Вдоль высоких ворот деревянного домика, покрашенного в зелёный цвет, вышагивал взад-вперёд мужчина с фигурой, некогда впечатлявшей окружающих внушительными размерами, ныне похудевшей из-за треклятой язвы желудка, мучавшей его уже несколько лет. Он с упоением и наслаждением вдыхал свежий и чистый деревенский воздух, казавшийся ему целительно-волшебным после пребывания в душной и удушающей городской среде. Мужчина то и дело останавливался и поглядывал на пустую песчаную дорогу, словно ожидая кого-то.
Наконец, из-за поворота появились две фигурки – и мужчина презрительно усмехнулся. Это был его старший брат Николай, идущий под руку со своей женой, когда-то славившейся во всей деревне и в её окрестностях репутацией распутной женщины. Как же Коля выглядел жалким в её обществе!
Мужчина непроизвольно цокнул языком и покачал головой. В детстве родители безумно обожали старшего сына за его покладистый характер, блестящий ум и превосходную учебу, а учителя его просто боготворили и ставили всем в пример. И в кого же он превратился теперь?
«В отвратительного подкаблучника», – вполголоса проговорил Константин.
Тем временем родственники приближались, и мужчина изобразил на лице самую приветливую и добрейшую улыбку, чего ему не стоило особого труда.
– Здравствуй, мой дорогой и самый любимый братец! – сладко проговорил он, крепко пожимая руки гостям. – Здравствуй, моя милейшая и неизменно очаровательная невестка!
– Привет, Костя, – кротко ответил простодушный Николай, тронутый до глубины души тёплым приветствием брата.
Его жена, Земфира, не уступала по сладкоречию и лицемерию своему хитрющему деверю и, одарив его ответной улыбкой, радостным голосом воскликнула:
– О, ты наш любимый Костя! Как давно не виделись с тобой! Мы сильно-сильно скучали по тебе, да ведь, Коленька? – она выжидающе взглянула на мужа, а тот в ответ лишь растерянно закивал головой.
– Что ж, проходите во двор, ребята, – пробормотал, изобразив смущение, Константин. – Там уже накрыли стол!
В это время, поднимая клубы медно-оранжевой пыли, подъехала "Лада" и остановилась рядом с внушительным чёрным внедорожником Константина. Из неё вышли младший брат Кости Алексей со своей женой Альбиной и поспешили к троим родственникам, губы которых мгновенно растянулись в притворной, но в весьма убедительной улыбке.
Братья и их жёны принялись обниматься и обмениваться приятными любезностями так трогательно, что сторонний наблюдатель нипочем бы не засомневался в их безумной и искренней любви друг к другу. Затем родственники весело галдящей толпой зашли во двор и уселись за богато накрытый стол, окруженный клумбами пышных цветов. На почетном месте, на детском стульчике, проверяя на съедобность плюшевого зайчика, сидела именинница, благодаря которой в этот погожий день собралась вся её родня. Её трехлетний брат бегал по изумрудному бархату травы, играя с воздушным шариком. Его мать, сестра Кости, Лариса суетилась вокруг стола, словно трудолюбивая пчелка вокруг цветка, расставляя тарелки и ложки. Большинство мест уже оказались заняты другими родственниками.
Константин не сводил жадного взгляда с бутылки водки, поставленной прямо перед ним. Ему не терпелось произнести тост и тем самым оказаться в центре внимания. Пока его младшая сестра усаживала сына за стол, он с опечаленным голосом рассказывал сидевшим рядом с ним родственникам об ужасных последствиях кризиса.
– Что творится в этой стране, – сокрушенно говорил он, – не понимаю. Раньше я в месяц получал миллион рублей, а нынче приходится довольствоваться пятиста тысяч! Разве это не возмутительно?
Костя посмотрел по сторонам, ожидая восхищенные его удачливостью и богатством взгляды.
– Пятьсот тысяч рублей – это замечательный доход! – воскликнул его отец, сидящий слева от него.
Глаза Константина засияли удовлетворенной радостью, хотя на лице он умудрился сохранить опечаленный вид. Отец, гордившийся в детстве примерным Колькой и постоянно ругавший непоседливого и непослушного Костю, теперь взирал на него с неким почтением.
– Пятьсот тысяч рублей – это очень мало, папа! – возразил он прискорбным тоном. – Этого нам хватает лишь на один поход по магазинам…
Константин неожиданно замолк, вспомнив, что его жена и сын не приехали на день рождения его маленькой племянницы и, сославшись на неотложные дела, остались в городе.
Множество пар глаз с любопытством глядели на него, и он решил нарушить затянувшуюся тишину не менее впечатляющим тостом. Константин разлил водку по хрустальным рюмкам, переливающимся на солнце всеми изумительными цветами радуги. Он важно поднялся со стула и, прочистив горло, заговорил:
– Дорогие родственники, нашей красавице Мариночке исполнился год, и я бесконечно счастлив присутствовать при этом важном событии! Лариса и Артур, спасибо, драгоценные мои, что приготовили такой роскошный обед и пригласили нас на праздник! – Константин прижал руку к сердцу. – Хочу от души пожелать моей прекрасной племяннице крепчайшего здоровья, бесконечного счастья и фантастических успехов на всём её жизненном пути! Дай бог нам всем вместе еще не раз собираться на её днях рождения в чудный августовский день, пропитанный сладким ароматом румяных яблок и рубиновых георгинов!
– Дай бог, дай бог, – одобрительно повторили гости подобно эху, чокаясь рюмками и бокалами.
Константин разом проглотил огненную жидкость и закусил голубцами, радуясь, что рядом нет жены, которая, несомненно, испугалась бы того, что её муж снова уйдет в запой. Он вспомнил про подарок, припрятанный в багажнике, скоренько принёс его и торжественно вручил коробку с музыкальным планшетом имениннице.
– На следующий год я подарю тебе золотые сережки с изумрудными цветочками! – во всеуслышание громко сказал он ей, с любопытством наблюдая за реакцией окружающих, но вместо ожидаемого восторга на их глазах заметил недоверие и насмешку.
Тут ему вспомнилось, что когда-то почти каждому из присутствующих он успел наобещать приличную сумму денег на те или иные расходы, а затем напрочь забыл о своих словах. Не удивительно, что сейчас никто не поверил ему. Он, почувствовав лёгкий укол совести, почему-то взглянул на отца и увидел в его глазах неприкрытое презрение. Три года назад Константин обнадёжил его, что непременно поможет с финансированием при постройке церкви в деревне, но до сих пор не облёк свои громкие речи в благородное дело. Косте внезапно сделалось неуютно в обществе бедных родственников, лишённых хитрости и изворотливости – главнейших качеств, непременно позволяющих находить сытное местечко под солнцем.
Он отправился в сад и уселся курить на скамеечке под тенью раскидистых ветвей яблони, прогнувшихся под тяжестью спелых плодов.
«Почему отец на меня так смотрит? – с досадой подумал он, затягиваясь сигаретой. – Почему же не презирает своего любимого Коленьку, ведь его пороки гораздо страшнее моих. Это он подло изменял первой жене, когда я воевал в Чечне, рискуя жизнью для того, чтобы заработать деньги для своей семьи. Он растил чужих дочерей на глазах своих собственных детей, брошенных им в большой нужде, когда я приносил деньги в свою собственную семью! Так кто из нас достоин большего порицания? … »
– Разумеется, Коля, ведь он по-настоящему грешен, – злорадно изрёк Константин, глядя на полосатого кота, развалившегося рядом с ним в блаженной дремоте.
Ему казалось абсолютно невозможным объяснить отцу, честному человеку с укоренившимся советским духом, то, что сейчас настали другие времена, и без обмана, хитрости, умения находить связи с влиятельными людьми не достичь успехов и не нажить богатства в нашей стране. Конечно, Константин пребывал в уверенности в том, что если бы у него имелся такой же ум, как у старшего брата, он, несомненно, мог бы подняться до более впечатляющих высот, чем пост обыкновенного директора крупного предприятия.
Костя бросил окурок на землю и, потушив его ногой, поспешил присоединиться к гостям, ибо долго находиться в одиночестве он не мог. За столом он бесконечно говорил, притягивая взгляды всех присутствующих, при этом не забывая промочить горло приятно обжигающей жидкостью, и закусывать салатами. После пятой рюмки водки, совесть, припрятанная где-то в глубине души и грызущая его, словно червяк яблоко, вырвалась на вожделенную свободу. Константин сделался самым милым и внимательным человеком в компании гостей. Он проявлял заботу о каждом присутствующем, то подыскивая тарелочку для новоприбывшего и подкладывая ему самый огромный кусок мяса, то заключая в свои пламенные объятия какого-то двоюродного брата, недавно вернувшегося с поля на тракторе; у него в запасе для каждого имелось доброе слово или мудрое напутствие. Костя чувствовал себя ответственным за каждого непутевого родственника, в особенности за старшего брата.
– Коля, дорогой мой братец, – пробормотал он с искренней нежностью, – хорошо, что ты у меня есть! Как твои дела в школе, расскажи мне?
– Неплохо, – вымолвил тот в ответ, – ремонт в кабинете закончили. В сентябре выходим на работу.
Константин скользнул взглядом по его дешевой клетчатой рубашке и потертым брюкам, купленным на китайском рынке. Внезапно жалость обуяла его, заставив горячую слезу покатиться по щеке.
«А ведь в детстве я тебе завидовал, брат, – подумал он, – особенно когда тебя отправили на Черное море! Ах, если бы я только знал, что ты отдыхаешь на курорте в последний раз за все свои пятьдесят лет жизни! И как же мне сталось прескверно, когда ты сумел поступить в институт, а я нет. В итоге оказалось, что высшее образование – это лишь иллюзия успешности! Без хватки и жизненного ума, ты всё равно никто… Бедный, бедный Коля! Ведь у тебя даже собственного дома нет, живешь в избушке Бабы-яги, которую зовёшь женой…»
– Коля… – Константин крепко обнял несчастного брата. – Чем я могу тебе помочь? Ты только скажи. Брат брата в беде не оставит, ты же знаешь.
– Всё у меня замечательно, – в свою очередь с сочувствием обнял охмелевшего Костю Николай. – Ты, дружок, больше не пей, ладно?
– Как не пить в этот прекрасный день? – возразил средний брат. – Моей племяннице стукнул год, мы все дружненько собрались вместе – это чрезвычайно важное событие, это самый убедительный повод выпить!
– Но тебе же нельзя…
– Оставь свои нравоучения. Мне сейчас хорошо как никогда!
Константин действительно чувствовал себя великолепно! Дурманящий напиток, к которому он был пристрастен, обладал поистине волшебными свойствами, превращающими жестокость в милосердие, лицемерие – в искренность, а зависть – в любовь. Он, наконец, переставал выживать и начинал жить в удивительно прекрасном мире, подобно помилованному грешнику, перед взором которого открывались врата в манящие сады Эдема.
За этими воротами он созерцал, как радостно резвятся дети во дворе, как дружно поют милые гости за столом, как мужчины катаются на старых мотоциклах по песчаной дороге словно в юные года, когда жизнь еще казалась легкой и беззаботной.
Костя не смог оставаться в стороне от всех этих событий: он пел, от души вникая в смысл каждой песни; мчался на кряхтящем «Урале» по пустынным улицам, наслаждаясь потоками встречного ветра. Когда стемнело, он помогал зятю готовить шашлыки и восторженно лицезрел танец разноцветных звёздочек, рождаемый на небосклоне взрывом фейерверков, и ему казалось, что рождается новая Вселенная, чистая и светлая, словно душа младенца. Будто узник, сбросивший тяжелые оковы, в которые его заключало некогда притворство, Костя теперь по-настоящему радовался жизни.