В отметку_времени_0 персонаж_1 вошел к себе в комнату, которую он снимал на самой окраине города_1, в районе_1.
Было время_года_1. Смеркалось. Стояла погода_по_умолчанию, когда даже птицы затихают, и по улице суховей гоняет пустые, усохшие листья. Персонаж_1 сел за стол и некоторое время просидел так, бездумно глядя в окно, не раздевшись. Есть не больно-то хотелось, да и нечего было, не было времени зайти в магазин.
Зазвонил телефон. Персонаж_1 некоторое время глядел на него, не столько размышляя, ответить ли, сколько пытаясь вспомнить, для чего это устройство и для чего оно тут, на столе. Потом с усилием поднял руку и принял вызов.
— Скучаешь? — услышал он грудной, с хрипотцой голос персонажа_2. — Ты дома сейчас? Я тебе тут нашла... Ты сильно занят?
— Не знаю, новозвательный_падеж(персонаж_2), — сказал он. — Я какой-то выжатый совсем после сегодняшнего... Башка не соображает.
В трубке сделали сочуственную паузу.
— Тяжело было? — спросила персонаж_2 ласково. — Ты сейчас где, дома? Хочешь, я приеду? Или давай в центре?
— Да, можно... — ответил он рассеянно. — Давай я тебе через полчаса перезвоню, ок? Буду выходить.
— Хорошо, — сказала она, немного обиженно, как ему показалось. Потом, еще через секунду: — Звони. Пока.
Послышались гудки. Персонаж_1 опустил руку и взглянул на свой телефон, как будто впервые его видел. Старая, довольно потрепанная модель_телефона, вполне еще бодренько звонящая, ему хватало. Он нажал кнопку гашения экрана и убрал телефон в грудной карман.
Мыслями он все еще был тогда и там, сегодня в самом центре города_1, на перекрестке улицы_Ленина и улицы_Советской, когда важный_второстепенный_персонаж очень критически отозвался о его работе и тут же выдал кучу совсем ни с чем не связанных заданий... Лицо персонажа_1 скривилось. Он ненавидел такие моменты — когда все идет наперекосяк и когда вдруг нарушается привычный ход дел, когда ты совсем уже на пороге чего-то прекрасного, чего-то совсем замечательного... Это все было невыносимо.
Он лег на диван, прямо так, не раздеваясь, поворочался немного, повернулся к стене и лежал, бегая глазами, напряженно что-то обдумывая, уже, наверное, точно и сам не мог бы сказать, что... Он спал.
***
Когда он проснулся, совсем стемнело. Неестественных цветов уличные фонари тускло светили в незавешенное окно. Персонаж_1 зевнул, повернулся и достал телефон посмотреть время. На дисплее было три неотвеченных вызова. От персонажа_2; он нахмурился. Опять она обиделась. Он закусил губу. Надо выходить.
Не без труда понажимал на телефоне кнопки, опираясь на локоть, и прижал к уху трубку. После пятого гудка она ответила.
— Алло, ты где?.. у тебя все в порядке? — в голосе чувствовалось едва ощутимое беспокойство.
— Я еще дома, — сказал он, зевнув. — Извини, сел на диван и как провалился... Сколько сейчас времени?
— Отметка_времени_1, полтора часа назад ты мне сказал, что позвонишь.
— Да, сам не ожидал, — ответил он рассеянно, поднимаясь с давана. — Давай, выхожу... Где мы встретимся? У достопримечательности_1?
— Давай там. Ты ко скольки будешь? Я недалеко.
— Ну смотри, — сказал персонаж_1, прикидывая, — мне надо... причесаться хоть, а потом я сразу выхожу и иду на маршрут_городского_транспорта. Ты подождешь? Я мигом. Ну, через полчаса где-то.
Даже если он приедет туда через сорок минут, это все еще почти полчаса.
— Хорошо, — сказала она, словно пробуя слово на вкус. — Я тебя жду.
— Я помню, счастье мое, — сказал он. — Целую тебя. Нежно-нежно.
Он нажал на телефоне кнопку завершения вызова, присел на подлокотник кресла, достал из кармана мятую полупустую пачку «Марки_сигарет», вытянул из нее сигарету, запалил кончик и жадно затянулся. От рассеянности вдохнул не в то горло и закашлялся. Пачка выпала из пальцев. Персонаж_2 не любила, когда он курит, поэтому в последнее время он как-то привык делать это редко и спорадически. Три-четыре в иной день, назавтра больше.
За окном тускло светили фонари цвета_1. Внутри комнаты на освещенной ими стене трепетали листья дерева_1, росшего под окном у тротуара. Персонаж_1 задумчиво вдыхал и выдувал дым, почти забывая затягиваться. Никакого проку, правда, от его задумчивости не было. В голову лезла какая-то дрянь. В глазах все мелькало и бегало.
Он запахнул верхнюю_одежду, накинул на плечи шарф и вышел на улицу, на остановку. Через семь минут подошел городской_транспорт. Персонаж_1 сидел у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, и хотел думать о чем-то хорошем.
В памяти немного получалось хорошего; вот, скажем, городской_праздник долгий_срок назад...
***
Допустим, в этом воспоминании важным_второстепенным_персонажем будет первый заместитель нового_градоначальника. В тот день было необычайно ясно и солнечно для времени_года_1. На площади_Ленина был устроен пустой помост, с которого полдня уже играла какая-то музыка популярного_жанра. Предполагалось, что в семь часов вечера с помоста будут выступать приглашенные гости, в том числе любимый жителями(города_1) танцевальный_коллектив, а еще известный_скрипач из городской филармонии с небольшим оркестром. Перед помостом воздвигли трибуну, с которой, предваряя праздничный концерт, важный_второстепенный_персонаж должен был прочитать поздравительный адрес. Персонаж_1 и персонаж_2 стояли, обнявшись, на площади. Персонаж_2 ела розовую сахарную вату («Еще и с искуственной клубникой», сообщила она с недовольной гримаской перед тем как откусить новый клок). Они познакомились три дня назад и условились встретиться на городском_празднике. Весь день они сегодня слонялись вместе по центру. Обычно такое шатание в праздничный день довольно выматывает, но персонаж_1 не чувствовал усталости совсем. Хотелось веселиться и веселиться. Они провели вместе весь день, но словно бы на самом деле большую часть жизни.
В половину седьмого на сцену взобрался с микрофоном в руке ведущий вечера, часто мелькавший на местном телевидении известный городской_журналист.
— Дежурная_шутка, — сообщил он. Хохотнули зрители, к тому моменту оказавшиеся на площади перед помостом.
Городской_журналист, как заправский конферансье, выдал еще пару специальных острот и перешел к объявлению... не концерта еще, а выступления важного_второстепенного_персонажа. Персонаж_2 дернула персонажа_1 за руку и прошептала ему на ухо:
— Давай куда-нибудь ото всех скроемся.
Он только молча кивнул.
Они стали пробираться через редкую толпу полупьяных зрителей, вышли на край площади, обошли всех по дуге и оказались за сценой. Персонаж_2 оглянулась вокруг и на лице ее появилось то же лукавое выражение, которое персонаж_1 успел заметить несколько раз за последние дни, — не то улыбка, не то хитрая гримаска, закушенная губа, знак какого-то дерзкого и веселого плана. Ему нравилось это выражение, и он не уставал любоваться ею в такие минуты.
А затем она приподняла тяжелый край винила, которым был задрапирован помост и махнула персонажу_1: давай сюда, — и нырнула под сцену. На него вдруг нахлынула эмоция_вызванная_адреналином, и, воровато оглянувшись, он юркнул следом. В повестях такое называют «не раздумывая».
Он очутился в темноте. За два дня воздух под помостом стал совсем затхлым. Пространство под сценой было метра полтора высотой, передвигаться можно было ползком или гуськом. Откуда-то снаружи проникали глухие отзвуки речи важного_второстепенного_персонажа и вялые аплодисменты. Где-то рядом в темноте было слышно дыхание персонажа_2. Персонаж_1 приблизился к ней. Она дышала совсем близко — тяжело, взволнованно. Он подполз совсем вплотную, в темноте обнял ее и прижался губами к ее невидимым губам.
Сколько они провели так времени, трудно сказать. Над головой загрохали каблуки, заскрипели стулья. Оркестр рассаживася на сцене. Персонаж_1 почувствовал, как невидимые губы отдалились.
— А ведь потом еще танцоры будут! — сказала она. Он чувствовал, что она смотрит вверх, и почему-то думал, что она улыбается. — Давай скроемся куда-нибудь.
Они поползли обратно, туда, где винил было легко приподнять и где они забрались под сцену... кажется. Над головой растягивала пробную ноту скрипка, давая всему оркестру последний шанс подтянуть колки.
Вдруг винил приоткрылся. Работник_на_празднике просунул голову под сцену и протянул руку, чтобы взять металлические_приспособления. Персонаж_2 дотронулась до его руки, он в ужасе дернулся, ошарашенно сказал: «Матерное_слово», — и стал вглядываться в темноту под помостом. Персонаж_2 прыснула; персонаж_1 ощутил, как она сжала его руку и потянула вперед, и они сорвались с места, пробежали мимо ошарашенного работника_на_празднике и помчались куда-то по безлюдным в этот час изогнутым улицам, еще почти сохранившимся с XVIII века, когда город_1 заметно разрастался. Они бежали, и персонаж_2 заливисто смеялась, и персонаж_1 только удивлялся — как она может так смеяться на бегу; сам он еле мог дышать. Потом они спрятались в какую-то подворотню, и он целовал ее раскрасневшееся лицо, блестевшее от пота. «Пойдем», — сказала она, они зашли к ней домой, и следующие три дня пролетели вперемежку: они ложились спать в шесть вечера, просыпались в два часа ночи под шелест дождя, рисовавшего странные прозрачные узоры на стекле, занимались любовью, о чем-то говорили, вместе принимали душ, что-то пили, и все это вперемежку, и персонаж_1 не мог в точности сказать, когда было что и в какой последовательности. На третий день утром он глядел на спящую персонажа_2, ни о чем не думая, просто любуясь ее подвижным лицом, которое во сне прикрывала челка. Просто ощущая состояние_1, в котором хорошо было бы остаться подольше.
После этого они, наверное, никогда не проводили_вместе столько же времени, но, правда, всегда были словно бы рядом.
После этого они провели вместе много хороших минут.
***
Любовь — это превращение кого-либо — или чего-либо — в ожидание.
Если сопоставлять с образцом, то...
Любовь ребенка к матери — это ощущение, что она всегда будет где-то рядом.
Любовь к родным — это ожидание радости встречи.
Любовь к трем апельсинам — это жажда узнать, что скрывается внутри их.
Влюбиться в человека — это желание, пусть каждая встреча будет сказкой, чтобы сказка приближалась как можно скорее.
Любовь к чему бы то ни было еще — это всегда предвкушение чудесного
(может быть наоборот, угрюмость и желаение трагедии, но это исключение).
***
С того дня они привыкли регулярно быть вместе. Часто встречаться, проводить вместе вечера и ночи, наутро разбегаться каждый по своим делам, условившись обязательно где-нибудь встретиться вечером. Или завтра вечером. Это была определенность, единственное, что не беспокоило персонажа_1. Он знал, что они непременно встретятся в ближайшие часы, пусть даже это произойдет случайно. Фаталистическая_пословица, как сказали бы в детской книжке.
А в остальном, как он недавно заметил, у него не было ни надежды, ни уверенности.
Как всегда, это появлялось и нарастало незаметно, пока не обрушилось лавиной. Мир вдруг словно бросился в броуновское движение. Казалось, что тепловая смерть, предсказанная в классическую эпоху и позже отмененная, все-таки наступила. С утра по телевизору могли объявить указ_1; вечером издавался указ_1_штрих, полностью меняющий, переворачивающий его суть. Если известный_певец женился на популярной_актрисе, то можно было предсказать, что через три месяца все уже забудут об их разводе. Магазины закрывались еще только повесив вывеску. Если где-то начинали стройку, то скорее всего она очень быстро становилась заброшенной; а в тех редких случаях, когда дело доводили до конца, в конце получалось совсем не то, что обещали, когда все начиналось. Маршруты городского_транспорта могли меняться несколько раз в течение дня. Отделение банка оставалось в том же помещении, что и неделю назад, только банк уже был другой. На работе, в довольно_большой_организации приблизительно дважды в неделю проходили совещания, на которых каждый раз менялся кардинально профиль всей деятельности (когда-то, много-много недель назад они все занимались родом_деятельности_1, но этого уже никто не помнил); персонаж_1, не имея конкретных задач, не поменявшихся до обеда, пытался придумывать и выполнять что-то свое, но это только считалось бесполезной тратой ресурсов и встречало всеобщее неодобрение. Он не мог точно сказать, когда это все началось; ему казалось, что совсем недавно, несколько месяцев назад; но с другой стороны, может быть, всё всегда было так, а он просто не замечал. Как не замечают все вокруг. Нельзя исключать.
Иногда персонаж_1 останавливался посреди улицы и закрывал глаза. В такие моменты он кожей ощущал мельтешение демокритовых атомов вокруг него. В неистовом вихре они царапали кожу, а иные больно стукали по затылку. Атомами становилось все вокруг. Движения было так много, что его не было нигде.
Ничего даже нельзя было начать, ничего спланировать. Стоило лишь начать двигаться куда-то вместе со всеми — и сразу же вдруг их направление менялось, и вот они уже движутся навстречу друг другу, а ты им всем поперек. «Невозможно ничего планировать, ничего придумывать, ни на что надеяться, никуда собираться», — бормотал по вечерам, как мантру, персонаж_1 у себя в комнате, накрывшись одеялом. В такие моменты его била крупная дрожь. Он не понимал, куда смотреть, везде в пространстве был вихрь обезумевших атомов.
Потом — словно бы случайно — они встречались где-нибудь с персонажем_2, и на пару дней отпускало.
***
У нее была своя студия в Заречном_районе, в старом дряхлом деревянном доме с щелями в половицах. Там было оборудовано все вполне серьезно: два огромных зонтика для освещения, установка здоровых фотографических ламп «Известной_фирмы» («Я от них зимой греюсь», — говорила она), предметы_для_создания_сцены, плюс необходимый_реквизит, поскольку персонаж_2 в основном занималась постановочной съемкой и еще сразу же мастер-классами по искусству_прихорашиваться. Когда на персонажа_1 совсем накатывало, он приходил к ней в студию, ложился на пуфик в углу, иногда засыпал. Проснувшись, он видел, что она приволокла другой пуфик из противоположного угла и лежит рядом. Он тихонько вставал и выходил из студии в коридор, где стоял чайник. Она иногда приносила в студию хороший_китайский_чай, и тогда он заваривал его в побуревшем заварнике, но чаще это был дрянненький чай_в_пакетиках, но выбирать-то не приходится. Заходил обратно в студию, держа в руках горячие чашки, и ставил на пол. Персонаж_2 лежала на своем пуфике, глядя на него из-под опущенных ресниц. Потом, потянувшись, брала чашку.
— На той неделе в выставочном_центре выставка вдумчивого_фотохудожника, пойдем? — говорила она. Или:
— Приезжает известная_группа_1, давно хочу!
— Да, мне друг_персонажа_1 сообщал_новость, — рассеянно отзывался он. Откровенно говоря, не хотелось никуда выходить из этого старого скрипучего дома с очень качественными фотографическими лампами. Вихрь атомов бушевал где-то на улице, а здесь время почти остановилось, лишь изредка переползало с места на место.
Допив, она ставила чашку на полку бутафорского камина и потягивалась, зевая.
— Еще налить? — спрашивал он, гладя ее волосы.
— Хотелось бы... но мне сегодня кое-что закончить надо. Некогда чаи гонять.
Персонаж_2 вставала и подходила к рабочему столу в дальнем углу. Обрезки фотобумаги, препринты снимков, какие-то альбомы клубились по краям стола. В центре была рабочая зона. Там происходила гамма-коррекция и кадрирование.
Он наблюдал, как она обрабатывает_фотографии, что-то тихо напевая, и старался взглядом избегать окна. Иногда она включала музыку. Комната наполнялась жалующимся голосом Иэна Гиллана, за которым следовал квартет Скарлатти.
«Мгновение, прекрасно ты, постой», — думал персонаж_1. Потому что когда ты лежишь на пуфике в углу комнаты, где не чувствуется буря атомов, где персонаж_2, нахмурив лоб, глядит на фотографию, прикидывая, в какую сторону надо сместить цветовой баланс, и допиваешь дрянненький чай_в_пакетиках (или хороший_китайский_чай), ни о чем содержательном думать вообще нельзя.
Пусть даже это на пару часов, словно капсула времени-экспресс.
Допив, он вставал, целовал ее шею, говорил: «Мне тоже сегодня кое-чего доделать надо», — и потом уходил. Они договаривались где-нибудь встретиться назавтра, заодно еще купить билеты на известную_группу_1.
Или так: он сидел на пуфике, глядя, как она работает над фотографиями, потом она решала, что хватит на сегодня, и они шли куда-нибудь за реку, в центр. Заходили в бары, где играет музыка, целовались на бульварах, потом на такси ехали к кому-нибудь из них домой. В такие моменты персонаж_1 даже не замечал турбулентности мира. Иногда ее можно игнорировать.
***
Городской_транспорт медленно подплыл к остановке «Никак_не_связанное_с_достопримечательностью_1_название». Персонаж_1 дождался, что дверь равнодушно откроется, и вышел, почти вывалился наружу. Персонаж_2 стояла у самого угла достопримечательности_1. Откинув челку, которую он так любил временами, она подошла к нему нервным шагом.
— Привет, — сказал он. В горле першило.
— Ты как себя чувствуешь? — спросила она обеспокоенно. — Выглядишь так себе.
— Я и чувствую себя так же. Какая-то херня последнее время творится.
Она вздохнула.
— Ты не болен хоть?
«Я болен нестабильностью всего вокруг.»
— Не знаю. Температуры не чувствую.
Она дотронулась ладонью до его лба. Потом губами.
— Да, кажется, температуры нет.
«Пойдем. Нет никакой температуры.»
— Пойдем? — она повернулась и взялась за его локоть, и зашагала на своих толстых каблуках. Персонаж_1 еле успевал идти с ней рядом.
— А у меня сегодня легкий день, — сказала она. — Работа в итоге вся обломилась. Я весь день хожу по центру и думаю, чем бы еще заняться. Второстепенный_персонаж мне замуж предлагал. Как бы в шутку, но так, чтобы можно было согласиться.
— И что ты ему ответила? — вяло отозвался персонаж_1.
— Я сказала, что подумаю. Хожу и думаю, как ему сказать, что не пойду.
— А почему у тебя такое настроение? — спросил он таким тоном, будто речь шла о прогнозе погоды в соседней области.
Персонаж_2 удивленно посмотрела на него.
— Потому что не хочу, — резко сказала она. — Не хочу вообще, и не хочу за него. Рано мне еще. Это во-первых.
— А во-вторых?
— Во-вторых, потому что такой вопрос совсем не содержит повода к этому. За тебя бы я вышла. Но ты и сам сейчас не в состоянии. Ты на работе утомился.
— Я не утомился, я всегда такой был.
— Правда? — спросила она с прищуром, и на лице ее появилось выражение_досады. — А с кем я тогда познакомилась долгий_срок назад? ты не подскажешь?
Ему стало немного даже стыдно за это ребячество.
— Извини, я пошутил, — сказал он примирительно. — То есть, не очень пошутил... Это не я такой был, это работа всегда такой была. И я думаю, нам стоит когда-нибудь пожениться, но только тогда, когда эта фраза прозвучит серьезно и без субъектива и неопределенных местоимений.
Последняя фраза вылетела сама собой, и он внутренне на себя уставился в изумлении. Он никогда о таком не думал, а тут вдруг... ляпнул.
Неизвестно, заметила ли персонаж_2 его внутреннее изумление. Она посмотрела на него несколько секунд молча, потом кивнула:
— Естественно, все совсем не так уныло. Но замуж за него я в любом случае не пойду. Например, из-за того, что; ты об этом думаешь.
Они вышли на набережную. Она отпустила локоть персонажа_1 и облокотилась об ограду парапета.
— В детстве я мечтала о мечте_детства. Потом стала думать: может, это все не так уж важно. Не так существенно. Потом пришли дела какие-то, всякие обязанности, интересная_работа и много возможностей_развития, — сказала она, глядя на тот берег.
— Но по-прежнему мечта_детства не отпускает меня, донимает меня. По вечерам, когда ты куда-нибудь уходишь или не пришел вовсе, она выглядывает из-за двери мастерской или смотрит из темного угла кухни. Она девочка лет тринадцати с длинными волосами, глядит на меня закусив нижнюю губу, исподлобья. Кто бы подумал, вот такую визуализацию получает мечта_детства. Какую идиотскую форму может принять детская мечта. Никакой связи.
Она говорила это все монотонно, ей самой казалось это все таким иллюзорным, совершенно непонятным и невозможным. Галлюцинации у меня? — ужаснулась она, и чтобы хоть немного успокоиться, спросила у персонажа_1:
— А ты как с этим, у тебя? Тебя ведь тоже все время беспокоит, да?
Он кивнул, до боли закусив губу, и стал смотреть в сторону. Он не знал, как ей рассказать, что в этот самый миг за ее спиной летают, безумно мельтешат зловещие фантомы всего происходящего, и только то, что их готовятся съесть еще более ужасные фантомы, делает их не такими ужасными. Наконец персонаж_2 дернула его за руку:
— Пойдем, а то стоим, как два параноика.
Они молча двинулись по тротуару вдоль ограды набережной. В тусклой воде плавали маслянистые отражения фонарей.
***
«Ты меня любишь?»
«Что это такое? Подожди, я сейчас пойму... Ты — единственное место в этой вселенной, рядом с которым... Я только и знаю, когда приходит вечер: вечер это время, когда мы встречаемся с тобой. Да. Я тебя люблю.»
«Ты последнее время какой-то бледный?»
«Я не знаю. Мне не видно. Как бы ты сама ответила на этот вопрос?»
«Мне кажется, с тобой что-то происходит. Ты как будто подавлен. Будто отравлен. Тебя как будто выключают через переменный резистор. Применяют эффект_понижения_интегральной_светимости. Я одна не могу быть яркой за двоих. Ты можешь мне помочь?»
«Я себя чувствую, будто Земля проходит через пояс отравленного эфира. Я могу тебе помочь, только я еще не могу придумать, как. Я чуть позже придумаю.»
«Ты меня любишь?»
«Да.»
«Почему ты так быстро ответил?»
«Потому что я уже отвечал на этот вопрос, и помню, каков ответ в этом диалоге. А ты меня любишь?»
«Да... люблю.»
«Почему ты так быстро ответила?»
«Потому что ты уже отвечал на этот вопрос, и ответ вполне подходящий для этого диалога.»
***
С той поры персонаж_2 словно бы видела перемены в персонаже_1. На людях он казался покрытым цементной или железобетонной оболочкой. Он смотрел вокруг с горькой усмешкой, как будто все вокруг замечают то же, что и он, и все видят это и осознают, и как-то пытаются с этим жить. Его всегда подчеркнуто спокойная речь и сдержанная мимика никак не выдавали, что за буря бушует вокруг. Он словно прятал ото всех эту бурю, хотя и они тоже в ней купались; только как будто не замечали, что ли. Она видела, как на людях его глаза, всегда такие сдержанные и неподвижные, вдруг на мгновение теряют эту корочку и испуганно мечутся вокруг. Она понимала, что он испытывает, но никак не могла это изменить.
Вообще, жизнь словно замерла. Хотя, например, ее работы пользовались успехом. Несколько фотографий попали на довольно крупные выставки, в их числе важная_выставка; к ней на съемку стали записываться за небольшой_срок, иногда и за большой_срок. Но она никогда не считала работу слишком большой частью своей жизни. Она принимала признание как нечто естественное.
Больше работы означало большие затраты времени. Иногда даже приходилось выезжать куда-нибудь на съемки на все выходные. Возвращаясь, она находила персонажа_1 в его комнате («В моей берлоге», — говорил он, а персонаж_2 усмехалась), бледного, с лихорадочным румянцем и бегающими глазами. Она кое-как успокаивала его, и они вместе чем-нибудь занимались, шли куда-нибудь. Но она чувствовала, что это даже нельзя назвать равновесием; а если бы можно было, никакое равновесие не длится дольше полугода.
В конце месяца_1 она сказала:
— Друг_персонажа_2 уже три года меня зовет на загородный_фестиваль_1. Говорит, что там весело и прекрасно, но это в любой момент может измениться, поэтому надо ловить момент, пока этого еще не случилось. Поехали?
— Мгм, — ответил персонаж_1.
— Чего мычишь? Тебя что-то в этом смущает?
— Нет, — сказал он, — я пытаюсь представить, в чем и как мы поедем, и вообще, на что это будет похоже. Я никогда не был на таких фестивалях.
«Может быть, это и хорошо, уменьшительно-ласкательное(персонаж_1). У тебя будет меньше возможности сравнить, насколько все переменчивое.»
— Ну там и посмотрим, хорошо?
Они условились встретиться в субботу утром.
Утро субботы выдалось ясное, с облаками. Друг_персонажа_2 и жена_друга_персонажа_2 ехали на загородный_фестиваль_1 на машине, и персонаж_2 с персонажем_1 отправились с ними. Тихая, какая-то замершая поросль деревьев_1 и деревьев_2 подступала к самой обочине районного_шоссе. Играло радио, «Местная_популярная_станция» честно снабжала их всех музыкой, пока не превратилась в помехи; тогда радио выключили.
— А кто там сегодня будет выступать? — спросил персонаж_1.
— Там будет «Известная_группа_2», еще «Малоизвестная_группа», это из тех, кого я хочу посмотреть, — сказал друг_персонажа_2. — Еще из города_2 интересный_коллектив_1 приедет. Хорошие ребята. Я видел их прошлым летом на загородном_фестивале_2. У них очень хороший стиль_музыки_1. Ну и плюс театральный_перформанс, конечно, один из гвоздей фестиваля.
— А я хочу мастер_класс_1, — сказала жена_друга_персонажа_2.
— Вообще, там много всего должно быть, мне кажется, — сказала персонаж_2. — Я несколько раз читала отзывы, очень все такое... Такое интересное.
«А ты на что там будешь смотреть?»
— А ты на что там будешь смотреть? — спросил друг_персонажа_2.
«Я просто буду слушать.»
— Я не знаю, поглядим, — сказал персонаж_1. — Я тоже много про это все слышал. Что там вообще концепция_1.
Голову немного сжимала пульсирующая боль.
— А ты не думала ничего там выставить? — спросил друг_персонажа_2, не поворачивая головы, но все поняли, что он обращается к персонажу_2.
— Я не знаю... — ответила она. — Ну то есть я думала, конечно. Но это... Но мне, в общем-то, сейчас даже и нечего особо выставлять. У меня давно не было хороших работ. У меня последнее время много заказов. Сессии, выездные сессии, портфолио.
Причем, если взглянуть пошире, все это одно и то же, на самом деле. Из всего многообразия визуального мира люди предпочитают сюжет; а из всего многообразия сюжетов они выбирают пять или десять, которые им нравятся. Нет, понятно, что в пределах студии, например, особо и не развернешься. Но даже в этих условиях люди добровольно себя ограничивают. Как муравьи: нашли годную тропу, и после все идут следом по этой же тропе, по дороге из феромонов. Можно было бы использовать для съемок тентамареску, как в кино про старину. Или просто брать одну и ту же фотографию и менять лица. Та же тентамареска, но цифровая и виртуальная.
— Тентамареска?.. — переспросил друг_персонажа_2.
— Да. Одни и те же конструкции, в которые просто нужно подставить значения переменных для получения готовой картинки. Представь, как если бы у нас не было настоящих имен, а только идентификаторы переменных. Как если бы в предложении вместо существительного можно было подставить просто точку, а вместо предиката — двоеточие. Тогда фраза «Друг_персонажа_2 спокойно ведет машину по дороге» превратилась бы в «· спокойно : по дороге», но это все равно означало бы, что мы в итоге доедем на загородный_фестиваль_1. Я надеюсь.
— Я надеюсь, — подтвердил друг_персонажа_2.
— Как если бы, — сказала жена_друга_персонажа_2, — прямо сейчас в совершенно другое время, где-то в совершенно другом месте совсем другие люди точно так же едут на машине на совсем другой фестиваль.
— Но форма текста от этого не меняется, — кивнула персонаж_2.
— Иными словами, — сказал друг_персонажа_2, — если представить все происходящее в виде направленного графа, в нем можно даже стереть вершины, оставив одни стрелки между ними. Нам интересны только стрелки. Они вполне показывают весь сюжет. А вершины можно угадать. Стрелка ведь не может выходить из ниоткуда. Или приходить в никуда. Там где один из ее концов, там и есть одна из вершин.
— Даже больше того, — откликнулась персонаж_2, — можно и стрелки стереть. Стрелки тоже сами по себе не имеют значения. Вообще ничего не рисовать. Что такое направленный граф? Матрица инцидентности. Множество пар. Частичный порядок. Зачем нам точки и стрелки, нам важны соотношения между ними. Какую композицию они образуют. У нас есть матрица, и мы можем себе представить, как граф выглядит. А как будут нарисованы вершины и ребра, какими стилями и цветами, — какая разница. Материя — субстрат для движения. Если бы мы могли увидеть движение без материи, мы смогли бы обойтись без нее.
— Как играть в го камнями одного цвета, — пробормотал друг_персонажа_2.
Они помолчали.
— Отсюда, в принципе, следует, — сказала жена_друга_персонажа_2, — что все сущее — иллюзия.
— Это просто более краткая формулировка, — ответила персонаж_2. — И не особо что объясняющая. Краткость в ущерб содержательности.
«Секс — вещество любви», — пробормотал друг_персонажа_2.
— Это вообще ни о чем, — сказала жена_друга_персонажа_2.
Повисла минутная пауза.
— А ты не думала сделать композицию из этих повторяющихся фотографий? — спросил вдруг персонаж_1. В ушах зазвенело.
Персонаж_2 задумчиво посмотрела на него.
— Ты имеешь в виду... — медленно проговорила она. Он кивнул:
— Кинограмма.
— В таком случае сами по себе элементарные фотографии будут составлять субстрат, — сказал друг_персонажа_2, не отрывая взгляда от дороги. — А выставляться будет вторичная структура, которая неизменно и моментально на них вырастет. Когда их достаточное количество. Или даже третичная. Спираль у лампочки.
— Можно было бы... — задумчиво пробормотала персонаж_2. «Надо будет повыбирать.»
Она поглядела в окно на деревья_2. «Сколько можно ехать на один и тот же фестиваль?»
У нее в последнее время все шло довольно неплохо, настолько неплохо, что самое время забеспокоиться. Она говорила себе: все доступное ей в данный момент беспокойство заключается в беспокойстве персонажа_1, а больше никаких поводов нет, и нельзя даже представить себе, где они могли бы сыскаться. Но ей все казалось, что в этом какой-то подвох; что если ты так думаешь, то повод для беспокойства есть, просто очень хорошо замаскированный, и это делает его еще более пугающим. Она не могла вполне ощутить то самое мельтешение атомов, о котором персонаж_1 ей так толком и не сказал, в ее студии была достаточно спокойная атмосфера, сразу настраивавшая на рабочиий лад; но тем не менее, что-то смущало ее в собственном благополучии, что-то во всем этом было неправильно... хоть и не видно до поры до времени. Как будто линия жизни загибалась, и если посмотреть издалека на ее витки... Персонаж_2 мысленно потрясла головой зажмурившись и откинулась на спинку сиденья, прижавшись затылком к плечу персонажа_1, и стала смотреть в окно на деревья_2, стараясь ни о чем не думать и ничего не ощущать. Персонаж_1 гладил ее волосы, а она старалась ни о чем не думать. Особенно о том, что тревожит.
Они ехали уже полтора часа. Дорога стала заметно хуже. Впереди показался указатель направо: «Музей_заповедник». Машина свернула и с ворчанием покатила по грейдеру среди возвышавшихся вековых стволов деревьев_3. Вскоре показались строения и шатры музея_заповедника. Стоянка была вся забита, и обочина была занята машинами чуть ли не до самого районного_шоссе. Друг_персонажа_2 приткнулся где-то в условно свободном месте за расстояние_1 от входа на террриторию и выключил двигатель. Стало гораздо тише. Где-то в отдалении играл инструмент_1 в сопровождении инструмента_2 и инструмента_3. Друг_персонажа_2 потянулся.
— Приехали, — весело сказал он.
Они вышли все из машины, хлопнув дверьми. Им улыбнулись и помахали незнакомые люди, вышедшие из подъехавшей только что машины, ставшей рядом, в таком же уголке стоянки. Здесь все друг другу немного знакомы, подумал персонаж_1, все приехали примерно с одной и той же целью, и все что-то могут друг о друге предполагать. Головная боль то отпускала, то делалась невыносимой. Он все ждал, не поможет ли ему целебный лесной воздух.
«По крайней мере, пить я сегодня ничего не буду.»
— Ну, куда пойдем в первую очередь? — оглядываясь, спросила персонаж_2.
Друг_персонажа_2, порывшись в кармане, достал распечатку предполагаемой программы фестиваля.
— Вот сейчас, — сказал он, глядя на распечатку, — через небольшой_отрезок_времени_1 будет выступление_1. Потом, в отметку_времени_2, выступает интересный_коллектив_1, очень хорошие ребята. Мне нравится их характеристика_звука_1. А еще через небольшой_отрезок_времени_2 будет известная_группа_2. Вот это обязательно.
— Ну идемте, — сказала персонаж_2. — Ты как? — спросила она персонажа_1. Сквозь пульс боли он уловил едва слышное беспокойство в ее голосе. Он кисло улыбнулся:
— Не знаю. Башка совсем раскалывается. Может, у меня неврологическое_заболевание. Давайте я где-нибудь просто посижу не очень близко к источникам звука. А вы пока послушайте.
Персонаж_2 закусила губу.
— Ладно, — повернулась она к другу_персонажа_2 и жене_друга_персонажа_2, — вы идите, а мы где-нибудь тут посидим.
— Хорошо, — сказал друг_персонажа_2, — как вообще насидитесь, подходите к нам. Мы примерно будем следовать программе, которую я озвучил, так что знаете, где искать.
Они ушли. Персонаж_1 и персонаж_2 добрели до скамейки возле входа_1 в музей_заповедник. Персонаж_1 тяжело плюхнулся на нее. Персонаж_2 села рядом.
«Я закрою глаза, — тускло улыбнулся персонаж_1, — и просто буду полулежать, а ты иди послушай музыку, хорошо? ладно?»
Персонаж_2 протянула руку и дотронулась до его лба.
«Закрой глазки, — сказала она. — Я тут побуду, рядом.»
Они так и сидели. Музыка в отдалении тихонько скребла череп изнутри. Через некоторое время он обнаружил, что пульсация боли вошла в ритм и в точности следует партии инструмента_3. Еще через некоторое время он спал. Он внезапно заснул, просто провалился. Его сон был полон подсознательных_образов_1 и смутных_подсознательных_образов_1. Персонаж_2 сидела рядом и гладила его лоб и руку. Через полчаса она встала со скамейки и отправилась разыскивать друга_персонажа_2 и жену_друга_персонажа_2. Они втроем слушали музыку, переходя от основной сцены к малой и обратно. Когда стемнело, они вернулись ко входу_1 в музей_заповедник. Персонаж_1 еще спал. Они разбудили его, все вместе сели в машину и вернулись в город.
***
«Понимаешь, — говорил ей персонаж_1, — ведь даже не очень важно, что именно ты снимаешь. Это всегда будут картинки, на которых изображены люди в одних и тех же позах, в одной и той же ситуации. Может быть, имеет значение, как ты снимаешь.»
Или ему казалось, что он говорил? В последнее время он уже совсем перестал понимать, где правда, а где вымысел. А точнее, из-за шума и свиста атомов вокруг он уже не мог понять, произошло что-то в реальности или он просто об этом подумал.
Но персонаж_2 ему все-таки ответила.
«Да, — сказала она, — с другой стороны, это создает проблему, когда мы пытаемся составить кинограмму. Когда, по сути дела, есть множество одинаковых разных снимков, возникает мысль, что у нас сигнал на частоте решетки и мы просто упускаем гармоники выше частоты Найквиста.»
«Хорошо, — сказал он, — но тогда можно попробовать изменить подборку. Если мы немного сместим частоту, мы уже не попадем в резонанс с решеткой. Тогда у нас по-прежнему есть искажения, но мы уже не теряем контент, получается алиасинг, и те высокие гармоники находят свое отражение в низкой области спектра. Их не видно, но получается низкий гул. Новый сигнал. Энергия не исчезает, а попадает в область низких частот. Которых не было.»
«Это все так, — кивнула она. — Но это тоже рождает, конечно, проблему, как управлять этими искажениями, чтобы получилось красиво. Должно получиться красиво, пусть и ангармонично.
Кроме того, у нас ведь не так много сэмплов, на самом деле. Я же не могу заставить весь лес своими фотографиями. Для начала, я даже не представляю, как их можно было бы столько напечатать. Но если бы и можно — все равно у нас есть один только стенд на загородном_фестивале_1. Это серьезная проблема: как сделать правильную, несмещенную подборку. При таких небольших масштабах первейшая проблема — observation bias; разве что вслепую выбирать фотографии с завязанными глазами, да еще и перетасовать их случайным образом...»
Хотя если учесть, как разболелась голова, конечно, этот диалог не мог прозвучать на самом деле. Поэтому он просто проигрался в голове персонажа_1. Он, морщась, лежал с закрытыми глазами на пуфике в углу фотостудии, параллельно жалея только, что нельзя еще прижаться лбом к холодному стеклу окна, потому что окно на противоположной стороне студии, слишком далеко. За окном было бело, было мельтешение, но это были не демокритовы атомы, а просто снежинки. Было время_года_2, и первые вьюги. Снежинки маскируют бешеный танец атомов. Персонаж_2 сидела за компьютером у рабочего стола, и тоже про себя жалела, что диалог не прозвучал вслух, потому что это всегда ведет к недомолвкам и непониманию. Она почти формально, почти равнодушно перебирала фотографии, пытаясь составить подборку для выставки на фестивале, и ее больше занимало сейчас, что — он даже не то чтобы отказывался, просто говорил, что не может в себе найти сил, чтоб сходить, или времени, или еще чего-то — персонажа_1 надо уговаривать сходить в лечебницу_1 пройти обследование головы...
***
Допустим, в этом диалоге друг_персонажа_1 — это его давний приятель, с которым они не виделись долгий_срок, наверное. Он когда-то жил в городе_1, потом давно уехал, а на днях оказался тут на несколько дней по делам. Они созвонились и пару раз увиделись в центре города. В первый раз это было примерно так.
«...А чем ты вообще-то сейчас занимаешься? — спросил друг_персонажа_1. — Я помню, ты раньше был увлечен интересной_деятельностью.»
«Да, блин... Давно все это так было. Я довел интересную_деятельность до какой-то логической точки, даже до логического параграфа, а потом не знал, как это все продолжить... Сейчас я, в итоге, в довольно_большой_организации, а занимаюсь... можно сказать, что занимаюсь родом_деятельности_2. Хотя все равно все это только для галочки, в итоге. Как-то так. А ты?»
«Я все больше родом_деятельности_3, вот, приехал в кои-то веки. Но это не всегда бывает, но вообще бывают такие командировки. Жениться еще собрался. Приезжай ко мне на свадьбу. Приедешь?»
«У... а классно! Надо приехать, конечно. Пришли мне приглашение обязательно тоже, и все... Мы приедем.»
Персонаж_1 мимолетно поморщился — шум в голове стал довольно сильным. Но друг_персонажа_1 ничего не заметил.
«Мы»? Ты прям вот не один уже? Давай, хорошо, конечно. А с кем?»
«Ой, персонаж_2, я вас познакомлю. Мы уже довольно давно встречаемся. Она очень классный фотограф. Ну и не только... У нее в Заречном_районе своя маленькая студия и много заказов.»
«О, круто! Может, она нам фотосессию сделает? перед свадьбой? Какие мы были в те юные дни...»
«Не уверен, если честно. — Персонаж_1 слабо улыбнулся, мысленно поморщившись от давления в висках. — У нее работы и так дохера, и я все-таки надеюсь, что мы к вам гостями, а не как-нибудь еще. Можете так к нам в гости приехать, она поснимает всех... Она сейчас еще к выставке на загородном_фестивале готовится.»
Друг_персонажа_1 присвистнул.
«Круто, — сказал он. — А о чем выставка?»
«Ну мы долго подбирали, что там можно показать, и пришли, в итоге, к выводу, что это грамматическая секвенция, которая по сути показывает декомпозицию события на грамматические роли и литералы. Когда можно отвязать объекты от переменных. Тогда рассказ становится формой, полной свободных переменных. Каковой он всегда и являлся. Потому что все конкретные значения литералов могут просто служить именами переменных, и такую роль всегда и играли. А таких форм совсем небольшое количество, заменой переменных они все переводятся друг в друга. Можно показать сходство сюжетов с совсем разными лицами. Примерно так.»
«У-у-у, — сказал друг персонажа_1. — Какое все мудреное.»
«Это свойство языка, на самом деле. Которое становится фундаментальным свойством культуры. Повторяемость, узнаваемость. Пересказываемость. Куски высказываний соединяются в текст. Швы мажутся клеем.»
«А открытых, свободных сюжетов у нее нет?»
«Нет, откуда же. Откуда в Заречном_районе можно наснимать свободных сюжетов.»
«Ну, не в одном Заречном_районе есть свет для светописи.»
«Разумеется. Но это вообще фундаментальная проблема. У нее бывают выездные сессии, но там получается все то же. Черты лиц другие, но в пределах диффеоморфизма, и фон другой, но это опять же лечится перестановкой палитры. А сюжеты, грамматика и семантика, все одинаковы. Мы собирались на пленэры в произвольном направлении, но потом поняли что это даже внешне будет повторение знакомого, поэтому вряд ли мы найдем что-то новое.»
«Ну здрасьте, — друг_персонажа_1 отогнул губу. — Зачем же мешать сюжеты с метасюжетами? Насколько шаблонно вы можете куда-то отправиться, не играет никакой роли. Потому что в итоге вы снимете что-то совершенно ортогональное. Что-то ортогональное всей вашей выставочной секвенции.»
Персонаж_1 медленно кивнул.
«Да, — сказал он, — вполне справедливо. Но если отойти в сторону и посмотреть на априорную вероятность... Вероятность найти что-то такое очень хорошее и свежее не оправдывает расходов на поездки. Их же будет много. А во времени мы ограничены. У нас очень короткая вечность. Мы решили, что лучше консервативная стратегия. Лучше как следует подготовить то, что имеем. Чтобы потом на выставке из этого выросла структура высшего порядка. Которая и будет тем самым ортогональным сюжетом.»
«Хм», — сказал друг_персонажа_1. Некоторое время они молчали. Потом он спросил: «Познакомишь меня с персонажем_2? Если она будет на моей свадьбе.»
«Познакомлю, конечно. Ты вообще до какого в городе?»
«До числа_месяца. У меня в отметку_времени_3 обратный поезд.»
«Ага. Заходи тогда завтра в фотомастерскую. Может, поможешь чем-нибудь в обсуждении.»
«Хорошо, — сказал друг_персонажа_1. — Я тебе позвоню тогда еще завтра.»
На самом деле, подумал персонаж_1, заранее сложно сказать, попадет ли он на свадьбу друга_персонажа_1. Нельзя даже утверждать, что какая-нибудь свадьба состоится. Но он уже приучился не показывать окружающим своих подозрений. Подозрения бурлили где-то глубоко-глубоко внутри него. Иногда их было тяжело сдерживать. Чаще их не было слышно, все заглушал шорох атомов вокруг.
***
Постройка нового смысла — это процесс создания формы в казалось бы хаотическом нагромождении частиц.
Если ты пробуешь придать форму материалу, и вдруг видишь, что проявилась и ясно ощущается новая структура, ты нашел смысл, который раньше никто не замечал.
Иначе ты продолжаешь постройку нового смысла.
***
В месяц_1 персонажу_1 уже достоверно поставили диагноз_1 (раньше еще предполагали диагноз_2, но теперь можно было исключить). Ничего, сказали, сейчас и не такое лечат. Главное не запускать. Персонаж_2, узнав, почувствовала себя, как будто ей передалась его болезнь: она вдруг ощутила хаос, тихонько бурлящий под тонкой пленкой спокойствия, через которую она привыкла разглядывать все окружающее. Она теперь старалась как можно больше времени проводить с ним и одновременно как можно больше времени отдавать работе, и получалось довольно странно. Он часто у нее ночевал, хотя тяжело было просыпаться в условную_отметку_времени от его криков. Головная боль ночью становилась невыносимой, а в редкие часы, свободные от бессонницы, он засыпал лихорадочно, беспокойно, скорчив усталую гримасу.
Он регулярно ходил к врачам. Они сочувственно заносили все в карту наблюдений, иногда прописывали какие-то разрешенные препараты, от которых лучше не становилось, потому, говорил персонаж_1, что плацебо-эффект в моем случае не наблюдается, а ничего более содержательного они придумать не могут. Он уже совсем перестал понимать, есть ли что-нибудь вокруг. Вихрь частичек все ускорялся и ускорялся, хотя, казалось бы, куда уж дальше. Он даже ходил на работу, но там уже совсем было нельзя ничем заняться, профиль_деятельности менялся ежесекундно, и все его коллеги точно так же сидели с ошарашенными лицами и не могли ничего сделать. Очень сложно было перейти дорогу, потому что светофоры на улицах горели всеми цветами сразу. В мире не осталось почти ничего постоянного, все было в непереходяще транзитивном состоянии. Даже идя к персонажу_2, он втайне опасался, что она куда-нибудь переехала, и теперь он долго будет ее разыскивать, хотя она и говорила ему явно, что такого не произойдет. «Ну что же ты опять выдумываешь», говорила она жалобно, а он смотрел на нее глазами медной статуи и пытался понять, она ли это говорит и что она имеет в виду. Слова складывались в предложения, но точно так же в такие же точно предложения складывались совсем другие, любые слова, и смысл в такой момент ускользал. «На бесконечном ансамбле фраз за сколь угодно долгий период времени конкретная лексема не имеет значения, — бормотал персонаж_1, — но в повседневной жизни это может быть неудобно, потому что тут промежутки времени совсем небольшие, а ансамбли и вовсе малые, практически соло.» Он вдруг отключался, просто падал в обморок, к ужасу персонажа_2, и только удача подсовывала в этот момент пуфик в углу фотомастерской, возле лестницы, хотя, если подумать, никакой лестницы там никогда и не было. Но это ничего, говорил ей персонаж_1, через полчаса придя в себя, обмороки — это практически весь сон, какой сейчас мне доступен. Темнота, нет связи с окружающим миром, и время проходит незаметно, а никаких вьюг и вовсе нет; тогда не так уж важно, каким именно словом мы это обозначим. Персонаж_2 глядела на него, закусив губу, потом, как могла, затаскивала его тело на пуфик, заваривала чаю и молча отходила к фотографиям. Персонаж_1 смотрел на нее, полулежа на пуфике, стучал зубами о чашку и говорил, какая ты красивая за работой. Это единственное эстетическое восприятие, которое ему оставалось.
В остальном все шло довольно неплохо. Все как обычно.
***
Однажды, где-то после полудня, в конце времени_года_3, персонаж_1 сидел так же, как обычно, на пуфике в углу мастерской и ловил ускользающий смысл.
В последнее время они больше всего времени проводили здесь, иногда даже ночевали. Персонаж_2 принесла откуда-то n-конфорочную электроплитку и варила макароны или жарила яичницу, варила кофе в маленькой помятой медной джезве. Иногда персонаж_1 пытался что-нибудь сотворить на плитке, но не мог разглядеть, кипит ли вода.
В тот день он долго не мог добраться до нее, потому что, выйдя из дому, залез на элемент_городского_благоустройства_1 и долго не мог понять, почему общественный_транспорт проезжает мимо, а сам персонаж_1 так никуда и не движется.
Но это ничего, объяснил он ей позже, когда они все-таки встретились, дома я пытался сделать себе бутерброд, и вдруг понял, что положил нож в хлебницу и пытаюсь запихать батон в ящик для посуды. Ты меня пугаешь, обеспокоенно сказала персонаж_2, давай ты у меня дома поживешь несколько дней, ладно? Да, ответил он, почему такая красивая идея не пришла нам в голову раньше. Вдруг он затрясся в приступе кашля, повалился с пуфика на пол, это были настоящие конвульсии. Приступ длился заметный_промежуток_времени.
Ого, сказал он еле слышно, прокашлявшись, приехали. Что еще за слово_1.
Новозвательный_падеж(персонаж_1), ты как? обеспокоенно спросила персонаж_2, давай я вызову скорую, не надо, ответил он, это все ничего, просто мне кажется, сегодня нас ждет сингулярность, и тогда все эти приступы прекратятся сами собой, давай хотя бы ты ляжешь, сказала она твердо, отвела его к предмету мебели_1, стоявшему в месте_1 мастерской, уложила и накрыла пледом, он принял_положение_1, а она села рядом.
Как ты себя чувствуешь, спросила еще раз персонаж_2. Опиши.
Ты знаешь, медленно сказал он (насколько слово «медленно» вообще применимо к его состоянию), все уже так сильно мельтешит, что я словно путешествую назад во времени из-за стробоскопического эффекта. Представь, что ты фотографируешь на пленку, только кассета крутится в обратном направлении, и на кадрах восстанавливается светочуствительный слой, и даже как будто поглощенные при экспозиции фотоны вылетают обратно через объектив. Но на самом деле это иллюзия, на самом деле ты снимаешь фотографии, а не возвращаешь их. Так и мое восприятие. Мир словно движется назад, и в памяти вдруг вылезают картины m-летней давности и даже раннего детства... но при этом все идет вперед. В моем восприятии сливаются слова «вперед» и «назад», они превращаются просто в свободное обстоятельство в предложении. Стробоскопический эффект. Слишком быстро.
Она молча гладила его лоб. Что-то я раскричался, сказал он.
У меня бывают такие фотографии, сказала она чуть погодя, которые мне хочется отфотографировать обратно. И события промотать, чтобы и не было таких кадров. Не часто, но бывают. Вряд ли твой стробоскоп тут поможет.
А если мы будет жить вместе, спросил он, тогда нам надо наконец пожениться. Как ты считаешь? Я знаю, что стоит. Только без розовых лепестков.
Она тихо улыбнулась.
Жених ты мой, сказала она, сначала на ноги встань, хорошо? Сразу, как ты выздоровеешь. Если не скажешь что это был горячечный бред.
Он поймал ее руку и прижал к губам.
Не скажу, сказал он. Горячечным бредом было не сделать этого сразу, как мы... как мы познакомились. Он закашлялся. Она тревожно сжала его руку. Ее рука была ледяной.
Чаю нальешь? спросил он, чуть отдышавшись. Тебе черный или зеленый? Зеленый, наверное. А мята есть? Есть, но только в пакетиках. Хорошо, сделай купаж.
***
Ты знаешь, сонно говорил персонаж_1, лежа на предмете_мебели_1, вот мы так стараемся выбирать фотографии, чтобы чуть расходилась фаза с решеткой, чтобы было биение, чтобы ни одна фотография не совпала ни с одной другой... А зачем так? Можно вместо биения и медленного роста ошибки сделать быстрый цикл, который начинается с фотографии и заканчивается точно такой же фотографией, только другой. У тебя ведь есть такие — полностью совпадающие пары, снятые в разное время, в разных обстоятельствах, с разными людьми... Так ты получишь кольцо. Стенд замкнется в круглую ленту. Если выстроить из этого поступательную историю, получится, что любая история обречена пересказываться бесконечное множество раз... Его прервал кашель. Было совсем тяжело. Персонаж_2 взяла телефон и набрала экстренный_номер. Персонаж_1 слышал, как она говорит в трубку: диагноз_1... состояние_2... да, кашляет уже почти непереставая. Он закрыл глаза. Свет дня пульсировал сквозь сжатые веки. Мельтешащие атомы пронзали их и больно втыкались в глаза.
Сказали, сейчас приедут, откуда-то издалека донесся голос персонажа_2, это хорошо, сказал он еле слышно, я тогда пока так полежу, если засну, разбудите меня, когда подъедут, он ощутил, насколько еще мог, руку под своим затылком и горячую кружку возле губ, попробовал сделать глоток, спасибо, ласковое_обращение_1, я просто полежу, пока они подъедут, дальше все начнется заново, он подумал, что можно расслабиться и попробовать не замечать... он пролежал так заметное_время_1 и почти совсем заснул, но на улице раздался звук_1, почему-то персонаж_1 ощутил вдруг тревожное_чувство_1, он в панике сбросил с себя постельную_принадлежность_1 и вскочил, и в этот момент ощутил резкий физиологический_показатель_1, мельтешение атомов стало совсем невыносимым, настолько бешеным, что они слились в один неразличимый серый фон, вот это и есть апокалиптический_сценарий_1, подумал он, и в тот момент все словно остановилось.
Да, понял персонаж_1, остановилось.
И в тот же миг все вокруг начало мерцать. Бледнеть, терять очертания. Он понял еще, что падает.
Где-то недалеко он видел персонажа_2 с расширенными от ужаса глазами, бегущую к нему, словно застывшую в своем беге, но не мог уже вполне ясно осознать, кто она. Затем все стало исчезать.
Это очень просто. Остановившееся сердце уже не снабжает свежей кровью клетки мозга, и они начинают останавливаться. Зрение пропадает, первыми отказывают периферийные клетки, самые слабые, рассчитанные лишь уловить движение где-то сбоку, поле зрения сужается; фронтальные элементы резко слабеют, обычная_сцена превращается в картину яркого света в узком тоннеле. Нейроны начинают отмирать, и синаптические связи разрываются катастрофически, лавиной. Пропадает восприятие, пропадает память. Поэтому в Библии сказано, что в Царствии Небесном не будет ни жен, ни имен, ни грамматических ролей, а древние греки перед входом в Аид купались в Стиксе, чтобы все позабыть. Но исчезает и сознание, и некому уже жаловаться на потерянную память. Чувство времени чудовищно искривляется, и последняя минута превращается в вечность, потому что это вся вечность, которая у тебя осталась. Последняя минута растягивается в вечность, и это и есть твой Аид. Добродетели всей жизни не имеют значения, когда последняя вечность проходит в страдании.
Остается только боль в сердце, которая тем слабее, чем слабее синапсы от сообщающих о ней нейронов. И теперь эта боль будет слабеть всегда.
***
В памяти персонажа_2 последующие дни отложились набором редких вспышек: вот труповозка отъезжает от мастерской, вот в загсе выдают справку о смерти, вот персонаж_2 идет по набережной, не совсем понимая, куда и зачем. Она подозревала позже, что между этими вспышками были еще зигзаги и события, но осталась только линия изолированных точек. В одну из таких вспышек она ощутила себя в кабинете следователя из прокуратуры. Он зачем-то печатал с ее слов, как все происходило, чтобы немедленно издать постановление.
«А вы давно были знакомы?» — спрашивал следователь. «Давно, с самого... долгий_срок», — отвечала она. Он что-то печатал, щелкал клавишами, лихо вскидывая руки. «И вот это, вот как все происходило в тот день?» — и продолжал печатать, даже не слушая толком ее ответы, а она только удивлялась: а как на самом-то деле все происходило? — и уже не была вполне уверена, что может описать. Но следователь даже не замечал ее замешательства: а вы раньше уже замечали, что у него не все в порядке со здоровьем? Да, вы знаете, говорила она, он давно ощущал себя очень странно... Ему ведь поставили диагноз_1. Ага, диагноз_1, говорил следователь, будто радуясь, и продолжал щелкать клавишами, наклонив немного голову и высовывая язык. Дописав постановление до конца и распечатав на простеньком жужжащем принтере, он дал ей листок: распишитесь вот здесь. Дату еще. И вот здесь. Спасибо, вы мне очень помогли. Она пыталась прочитать, что напечатано на бумаге, но строчки расплывались, не было ни одной ясной буквы, как будто бы они кружились на бумаге вихрем. Следователь отдал ей свидетельство о смерти, сделав ксерокопию, и спросил сочувственно: хотите воды? Она только молча кивнула. Он подал ей стакан. Спасибо, сказала она, сделав пару глотков, на этом всё? Да, кивнул он, если еще какие вопросы у вас будут, запишите мой телефон. Она зачем-то записала, как с ним связаться, и вышла из кабинета. До свидания, сказала она на пороге. До свидания, рассеянно ответил он, уже рассматривая совсем другое дело.
Ей тоже в ближайшие дни предстояло еще много дел.
***
Над новым_кладбищем_1 вились вороны. Где-то невдалеке дворняга с обвисшими сосками терепеливо ждала окончания похорон, чтобы посмотреть, чем можно поживиться на свежей могиле.
«Самый быстрорастущий район в любом городе», — думала персонаж_2, стоя в группе из небольшого_числа человек, из которых она знала двоих-троих, и глядя бесцельно, как могильщики сбрасывают землю в свежую могилу. Девятый квадрат, низина, но лучше места не нашлось. Все говорили что-то перед тем, как опустить гроб, но какая разница, что ты говоришь на похоронах, это не добавит ничего к памяти. Это может быть любое сообщение, оно не несет никакой информации. Ей хотелось рыдать, поэтому она просто стояла и бесцельно смотрела на могильщиков.
Ей вспомнился вдруг давний разговор с персонажем_1.
— Ты когда-нибудь задумывался, — спросила она ни с того ни с сего, — что с нами будет после смерти?
— Не то чтобы, — ответил он. — Вернее, так: я быстро это понял, понял максимум того, что я мог тут придумать, и перестал об этом задумываться.
— И что же это было? — спросила она, прищурив глаз, глядя на крупно увеличенный фрагмент фотографии. На фотографии было лето.
— Смотри, во-первых, физический уровень. Когда происходит остановка сердца, органы перестают снабжаться кровью, организм коченеет, и что там еще по судмедэкспертным полагается нормам, а потом разлагается.
В ходе этого вся информация, накопленная за жизнь организмом, быстро уходит в окружающую среду, поскольку при разложении все структуры распадаются, и для информации уже нет физического носителя. В окружающей среде она быстро теряется среди теплового шума. Можно сказать, шум среды — это и есть твое загробное царство. Душа быстро растворяется в этом тепловом хаосе. Вероятность реинкарнации примерно ноль.
— Допустим, — сказала она, — а карму ты бы смог объяснить?
— Карму? но раз нет реинкарнации, чисто за счет термодинамики, учение о карме тоже теряет смысл... Возможно, это только мера праведности (или спокойствия?), которая немного коррелирует с тем, как ты проведешь последние секунды, пока можешь еще что-то осознавать. Даже если у тебя максимально праведная карма, однозначных гарантий на то, как ты встретишь свою смертную минуту, это не дает.
Персонаж_2 хмыкнула.
— Безрадостно как все, — сказала она. — Умные люди столько тысячелетий бьются, как бы объяснить смерть покрасивей и заранее приятней, чтобы никто не возражал и не ерепенился. А ты с ходу отвергаешь все их старания.
— А кому и в чем, и когда их старания помогли? — тускло ответил он. — Только увеличивали неразбериху, где не надо, совершенно попусту.
— Возможно, — легко согласилась она, легко улыбаясь.
Они помолчали немного.
— Даже больше, — сказал персонаж_1. — Если мы принимаем субъективное истолкование кармы, можно прийти к выводу, что под праведными делами можно понимать что угодно. Что угодно, если это дает тебе спокойствие и блаженство в момент кончины. Ты можешь считать себя праведником, если всю жизнь собирал марки и набрал порядочную коллекцию. Или если никогда в жизни не покупал водку позже десяти утра... Много можно придумать идефиксов, по которым мерять свои поступки. Самое простое, конечно, следовать как все. Принимать одинаковые заповеди, исполнять одинаковые обряды... Самое простое, поэтому им никто никогда не пользуется. Хотя, казалось бы, возможностей кругом море. Сорок сороков.
Она тогда посмотрела на него, он подошел к ней и они долго целовались. Она не помнила, чем они занимались потом в тот день.
Всю землю ссыпали в яму и набросали сверху холмик. Все, кто был рядом, положили свои венки и стали по одному выходить в сторону автостоянки у ворот кладбища. Она почувствовала, как кто-то осторожно коснулся ее плеча. Это был друг_персонажа_1.
— Ты как, — спросил он, — едешь?
— Да, — кивнула она. В горле пересохло. — Я сейчас... Я догоню.
Он посмотрел на могилу, сверкавшую свежей землей.
— Вот всё так, и всё не так... — сказал он вдруг, поморщившись. — А все остаются оплакивать.
— Он выбрал неудачный способ расстаться со мной, — сказала она устало. — Я предпочла бы другой_способ.
Друг_персонажа_1 покачал головой:
— Такое не выбирают.
Она молча смотрела на свежую могилу.
— Ладно, — сказал он, — пойду к машине. Ты не задерживайся.
— Хорошо, — прошептала она. — Я сейчас. — Где-то в глубине глаз стояли слезы, и мешали ясно разглядеть происходящее. Хотя ничего и не происходило. Все уже, кажется, ушли к воротам. Она закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и сказала себе: «Вот я и успокоилась». Потом подняла висевший подмышкой фотоаппарат, быстро, почти не целясь, сделала кадр, повернулась и пошла ко кладбищенской калитке, не подумав даже пробормотать суеверное_заклинание. Фотография, скорее всего, не получилась, но это даже не имело значения. Такой, просто подходящий кадр можно сделать где угодно в любое удобное время. Не имеет значения, что именно ты снимаешь. Важно, как.