Боря с первых месяцев жизни в академии обратил на себя внимание и отличной учёбой, и мягким, доброжелательным, компанейским характером. К нему тянулись многие и вскоре стали его друзьями, сохранив узы дружбы и взаимопомощи на весь последующий период. Боря не занимался специально спортом, не участвовал в художественной самодеятельности. С другой стороны, был неравнодушен к хорошей музыке, в том числе и классической, и порой просил меня сыграть что-либо Шопена, Глинки и др. композиторов. Чем он увлекался, помимо учебы, — не знаю. Но, безусловно, увлечения были. В силу своего характера, глубокой любознательности, он не мог быть односторонним в своем развитии. Я его часто видел на курсе с художественной и научной литературой в руках — он постоянно повышал свои знания. Многое знал о нашем городе, — о музеях, концертных залах, об исторических зданиях. Несколько раз я встречал его в Доме книги, где он рассматривал научную и английскую (на английском языке) литературу. Всё шло к тому, что он будет одним из лучших наших выпускников и станет прекрасным клиницистом-ученым, независимо от должности, с которой начнёт свою офицерскую службу. Боря рано женился, — кажется, на четвёртом курсе. Оба обожали друг друга. Вместе они бывали и на курсовых вечерах, всегда в окружении группы Бориных друзей и приятелей.
Так всё было хорошо! Можно было спокойно учиться, радоваться и наслаждаться жизнью. Но судьба бывает жестока, и чаще всего к таким, незаурядным, талантливым и многообещающим людям. Ее превратности порой кардинально меняют всё и мгновенно лишают нас надежды на будущее. Так произошло и с Борей. От чьего укуса возникла у него эта страшная нейроинфекция, приведшая к параличу обеих ног и другим неблагоприятным последствиям? Почему зловредный москит укусил именно Борю, а не кого-либо из нас во время отдыха на природе? Да, вроде, и инфекций подобного рода доселе в Ленинграде не наблюдалось. Кажется, на кафедре нервных болезней, где лечился Боря, так и не определили этиологию этого заболевания...
Боря лечился там всё последующее время (с 1958 года). Ему дали возможность закончить Академию, сдать государственные экзамены. Сдал он их, как всегда, отлично. Был демобилизован по инвалидности. Так и остался в нашем курсантском альбоме в курсантской форме среди однокашников-лейтенантов медицинской службы и более старших офицеров по званию.
Конечно, Боря не сдавался. Постоянно работал над собой, надеялся, лечился. Но с каждым годом надежд на выздоровление становилось всё меньше. Его оставили работать на кафедре нервных болезней, и Боря вскоре защитил кандидатскую диссертацию, развивая неврологическую науку.
Во время лечения мы неоднократно навещали Борю в клинике, а перед отъездом из Ленинграда все навестили его, пожелав творческого пути и сил для борьбы за восстановление...
Последний раз я виделся с Борей в 1964 году на свадьбе у нашего общего друга, однокашника Бори Догадина. Боря Глушков приехал вместе с женой на своей инвалидной машине. (Кстати, деньги на неё собирали всем курсом). Все были рады его увидеть. Расспросить, поговорить, посоветовать (уже из собственного опыта врачебной работы), пожелать семейного благополучия. Мы рады были, что верная супруга была постоянно рядом с ним, помогая Боре во всём, вдохновляла на борьбу за восстановление. Боря тоже был рад встретиться с друзьями. Казался веселым, неунывающим, настроенным на дальнейшие преодоления... Под конец долго заводили Борину машину, и он развез всех в ночном Ленинграде по местам нашего обитания. Я вылез на Рузовке. И долго не мог уснуть, думая о судьбе этого удивительного человека - мужественного и целеустремленного, не смирившегося с судьбой, продолжающего жить, трудиться и творить во имя будущего.