взгляд

Взгляд
Июль. Мегаполис, как разогретое подсолнечное масло, –
обжигает. Воздух сух и неподвижен.
Кругом – тротуары. Асфальтовые, сборные, прямые, зигзагом,
из брусчатки, кирпича, цементно-бетонных плит. Вдоль тротуаров
— шеренги чугунных дубов в разукрашенных кадушках. Дома
следуют друг за другом, как штакетины от крепкого забора:
впритык.
Бюджетный пейзаж оживляет огромный кусок кумача,
растянутый между зданиями со слоганом: «Шалить готов? Замутим
трэш! Бифштекс капустный, мачо, съешь!»
Подобная реклама вряд ли способна растормошить аппетит,
однако, если учесть моду и сложившиеся обстоятельства…
…Бессмертие как явление крепко потрепало мясную
промышленность. Куры, бараны, коровы и свиньи прекратили
умирать. Насильственно в том числе. Правда, существовал экспорт
с других планет, где бренна жизнь и скоротечны дни. Но
потребности вечно живущих горожан?! Плодоовощные культуры
заменяли мясо. Бифштексы, шашлыки и котлеты имели
зеленоватый оттенок и травяной вкус. В ресторанах подавали гуляш
из укропа с кукурузой; гурманы наслаждались паштетом из
брюквы…

В исследовательских и научных институтах скоро научились
синтезировать, клонировать, репродуцировать, но умерщвлять не
получалось. Оказалось, создать проще, чем убить. Фауна вытесняла
флору. Сады пустели, бараны размножались...
***
С душевным подъёмом Арефий Упомянутый спешит на
работу. Служит Арефий в государственном консультативно
детективном агентстве «Взгляд».
Арефий – мужчина с манерами, гладким розовым лицом,
слегка приплюснут бытом, в годах… впрочем, как определить
возраст бессмертного? Кожа из-за отсутствия ороговения эпителия
не шелушится, не морщится, не сборит. Тело упруго. Напоминание
о губительной для тленных дистрофии мышечной ткани
провоцирует гомерический смех. Дегенеративный артрит
решительно забыт.
…Легко сказать – бессмертие. Мол, чепуха, конфуз, комедия.
Что стоит сообща научиться жить без возраста всегда?
А как найти правильные чувства? Увлечься молодухой или
пошалить с юной? Выйти замуж за солидного? Путаться с
мальчишкой или соблазнить даму бальзаковского возраста?
Казалось, катастрофа, бунт, цунами…
Весьма расторопно учёные предположили, исследовали и
доказали: возраст бессмертного можно определить по взгляду.
3
Например, взгляд весёлый, живой, дикий – дитя ещё. Живёт
тысячелетие-другое. Не более. У юных взор стремительный,
взволнованный, жадный. Если человек из-под бровей глядит
манерно, повелительно, оценивающе – чиновник в расцвете. У
положительного в возрасте взгляд вздёрнут кверху, содержателен,
покоен. Бесконечно старый взирает плавно, тепло, глубоко,
нежно…
Понятно, психология взгляда с особиной. Зырк безусловного
дурака и натасканного буквоеда весьма… Невероятно схожи
взгляды отпетого мошенника и вышколенного государственного
бюрократа. Нюансы конфузные, деликатные. Доступная
общественности информация о взглядах могла…
скомпрометировать. В высоких кабинетах забили тревогу.
Целесообразное решение сановитые чины всё же нашли.
Часть контролируемых властями психологов переквалифицировали
в детективов-консультантов. Арефий Упомянутый – один из них.
***
Офис агентства «Взгляд» ничем ни примечателен. Типовое
серое здание в центре города. Оказавшись же в тишайшем
офисном дворике, подмечаешь: статных чугунных дубов
значительно больше и тротуарный бордюр, как крепостная стена.
Над входом в офис прикреплены камера видеонаблюдения и
золотая табличка с художественно выполненной гравировкой «par

in parum imperium non habet» (равный над равным власти не имеет.
– лат.)
Горожане обращаются в агентство чаще с просьбами
жалкими, мелкими, пустыми. Амуры, измены, интрижки.
Человеческие слабости воспроизводятся в веках, как бы отражаясь
в зеркале (учёные назвали текущий исторический процесс
«отзеркаливание безнравственности»). Пьяная рожа, повторяясь в
хрустально чистой воде, не становится трезвее. Не трезвеет она, и
отпечатываясь в мутной, грязной провинциальной луже.
Бессмертие не аннулировало пороки.
Сейчас около кабинета Арефия ждёт дама. Развалилась в
кресле, курит. Одета как гимназистка, а замашки?
— Ко мне?
— К вам!
— Проходите.
— Они утверждали, что молодые, что сердце юно и невинно, а
я паспорт выкрала, чтобы выяснить по дате рождения истину.
Истина меня убила. Они поношены годами… – дама стремительна,
вольна. Кажется, ещё мгновение, и дама распустит руки.
— Если могу быть полезен – с восторгом! - Арефий
воодушевлен.
— Уточните, я умоляю. Паспорт – бумага! Бумага всё терпит…
Разве невозможна ошибка при заполнении в дате рождения? Мне

необходимо определиться… Я – влюблена! Я готова на муки и
унижения! На высокий гонорар для вас…Ну, спасайте же мою душу!
— А если…он, как указано в документе, имеет возраст вполне
солидный? Шанс неточности ничтожен. Наша система не даёт сбоя.
— Тогда гибнут мои чувства. Тогда – смерть! Простите.
Забыла. Умереть не в силах. Бессмертна. Буду страдать!
— Вы, дама, определитесь. Если влюблены – любите то, что
есть.
— Как? Неужто нет разницы, кому пылко отдаваться? Все
почему-то хотят молодым! Я тоже стремлюсь!
— Хм. У нас – дорого. Анализ взгляда, понимаете ли, не
каждому бессмертному по карману… Наблюдения, дознания,
счётчики, датчики. Нервы…
— Нервы? Я женщина образованная. Нервные клетки у
бессмертных не мрут. А на анализ не поскуплюсь.
— Прелестно! Как бы взглянуть на вашу, к-хм, любовь? Взор,
понимаете ли, требует тет-а-тет…
— Я наученная знаниями и предвидела. Во дворе его
оставила. Они – готовы. Пригласить?
— Его неизбежно пригласят! Прошу, ждите снаружи.
Дама, вспыхнув, встаёт и, отряхнув платье, исчезает, хлопнув
дверью.
Через несколько минут могучий помощник вталкивает в
кабинет испуганного хлыща.
Ловелас достаточно хорош собой, статен, но… косоглаз.

«Стерва! Почему не доложила? Ведь сразу не поймёшь, куда
глядит. Как исследовать, если с фиксацией взгляда у злодея
закавыка?» — Арефий демонстративно трёт виски и закатывает
глаза.
— Сажусь?
— Садитесь.
Злодей, предварительно стряхнув со стула невидимую пыль,
осторожно присаживается на краешек. Молчит, надув щёки.
Оглядывается.
— Ну-с, приступим, — Арефий вежлив, проницателен, —
посмотрите мне прямо в глаза. Впрочем, можете сосредоточить
взгляд на моей переносице.
— Смотрю.
— А вы точно смотрите туда, куда я вас просил? Мне кажется,
вы глядите чёрт знает куда…
— Вы меня незаслуженно оскорбляете. Если бог не дал мне
правильного направления взора, то…
— Давайте проверим на приборах и определимся, —
решительно перебивает Арефий.
Упомянутый обматывает голову исследуемого проводами,
прикладывает датчики, пыхтит, рассеянно глядит в монитор.
— Определились?
— Один глаз у вас, вероятно, вполне, другой блуждает и нет
никакой возможности. Сосредоточитесь и продолжим, - Арефий

подключает новый прибор, меняет датчики. Путается в шнурах.
Сердится.
— Я порядком измучился, – хнычет хлыщ.
— Чёрт знает что! Всё вертится, крутится. Один вправо, другой
влево. Не взгляд, а апория! Соберу консилиум, видимо… С
коллегами обсудим... Вы, голубчик, зачем в документы
подглядываете?
— Я на вас пристально смотрю.
— Разве? Простите, не похоже… даже подозрительно как-то…
Однако, пригласите даму вашего сердца в кабинет.
Объяснив даме, что возникли затруднения, что требуются
дополнительные расходы, Арефий настойчиво, с нажимом,
выпроваживает посетителей из кабинета, прибрав к рукам, однако,
крупную сумму наличными. Захлопнув дверь, стесняется…
Бессовестно, конечно, хапать, когда нет конечного результата.
Впрочем, ну её, эту червоточину…
После Арефий опрокидывает своё ухоженное тело на диван.
Пьет чай, трескает чипсы с запахом говядины. Насвистывает всякую
чепуху.
В мегаполисе полдень. Жарко. Арефий спешит в душ. С
наслаждением, фыркая, ополаскивается прохладной водой.
Надевает свежую сорочку. Прыскает физиономию французскими
духами.

Резко, сиреной, гудит звонок. Пожаловал следующий
посетитель. Господин. Взволнованный, раскрасневшийся. На лбу у
господина капельки пота. Манишка у господина чуть сбилась в
сторону.
— Я, знаете ли, прозой балуюсь… романы карябаю.
— Прекрасно!
Пауза.
Визитер поочерёдно разминает руки, ноги. Глубоко вздохнув,
продолжает:
— Говорят, Чехов – бессмертен. Тургенев бессмертен и
Булгаков.
— Ну, это аллегория, — улыбается Арефий, — настоящие
бессмертные это я, вы и так далее.
Длительная пауза. Кажется, время застыло, как студень.
«Эх, сейчас бы холодца с хреном и горчичкой! Холодец хорош,
когда в нём говядина со свининой вперемешку… И стопка водки не
помешала бы. Прохладная, прозрачная», — мечтает Упомянутый.
— Они давно покоятся с миром…Я же, по сути,
бессмертный…Такой, вот, кинофильм … А Чехова покойного,
например, и сейчас издают, и читают, читают. Тургенева, не
живого, тоже… Меня же, бессмертного по сути, как редактор
Рукописный утверждает, ни за какие коврижки… Анафема этот
редактор. Червяк.
— Хм. Я, знаете ли, взглядами занимаюсь.

— В том то и дело! Рукописный говорит, что у меня взгляд на
предмет вещей… пустяковый. Сути не вижу. Чехов, говорит, в глубь
предмета глядел… в самую, значит, суть. Отчего он глядел, а я не
могу? Вы, голубчик, научите глядеть правильно.
— Вам редактор идиому говорил. Вы же, простите, писатель.
Как, позвольте, могу научить?
— Для меня все эти идиомы пустышки, бестолочь. В моих
романах без идиом блеска хватает… Так научите меня взгляду в
глубину или я к другому консультанту обращусь? Мне,
бессмертному по сути, с Чеховым, умершим, тягаться не с руки. Где
он и кто я? То-то…М-да… То же мне — бессмертные… мёрли, как
мухи, а в вечность всё прут и прут. Абсурд!
Ещё Арефий принимает полнотелую тетку, рассчитывающую
по взгляду уточнить отца своего ребёнка. Тётка видит, что
мальчишка зачат бизнесменом Орловым. Подруга же утверждает,
что «это не папаша, а кобель старый». Арефий обещает вмешаться.
Рабочий день закончился. Арефий потягивается, зевает и
собирается домой. Дома, правда, делать нечего, но и на службе
порядком надоело. До чёртиков, до колик скучна бесконечная
жизнь у Арефия. Бестолковая профессия, вечно хнычущая
нетленная жена, бессмертная любовница, овощной бифштекс и
тротуары.
Дорогой Арефий встречает давнего приятеля. Настолько
давнего, что хочется зажмуриться и бежать, бежать, бежать.
— Домой?

— Домой.
— Дела… Слышал, на Альфе Центавре у человека
фантастические способности открываются. С неизбежным
бессмертием на Альфе Центавре человек может покончить.
Распрощаться с анафемой навсегда. Правда, не всем дозволено…
— у приятеля лихорадочный, нездоровый взгляд.
— Брешешь? – Арефий смотрит за спину собеседника. Туда. В
даль.
— Верно говорю.
— Ведь брешешь?
— А ты проверь!
— Изволь, проверю.
Арефий торопится домой паковать чемоданы. Сладострастно
причмокивая, представляет, как будет, давясь и обжигаясь,
уминать сочный свиной шашлык, смаковать терпкое красное вино
и готовиться к старости. Тёплыми вечерами сидеть на скамейке,
лузгать семечки, считать звёзды и вспоминать.
— Опять на Альфу Центавру умирать собрался? – жена
снисходительно, с усмешкой смотрит на мужа, беспорядочно
наваливающего в чемодан свои вещи. — Дурак ты, Арефий.
Зашибленный. Чурка с ушами. Счастье своё не уважаешь. Поди,
чокнутого приятеля в очередной раз встретил? Да ты уже и сам ума
лишился. Все улететь на какой-то астероид пытаешься… Уж
успокоился бы, козёл.

Арефий садится на стул, обхватывает голову руками и,
всхлипывая, рыдает…
Подмосковье 2018