундирование, какое солдаты принесли на себе после Великой войны. С.324.
На наших глазах совершилось перерождение: на сборный пункт они пришли большевистскими Савлами, в вернулись в роты русскими Павлами… С.325.
При распределении мобилизованных по батальонам и ротам было мною приказано назначать целыми деревнями и, дабы люди, знавшие друг друга с детства, служили бы вместе. С.326.
Внешне замутившаяся народная душа в своей основе оставалась чистой и глубоко национальной. Несмотря на пережитое в 1917 году общерусское растление и на дальнейшие коммунистические опыты, деревня продолжала хранить инстинкт государственности. С.327.
Добровольческая армия наступала на Москву, воодушевлённая самыми высокими патриотическими чувствами. В лице казачьих частей она имела верных соратников и борцов за общенациональное дело, ибо казаки в своей массе были прежде всего русскими людьми… С.327.
В распоряжении главного командования была обширная богатейшая территория с 50-миллионным населением, со свободными сообщениями с заграницей. Англия и Франция признавали правительство генерала Деникина и оказывали ему известное нравственное и моральное содействие… С.327.
Воодушевлением, личным составом и тактической подготовкой Добровольческая армия неизмеримо превосходила большевиков… И несмотря на эти и ряд других общеизвестных преимуществ, Добровольческая армия всё же не заняла Москвы!С.327-328.
Вновь образовавшаяся армия была ярко добровольческая, со всеми положительными и отрицательными особенностями этого понятия. Многовековой богатейший опыт императорской армии был забыт необыкновенно быстро. С.328.
Прочно освоив опыт первого периода, Добровольческая армия усвоила и равнодушное отношение к столь кардинальным вопросам, как правильная организация армейского тыла занятых областей. С.328.
Весьма вероятно, что если бы генерал Деникин не находился персонально в центре тех страстей, какие горели в то время на Кубани, он гораздо спокойнее и государственнее воспринимал бы все перипетии деятельности Рады. С.328.
Если в 1918 году забвение истины – «организация не терпит импровизации» - могло быть расценено только лишь как полубеда, то упорное забвение той же истины в 1919 году привело уже к катастрофе. С.329.
В то время, когда добровольческие части в бессменных, тяжёлых боях истекали кровью, неустроенный, развращённый тыл наносил фронту более тяжёлые удары, чем красный враг. С. 329.
Отсутствие должного управления освобождёнными областями создавало в районах, отдалённых от магистралей, полное безначалие и вытравливало у населения веру в законность и порядок белых. Первоначальное сочувствие обращалось сперва в равнодушие, а затем и в неудовольствие. С.329.
Для правых генерал Деникин был слишком левым, для левых – слишком правым. С.330.
Самой роковой по последствиям ошибкой явилось то обстоятельство, что армия не усилилась соответственно уширению масштаба борьбы. С.330.
…Судьба развития армии зависела от инициативы отдельных лиц, их энергии, способностей, а зачастую и случая. С.330.
Самое большое богатство всякой части – это её традиции. С.330-331.
Наши прекрасные уставы царской армии, составленные мудростью предшествующих поколений, были заменены в большинстве случаев устными преданиями. С.331.
В прежней армии каждый офицер считался начальником для солдат. Это была историческая и мудрая традиция, основанная на знании народной души и находившаяся в полном соответствии с особенностью нашего национального характера. Когда же офицер оказался рядовым и, находясь в таком состоянии, расценивался только как рядовой, тогда, естественно, что его авторитет значительно снизился. С.332.
Чины в Добровольческой армии значения не имели. Доминировала должность. С.332.
Дисциплина – цемент армии С.332.
…Я постиг воспитательное значение смотров, моральную ценность которых раньше преуменьшал. Система смотров и парадов была применяема и в Галлиполи. Она оказалась чрезвычайно жизненной и имела большое воспитательное значение, ибо ничто так не действует на людскую психику, как демонстрация дисциплинированной силы. С.334.
…В Добровольческой армии части не формировались нормальным порядком, а самозарождались и саморазвивались… С.335.
После развала фронта в 1917 году офицерство вернулось в свои прежние стоянки, с которыми они были связаны всеми своими интересами – служебными, семейными, имущественными и прочими. Казалось бы, что восстанавливая государство, надлежало параллельно возрождать и русскую армию, национальное самосознание которой было всегда вне упрёка. И не подлежит сомнению, что если бы приступили к воссозданию прежних частей, то подобная система дала бы прекрасные результаты. Города всячески пошли бы на помощь «своим» полкам. (…) И это были бы старые доблестные полки со столетней историей и с ярко выявленными государственными взглядами. С.336.
…Формирование частей происходило преимущественно на орловском направлении. В итоге – усиленные войска этого направления выдвинулись клином к северу и подставили под удары большевиков свои открытые фланги. С.337.
Намеченный план в равной степени сулил большой успех и полную катастрофу. Предстояло единоборство не только сил, но и духа. С.339.
Накануне дня наступления (на Чернигов) во всех ротах раздавались песни, смех, оживлённые разговоры. Подобное настроение являлось ценнейшим залогом успеха. С.340.
Порыв не терпит перерыва. С.340.
«Победа была полной. Захвачено несколько тысяч пленных, масса пулемётов. Только в районе Яновки было захвачено 16 орудий. Богатейшая добыча не поддавалась первоначальному учёту. С.342.
Я тонул в этой стихии безначалия и в то же время должен был отстаивать город (Чернигов) , переживая при этом периодические тяжёлые кризисы. С.344.
Я сурово боролся с подобными явлениями (грабежами), предавал виновных военно-полевому суду и без снисхождения утверждал смертные приговоры… с.344.
Катастрофа приближалась, но, к счастью для себя, фронт её ещё не предвидел. С.349.
Несмотря на величайшее горение духа, добровольчество как государственная система не имело органических связей с прошлым и не могло расчитывать на успех в будущем. Трагедия Добровольческой армии и заключалась в том, что своевременно, то есть по выходе из Донецкого бассейна, она не превратилась в армию регулярную. Мы забыли о регулярстве, завещанном нам Петром Великим. Забыли и жестоко за это поплатились. С.350.
Несмотря на то, что добровольчество, конечно, не по последствиям, а по духовной ценности, и является равным периоду Минина и Пожарского, всё же оно было не более как исторический эпизод. К несчастью для нашей Родины, исторический эпизод был воспринят как якобы историческая эпоха. С.350.
…Если бы добровольчество как дух было введено в формы регулярства как системы, исход борьбы на юге России был бы иным. В крымский период диагноз болезни был поставлен правильно, и генерал Врангель повёл свои войска по путям русской армии. Эта благодетельная реформа, хотя и сильно запоздавшая, быстро возродила деморализованные долгим отходом части и помогла главнокомандующему удерживать Крым в течение семи месяцев. С.350.
И галлиполийское «чудо» объясняется главным образом тем, что галлиполийское командование впервые после революции стало неуклонно и систематически проводит принципы регулярной армии… С.350.
Россия уже пережила небывалые потрясения, а ко времени своего возрождения переживёт их ещё больше. И когда наша Родина приступит к своему устройству, она будет так бедна, что уже не может позволить себе роскоши ошибаться. Поэтому мы должны всегда помнить ошибки прошлого, дабы избежать их повторения в будушем.С.350