Лепестки и листва, как пыльца, сыплются наземь. Осыпаются, как приправа — мелкая сухая трава — сквозь пальцы. Ещё только весна, но такая знойная, что осень случится рано.
Отцветает сирень. Это самые лучшие цветы, каждая гроздь — отрада. Оттенка и запаха лучше — нет, каждая черта четка и плавна, и любима художником. Теперь сирень похожа на комья махрового полотенца.
Люблю эти тёплые ночи, люблю нежные закаты с сливочно-йогуртовыми облаками, бархатистую синеву и воздух, похожий на кровь, люблю так сильно, как тебя. Я сейчас иногда почему-то скучаю по коричневому декабрю, зная, что зря. Воздух остынет и вновь обратится неосязаемой мечтой.
Мне запомнить твоё лицо уже легче, но всё равно вижу его как во сне. Точно помня, что губы потрескавшиеся не очерчены, нет точного контура, а только рваные края. Что глаза не синие, а голубые, но лучше этого цвета — нет.
Одно твоё имя больно сжимает грудь и обжигает верх лба, но разделить с тобой весну, сирень сорвать и съесть, и защитить объятиями — щитом на спине и плечах, мне хочется больше всего. Сколько слёз ещё пролить в бумагу, сколько клятв прошептать в свои пальцы, чтобы нам оказаться вместе?
Мне кажется, до тебя доходят послания природы, ты непременно различаешь в шёпоте ветвей, что человека, который любит эту весну... и тебя, больше, чем я — нет. Попросту нет.