Годы и странствия
Сага о Светлане Борисовне
Трудно поверить, что эта русская женщина не жила в России.
Она хорошо говорит по-русски — так, как говорили в интеллигентных семьях в начале прошлого века, без позднейших сленговых наслоений, совковых оборотов и приблатненного жаргона.
Неудивительно, что она иногда переспрашивает значение некоторых новоязов, употребляемых мною в беседе, и весело смеется, узнав смысл слова или фразеологического оборота. С чувством юмора у нее всё в порядке.
Понятно, многое из того, что сопровождало жизнь соотечественников в двадцатом веке, ей известно по мимолетному знакомству с произведениями литературы, живописи и искусства кино, да и только из того, что проникало на Запад, в условиях информационной блокады, между враждебными политическими системами. Ей неизвестны имена и творчество большинства наших великих, заслуженных и народных, признанных и любимых деятелей науки и культуры, которым граждане страны Советов обязаны своим интеллектуальным и духовным развитием. Но гены взывают, и она тянется наверстать упущенное — почитать, послушать и увидеть.
По просьбе Светланы Борисовны, мы (а это я и моя семья) познакомили ее с творчеством Аркадия Райкина. Поразительное дело — она смеялась! Ей все было понятно: про «дюфисит», «Греческий зал» и другие сюжеты застойного времени.
Ей пришлись по сердцу русские городские романсы времен молодости ее родителей и другие песни наших классиков: Вертинского, Утесова, Козина... Гордость переполняла нас — за это великое «наше», да собственно, и ее тоже!
Светлана Борисовна в совершенстве владеет рядом европейских языков: французским, английским, немецким, итальянским и, наконец, испанским. Есть чему позавидовать! Жизнь бросала ее из страны в страну, пока не прибила к испанскому берегу. Отсюда и ее языковые университеты.
Она родилась во Франции в городе Бельфор, в семье белоэмигрантов. Отец, Борис Васильевич Ульбрих, офицер царской армии, в звании поручика воевавший под знаменем Добровольческой армии Деникина и мама, Надежда Михайловна Покровская, дворянка, учительница — эмигранты первой волны.
Этот факт особенно впечатлил нас. Мы как будто прикоснулись к истории, знакомой нам по учебникам, литературным произведениям и мемуарам. Прошлое проступило сквозь патину времени, стало ярче, зримее. Трагическое для России время, овеянное не только славой и романтикой, но и ужасами братоубийственной войны и безысходностью белого движения, всегда болезненно притягивало наше внимание. Время, выявляющее все человеческие качества, от героизма до малодушия.
Уезжая в свою иммиграцию, мы не особо рассчитывали на встречу с героями столь давнего прошлого. Но знакомство с дочерью представителя белого офицерства, к которым мы всегда испытывали симпатии, вопреки советской пропаганде, связало минувшее с настоящим.
Немного общего между нами, уехавшими за благополучием, и бежавшими от преследования «красных» — иммигрантами поневоле.
Мы ведь сами выбрали этот путь, и живем без ностальгии. А мама Светланы Борисовны с первых дней пребывания в лагере беженцев, в Египте, куда она с мужем бежала из Крыма, на последнем пароходе в 1921 году, тосковала по оставленной Родине. Может быть, потому, что она оставила Россию — Великую Россию, а не мрачный Союз Советских Социалистических Республик, или позднейший «совок», доныне сохраняющий свое несуразие и мизантропию, по которым нам, добровольным беженцам, что-то не скучается!
Им было труднее. И в Египте, и в Сербии, и во Франции, где они оказались в итоге своих перемещений в 24 году, им приходилось не сладко. Отец работал грузчиком на железнодорожной станции, пока не выучился на сварщика и не перешел работать на фабрику, а на мамину долю выпал тяжелый труд прачки.
Мы рассматриваем семейные фотографии, запечатлевшие жизнь изгоев на пути их становления в непривычных условиях чужбины. Быть свидетелем новых трагических событий в истории двадцатого века довелось Светлане Борисовне, родившейся в этой семье в 1924 году — что забавно, в день 7 ноября.
Она вспоминает случай, произошедший в 1942 году, когда в разгар празднования дня рождения нагрянула полиция, заинтересовавшаяся поводом для гуляния в этот день.
В 30 году семья переезжает в Страсбург, где они живут до оккупации Франции фашисткой Германией.
Мама Светланы Борисовны, глубоко переживая за детей беженцев, теряющих родной язык, устраивает домашнюю школу, где преподает русский язык, литературу, историю и географию. У нее был опыт: еще до революции, под Москвой, в поместье родителей, она устраивала бесплатную школу для крестьянских детей.
Они переживают эвакуацию фабрики на север Франции, потом перемещаются на юг, откуда в конце 41 года им удается вернуться в Страсбург. Надо сказать, они оказались единственными русскими, сумевшими вернуться в этот город вопреки запретам оккупационных властей.
Светлане пришлось учиться в немецкой школе. Но после войны она завершает образование на французском языке. В 1946 году уезжает в Париж, где учится в Высшей школе восточных языков. Ей приходится работать: сначала на торговой базе, а затем преподавателем французского языка иностранцам в Культурном центре «Альянс Франсез» и позднее офицерам — членам антигитлеровской коалиции (ШАПЭ) и служащим Американского посольства в Париже.
Отцу не нравилось отношение французов к иностранцам, которые так и не дали им, прожившим в стране 25 лет, гражданство, и семья решает перебраться к его брату в Чикаго. Служебные знакомства Светланы Борисовны помогли в получении виз в США, и в 1950 году они эмигрируют в Америку. На новом месте Светлана устраивается секретарем во Французское консульство.
Спустя четыре года молодая девушка использует очередной отпуск для поездки на свою Родину, по которой она успела соскучиться.
В Париже она знакомится со своим будущим мужем Александром Павловичем Лютиковым. Его история — яркая иллюстрация к тому жестокому времени. Восемнадцатилетний Александр с передовой Великой Отечественной на Кавказе в 1942 году попадает в плен. Через 2 года ему с приятелем удается бежать из немецкого концлагеря в Лотарингии, где, к счастью, к пленным относились довольно мягко, что немаловажно, учитывая непризнание Сталиным закона о статусе военнопленных и отсутствие помощи со стороны Международного красного креста. Передвигаясь ночами, они пересекают всю Францию. Его, не имеющего документов, арестовывает французская полиция, но не выдает немцам. Освободившись, он вступает в отряд французского Сопротивления и в его рядах воюет с оккупантами вплоть до освобождения Франции. В одном из боев он получает ранение, и французская женщина, католичка, с которой он немало спорит о религиях, выхаживает его. Он вновь попадает в лагерь, но уже советский. Его выдал один русский. И отсюда ему тоже удается бежать.
Французская администрация отказывает ему в помощи получения документов, что было несправедливо по отношению к человеку, получившему боевую награду за участие в освобождении Франции. И тогда с русской балетной труппой, в должности администратора, Александр уезжает в Аргентину. В 1953 году он возвращается во Францию с намерением вступить во французский Иностранный Легион.
Светлана и Александр познакомились в православном храме. Молодая невеста едет в Америку и выправляет ему документы для возможности выезда в США и устройства на работу, после чего возвращается в Париж, и они регистрируют свой брак 31 декабря, в канун нового 1955 года.
Молодая семья вместе с родителями Светланы обосновывается в Калифорнии. В городе Берклей она служит во французском консульстве, а муж работает художником-оформителем. Там у них рождается первенец — дочь Варвара. Саша пишет картины, обустроив для этого мастерскую в гараже. Но его не устраивает «творчество по выходным», и они решают переехать в Испанию, где в то время жизнь была намного дешевле. Уже с двумя дочерьми (младшей, Александре, едва минуло полгода) Саша и Светлана в 1960 году прибывают на побережье Коста-дель-Соль в небольшой поселок Фуэнхиролу.
Испания очаровала. Пустынные пляжи, приветливый народ, натуральное молоко, сливочное и оливковое масло из соседнего поместья на фоне свободной от работы жизни скрашивали режим Франко, которым пугали знакомые, но который, впрочем, ничем не тяготил их — законопослушных и далеких от политики. Но деньги вышли, и через год пришлось вернуться в Америку.
На новом месте работы в Сан-Франциско (секретарша в Секретариате протестантской церкви) начальству не понравилось ее высказывание в защиту французских колонизаторов в Алжире — ведь повсеместно шла освободительная борьба — и она была уволена.
Воспоминания о вольготной жизни в Испании настраивают их на решение вернуться в этот благословенный край, и они собираются навсегда переселиться туда, на этот раз уже вместе с овдовевшим отцом.
Продав дом, в 1962 году семья приезжает в уже знакомую Фуэнхиролу. Здесь Светлана Борисовна работает сначала в агентстве недвижимости, потом секретарем и переводчиком в жилом комплексе, после чего 7 лет, вплоть до 1982 года, служит в клинике Бучингер города Марбельи. Проводит экскурсии и различные мероприятия, утренние прогулки с беседами, читает лекции о пользе лечебного голодания, дает уроки живописи, устраивает концерты и танцы, а также выступает в роли психолога. Надо сказать, что Светлана Борисовна, глядя на мужа, тоже увлеклась живописью и немало в этом преуспела.
Жизнь вошла в новое русло. Повзрослевшие девочки вернулись на свою родину в Америку, где обзавелись семьями и нашли работу по душе.
А Светлане Борисовне вновь уготовлена дальняя дорога. По приглашению пациента клиники в 1982 году она уезжает на работу в Германию — на целых 10 лет. Семь из них она преподает языки в детском интернате, в бывшем графском имении в городе Салем, а затем переходит на частные уроки. Длинные школьные каникулы Светлана Борисовна посвящает путешествиям. Это и поездки на музыкальные фестивали в Италию, и морские круизы и туры в интересующие ее страны. Израиль, Грецию, Перу, Мексику, Исландию и Норвегию она знает не понаслышке.
Свои странствия Светлана Борисовна заканчивает в 1993 году, теперь уже окончательно вернувшись в Испанию. Здесь она продолжает полюбившееся ей дело — преподавание языков.
Таинственная Россия, о которой часто рассказывали родители, пленяла воображение. Она решается на поездку в Россию. Уже не в ту, откуда уехали ее родители и ушел на фронт ее муж, но все же Россию, с ее просторами, самобытной архитектурой и своеобразной историей, которой принадлежали ее предки. В первый раз это была туристическая поездка в тогда еще СССР с его «развитым социализмом» в 1976 году. А потом, в 79 году, — по приглашению губернатора Курской области, пациента клиники Бучингер. Она рассказывает, что ее поразили каменные выражения лиц соплеменников на улицах и в метро. Саша, лицо которого тоже было всегда неподвижным, объяснял это тем, что советскому человеку было опасно выказывать свои эмоции на людях. Но просторная Москва и величавый Ленинград вызвали прилив чувств. Неизвестное чем-то родным трогало душу. Однако внимательный взгляд отметил московский хаос, ужасное движение машин, запущенность, очереди, скудность прилавков. Разочаровал Арбат, но Кремль восхитил, и особенно понравилась вечерняя подсветка зданий. В Ленинграде она отметила «человеческие пропорции» домов и грязные подъезды. Ей удалось исполнить давнюю мечту — побывать в русском монастыре, ведь с детства она воспитывалась своей мамой в религиозном духе и даже пела в церковном хоре. Она едет в Дивеево — один из наиболее почитаемых центров, православной русской культуры. Поездки были не случайны. Был порыв послужить праотечеству, внести свою лепту, пожить на Родине, но никто из русских, которые могли помочь ей с работой, не проявил должного интереса.
Сейчас Светлана Борисовна живет все в той же просторной и уютной квартире, которую они приобрели еще в 74 году, где на стенах висят ее живописные работы и картины мужа, а на полках — множество книг на разных языках.
Дочери нередко гостят у нее, приезжая из Америки. Светлана Борисовна тоже ездит к ним, но чаще бывает в Марбелье, приезжает с визитами к своей давней подруге, владелице клиники, в которой она когда-то работала. Тогда она заходит и к нам. Мы, как водится, стараемся угостить ее чем-нибудь русским, но, к нашему удивлению, не все ей нравится. К примеру, сушки и карамель она не оценила, зато суп из щавеля и фаршированные помидоры пришлись по вкусу. В обмен на гастрономический «ликбез» мы получаем интересные рассказы. Кстати, она диктует свои воспоминания молодой помощнице, планируя издать их на испанском языке. Воспоминания об эпохе, которая уходит, оседая в учебниках истории, эпохе, которая была ее жизнью.
Вот краткий очерк жизни «русской», хочу подчеркнуть, иммигрантки, судьба которой сродни множеству подобных судеб «наших», живших и живущих «иностранной» жизнью, вдали от родной земли. Я вдруг понял, отчего это знакомство так взволновало меня. Как важно сохранить в наших детях, судьбы которых, оказывается, симметричны судьбам первых эмигрантов, язык, культуру, традиции и дух отечества. Родившиеся здесь или переселенные, они вырастут и войдут в жизнь вдали от родной земли. В наших руках не дать нашим детям потерять исторические корни, не дать раствориться отечественной самости, как это удалось Светлане Борисовне благодаря заботам ее родителей — истинных патриотов своей Родины, какой бы она не была.
Марбелья,
2008