Тартуская наступательная операция
6 августа наша 321-я Стрелковая дивизия была выведена во второй эшелон и опять передана из 54-й Армии в 1-ю Ударную Армию. В ходе подготовки к наступлению 54-я, 67-я и 1-я Ударные Армии были переданы 3-му Прибалтийскому фронту. Во втором эшелоне 1-й УА, наша дивизия прибыла в район города Волги-Валки, на границу Эстонии с Латвией.
10 августа в 6.15 после часовой бомбардировки и артподготовки 67-ая и наша 1-я Ударная армии приступили к прорыву оборонительного рубежа "Мариенбург". Противостояла нам немецкая 18-я Армия группы армий "Север". За сутки прорыв составил 50 километров в ширину и 22 – в глубину, на тактическую глубину была прорвана оборона 28-го немецкого армейского корпуса. Наполовину была уничтожена и отступила одна из самых хорошо укомплектованных - 30-я немецкая пехотная дивизия. На второй день было сломлено сопротивление свежих 21-й и 122-й дивизий. 13 августа части нашей армии освободили город Выру.
14 августа наша дивизия заменила, понесшую в ходе боев большие потери, одну из дивизий 12 гвардейского стрелкового корпуса. К эму времени наш наступательный порыв угас, немцы перебросили свежие дивизии из Восточной Пруссии, и перешли в контрнаступление.
Для нашего фронта наступили тяжелые дни. В кровопролитных встречных боях удалось сдержать натиск немцев и под постоянными контратаками продолжить наступление с 23 августа. С 23 по 25 августа войска 67-й Армии взяли важный коммуникационный узел, связывающий южную и северную Прибалтику – город Тарту.
24 августа в ходе восьмичасового боя под Эльва, благодаря стойкости воинов наших артполков, было разгромлено прорывающееся на помощь к Тарту танковое соединение "Штрахвиц".
I
74-й стрелковый полк 321 СД
Немецкое командование не могло смириться с потерей Тарту и нашим плацдармом на левом берегу Эмайыги. Это делало критическим положение 18-й немецкой армии и давало возможность для проведения нами Рижской и Таллиннской наступательных операций.
В ходе двухнедельного наступления наши части сильно поредели. Немцы же, перебрасывали все новые и новые соединения. Соотношение сил изменилось в пользу фашистов, и они смогли провести две наступательных операции – в конце августа и в начале сентября.
Наша 321-я СД, будучи укомплектованной на половину, имея до пяти тысяч личного и командного состава, оказалась на передовой в середине августа.
В это время в структуре Армии произошли некоторые изменения: были ликвидированы полковые роты ПТР, оставили по взводу противотанковых ружей, в составе стрелковых батальонов.
На этом моя, более чем двухлетняя, карьера бронебойщика закончилась. Я получил назначение заместителем командира стрелкового батальона в 74-й стрелковый полк, который еще не успел оправиться от тяжелого встречного удара. В ходе наступления полк был внезапно контратакован сильной немецкой частью, поддерживаемой самоходно-артиллерийскими установками.
Уцелевшие подразделения полка были отброшены назад и перешли к обороне на западной опушке огромного соснового леса. Из оставшегося в строю личного состава был сформирован один стрелковый батальон. Сначала, этим батальоном командовал капитан Осичкин, однако, вскоре он заболел малярией и обязанности комбата принял старший лейтенант Рыба.
Я прибыл на командно-наблюдательный пункт батальона. ИО комбата находился на правом фланге и я связался с ним по телефону. Узнав о моем прибытии, старший лейтенант доложил мне, что перед правым флангом, на отдельно стоящей высоте, упорно обороняется отделение немцев, и в конце доклада добавил:
– Батальону приказано сегодня взять "языка"
Я задал ему вопрос:
– А обойти эту высоту справа или слева есть возможность?
– Да! Есть.
– Тогда огнем с фронта прижмите их к земле. Не давайте им головы поднять, обойдите их с тыла и захватите в плен. Через полтора часа старший лейтенант Рыба доложил:
– Высота взята, пленных – восемь человек. Всех отправил в штаб полка.
Так началась моя боевая служба в 74-м Стрелковом полку.
Ночь прошла спокойно. Утром пришел приказ: "Свернуть подразделения батальона в колонну и организовать преследование отходящего противника".
Старший лейтенант Рыба, как исполняющий обязанности заместителя комбата, построил батальон на опушке леса и доложил мне. Здесь я познакомился и с вновь сформированным батальоном и с его офицерским составом. По маршруту движения мы выслали разведку и боевое охранение, следом двинулась колонна. На ходу установил порядок развертывания рот при встрече с противником и сигналы управления. Из посыльных, я организовал ячейку управления.
Мы не успели пройти и полкилометра, как батальон нагнал заместитель командира полка майор Дробатый. Федор Михайлович оказался умным, культурным и рассудительным офицером.
Выйдя на полянку, мы увидели "Куликово поле", усеянное трупами наших солдат – солдат 74-го стрелкового полка, погибших в недавнем встречном бою. Трупы солдат лежали на поляне, справа и слева на опушке рощи. Сосчитать их было невозможно. У опушки стояло исковерканное 57-мм противотанковое орудие, а дальше – три обгоревших каркаса немецких самоходных артиллерийских установок. Трупов немецких солдат уже не было. Видимо, немцы уже успели подобрать своих. Мы прошли мимо со снятыми головными уборами, а похоронная команда осталась убирать труппы.
Марш проходил спокойно: ни огонь артиллерии, ни полет самолетов противника нас не беспокоил. В ходе марша нас нагнали другие подразделения полка, в том числе и походные солдатские кухни, готовившие обед на ходу.
К вечеру, когда уставшие воины еле-еле передвигали ноги, мы подошли к очередному населенному пункту. Здесь нас уже ожидали представители штаба полка – оперативные работники с топокартой. На карте графически нанесена задача: "Батальону, не имея никаких сведений о действии наших частей и сведений о противнике, с приданными средствами усиления повернуть круто на юг, обойти усиленную полосу обороны и атаковать противника с тыла в северо-восточном направлении. Обход проделать ночью, а с рассветом атаковать противника".
Отдых отменяется. Отдаю приказ на марш, указав порядок действий подразделений при внезапной встрече с противником, выслал вперед разведку и боевое походное охранение во главе со старшим лейтенантом Рыбой. Исходный рубеж батальон прошел своевременно и организованно. Однако, колонна двигалась очень медленно – устали и люди и лошади. Прошли 10-12 км, стало рассветать, а батальон только подходил к указанному месту обхода, головой колонны.
Разведка донесла, что шоссейная дорога прикрыта несколькими опорными пунктами, расположенными на отдельных высотах. Разведка себя не обнаружила: ее предупредили вещественные доказательства, оставленные в отдельном фольварке – теплая печь и недоеденная курица в стоявшей на столе кастрюле. Когда батальон головой подошел к этому, отдельно стоящему дому, то я сам убедился, что перед батальоном находится обороняющийся противник и дал команду: "К бою!".
Роты, под прикрытием утреннего тумана подошли к самым опорным пунктам и две высоты мы захватили сходу. Завязался огневой бой. Срочно в роты дали телефонную связь. В моем распоряжении было два 57-мм противотанковых орудия, минометная рота и батарея 120-мм минометов. Средств мало, а боеприпасов к ним еще меньше. Решил выкуривать противника из оставшихся высот поочередно. Результат был на лицо, обошлось без потерь. Мои медработники: Дина – фельдшер из Ростова-на-Дону, Таня из г. Пушкина – были безработными.
Ближайшая задача была выполнена: шоссейная дорога, идущая на юг, была перерезана. Позже, командир дивизии, полковник Чесноков, делая разбор этого боя, отметил: "Только один батальон – 74-го Стрелкового полка выполнил задачу – перерезал шоссейную дорогу – главную магистраль, соединяющую Северную Прибалтику с югом".
2 сентября, когда солнце уже клонилось к закату, пришел приказ: "Отвести батальон в тыл, пообедать. По приходу машин, погрузить личный состав со всем вооружением и боеприпасами, в течение ночи прибыть в город Тарту. Под покровом темноты выйти на северную окраину взлетной полосы аэродрома и занять оборону". Мы должны были заменить обескровленную 146-ю стрелковую дивизию, которая с 28 августа вела ожесточенные бои под Тарту и понесла большие потери.
II
Тарту. 3-10 сентября 1944 г.
В город мы въехали в полночь. Машины шли на подфарниках. Силуэты зданий вырисовывались на фоне неба и то, только при взлете немецких ракет. По ним мы ориентировались – там проходит передний край немецкой обороны.
Перескочив через мост, выехали на пригорок, справа появился ангар. За ним нас ждали представители. Они и развели подразделения на подготовленные в инженерном отношении позиции. Наблюдательный пункт батальона тоже был оборудован и обеспечивал обзор не только переднего края батальона, но и глубину обороны противника. Со мной разместился и наблюдательный пункт полка. На нем был только командир разведвзвода младший лейтенант Нельга, да два его разведчика. К утру я утомился – уснул. Кажется, только закрыл глаза, как сразу же меня разбудили разведчики:
– Товарищ капитан, поднимайтесь.
– Что такое?
– Справа – квадратная роща, под прикрытием тумана в нее вошло уже до батальона пехоты. Сейчас на тихом ходу, поодиночке, в рощу движутся танки.
– Вы считали – сколько туда прошло танков?
– В данный момент уже наблюдаем за восьмым, но, видимо – не последний. В тумане еще слышен шум моторов и лязг гусениц.
Через несколько минут раздался зуммер телефона:
– Говорит "Чернов" (позывной, комдива), комбата к телефону! Что там у вас перед передним краем делается?
– Квадратная роща, даю координаты ... Немцы в роще сосредоточили до батальона пехоты и до роты танков.
– Что вы мне там – роты, батальоны!.. Сколько человек и сколько танков?..
– До четырехсот человек и десять танков.
– Наблюдайте! Сейчас загремит "патефон"!..
- Подождите еще полчаса, немцы сосредотачиваются там небольшими группами и «незаметно», так что еще не все собрались к «концерту».
В трубке раздался смех:
- Будь по твоему, комбат! Только смотри, что бы собравшиеся из зрительного зала, от скуки, к тебе на сцену до начала концерта не ломанулись…
Немцы закончили своё движение в «квадратную рощу», где-то в тылу заревели "Катюши". Оставляя за собой огненный хвост, полетели снаряды. Огромная масса огня и дыма охватила рощу. Рассеялся дым и пыль – рощи не стало. Догорали обломки деревьев, корпуса танков и масса обгоревших человеческих тел. Такое я видел только под Сталинградом, когда на моих глазах были уничтожены три румынских батальона.
Сигналом к началу наступления, на передовой позиции немцев взлетели ракеты. Раздался гром орудийных залпов. Короткая артподготовка. В атаку пошел корпус немецких моряков. Против нашего батальона – ни одного немца не поднялось и ни одного танка в атаку не пошло. Видя это, я отдал приказ:
– 57-мм противотанковым орудиям развернуться вправо, а станковым пулеметам – влево, открыв огонь во фланг наступающей пехоте противника – прижать ее к земле.
Движение наступающих, поначалу замедлилось, потом стали залегать, опять вскакивали, но поднимались уже далеко не все. Поднявшихся пулеметчики поливали шквальным огнем, и кое-где атака так и не докатилась до позиции соседей. Темп немецкого наступления сразу снизился. Однако, на участке 72-го полка, часть пехоты и танков дошла почти до самой северной окраины Тарту. Штаб 72-го полка отойти не успел. Один из немецких танков взобрался на блиндаж, где располагался штаб полка, и обстреливал окраину города. От выстрелов блиндаж содрогался, земля осыпалась на головы. Многим в блиндаже тогда стало не по себе.
Вводом в бой второго эшелона 2-й Ударной Армии, наступление противника было не только оставлено, но и отражено. Немцы вынуждены были отойти на исходные позиции. Часть немецких танков – подбиты. Морская пехота отошла, оставив на поле боя сотни трупов.
III
Вечером раздался телефонный звонок. Звонил командир 74-го полка подполковник Карпов:
– К вам прибудут два штабника, приказываю вам сдать командование батальоном, а сами после передачи прибудьте ко мне.
За ночь сдал батальон и простился со всеми, кто был рядом со мной. Утром направился в штаб 74-го СП, который находился в одном из двухэтажных домиков, стоявших у южной части взлетной полосы. Кабинет комполка находился на втором этаже. За время войны, я впервые видел такой благоустроенный кабинет. Получив разрешение, я зашел и доложил.
– Рад с вами познакомиться, товарищ капитан. За проведенные бои я вам очень благодарен и был бы рад, если бы вы остались служить в моем полку командиром батальона.
Этого не случилось. Я был отозван в резерв дивизии. Так закончилась моя служба в 74-м стрелковом полку.
IV
Резерв дивизии офицерского состава
Резерв в дивизии образовался не потому, что не было вакантных должностей, а потому что дивизия понесла потери и не была укомплектована личным составом. Резерв располагался в центре города Тарту, в двухэтажном доме, стоящем в ряду между такими же, прижимающими друг к другу домами.
В резерве находилось человек двадцать. Начальник отделения кадров майор Браньков назначил меня старшим. Мои "подчиненные" купили за свои деньги и прикатили двадцатилитровый бочонок пива. Тут – как тут, как с неба на голову с ведрами в руках свалился "царский лыцарь и божий угодник" офицер Николай Бобров:
– Прошу сюда налить пива?
– А не много ли ты захотел? Деньги ты не платил, – заявили ему "хозяева бочонка".
– Ребята! Да я же не себе, а начальнику отделения кадров.
– Катись ты отсюда туда, откуда появился, – отправили его офицеры.
Тогда он обратился ко мне:
– Товарищ капитан, они не дают! Я же не себе – начальник прислал...
– Дорогой Николай, пойми меня правильно: пиво-то не мое.
Я понял, что он попал в неловкое положение и решил помочь. Вошел в комнату клуба "любителей пива" и попросил:
– Ребята, дайте ему мою часть – я-то, пиво не люблю, и пить не буду, а я вам за него заплачу.
– Ну, давай! – и плюхнули ему из бочонка одну треть ведра.
Что там было в штабе, и как Николай объяснялся со своим начальником, было известно только ему одному.
Через несколько дней кадровик разметал по частям весь резерв. Многие из них пошли с понижением, другим было задержано присвоение очередного звания, или офицеры остались без заслуженных наград за свои подвиги. Так мстительный "башкир"* воздал каждому за его "нечинопочитание".Кличка «Злой башкир» прижилась к нему, даже несмотря на то, что начальник отделения кадров 321-й СЧДКД майор Браньков Петр Григорьевич был чуваш. ;
V
72-й стрелковый полк
Я опять был направлен в свой 72-й стрелковый полк, но уже в должности заместителя командира батальона. Батальон был в обороне – на канале, командования в батальоне не было. Я прибыл первым и принял командование батальоном на себя. Организовал питание, помывку личного состава. Посетил все подразделения на переднем крае, организовал наблюдение, систему огня и взаимодействие при наступлении противника. При знакомстве с боевым порядком "обезглавленного" батальона я своими глазами увидел, простиравшееся вдоль канала поле боя.
В конце августа, в ходе немецкого наступления воины из нашей 282-й стрелковой дивизии были прижаты к каналу Эмайыги. Канал был узким, но очень глубоким. Воины, не зная этого, бросились спасаться вплавь и многие пошли ко дну. О том, что здесь произошло великое побоище, свидетельствовали десятки трупов наших воинов по обе стороны канала, подбитые немецкие танки, скаверженные орудия, разбитые повозки и трупы лошадей. Все убирали позже...
Только в конце августа потери 282-й СД составили:
убитыми – 231;
пропавшими без вести – 266;
получили ранения – 912 человек.
Несколько дней в руководстве батальона я был один. Командиром батальона вскоре был назначен капитан Архипов Василий Иванович, заместителем комбата по политической части – старший лейтенант Якобсон Семен Яковлевич, адъютант старшего батальона – капитан Гусев Александр Иванович. Прибыли и командиры рот: капитан Попов, минометной – капитан Малиновский. Сдал батальон – "гора с плеч". Как всегда – занялся боевой подготовкой.
Батальон на месте долго не задержался. Со всеми подразделениями и частями дивизии он перешел в преследование отходящих частей противника. Встречаем сопротивление, особенно в лесах – "Что за чудо?!". Видим, в окопах маячат фетровые шляпы и цивильные пальто. При первом же ударе, они бросая оружие разбегались, а затем нас встречали уже как гражданское население.
Сначала мы вели преследование в направлении на Пярну, а затем круто повернули на юго-запад, вдоль Рижского залива на город Ригу. Не доходя до Риги километров двадцать, дивизию остановили, и мы получили приказ: срочно сосредоточиться в районе Тарту. По напряжению сил, этот марш напомнил мне суворовский переход через Альпы. Наши подразделения за сутки преодолевали по 70-72 километра.
Диво! Но наш советский солдат выдержал эту нагрузку!
10 октября дивизия сосредоточилась в указанном районе. Доукомплектовывалась и, в составе всей 2-ой Ударной Армии, эшелонами по железной дороге была переброшена , в распоряжение маршала Рокоссовского, на 2-й Белорусский фронт.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2018/10/09/1311