Лишь окошки, как маленькие лоскутки тканевого панно, горят белыми, жёлтыми, оранжевыми квадратами. Лишь беспокойно проносятся под застывшими на первых этажах окнами машины, шелестят шинами. Лишь моргают звёздные огни, летя навстречу друг другу, цепляя друг друга краями и уходя прочь — за тёмные лоскуты домов. Отсюда город похож на панно из остатков ткани, а с высоты тех огоньков город — уже спутанная гирлянда, забытая кем-то в углу комнаты.
Одно из зажжённых лоскутных окон всё же выделится необыкновенной стеклянной чистотой. Это её комната, в которой над кроватью — или же под потолком — парят пышные фиолетово-голубые цветы. Вместо пыльцы на лепестках оседает пепел снов. Нет снов счастливее и цветнее её, а потому фиолетово-голубые цветы — особенно те, что ближе к изголовью — под тяжестью приземляющихся на них сновидений начинают парить всё ниже и ниже, если не осыпаются частичками вокруг её головы...