Как указано в статье «Предпосылки договорного права в своде законов Российской империи XIX века» [1] договорное право прошло долгий путь становления в недрах обязательственного права, и логично было бы ожидать, что при формировании понятия договора в юридической практике XIX века обязательство рассматривалось бы первичной юридической конструкцией по отношению к договору, то есть иными словами договор вытекал бы из обязательства. Но в действительность это было не так. Победоносцев К.П. отмечает [2]:
Предметом соглашения должно быть юридическое отношение, имеющее интерес; лишь при этом условии договор входит в сферу юридических отношений, получает юридическое значение и обязательную силу. Когда несколько человек соглашаются помогать друг другу для взаимного преуспеяния в добродетели, в искусстве, в науке только советом и примером, это еще не может назваться договором в собственном смысле. Это будет нравственное, а не юридическое соглашение, и будет иметь только нравственную, а не законнообязательную силу. Члены суда в коллегиальном его составе после диспута соглашаются друг с другом о юридическом предмете, приходят к общему решению, но это не договор. Для того, чтобы составилось понятие о договоре, необходимо, чтобы каждая сторона была лично заинтересована тем юридическим отношением, о котором происходит соглашение.
Таким образом, Победоносцев рассматривает договор как результат не любого соглашения, а только юридически оформленного. Если до XIX века договор и обязательства практически не различимы: любое обязательство, вытекающее из соглашения рассматривалось практикой как договор, то в XIX веке договором признается лишь только то обязательство, которое оформлено юридически. Но эта практика только входила в обиход. Так, Шершеневич Г.Ф. отмечает [3]:
Наше законодательство не только не предполагает, что договор возможен за пределами обязательственного права, но даже смешивает договор с обязательством.
Шершеневич указывает на принципиальное различие договора и обязательства [4]:
В договоре выражается согласная воля нескольких лиц, устанавливаемая в известный момент времени. Согласие это должно заключаться в соответствии, а не в однородности содержания их воли. Если одно лицо желает купить, а другое продать ту же самую вещь, то такое соответствие намерений дает основание для возникновения договора. Если же оба лица желают купить ту же самую вещь, то такое согласие не составляет условий для установления договора. С этой точки зрения нет договора, хотя и есть согласная воля в единогласном решении собственников дома произвести ремонт или сдать его в аренду, в постановлении по большинству голосов общего собрания акционеров произвести дополнительный выпуск акций. Воля контрагентов должна соответствовать одна другой, если не во всех, то в существенных моментах, т.е. в таких, отсутствие которых устраняет самую наличность соглашения.
Согласная воля нескольких лиц способна привести к договору, если она есть взаимно познанная воля. Воля каждого должна достичь другого и быть им усвоена. До этого времени воля каждого лица представляет собою субъективное состояние, а потому лишена юридического значения, так как право имеет дело только с объективным миром. Представим себе, что предложение вступить в договор делается словесно глухому или немой предлагает письменно неграмотному заключить договор. В том и другом случае до вмешательства третьих лиц нет возможности усвоить содержание чужой воли, а потому, хотя бы выраженная явно для посторонних, она останется субъективной для предлагающего, потому что не познается тем, кого имелось в виду связать договором. Поэтому до того времени, пока глухому или неграмотному лицу не сообщать воли другого лица, последнее не связывается своею попыткою выразить намерение. Взаимное познание воли двух лиц в договоре предполагает последовательность их изъявления. Первое по времени волеизъявление называется предложением (офертой), последующее - принятием.
Таким образом, Шершеневич указывает на то обстоятельство, что обязательство само по себе еще не рождает договора. Договор рождается лишь в том случае если имеется как минимум две стороны соглашения и каждая из сторон осознано принимает на себя обязательства из существа которых формируются юридические последствия.
Условия превращение обязательства в договор отмечено в решении Кассационного сената 71-788 [5]:
Долговое отношение есть правовое соотношение не менее двух меду собою лиц, в силу которого одно лицо, как кредитор (требователь, заимодавец), уполномочено требовать определенное действие, а другое, как должник обязано к исполнению такого действия.
В этом определении важно обратить внимание на императивы «уполномочено требовать» и «обязано к исполнению». Иными словами обязательство превращается в договор только в том случае если существует требование к исполнению. Из этой юридической конструкции вытекает важное следствие отмеченное Сенатом - требование к исполнению может быть обращено лишь от одного лица к другому или между несколькими лицами, но не как одного лица к самому себе. В этом случае обязательство превращается в клятву и рассматривается юридической практикой в рамках обязательственного права.
Итак, исследуя практику и теорию договорного права Российской империи XIX века можно сделать вывод о том, что договор рождается из намерений как минимум двух субъектов реализовать свои права и обязанности в отношении предмета предстоящего соглашения. В этом положении заключается важное отличие договорного права XIX века от обязательственных отношений предыдущего периода. Если раньше намерения «автоматически» переходили в обязательства, минуя стадии формирования договора, лишь основываясь только на факте реализации соглашения, то в XIX веке, для того чтобы возникло обязательство необходимо существование договора. Таким образом, в XIX веке договор становится обязательным условием возникновения обязательства как юридически значимого факта.
Важно отметить, что законом признается не любое обязательство вытекающее из договора, а лишь то, которое не противоречит действующему законодательству. В своих решениях 71-788 и 73-1435 Сенат отмечает [6]:
Действительность обязательств здесь обуславливается участием в них двух сторон, поставленных, в следствии постановлений закона, в противоположное между собой отношение требователя (верителя, взыскателя, кредитора) к обязавшемуся (должнику). Такое же отношение (требователя к должнику) устанавливается волею сторон, по взаимному соглашению, по договору, который порождает в связи с этим обязательства для лица, обязавшегося по договору к исполнению действий по сделке, составляющей его предмет (ст.570). Из этого следует, что обязательства содержатся в договорах, из которых они происходят, и суть по этому не что иное, составные части договора (ст.568), составляющих таким образом, доказательство юридических обязательных отношений между лицами, их заключившими, и относимых ст. 569 и 570 к законным способам приобретения права.
Таким образом, важно не просто наличие соглашения оформленного договором для того чтобы договор превратился в юридически значимое обязательство, необходимо чтобы это соглашение удовлетворяло всем требованиям действующего законодательства: наличие сторон в договоре и не противоречивость его содержания установлениям закона. Такая юридическая конструкция выводит обязательство не просто из соглашения сторон, но связывает его с правовым регламентом. Это безусловный прогресс юридической мысли XIX века.
В связи с этим Шершеневич отмечает [7]:
Наш закон говорит, что цель договора должна быть непротивна «общественному порядку» (ст. 1528). Если должен существовать принцип, в силу которого одни соглашения, противные общественному порядку, признаются недействительными, а другие сохраняют свою силу, то, может быть, его следовало бы свести к различию норм публичного права, охраняющих интересы общегосударственные и ограждающих общественный порядок, с одной стороны, и норм частного права, определяющих правоотношения частных лиц, с другой стороны. Но в таком виде едва ли принцип может быть твердо обоснован. Весь вопрос о силе сделок возбуждается в области гражданского права, а потому логически неправильно делать в этой области новое подразделение публичного и частного права. Принцип, так выраженный, не разрешит вопроса о силе, например, соглашения между общими собственниками, направленного к устроению на известный срок возможности раздела по требованию каждого из них; вопроса о силе договора, устраняющего применение давности; вопроса о силе соглашения, направленного к исключению права обращаться к суду за защитою. Правильнее было бы формулировать принцип следующим образом: договор должен быть признан недействительным, когда он направлен на устранение применения закона, с которым связываются интересы не только соглашающихся сторон, но также интересы других лиц и даже всего общества. К этой точке зрения склонен, по-видимому, примкнуть Сенат. По его указанию правило ст. 1529 не имеет исчерпывающего характера и может иметь применение во всех тех случаях, когда договор совершается в обход закона, ограждающего права других лиц, в договоре не участвовавших.
В статье 1529 Свода законов гражданских в частности говорится [8]:
Договор недействителен и обязательство ничтожно, если побудительная причина к заключению оного есть достижение цели, законами запрещенной (а), как-то, когда договор клонится:
1) к расторжению законного супружества (б);
2) к подложному переукреплению имения во избежание платежа дол-гов (в);
3) к лихоимственным изворотам (г);
4) к присвоению частному лицу такого права, которого оно по состоя-нию своему иметь не может (д);
5) ко вреду государственной казны (е).
- (а) 1782 апр. 8 (15389) ст. 67.
- (б) 1819 марта 26 (27737).
- (в) 1800 дек. 19 (19692) ч. I, ст. 43, 68, 104, 105; 1832 июня 25 (5463) § 56, 57.
- (г) 1821 дек. 20 (28840).
- (д) 1811 марта 7 (24547).
- (е) 1825 июня 9 (30377).
По примечаниям к данной статье мы хорошо видим, как происходил процесс развития договорного права в XIX веке. Законность договора входит в правовую практику 8 апреля 1782 г. Таким образом, можно утверждать, что с этого времени правовой обычай начинает в договорном праве уступать место правовой регламентации. В дальнейшем юридическая практика пошла по пути законодательного закрепления условий недействительности договора исходя из значимости и практической необходимости. Так 19 декабря 1800 года законодатель вводит в закон условие подложного переукрепления имения во избежание платежа долгов. В этом пункте законодатель вводит ограничение не на содержание договора, а на мотив его заключения. Здесь мы видим архаические черты предшествующего правового обычая включать в законодательную норму положения о причинах влияющих на нарушение закона. Сама по себе эта норма ни как не связана с обязательством вытекающим из договора между сторонами, но она предотвращает нарушение обязательства одной из сторон договора по отношению к третьему лицу, собственно в договоре не участвующего, но перед которым имеется долговое обязательство. Таким образом, законодатель предпринял попытку исключить из практики случаи, когда договор выступает прикрытием нарушения иных обязательств.
В соответствии с решением Сената 82-150 залогодержателю принадлежит право оспаривать подложное переукрепление залогодателем доходов заложенного имения, которыми залогодержатель вправе пользоваться, причем это право не может быть ограничено временем получения должником повестки об обращении взыскания на имение, как это установлено вообще для кредиторов в 1100 ст. Гражданского Судопроизводства. [9]
Поземельные банки имеют право оспаривать договоры, заключенные собственниками заложенных имений, только без права требовать немедленного уничтожения сих договоров, сохраняя лишь право ходатайствовать о признании этих договоров по суду недействительными на случай продажи имения по неисправности в платежах (81-166). [10]
При этом важно отметить, что не все третьи лица могут требовать защиты своих интересов. Так, третьи лица (например, покупщики имения с публичного торга), не состоявшие ранее кредиторами прежнего собственника, не состоя кредиторами лица, заключившего сделку, не вправе домогаться ее уничтожения на основании 2 п. 1529 ст. (75-542; 79-136; 82-150 и др.). [11]
Итак, договор становится основой юридически значимых обязательств в Российской империи XIX века только если в нем присутствуют стороны с разными интересами (права требования и обязанности исполнения) и достигнутое соглашение не противоречит действующему законодательству. Но договорное право России в XIX веке становится все более и более глубоким по содержанию. Так в решении Сената 71-126 отмечается [12]:
По договорам могут, по взаимному соглашению, быть принимаемы на себя обязательства или права, либо только одной из сторон, либо взаимно. Первые договоры суть односторонние, вторые взаимные.
Если в односторонних договорах каждая из сторон принимает на себя либо обязательство, либо право, то во взаимных договорах каждая из сторон принимает на себя и право и обязательство. Эта юридическая конструкция значительно выделяет договорное право из обязательственного. Теперь возможно не только соотношение прав и обязательств разных лиц соглашения, но и их взаимное пересечение в одном соглашении (70-1893). Договор становится сложной юридической конструкцией.
В своем решении 71-1218 Сенат отмечает [13]:
Предметом обязательства могут служить действия, по которым право требовать их исполнения принадлежит кредитору, по которым обязанность их исполнения лежит на должнике. Действия эти, безразлично, относятся ли они к имуществу или личности должника, могут делимыми, если они могут быть разделены так, что каждое исполнение их части есть действие того же содержания как и общее действие, или неделимыми, когда подобное их раздроблениене возможно. Так образуют действующие наши законы различия между договорными отношениями долевыми и совокупными; что долговое отношение множественное со стороны кредитора или должника только тогда есть совокупное, когда совокупность прав требования и обязательств из договора вытекает в силу закона, или из существа и основания долгового отношения; при чем означают, что последнее имеет место в особенности когда в договоре употреблены выражения: «вообще и порознь, «один или каждый за всех и все за одного или каждого», «друг за друга», «совокупно», «вообще», «нераздельно».
Таким образом, договорное право XIX века начинает различать такие детали обязательственных отношений как совокупность прав требования и обязательств. Иными словами в договорном праве обязательства теряют свою рафинированность и становятся структурным элементом договорных отношений, в которых наряду с обязательством, каждая из сторон договора может нести и соответствующее право требования.
Подводя итог проведенному исследованию, следует отметить, что с развитием гражданских правоотношений, и особенно с введением в действие Свода законов гражданских, в XIX века начинает активно формироваться договорное право как самостоятельный институт правовых отношений. Важной особенностью отличающей договор от обязательства является наличие соответствующих сторон заключающих соглашение не противоречащее действующему законодательству. Договор становится основанием возникновения юридически значимых обязательств. Правовой регламент договора приобретает свою самостоятельность и в рамках договорного права договор предшествует обязательству. При этом в договорном праве продолжают сохраняться некоторые черты архаичного обязательственного права указывающие на генетический характер связи договорного и обязательственного права.
[1] Сапожникова Ю.
[2] Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. § 1. /Электронное издание.
[3] Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т.2, §40 «Договор» /Электронное издание.
[4] Там же.
[5] Договорное право по решениям кассационного сената, 1880, с.1 /Электронное издание. (71- год издания решения (1871), 788 – номер решения).
[6] Договорное право по решениям кассационного сената, 1880, с.1 /Электронное издание
[7] Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т.2, §40 «Договор» /Электронное издание
[8] Тюрдюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Праительствующего Сената и комментраиями русских юристов. Кн.4, гл.1 «О составлении и совершении договоров вообще» /Электронное издание.
[9] Тюрдюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Праительствующего Сената и комментраиями русских юристов. Кн.4, гл.1 «О составлении и совершении договоров вообще» /Электронное издание.
[10] Там же.
[11] Тюрдюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. Кн.4, гл.1 «О составлении и совершении договоров вообще» /Электронное издание.
[12] Договорное право по решениям кассационного сената, 1880, с.2 /Электронное издание.
[13] Там же, с.3