Вечерние песни в Скопье...

Эмануил Бланк
                С трудом вырвавшись из ласковых объятий древних римских бань Кюстендила, милейшего  городка в западной Болгарии, и наскоро перекусив утренней яичницей, щедро сдобренной укропом и сладким  болгарским перцем, через каких-нибудь четверть часа, я легко достиг македонской границы.

                Пройдя таможни - болгарскую мытницу и македонскую царину всего за минуту, я помянул недобрым словом их уродливые аналоги - молдавскую и румынскую ваму, где под бегающими воровато-плутоватыми взглядами  таможенников, приходилось расставаться с целыми часами драгоценного времени.

                Но расслабился я напрасно. В самом низу длинного пологого спуска дороги, бегущей наперегонки с быстрой горной речкой, ждал улыбающийся македонский полицейский, который,- О, Чудо,- не брал взяток.

                Забрав паспорт, он , все равно, не захотел выслушать объяснений и вынудил расстаться с целой сотней немецких марок. Причём, за пустяковое превышение скорости.

                Поиск обмена валюты на тогдашние местные динары закончился в соседней деревушке. Унизительное хождение от дома к дому с лихвой перекрыло весь выигрыш времени на обеих таможнях.

                Принимая штраф и возвращая жестоко отобранный паспорт, полицейский продолжал доброжелательно улыбаться, объясняя, что половина штрафа, по закону, отходит ему, а другая - в детский фонд. Рисунок на квитанции, где улыбались радостные дети, полностью подтверждал сказанное, заставив слегка съязвить от досады.

                - Дети, господин полицейский, видимо, Ваши..?! Оттого, наверное , и улыбаются

                - Нет! Нет! Что Вы! ,- не понял юмора страж закона, растаяв удалявшимся  видением в зеркале заднего вида


                - Ненад, Ненад,- заметив,  что я с трудом пытаюсь усвоить необычное для слуха имя с ударением на первый слог, ещё раз повторил молодой энергичный адвокат. Мне порекомендовали его друзья, часто бывавшие в том замечательном краю

                Для открытия македонской фирмы, которой предстояло заниматься моими нефтяным и хлопковым  бизнесами, обязательно требовался, какой-никакой, но местный юрист

                Живость и энергетика субтильного, стройного и юркого адвоката полностью соответствовали моим представлениям об удачливом столичном тусовщике. НЕнад немедленно погрузил меня  в тот  стиль и ритм  большого города, который я и ожидал ощутить. Въехав в Скопье, заторможенный знойным полуденным солнцем, я был , поначалу, немного сбит с толку каким-то вялым, неспешным  течением тамошней жизни.

                Вечером Ненад привёл меня в самый центр , где располагался старый город, усыпанный кривыми улочками, живописными домиками и крышами, казалось, наезжавшими друг на друга.

                - В этих глинобитных старых халупах живут, в основном, албанцы,- пояснил Ненад, угощая меня холодным  Скопским пивом. Пенистый ароматный напиток, после дневной жары, был ,как нельзя, кстати. 

                Свежеприготовленные Мичи - знаменитые македонские колбаски из молодой говядины, пыхтели жаром, обжигали и , заодно с молодым свежим хвостатым зелёным луком, светящимся в полумраке крупными белыми головками, создавали неповторимый пряный ансамбль вкуса, запаха и атмосферы вечернего восточного базара.

                Ненад быстро захмелел, объяснив это крепкими девятью пивными градусами холодного янтарного наслаждения.

                - Весь секрет нашего знаменитого Скопского пива в хрустальной горной воде и старых хитростях выращивания хмеля, занесённых в эти края еще в средневековье.  Евреи, убегавшие от частых немецких погромов, наладили здесь отличное производство,- прихвастнул изрядно подвыпивший юрист

                Распрощавшись с ним и, решив перед сном неспешно пройтись по старинным улочкам, я медленно разгуливал по древнему центру.

                Почудилось, что брожу в Сокирянах - небольшом местечке Черновицкой области, где довелось родиться и провести волшебное детство. Те  же сумерки, те же кривые улочки и переулки обветшалых окраин бывшего еврейского местечка,  такие же покосившиеся стены домов.

                - Между прочим, ты прав! Полностью подтверждаю!  Здесь до войны, действительно,  жили евреи,- пыхтя от ходьбы, пояснил через пару дней грузноватый, но вечно довольный Тихо, называвший себя единственным евреем, оставшимся в Македонии.

                - Тихо,- подшучивал он над звучанием своего имени,- это совсем даже не тихо, а очень даже громко.  На самом деле, он , действительно, разговаривал довольно громогласно.

                С большим шумом и удовольствием Тихо занимался нефтью и хлопком , и , чересчур уж уверенно, обещал  помочь мне с оптовой реализацией  чёрного и белого золота

                - Всех детей, мужчин, женщин и стариков Македонии сдали Гитлеру болгары. Даже заплатили немцам  за перевозку несчастных «несвоих» македонских евреев прямо до гигантских костров Треблинки, пылавших до самого неба,- продолжил Тихо

                - Правда, поначалу , не очистки совести для, а токмо для формирования газетно-общественного мнения, в руководстве Болгарии предложили отправить македонских евреев прямиком в Палестину

                Однако английский МИД, в ласково-убийственном лице Энтони Идена, отказал. Почти все македонские евреи сгорели, превратившись в дым и пепел для удобрения польских земель. Уцелело всего человек двести,- голос Тихо был необычно грустен,- виноваты, конечно, немцы. Но какого хрена, выслуживались перед ними болгары? Почему англичане, причисленные к победителям той ужасной войны, отказали в праве на жизнь детям, старикам и женщинам?

                - Люблю здесь побродить, поразмышлять,- прогуливаясь со мною в темноте, среди молчащих, казалось, игрушечных улочек и домиков, - печально произнёс  обычно весёлый, но почти последний еврей Македонии

                - А знаешь ? Знаешь, Эмануил, что означает «Скопье» в переводе с древнегреческого?,- внезапно спросил он , сам же и ответив,- « Укрывать, защищать»

                - А на идише, - дополнил я,- " Ги Скопыт" означает «Избавиться». Когда-то Скопье укрыл евреев, гонимых из Испании и остальных Европ, а потом избавился...

                Обнявшись, слегка покачиваясь и  медленно проплывая знойные вечерние сумерки , мы грустно затянули ,- Ло мир алы инэйнем-инейнем, тринькин а глейзалы вайн( давайте, все вместе-вместе, выпьем стаканчик вина,- идиш)

                Окружавшие дома, казалось, соскучились, жадно внимая каждому слову языка, переставшего звучать в этих местах более полувека назад.

                Смахнув непрошеные слезы и распугивая случайных прохожих, мы грянули, затем, уже по-русски,

                - Потолок ледяной, дверь скрипучая...