1
Проявление, прошло успешно. Разумеется, с привычным головокружением, тошнотой и общей слабостью. Побочный эффект, ничего не поделаешь. Хотя, по слухам, над устранением этого неудобства сейчас активно работают лучшие умы. Ну, дай Бог им. И нам, само собой.
Шноль, согнувшись, кашлял и сплевывал горькую слюну в дорожную пыль. Он оглянулся. Клоков сидел на обочине, ошалело уставившись в одну точку. Костя Бердзенишвили, вообще, лежал ничком и упирался слабой рукой в землю, пытаясь перевернуться и встать.
- Не вставать, орлы, лежим, кто где упал. В течение двух минут полностью восстановится самочувствие и рефлексы, должны помнить. А кто забыл, зачетами загоняю. Дома.
Шноль огляделся, стараясь не делать резких движений и не вертеть головой. Место в точности, как на мониторе хроносканера, поле кукурузы, поле свеклы, грунтовая дорога между ними. Чуть ниже и дальше небольшое озерцо, окруженное плакучими ивами и кустарником. Через пару минут должен подъехать экипаж, если верить Аверкину.
- Подъем, коллеги, хорош валяться. Попутку будем ловить.
Подчиненные довольно уже бодро вскочили, отряхиваясь от пыли.
Вдалеке послышался неровный гул мотора, и вскорости из-за поворота вывернул старенький бортовой ГАЗ-51, за рулем которого сидел молодой паренек, дочерна загорелый, но с копной соломенного цвета волос.
- Прям тебе негатив, - хмыкнул Бердзенишвили и поднял руку.
Грузовичок подкатил и остановился, скрипнув тормозами. Водитель с любопытством уставился на трех незнакомых мужчин, явно не местных. В сельской глубинке, обычно, все друг друга знают, если не по имени-отчеству, то уж в лицо – точно. А этих шофер видел впервые.
- Приветствую, - Шноль подошел к кабине, - Вы в Красную Яругу? До больницы нас не подбросите?
- Доброго здоровья. Сидайтэ у кузов, а то у мэни туточки почта, - парень кивнул головой на лежащий рядом с ним объемистый зеленый мешок, крепко завязанный и скрепленный сургучной печатью. К нему, наверное, в первый раз в жизни обратились на вы. Это понравилось, даже подняло настроение.
- Отлично. В кузов, так в кузов, всяко лучше, чем ногами по жаре топать, верно?
Шофер весело кивнул. Ему определенно нравились его пассажиры, хоть и незнакомцы, хоть и говор у них не здешний. Зато обратились обходительно, с уважением.
Трое ловко запрыгнули в кузов и уселись на крепкой скамье, у кабины.
- Дэржиться там за борта, дорога дуже неровная.
- Нормально, командир, поехали.
Ехали довольно быстро, насколько позволяла ухабистая грунтовка, бегущая среди обширных полей, перелесков, по возвышенностям, по низинкам.
- Красиво как, - Клоков с интересом глядел во все стороны, искренне любуясь дивным летним пейзажем, голубым небом с белоснежными облачками, темно-зеленым массивом леса вдалеке, - Интересно, как здесь сейчас?
- Сейчас, как раз, вот так и есть, - усмехнулся Костя Бердзенишвили, - а вот, как будет через шестьдесят два года, это уже совсем другой вопрос.
- Да так же, наверное, Лёша. Что тебе тут, небоскребов понастроят? Машин, побольше будет, это факт, и все сплошь современные и модные. Не то, что этот старичок, - Шноль похлопал по крыше кабины.
- Шо там у вас? – на ходу высунулся водитель.
- Нет-нет, все в порядке, едем. Скоро уже?
- Та не. За тою посадкою переезд через железку будэ, а там вже и Яруга. Скоро.
Действительно, вскорости переехали через железнодорожный переезд. Яков Львович снова похлопал по крыше кабины.
- А что там за лес, справа?
- Дэ? То Осадчий. А той, шо злива, то Довжик. Там озеро – сказка. Рыбы богато и вообще. У воду пурнаешь, а там як у джунглях. И солнце так, лучамы звэрху…
Шноль озадаченно смотрел сверху на соломенную голову шофера, так и торчащую из окошка двери.
- Вы случайно, стихи не пишете?
- Шо? Та не…
- Скажите, уважаемый, мы ведь до больницы мимо школы поедем?
- Да. А про яку вы кажэтэ?
- Про старую. Бывший особняк.
- А, то да. Дом Харитоненко. Це мы зараз Новостроевку проидымо, будэ нова школа на гори. Це основная, там старши классы учатся. А малэнька, стара школа, через ставок. Ну, мы поидымо, я покажу. А шо вам там?
- Да заскочить надо, дело есть.
- Так закрыто же зараз. А больница як же ж?
- После. Сами доберемся. Покажете дорогу?
Водитель молча кивнул и спрятал голову в кабину.
- Это вы сейчас о чем разговаривали, Яков Львович? – спросил Клоков.
- Про дорогу спросил. Поедем ли мимо школы, она тут в двух ипостасях, вернее, в двух филиалах. Сейчас проедем мимо школы на горе, для старшеклассников которая, а дальше – нужная нам, начальная школа. Тот самый дом.
- Это, к которой наш клиент так рвался?
- Да.
- И что там?
- Не поверишь, Леша, там спрятаны несметные сокровища. Про пещеру Али-Бабы читал? Вот.
- Да, скажете тоже! - засмеялся Клоков.
- Зря иронизируешь. Столько странного всего произошло и происходит на свете… Может быть и прав был этот бедолага. Кстати, нам еще нужно будет его в морге навестить.
- Как же это он так, Яков Львович?
- Не он, а мы. Что-то не складывается. Не сходятся логические концы с концами. Не спокойно мне. Не должно было все, вот так.
- Яков Львович, - Бердзенишвили озадаченно смотрел на шефа, - а откуда вообще известно, что наш клиент в морге? Тоже, темпоральные сканеры сообщили?
- Нет, Костик, до этого наши техника с наукой еще не докатились, шнырять по закоулкам прошлого туда-сюда и отслеживать обстановку. Тогда было бы совсем все просто.
- Ну, и как же?
- Да я просто логически предположил и заключил, что негде ему быть, если он прибыл, а потом, почему-то, умер скоропостижно. Куда его еще могли доставить, а?
- Разберемся, командир, - решительно махнул рукой Леша Клоков, - а что за говор такой странный? Вроде бы, слова многие знакомы, а смысл почти не улавливается.
- Это суржик. Смесь русского, украинского и еще нескольких наречий. Мы сейчас на юге России, на самой границе с Украиной. А пограничные районы всегда говорят на смеси языков. Везде так.
2
Как и предсказывал молодой шофер, вскоре показались строения, частные дома, массив какого-то предприятия слева. Оставили позади кладбище, утопающее в зелени. Потом потянулась длинная улица, видимо – Новостроевка.
Снова показалась светлая шевелюра водителя.
- То мы кирпичный завод зараз проихалы. Це Новостроевка, ось там, справа, то школа на гори, я вам казав, а туда, по над ставком, Костюковка пишла.
Далее, грузовик повернул направо и стал спускаться вниз холма, у подножия которого раскинулся довольно большой пруд.
- Это тот, ваш ставок? – спросил Шноль.
- Та ото ж. На той ёго сторони сахарный завод був, ще старый, харитоненский. Колы вийна була, наши видступалы, тай и взорвалы ёго. Вон, бачтэ, труба лэжить, шо осталось, в землю вростае, тай стена кирпичная. Дэрэвьямы усэ заросло, та и кустамы. Пацаны там нав войнушку грают.
- И вы играли? – весело спросил Шноль.
- Та шо? И я гуляв. Я туточки рядом живу, у Черном двори.
- А почему старый завод? Что, и новый есть? – наклонившись, спросил у шофера Костя Бердзенишвили.
- Есть, а як же ж? Тут же сахарного буряка – глазом не взять, хиба ж без завода можно? А шо вы интересуетесь, сами не знаете, чи шо?
- Да я здесь новый человек, а товарищи мои еще не успели рассказать.
Водитель снова, молча, кивнул и убрал голову в кабину.
Шноль одобрительно взглянул на подчиненного, показав большой палец.
Вскоре грузовичок, проехав по дамбе, поднявшись снова на холм, по дороге, идущей вдоль фрагмента мощной, кирпичной стены, окружавшей некогда периметр территории погорелого сахарного завода, остановился.
Водитель выбрался из кабины, и оказался, вдруг, довольно высоким, плечистым парнем.
- Хочь ноги размять… Ну, вам туда, - он показал рукой влево, - там школа. А я ось там живу, - махнул рукою прямо, - Черный двор. Здесь уси знають.
- А почему он Черный? – поинтересовался Костя.
- А я знаю? Так прозвали, - парень задумался, - может, потому шо… Нэ знаю.
Команда сноровисто ссыпалась из кузова.
- Да, а больница-то, в какой стороне?
- А, да. Пидэтэ ось туда, там вулыця будэ, Центральная, по левой сторони, прямо, километра полтора. Мимо не пройдэтэ, ну, мабуть, спросить там у кого.
- Спасибо большое, выручили вы нас. И за обзорную экскурсию тоже. А как вас зовут, молодой человек? – спросил Шноль.
- Сашко. Сашко з Черного двора, - шофер хохотнул и запрыгнул в кабину.
- Сколько мы вам должны?
- Шо? Та, ну вас! - шофер Сашко, смеясь, со скрежетом включил передачу, весело кивнул и укатил по своим делам.
3
Шноль огляделся. Та самая школа, виднелась лишь утопающей в зелени высоченных тополей двускатной крышей, горящей на солнце зеркалом недавно положенного, листового железа. Людей поблизости не наблюдалось, стало быть, можно было произвести необходимые действия по рекогносцировке.
- Леха, пускай голубя.
- Есть. Площадь?
- Пятерочку ставь.
Клоков открыл дерматиновый портфель, который все это время держал при себе. Из него вынул серую папку, а уже из нее лист плотной бумаги. Ловко сложил его по едва заметным пунктирным линиям, и получился ладный, бумажный самолет. Потом Клоков вынул из кармана пиджака сигаретную пачку, выбрал две нужные сигареты, ошкурил их от бумаги, и прикрепил черные цилиндрики на подвижные консоли под плоскостями бумажного голубя.
- Ставлю аппаратуру, Яков Львович.
- Добро, - Шноль дернул бровью, зачем лишние согласования? Тебе сказано, пускай птичку, так и работай. Как дети, честное слово…
Алексей Клоков достал из потайного кармашка пиджака маленький не больше игральной кости, пластиковый кубик, отодрал от одного из его рёбер защитную пленку, и прилепил куб на фюзеляж бумажного самолета.
Он сделал два шага, и резко махнул рукой. Самолетик взлетел, и тут же из-под его крыльев показались две тонкие полоски белого дыма, быстро тающего в июньском мареве. Белая птичка рванулась вперед и вверх. Теперь она облетит квадрат со стороной в пять километров, центром которого сейчас являлись Шноль и его подчиненные. Дрон снимет на фото и видео всю округу в пределах означенного квадрата, все значительные объекты, особенности ландшафта, складки местности, передаст всю информацию на пульт управления, замаскированный под портсигар Шноля, и немедленно самоуничтожится. На землю опустятся лишь невесомые хлопья сгоревшей бумаги и оплавленный кусочек пластика, в котором даже специалист не разглядит ничего сколь-нибудь интересного.
- Ну, давайте прогуляемся до объекта, - Яков решительно двинулся по дорожке к школе. Прошли какие-то строения, явно жилые дома с двориками. Встречались и люди, они с любопытством поглядывали на незнакомцев и приветливо кивали, здороваясь.
- Ух. ты, а это что, неужто, колонка? Я такую в кино видел.
- Она самая, и очень вовремя.
Сейчас только все трое осознали, как хочется пить. Больше часа на жаре, а фляжку с водой прихватить никто не догадался.
У колонки молодая, черноволосая, очень красивая женщина набирала воду в ведро, повесив его на крючок пусковой ручки.
- Добрый день, напиться позволите?
- Здравствуйте. Пейте, конечно, кто ж против, - женщина сняла полное ведро, посторонилась, пропуская мужчин, но уходить не торопилась. Интересно же, кто такие они есть, откуда и зачем.
Напились по очереди, на ходу приспосабливаясь к новому для себя навыку. Облились, конечно же, но в такой зной это было даже приятно. Вода оказалась очень вкусной, холодной и бодрящей.
- Ух, давно такой вкусноты не пробовал, - Шноль напился последним, как хорошему командиру и полагается, - спасибо.
- Да мне-то за что? Вода общая, пей, кто хочешь, на здоровье.
- Я так понимаю, вы здешний житель? Не подскажете ли, как нам в школу попасть? Мы с ответственным поручением из Белгорода, а школа, как нам сказали, закрыта сейчас.
Подошел невысокий, крепкий мужчина с годовалым ребенком на руках.
- Людмила, возьми Светлану Николаевну.
Он по-простецки, улыбаясь, протянул, по очереди всем троим, крепкую ладонь для рукопожатия, представляясь:
- Калашников Николай.
Мужчина располагал к себе простотой, но Яков обратил внимание на цепкий, настороженный взгляд, мелькнувший на секунду.
- Так, что вас интересует?
- Я уже говорил вашей супруге, мы из Белгорода, в командировке тут. Вот, удостоверение.
Шноль вытащил из нагрудного кармана пиджака красную книжицу, должным образом изготовленную и состаренную, соответственно.
- Министерство культуры, отдел охраны памятников старины. Шноль Яков Львович. Это мои коллеги, Клоков и Бердзенишвили. Нам бы в школу пройти. Необходимо осмотреть состояние несущих стен.
Калашников вернул корочку.
- В выходной день?
- Так получилось, - Яков развел руками.
- Сейчас, урегулируем вопрос, Нина! – мужчина пояснил, - она в школе завхозом, ключи у нее.
Скрипнула калитка ближайшего двора, вышла женщина, лет сорока.
- Нин, тут товарищи из министерства культуры в школу пройти хотят.
- Хотят – пройдем. Сейчас, ключи возьму, - женщина хлопнула калиткой, но быстро вернулась. Она подошла к гостям и, безошибочно определив главного, кивнула без улыбки:
- День добрый, пойдемте, товарищи аж из самого министерства.
У колонки остались стоять Николай Калашников и его супруга Людмила с дочерью Светланой на руках.
- Видала этих, из министерства культуры? Смешно.
- Что тебе смешно? Люди как люди.
- Ага, люди. Эти культурные рельс узлом завяжут. Культурные они…
- Ой, Коля, вечно ты нос не в свое дело суешь, а потом…
- А я что? Мне все равно. Обедать будем, нет?
4
Хозяйка ключей отперла высоченную, тяжелую дверь, потянула на себя, противно заскрипела пружина. Женщина-завхоз виновато развела руками:
- Смазывай, не смазывай – скрипит, уже и привыкли все.
- А мне нравится, - вставил реплику Алексей, - этому зданию даже подходит такой звук, навевает мысли о глубокой старине, о веках, что пронеслись над этим местом, о таинственных тенях, скрывающихся в укромных уголках чердака…
- Не обращайте внимания. Это наш младший научный сотрудник Клоков. Трудится по велению сердца, романтик.
- Ничего, со всяким бывает, - пожала плечами Нина, - вы заходите. А что вам там смотреть?
- Мы комиссия. Осматриваем несущие стены старинных зданий, по области катаемся, вот, к вам заглянули. Есть мнение передать здание вашей школы под охрану государства, как памятник старины.
- Что ж, дело хорошее, смотрите. Сейчас направо.
Прошли под тяжелой дубовой лестницей с резными перилами, ведущей на второй этаж, и далее, видимо на чердак. Свернули в коридор.
- Здесь у нас раздевалка, напротив – музыкальный класс, тут буфет, что вас интересует?
- Актовый зал. Простите, нас не представили, Яков Львович Шноль, а как я могу к вам обращаться?
- Нинель Марковна.
Шноль с интересом смотрел на красивую женщину, что-то отмечая для себя в чертах ее лица.
- Цахараим товим, хавер шели, мах шломех?
Женщина пристально взглянула на Якова и покачала головой:
- Я не говорю на этом языке. Вот, актовый зал здесь.
Не очень и большой зал, три высоких окна с широченными подоконниками, портреты космонавтов, исполненные в графике, на стенах. И вот она, западная стена.
- Константин Отарович, будьте добры, свяжитесь с Рыбаченко, узнайте, что там с гостиницей для нас, - Шноль произнес заранее оговоренную фразу, - Нинель Марковна, где здесь телефон?
- В учительской.
- Пожалуйста, проводите нашего сотрудника.
Женщина кивнула, сделала приглашающий жест и вышла.
- Номера четырехзначные, в Белгород звонить через добавочный. Попросишь оператора соединить с двузначным номером. Телефон дисковый. Импровизируй не менее четырех минут.
- Помню я, - Бердзенишвили быстро вышел из зала.
- Начали, Леша. Твоя левая половина, моя правая.
Коллеги вынули из портфеля небольшие металлоискатели, изготовленные в виде карманных фонариков, реально работающие и как фонари, в том числе.
Некоторое время они сканировали каждый свою половину стены, медленно и тщательно, от пола до потолка и обратно, водя невидимыми лучами по окрашенной поверхности и по портретам с ликами славных парней с геройскими звездочками.
“ А ведь они все живы еще, даже Гагарин. Мало того, молоды, крепки телом и духом, готовы к новым подвигам”, так думал Яков, “ И никто из них не знает, что там впереди их ждет. Стоп, отставить лирику, Яшка, работай”.
- Что у тебя?
- По нолям, Яков Львович, а у вас?
- Так же. Ладно, закругляемся, пустышка. Сбрехал Харитоненко, хоть о покойниках плохо и нельзя.
- Может, повторим?
- Нет, время выходит. Сейчас хозяйка вернется, подумает: - Вот, чудики, фонариками, не включенными, по стенкам светят. Белым днем.
- Нет здесь ничего.
Вернулись Костя и Нинель Марковна.
- Мы здесь закончили, теперь пройдемся бегло по другим помещениям, и все. Проводите нас?
- Пойдемте.
Смотрели стены в классах, в коридорах, поднимались на второй этаж. Все время совещались, мерили рулеткой, сыпали специальными терминами, в которых и сами не смыслили, записывали в тетрадь какие-то цифры. Все для вида, конечно.
В одном из классов первого этажа, одно из окон оказалось приоткрыто.
“Везде и всегда бардак”, подумал Шноль и хозяйственно закрыл окно на шпингалет.
5
- Костя, посмотри, пожалуйста, что там у нас со связью с базой, - попросил Шноль, когда они вышли из школы, а Нинель Марковна, заперев скрипучую дверь, и попрощавшись, ушла.
- Минуту, Яков Львович, смотрю. Так, время – через шесть минут открывается десятиминутный портал. Произвожу локализацию точки.
Бердзенишвили откинул циферблат своих наручных часов со стрелками, на простом кожаном ремешке, под которым открылся еще один, с цветными, электронными символами, цифрами и стрелочками, меняющими направление. Костя повертелся, всматриваясь в “часы”, и решительно указал ладонью курс:
- Туда.
Тут все трое и опешили немного.
- Ох, как мы сразу-то не приметили? – Шноль, удивленно присвистнул, - А ну, пошли.
Вся команда прошла по дорожке небольшого школьного парка к трем огромным, раскидистым дубам, поднявшим на высоту метров в двадцать пять свои огромные кроны, покоящиеся на исполинских, морщинистых стволах. Два дуба росли совсем рядышком, а третий чуть в стороне, метрах в трех от них. И между тремя великанами образовалась уютная площадка.
- Держу пари, этот пятачок на переменках самое оживленное место в школьном дворе, - Яков с интересом разглядывал площадку, - Леха! А ну, слазь быстро, младший научный сотрудник!
Клоков был уже метрах в трех над землей, ловко перебирая ногами и руками между стволов двух близко растущих дубов-братьев.
- Сейчас, шеф, я вон до той ветки доберусь, а с нее уже и до той, толстой, рукой подать…
- Считаю до трех, и ты уволен. Раз!..
Клоков спрыгнул, с сожалением поглядывая вверх и отряхивая ладони.
- Мальчишка, гопник, балбес, - беззлобно отчитал подчиненного Шноль.
- Ну, что у тебя, Костик?
- Это здесь, Яков Львович, прямо между дубами. Портал открыт.
- Да уж, кто у нас романтик-юморист, так это Аверкин, - Яков вынул из кармана блокнотик и ручку, - ну-ка, верхолаз, спину давай.
- Леша Клоков послушно наклонился, и Шноль, положив ему на спину блокнот, быстро набросал на листке: “Выход по графику. У нас все нормально. С дубами – молодец, порадовал”.
После этого вырвал лист с запиской и положил его на землю в центре площадки.
- Отошли на три метра, орлы.
Бердзенишвили нажал на своих часах неприметную кнопку. Секунд через сорок мелькнуло слабое и быстрое фиолетовое свечение, и все. Записка уже в центре.
- А теперь в морг, коллеги.
До больницы, и вправду, добрались быстро и спокойно, Сашко с Черного двора маршрут набросал довольно точно. У мужичка, катящего по больничному двору тележку с алюминиевыми баками, на которых красной краской было намалевано “Пищевые отходы”, справились, где морг. Тот меланхолично махнул рукой в сторону небольшого, одноэтажного строения.
Дверь морга была заперта. Шноль постучал. Тишина.
- Ну да, суббота же у них тут, - разочарованно протянул Костя.
- Какие мысли, коллеги? – Яков Львович думал, прикидывал возможные и невозможные варианты, - устроим мозговой штурм?
И в этот момент дверь морга отворилась. В дверях стоял моложавый лейтенант милиции, сухощавый, с рыжеватыми волосами, одетый в форму этого времени, но без фуражки. Он казался напряженным и немножко злым. Оглядел всех троих, чуть остановив взгляд на Якове, и лицо его стало заметно растерянным, недоверчивым. Потом оно вернуло свое казенное выражение.
- Слушаю вас внимательно.
- Мы, собственно, из ОблЗдрава с комиссией здесь. Эй, вы что!
В живот Шнолю смотрел милицейский “Макаров”.
- Тихо стоять, не дергаться, медленно и по очереди документы достаньте, и мне.
- Товарищ лейтенант, это какая-то ошибка, уберите оружие, что вы?
- Стой смирно, руки всем на виду держать. Ты, блондин, два шага влево. Спокойно, и все будет хорошо.
- Лейтенант, не делай глупостей, - Яков решил сменить интонацию и образ. Ошарашенный неожиданностью интеллигент из Областного Управления Здравоохранения превратился в уверенного в себе, хваткого мужчину.
- Я майор Шноль, из госбезопасности, это лейтенанты Бердзенишвили и Клоков. Документы в карманах. Достаем по очереди и медленно, как просил. Я первый, - Яков неторопливо опустил руку в правый нагрудный карман пиджака, в общем, сомневаясь, что именно там лежит нужная корочка. Вроде, там, - Ознакомьтесь.
Милицейский лейтенант читал, взглядывал на Шноля, на фото в удостоверении, снова на Якова, уже не зло, а опять удивленно и растерянно. По нему было видно, что сейчас он удивлен, обескуражен, в общем, как принято выражаться, испытывает когнитивный диссонанс.
Наконец, он, видимо, приняв какое-то решение, вернул удостоверение Шнолю и спрятал пистолет в карман своих форменных брюк.
- Товарищ майор, - лейтенант еще на секунду замялся, - а вы меня совсем не помните?..