4.Кто кого соблазнил?
Однако, когда до конца каникул остались последние два дня, девчонки предложили отпраздновать это у них. Наши родители уехали в районный суд на зачтение приговора по делу о взыскании задержанной зарплаты с обанкротившегося колхоза. Девчонки по секрету сказали, что нашли у родителей противозачаточные таблетки. У нас появилась надежда уломать соседок на большую близость.
Посидели за столом, потанцевали. Но в этот день девчонки не разрешали даже целоваться. Устав от напряжения в штанах, мы хотели уйти, но девчонки уговорили нас сыграть напоследок в карты на раздевание. Это хоть что-то. Мы всегда их обыгрывали. После каждой игры они предлагали потанцевать. Пока на них была одежда, мы их легко обыгрывали. А когда на них остались только трусики, голые титечки так нас отвлекали, что скоро и мы остались в одних трусах. Они включили медленный танец. Девчонка, с которой я танцевал танго, чуть нагло прижималась ко мне, чиркая сосками по груди, а животом прижимая член к животу. У меня от этого кружилась голова и отключался разум.
Очередная игра закончилась ничьей. Девчонки требовали переиграть, а мы – снять одежды одновременно. Мы переспорили. Когда на счёт «три» одновременно сдвинули резинки на колени, наступило некоторое разочарование. Ожидалось увидеть что-то особенное, а разница оказалась лишь в том, что под трусами оказался тот же изгиб тела между их ног, какой обрисовывала перемычка трусов, только покрытый более редкими, чем лобок волосами. Ещё он казался разделенным, как пробором, половой щелью. Зато у девчонок едва глаза из орбит не выскочили. До этого дня они трогали наши инструменты, но ни разу не видели.
Скинув трусики, девчонки поспешили к нам, чтобы начать танец. Теперь моя партнёрша не просто прижималась животом, а двигалась чуть-чуть не в такт, чтобы немного перекатывать мой инструмент между телами. Обжимание с голой девчонкой одуряло до отупения. Особенно свела с ума её ручка, слегка поправившая его. Мне кажется, в этом не было необходимости. Просто, ей хотелось потрогать не очень известную для неё часть моего тела.
Партнёрша Лёшки вдруг перестала танцевать и потянула его в их спальню. Следом пошли и мы. В спальне всё было готово для продолжения. Даже откинуты одеяла, а в районе задниц лежали простыни, сложенные несколько раз. Лёшкина напарница сразу легла, затягивая его на себя, и раздвинула ноги. То же сделала и моя. Я почувствовал, на своём инструменте её пальчики. Мгновенно пролетели в памяти и забылись рекомендации, как правильно сломать целку. Она успела провести головкой между половых губ, когда почувствовал неудержимое стремление спермы, движущейся к выходу. Вскрик Лёшкиной партнёрши довершил окончательное безумство. Я даванул, что есть силы, и влетел чуть не на всю длину. Успел почувствовать неслышный хруст прорывающейся мокрой бумаги и сопротивление дна, проталкиваемого головкой. Сильная струя спермы лишила разума и чувствительности. Моя девчонка вскрикнула даже громче, чем Лёшкина.
Когда пришёл в себя, извержение уже закончилось, а я всё ещё продолжал рывками вдавливаться ей между ног.
-- Ты кто?
-- Маша.
-- Сильно больно было?
-- Не поняла. Вроде сильно, но как-то сразу прошло. А что?
-- Я подвигаться хочу. Как полагается. Помнишь, как в фильмах?
-- Там кровь. Может вытереться?
-- Да чёрт с ней, с кровью. Потерпишь?
Девчонка обречённо кивнула. Лешка уже долбил свою, оглашая комнату шлепками их тел. Я ещё с Надей убедился, что сам процесс приятнее и дольше, чем кратковременное помутнение сознания во время выброса семени. Я задвигался не спеша, как бы вслушиваясь в ощущения своего тела от скольжения по гладким стенкам родовых путей. Они показались мне теснее Надиных. Девчонка, было, напряглась, то ли в ожидании боли, то ли в ожидании быстрой атаки. Но, не почувствовав ни того, ни другого, ухватилась ладошками за мои бока. Через некоторое время даже помогать стала. На другой койке тихонько заскулила её сестра. Будто поддерживая её, начала пищать и моя, всё сильнее впиваясь пальцами в бока. Когда застонал Лешка, изливая сперму в свою напарницу, моя стала вторить сестрице. Но Лешка кончил и расслабился, придавив подружку, а я, глядя на мучения своей, не изменил ни размаха, ни скорости движений. Маша уже выла, то выгибая живот, то спину. Если бы не специфические сокращения мышц родовых путей, я ещё помучил бы её. Но их неожиданное движение, сжатие и расслабление вызвало неудержимый накат моего оргазма. Не в силах сдерживаться, я вцепился в её губы поцелуем, чтобы не закричать от удовольствия. Девчонка судорожно заперебирала руками по моей спине, иногда вгрызаясь ногтями в кожу. Хорошо, что они были коротко острижены и обработаны пилочкой. Иначе, как минимум, расцарапала бы мне спину.
Успокоившись, мы расцепили губы, и она облегчённо выдохнула с томным стоном. Отдышавшись, сказала:
-- Ещё хочу!
-- Кровь сначала смыть надо.
Кровь почему-то размазалась даже на животе. Мы увидели её, когда я поднялся над нею, отжавшись на руках, удерживая своё достояние на предельной глубине. Между раздвинутых почти в шпагат бёдер, мой таз вмещался как раз от ляжки до ляжки. Даже удивительно было видеть, как широко могут раздвинуться ноги, предоставляя полный доступ к её интимному месту.
-- Уйиии! Мамочка!
-- Что?
-- Так удивительно, что туда всё вошло!
Я не торопясь вытащил свой инструмент, глядя, как изумлённо расширяются глаза подружки, наблюдающей за его появлением. В её вздрагивающей руке появилась тряпка, которою она попыталась обтереть мой член. Но тряпка прилипала ко крови. Я сел на пятки и посмотрел на только что освобождённое место. Оно ещё было возбуждено и не успело сомкнуться, создавая не самое привлекательное зрелище. Это очень контрастировало с пусть и не самыми привлекательными, но всё равно приятными очертаниями частей её тела. Даже анус выглядел значительно приятнее, чем быстро скрывающаяся за половыми губами дырка в теле, обляпанная кровью вперемешку с белёсыми сгустками. Наверно, девчонка увидела промелькнувшие на лице брезгливость и отвращение. Она тут же накрыла свои «прелести» чистой тряпкой, перекинула ногу через мои колени и, придерживая тряпку рукой, кинулась к выходу. Её сестра бросилась за ней. Вскоре из ванной комнаты донеслись их голоса, шум и плеск воды. Скоро позвали и нас.
Нам сказали, не закрывать двери, чтобы, если что, услышать звонок. У дяди Пети была сделана сигнализация, которая включала сигнальную лампочку, если открывались калитка, ворота для машины, ворота в гараж или входная дверь. Специальным включателем можно было подключить звонок. Вот его и хотели услышать девчонки, если кто-то придёт.
Нас позвали залезь в ванну. Получившейся близости нам не хватило, поэтому мы пришли с инструментами торчащими вдоль живота. Девчонки уже обмылись, отрегулировали температуру воды и старательно обмыли нас, всячески пресекая попытки потрогать прелести между их ног. Оттуда иногда капали капли крови.
-- Мальчишки! Мы понимаем, что вам ещё хочется. Вон они у вас как торчат. Потерпите, пока кровь остановится.
-- Вам хоть понравилось?
-- Да, ничего вроде. Из-за крови пока не поняли.
Девчонки вытерли нас и торчащие члены махровыми полотенцами и выпроводили из ванны. Через минуту они вышли в свежих трусиках. Под их перемычками явно виднелись толстые прокладки. Задабривая нас, что ли, они были очень ласковы и заботливы. Как нас ни просили не делать этого, мы тоже одели трусы. Сами в трусах, а мы должны около них маячить своим добром?
Опять сели за стол и стали пить чай. Лешка нетерпеливо оттянул резинку у девчонки рядом с ним и заглянул внутрь. Видимо, он ожидал другого вида.
Стали играть в карты. Девчонки сами периодически заглядывали себе в трусики и отрицательно мотали головой в ответ на наш вопросительный взгляд.
Лёшке надоело ждать и он, бросив карты, потянул свою слабо упирающуюся соседку в спальню.
-- Хрен с ней, с кровью! У меня скоро яйца лопнут, пока вас дождёшь. Терпите, раз раздразнили.
-- Маш! Пойдём тоже? Правда, терпение кончается.
-- Я – Глаша. Пошли. Что уж с вами поделаешь?
-- А ничего, что мы поменялись?
-- Мы так и хотели, чтобы вас сравнить. -- Ответила она, легонько ведя меня за собой.
Лешка уже вовсю наяривал Машу, может, и не подозревая, что под ним не Глаша. Хотя, мы и не собирались их делить.
Маша с Лешкой уже завершали, обнявшись и вздрагивая, пища и стеная, когда запищала и Глаша. А я оттягивал момент своего оргазма, наслаждаясь ощущениями близости, а не оргазма. Глаша уже билась, почти не понимая, что делает, когда оргазм пришёл и ко мне. Она закричала в полный голос, когда в неё хлынула сперма. Только крепкие объятия с царапаньем спины и охват моих ног её ногами давали понять, что ей не больно, а приятно. Даже слишком приятно. Не выдержав нашей возни, Лешка снова задвигался, и скоро они снова бились в обоюдном оргазме. Лишь немного отстав от нас.
Крови оказалось ещё больше. Девчонки заявили, что больше не пойдут с нами, пока кровь не остановится, даже если наши яйца лопнут. Больше всего нас обидело высказывание про наши яйца. Быстренько обмывшись, мы пошли домой. Что зря мучиться, если им нас совсем не жалко. Девчонки всячески оправдывались, просили прощения, даже соглашались дать и с кровью. Но мы ушли с обиженным видом.
-- Не зря ушли?
-- Не зря. Что попусту мучиться? Всё время глядеть на них, а не трогать. Да и жалко их, кровь же идёт.
-- А если они тоже обидятся?
-- Завтра прибегут, как миленькие. Вот увидишь.
Наносили домой воды, дров, подмели тропинку от недавно выпавшего снега, протопили печку, пожарили нашу любимую картошку. Снег то выпадал, то таял, поэтому мы пока его сметали с тропинки и вросших в землю деревянных тротуаров. За делами остыли от похоти. Однако, любое воспоминание о близости вызывало набухание члена и приятные ощущения. Только приготовились посмотреть порнуху, как приехала мама. Мы её накормили ещё довольно горячей жареной картошкой. Она рассказала, что суд принял решение в их пользу, только деньги дадут тогда, когда они появятся на счетах колхоза. А в колхозе уже всё распродано, остались только скотоводческие здания, да и те начали рушиться. Только зря время потеряла. Хорошо, что дядя Петя на машине привёз и увёз.
Собрав в сумку то, что потребуется завтра на рынке, велела нам спать. Время, и в самом деле, оказалось поздним.
Утром, едва уехали дядя Петя с женой на работу, а мама с сумками ушла на рынок, как прибежали девчонки с вестью, что вчера ещё кровь остановилась. Только вот сегодня должны месячные начаться, поэтому надо хоть утром успеть трахнуться. Они были нарядно одеты, поэтому пришли раньше, чтобы после секса успеть одеться и привести себя в порядок. Одна пошла в нашу комнату, на ходу снимая курточку, а другая для безопасности выглянула в окно в прихожей. Там редко включаем свет, поэтому хорошо видно калитку и часть улицы, зато с улицы не заметно, что кто-то смотрит в окно.
-- Ребята! Тётя Феня возвращается! Что-то случилось!
Мы велели быстро сесть им на скамейку около стены, а сами побежали на кухню. Схватив зубные щётки, изобразили, что чистим зубы, хотя не успели даже пастой воспользоваться. Я встал лицом к умывальнику, а Лешка сел, чтобы скрыть торчащий член.
Поздоровавшись, девчонки соврали, что до начала уроков будет классное собрание. Вот они и зашли за нами, чтобы мы не опоздали. Мама, наверно, забыла, что после каникул не бывает уроков. Вместо них бывает общешкольная линейка, а потом классные собрания. Впрочем, у неё была своя проблема. Хорошо, что она ушла не очень далеко, когда вспомнила, что не взяла заказ одной покупательницы. Пришлось возвращаться. Вспомни про заказ позднее, она могла бы застать нас с девчонками на кроватях.
Едва мама вышла, как кто-то из девчонок снова бросился к окну в прихожей. Другая девчонка обняла меня и поцеловала. Оставшийся без пары Лешка выскочил в прихожую.
-- Эй! Идите сюда! Смотрите, как здорово получается. И раздеваться не надо.
Девчонка, облокотившись на подоконник, смотрела в окно, а Лешка, пристроившись к её заду, уже вовсю двигался, держась за её талию. Девчонка от толчков тихонько стукалась лбом в перемычку между стёклами. Подобную позу мы не раз видели в порнофильмах.
-- Глаш! Подвинься!
Маша протиснулась к окну, наклонилась и оголила зад. Действительно, раздеваться совсем не надо. Одежда девчонок сделана так, что в туалете им приходится снимать трусы и прочие одежды только с ягодиц. Что требовалось и в нашей ситуации. У нас окна маленькие, поэтому обеим пришлось упереться плечами в косяки, что обезопасило их лбы и оконные стёкла. Из-за маленького размера окна они прижались друг к дружке плечами.
Не знаю, видели ли они что-нибудь на улице, но мы с удовольствием компенсировали вчерашний отказ. Лёшка с Глашей кончили, постояли так отдыхая и продолжили. Едва не с ними кончила и Маша. А я, применяя свою тактику, всё двигался, изводя Машу. Сделав над собой усилие, она немного успокоилась, пока Лешка с Глашей не начали кончать ещё раз. Так получилось, что мы все четверо в следующий раз кончили одновременно. Девчонки сцепили руки, ближние друг к другу и терзали их, вместо наших спин.
Откуда-то вытащив тряпки, они стали протирать нам члены, одновременно обнимая другой рукой за шею и целуя в губы. Я давно заметил, что Глаша больше тянется ко мне. Посмотрев на часики, она сказала:
-- А мы ещё можем успеть! Саша! Иди ко мне.
Поцеловав, она повернулась к окну и, наклонившись, одной рукой оголила ягодицы. Я ещё не остыл от возбуждения и тут же использовал её предложение. Рядом завозился Лешка с Машей.
Когда всё завершилось, оказалось, что времени в обрез. Первые акты бывают короче, потому что партнёры напряжены и ждут друг друга. А следующие растягиваются дольше, потому что напряжение ожидания проходит. Зато от последующих получаешь больше удовлетворения от процесса, чем от завершения.
Мы не надевали парадную одежду, как девчонки, поэтому одеться было делом пары минут. Девчонки успели только поправить потревоженные одежды и большие белые банты, сдвинувшиеся во время поцелуев. Мы торопливо шли по тонкому снежку, держа друг друга за руки. Идти в наш уличный и насквозь продуваемый туалет они отказались. Девчонки шли осторожничая, чтобы не «пролить» то, что мы им влили. А мы помогали им донести, поддерживая на скользких участках и колдобинах. Наверно, из-за этого мы едва-едва не опоздали на линейку, встав в строй в последние мгновения.
Я не очень интересовался тем, что говорил директор, потому что половину этого, касающуюся нас, всё равно повторят на классных собраниях. А что нас не касается, зачем слушать? Зато вдоволь насмотрелся на страдания наших девчонок, явно борющихся со стремящейся наружу нашей спермой. Было, и смешно, и как-то жалко их. Не знающие их состояние могли не догадаться, почему они делают такие движения, а я представлял, как они в тот или иной момент сжимают влагалища или половые губы, не позволяя жидкости вырваться из-под контроля. Но я представлял это, как мужик, удерживавший в подобных случаях рвущуюся наружу мочу. Возможно, не всё понимал правильно. Зато одно только представление подобных мучений поднимало настроение.
Едва распустили линейку, как пробежавшая в сторону туалета Глаша (это я так предположил) легонько ткнула меня кулачком в бок.
В классе мы привычно заняли места за ними. Девчонки прибежали опять в последний момент.
-- В туалете очередь. Представляете? Будто все чаем опились.
-- Не все. Я слышала, как у некоторых тоже, как у нас, сперма выскакивала. По звуку слышно. Соскучились, наверно, за каникулы.
-- Не кричи. Услышат!
-- Ты за что меня кулаком стукнула?
-- Ты мне чуть спину глазами не просверлил. Я это чувствовала.
Девчонок предупредила учительница, чтобы не вертелись. «Наговоритесь ещё до конца четверти».
Ничего экстраординарного мы не услышали, хоть и просидели целых полчаса. Переписали новое расписание уроков и пошли домой. Перед домом девчонки виновато признались, что у них пошли месячные, что зайти к нам по этой причине не могут. И домой к себе не зовут, потому что дома должны быть родители. Но они клятвенно пообещали дать попользоваться ими без ограничения, как пройдут критические дни. Во вторник всё должно кончиться. На улице они даже поцеловаться не могут, боясь быть увиденными.
Субботу и воскресение мы старались не вспоминать их, чтобы не возбудиться, а то от перестоя могут яйца заболеть. В понедельник это не получилось. Хотя девчонки зашли за нами значительно позднее, мы не удержались, чтобы не помять им титечки, не запустить руки между ног. Там ощущалась толстая броня. Вынужденное воздержание, пустое обшаривание между их ног и целый день возможность видеть их со спины привели к тому, что перед расставанием у дома мы едва могли шагать от боли в мошонке. Девчонки будто бы понимали, как нам плохо и тоже едва не плакали, жалея нас. Дома я попробовал руками оттягивать мошонку вниз. Это помогало на несколько минут ослабить боль, пока она снова не подтягивалась к животу. Лешка прикладывал снег. И тоже помощь была временной. Лучше всего было бы не думать о девчонках, точнее, о предстоящей близости с ними. Но это не получалось ни у меня, ни у Лёшки.
Во вторник утром, едва появилась возможность, как девчонки были уже у нас. Им хотелось поцелуев, а нам было не до того. Мы чуть ли не затолкали их к окну. Разрядка наступила, едва успели вонзиться. Кажется, девчонки были не совсем готовы, но нам было уже невозможно ждать. Мы с воем выпускали накопления этих дней, чем удивили их. Наверно, поэтому они и простили нас. Едва успев передохнуть, продолжили. И только после этого пришло облегчение. После этого мы позволили им нацеловаться и наобниматься.
Поменявшись партнёршами, разгрузились ещё раз, окончательно придя в себя. Идти в наш холодный туалет на дворе они опять отказались, поэтому им опять пришлось нести сперму до школы. Туалет в школе тоже был уличным, но пристроенным к школе и с плотными стенками.
Только по дороге в школу поняли, что всё закончилось слишком рано. Как-то не сообразили, что между началом и окончанием проходило много меньше времени, чем прежде. Мы пришли в школу одними из первых. В класс пришли первыми. Девчонки спокойно сходили в туалет, а потом сидели в полоборота к нам и расспрашивали о нашем необычном состоянии.
-- Раздразнили, а потом бросили. Ладно бы учились в другом классе, а то ещё сидите перед нами, дразните нас своими задницами. Хоть умри тут!
-- Потому вы столько и наспускали?
-- А ты думала…? Я и сам удивился, что столько за один раз вышло. Вернёмся домой, я ещё раза два по столько же выдам.
-- Дома можно в туалет сбегать. Не так уж и страшно.
-- А вы как? Вам не хотелось?
-- Может и хотелось, но не так сильно. Да и состояние в эти дни не самое лучшее. Потерпите до дома. Сегодня ограничений не будет, чтобы вы не страдали.
-- А что так долго не соглашались? Целых два месяца нас мучили.
-- Боялись беременности, пока не нашли контрацептивы.
Делая во время каникул генеральную уборку в доме, они нашли родительскую коробку с лекарствами. Когда стали разбираться, почему они не в аптечке, поняли, что это противозачаточные таблетки. Там же лежало несколько презервативов и кое-что ещё, о чём они не хотели рассказывать. Судя по пыли на крышке, догадались, что родители почему-то давно не пользуются таблетками и резинками. Вот и решили перепрятать коробки, а если что, сказать, что выбросили всё в мусор.
Домой мы почти бежали, чем удивляли девчонок.
Первая неделя прошла в ненасытном сексе. Мы едва успевали переписывать у девчонок домашние задания. Как все женщины, они умели так распределять время, что успевали заняться нами, делать домашние задания, а порой и нам в домашних делах помочь. В эту неделю мы попробовали и презервативы, но они нам не понравились – совсем не те ощущения. А кроме того, резинки сползали, и требовалось их слишком много, ведь мы за час раза по три оказывались в постелях.
Вторая неделя прошла спокойнее. Секса стало меньше. Но в конце недели у Маши с Лешкой получился мощный оргазм. Она первое время не могла даже опомниться. Но, как ни старалась, получить такой ещё раз не получалось, ни с Лешкой, ни со мной. Зато этот оргазм вызвал у обеих желание получить такой же, поэтому отказа в близости нам совсем не было.
В третью неделю Маша опять побывала в оргазме, только не с Лешкой, а со мной. Зато Лешка «добил» Глашу на следующей неделе. У нас с Лешкой всегда оргазм был одинаковым, поэтому желание излишествовать прошло, и мы шли на близость, когда появлялось желание. Девчонки порой в нетерпении проверяли нашу способность совершить половой акт. Им нравились оргазмы, но они всё время ждали мощного оргазма, который почему-то у них всё никак не получался.
К концу месяца у нас сам собой выработался тот основной график, который сохранится до конца учёбы. Кроме воскресения и понедельника, девчонки прибегали к нам утром и, заняв наблюдательный пост, позволяли нам расслабиться. Так же они принимали нас и после школы. Сначала было невтерпёж дождаться этого времени, а потом это вошло в привычку. А лучшее время начиналось у девчонок в доме, когда они были в одних халатиках, под которыми ничего не было, даже бюстгальтеров. Доступ под халатики был разрешён нам в любое время и в неограниченном количестве. Но мы уже достаточно насытились, чтобы не лазить туда по несколько раз. Хватало двух подходов с переменой партнёров. В нашем доме девчонки пускали нас только у окна в прихожей, а у себя дома – на кроватях.
Портили этот график только суббота, воскресение и понедельник. В субботу и воскресение мы не могли заниматься близостью у девчонок дома, потому что там были их родители. В понедельник у нас дома была мама. В субботу девчонки заходили к нам после школы. В субботу и несколько раз в воскресение они находили повод придти к нам. В понедельник нам приходилось искать его. В течение месяца не было дня, чтобы мы хоть раз не занимались близостью. И, самое удивительное, стремление к близости и поиск поводов был в равной степени с обеих сторон. Всюду и везде говорилось, что женщины более пассивны к близости. В нашем случае наши были такими только первое время. Можно было бы подумать, что мы их развратили. Но девчонки по-прежнему не позволяли прикоснуться к себе никому, кроме нас.
Хвалившиеся своими «подвигами» пацаны, рассказывали, что они изредка добивались близости своих подружек. А у нас секса было столько, что, я думаю, по количеству мы за месяц-два обогнали всех. И, самое удивительное, близости больше хотели девчонки, а не мы. Наверно, этому способствовали те противозачаточные таблетки, которые девчонки нашли у родителей.