Староверы, старообрядцы

               
Белый колодец



Староверы, старообрядцы. Кто такие? Надо бы разобраться, решил я. Как никак предки Голдыревы по маминой линии родились и жили с этой верой. Как ни крути, часть ее и мне по наследству досталось. Не ощущаешь, не думаешь, а она есть и свое дело делает сама по себе. Старообрядчество изначально  делилось на два направления - поповское и без поповское.  Поповцы признавали таинство священства и церковную иерархию. Богослужение у них отправляли перекрещенные священники, переходившие к старообрядцам из официальной церкви.

Так вот, эти самые поповцы, находящиеся в расколе, и принимающие основные церковные обряды, начали искать себе архипастырей, чтобы создать свою иерархию, свою церковную ветвь.
Одну такую, которая впоследствии стала  именоваться белокриницкой (австрийской) основали  иноки староверы Павел и Алимпий. Они нашли для своих пасомых   архипастыря в Константинополе. Им согласился стать священник из боснийского Сараево, грек,  отстраненный к этому времени от управления епархией. Безработный грек согласился возглавить староверческую  иерархию. Звали его Амвросий (Паппа-Георгополи). Вот ведь как интересно! И здесь в нашей семейной истории обозначился греческий след.

Метрополией и духовным центром новой иерархии стало село Белая Криница, где в мужском монастыре с октября 1846 года обосновался опальный архирей. В январе следующего года Амвросий единолично, что запрещено канонами, рукоположил второго старообрядческого епископа Кирила (Тимофеева), а за ним  и Аркадия (Дорофеева) — так появилась знаменитая Белокриницкая иепархия. Название Белая Криница — (Белый колодец) связано с особенностями местной воды, в ней много известняка и она белая.

После войны поселок оказался в СССР. Сейчас он расположен в юго-западной части Черновицкой области, на Украине, сохранился женский монастырь и церковь. От границы с Румынией всего 12 километров. Нынешняя метрополия из Белой Криницы перебралась в румынский  город Браилово, а наш российский центр австрийцев  находится в Москве, в храме на Рогожском кладбище.
Стали попадаться  следы австрийцев на Урале. Еще в докладе тайного советника Татищева в канцелярию Московского Синодального правления сообщалось: «По указам ея императорского величества из Правительствующего Сената от 28 мая и 11 октября 1737 г. повелено, чтобы раскольников, которых в башкирах несколько сот близ Кунгурского уезда в лесах собралось, возможными мерами о поимке их поиски чинить.

И по оным императорского величества указом сыскано раскольников близ Кунгура по рекам Сылве и другим шестьдесят восемь, да здесь по Самаре пустынников пять, итого семьдесят три человека. При оных взяты книги, образа и сосуды церковные, из которых книги по приложенной росписи посылаю при сем. А образов писанных, с окладами серебряными убогими семнадцать, простых восемьдесят пять, медных литых сто один. И оные писанные весьма ветхи на коих в окладах серебра с фунт, а в медных до десяти фунтов наберется, которые за тою ветхостью не посланы затем, что оные провоза стоить не будут, и для того запечатаны и хранятся здесь. И Синодального правления канцелярии сим почтенно представляю. Не повелено ль будет оные, с ветхих образов оклады сняв, переделать в сосуды церковные, также и из медных образов в утварь и отдать в церкви по новопостроенным городкам. Из образов же писанных, кои полутче, отдать во оные же церкви и о том будут ожидать указа. 26 мая 1738 года».

Примечательно, что одно из первых самосожжений староверов, упоминание о которых сохранилось в документах, относится к году 1686 и к Верхотурскому уезду. Не позднее 7 августа 1684 года на р. Челве в Обвинском поречье Соликамского уезда, в 15 верстах от Ильинского погоста, состоялась Челвинская «гарь». Выговское общежитие было тесно связано с общинами Урала и Сибири. Причем указывается даже устоявшийся путь проникновения в Сибирь через Урал: Верхокамье – село Таватуй (в 40 верстах к югу от Невьянска) – Тюмень – Тара. Краснопольская слобода чуть ли не с самого своего основания в 1654 году считалась местом компактного проживания поморцев, «издавна уклонившихся в раскол». Считается, что именно в Таватуе был в ссылке поп Лазарь, впоследствии разделивший судьбу Аввакума в Пустозерске. В конце концов, именно на Обве жил Гаврила Семенов, один из руководителей Выговского общежития, который был похоронен на берегу озера Таватуй в 1750 году (говорят, что могила его сохранилась до сих пор).

Узнаю, что Среднее Прикамье издавна считалось средоточием расколоверия. В Осинском уезде особенно "заражённым расколом" имелся 1-й благочиннический округ (15081 старообрядцев), который включал в себя 21 православный приход. Откуда они там появились? На этот счет есть такие пояснения: «После репрессий 1722 года, причиной которых стал «Тарский бунт», началось массовое бегство старообрядцев с Керженца на Урал и далее в Сибирь. С тех времен уральские раскольники получили прозвище «кержаки». На речке Кын до сих пор стоит крохотная деревушка Кержаковка". Уже не помню, где мне встречались такие слова: «Сергий Радонежский жил по берегу реки Киржачи". Похоже, что  слово «киржач», родилось от «крыж" — крест.

Урал был привлекательным для раскольников. Священник Шайтанских заводов А. Топорков в книге  «О Васильево-Шайтанском заводе» пишет: «Распространению раскола сильно способствовали заводские приказчики – приверженцы древнего благочестия. Они, по словам старожилов, помогали своим единомышленникам деньгами, скотом, вещами, угнетая в то же время православных». Сибирский историк П.А.Словцев отмечает, что в середине XVIII века треть населения Урала составляли раскольники, на Чусовой главным раскольничьим «регионом» были Веселые горки.

Мамин-Сибиряк очень высоко ценил «раскольничий  компонент» в истории Урала. По его мнению, колонизация Урала почти исключительно обязана раскольникам и почти все уральские частные заводы выстроены их руками. На казенных преобладало православное население., но все частные заводчики: Демидовы, Баташевы, Мосоловы и другие сочувствовали расколу, как основной рабочей силе. Все управляющие Демидовских заводов, все приказчики и многие из мастеров были староверами. В XIX веке управляющие – староверы руководили заводами: Саранинским, Артинским, Сылвенским, Рождественским, Верхнейвинским, Каслинским, Кыштымским, Камбарским.
Брачные союзы камбарцев с староверами г. Сарапула (Вятск. губ.) склоняли легкомысленных к отделению от Церкви православной, а чтение раскольнических книг стародубских и по

льских изданий, распространяло и усиливало раскол между жителями завода. Мастеровые завода: Сысой Турыгин, Игнатий Онисимов и особенно Иван Вавилов, начитавшись таких книг, сделались решительными расколоучителями.
Последний в доме своем учреждал молитвенные собрания, совращал в раскол не только заводских жителей; но и окрестных удельных крестьян, в самом заводе успел устроить часовню и, приняв при ней должность наставника, исправлял христианския требы, кроме браков, которые обыкновенно совершались в Сарапуле у беглых попов. Вавилов огласил святою старообрядицу Евпраксию, подвизавшуюся уединенно в лесу при реке Камбарке и погребенную в 7 верстах от Михайловскаго завода. Сарапульские, Камбаркские и окрестных деревень раскольники благоговейно чествовали могилу Евпраксии и уносили с сей могилы самую землю, считая ее целебною, жертвовали богатыми вкладами Вавилову за его участие в псалмопениях вблизи Евпраксиевой могилы пред медным распятием .  Из Камбарскаго завода раскол проник прежде всего в приходы завода Михайловскаго, села Дубровскаго и Сайгатскаго.

Чиновники МВД, проводившие исследования по распространению раскола в 35 губерниях страны, пришли к неожиданному заключению: увеличение числа сторонников старой веры обусловлено не столько убежденностью в истинности древнего благочестия, сколько стремлением к личному обогащению и повышению своего социального статуса. Так, богатые старообрядцы помогали своим единоверцам выкупиться из крепостной зависимости и прельщали этим православных работников и приказчиков на свои фабрики. Православный, перешедший в старообрядчество, не только оказывался под покровительством богатых раскольников, которые предоставляли ему щедрые пособия или устраивали на своих предприятиях, но и получал доступ к широким коммерческим связям и капиталам для развития собственного дела.

Выгоды, которые приносила принадлежность к старообрядческой общине, ярко демонстрируют слова Ефима Федоровича Гучкова, которые приводятся в отчете Мельникова: «Вы говорите, почему я не приму православие: не говоря уже о батюшке, у которого в руках капитал, скажу вам только вот что: видите какой поднялся ветер, избави Господи, случится пожар, ярмарка ведь сгорит до тла; в то же время может потонуть или сгореть и товар наш, который идет на ярмарку. Теперь я миллионер, а тогда был бы нищим, а если бы к тому же был православным, то и остался бы нищим навсегда, а как я раскольник-то, то хоть и случатся все эти несчастья, так лет через шесть мои миллионы все-таки ко мне же придут» .
Мельникову пришлось констатировать: «Промышленность и торговлю, которые должны бы были оживлять внутренние силы государства, раскол превратил в средства для увеличения той злокачественной язвы на родном теле нашего отечества, которая, дай Бог, чтобы не была смертоносною» . 

Еще одним немаловажным фактором сохранения раскола, по мнению чиновников МВД, стало мздоимство местных светских и духовных властей. Вместо того чтобы противодействовать распространению раскола, они превратили его в источник постоянных и немалых доходов. Неслучайно, что в отчетах чиновников выражения «золотая руда» и «золотой клад» стали синонимом старообрядчества. По мнению Арнольди и Брянчанинова, практически все представители власти были заинтересованы в сокрытии преступлений, связанных с расколом: «...Помещики и их вотчинные начальники, чтобы не лишиться часто лучшего работника и аккуратного плательщика оброка; удельное начальство и ведомство государственных имуществ тоже, чтобы не лишиться богатого крестьянина и не заводить новых дел; а священник потворствует им, чтобы не потерять из своего прихода раскольника, который платит ему деньги, чтобы он не крестил и не венчал его детей по обрядам православной церкви и, наконец, чтоб показывал его бывшим у исповеди и святого причастия.

Вот почему земская полиция при следствиях старается скрыть преступления и берет с раскольников деньги почти всегда безнаказанно»
Существовало убеждение, что благодаря запрещению на избрание старообрядцев на общественные должности они оказывались в более выгодном положении, нежели православные, поскольку у них было больше времени и возможностей для занятия своим делом. Так складывалась парадоксальная ситуация: статус раскольника для купца хотя и создавал сложности, но и приносил немалые выгоды.

В донесениях чиновников МВД 1840–1850-х гг. довольно часто встречается мысль, что старообрядцы создали государство в государстве. Они, действительно, создали – если не свое государство, то свою социальную общность взамен той, которая их не признавала и преследовала. Поскольку другие «социальные лифты» были для них закрыты, торговля и промышленность позволяли им не только прокормить себя, но и защитить свои религиозные общины от давления, нападок государства. Наличие «внешнего врага» стимулировало их предприимчивость и хозяйственную активность, а отказ в некоторых привилегиях (исполнения общественных должностей), напротив, позволял им сосредоточиться на своем предпринимательском деле. Таким образом, в неблагоприятных для себя условиях старообрядцы проявили прекрасные адаптационные способности, которые выгодно отличали их от основной массы православного населения.

В XIX веке Пермская губерния стала крупнейшим центром старообрядчества. Расколоучителя и беглые попы заманивали в свои секты целые селения. Правительство Николая I, опасаясь, что православные приходы и храмы опустеют, пыталось разрушить основу раскола посредством экспроприации его имущества и разгрома его организаций – как благотворительных, так и богослужебных. В Пермскую губернию был отправлен С. Д. Нечаев – с задачей «исследования» раскола в губернии. По итогам первой «экспедиции» в 1850-х годах была отправлена вторая – под руководством графа Перовского.
В 1826 году в Пермской губернии насчитывалось 112 354 старовера обоего пола, а в империи – 827 391 душа. В 1827 году эта цифра увеличилась до 124 864 в губернии, а в государстве, наоборот, снизилась до 795 345 человек. То есть в Пермской губернии проживало 13–18% старообрядцев.

Заглянул что же творилось в селе Усть-Кишерть, по которой проходили Голдыревы. В 1622 году выходцы из Соликамска братья Елисеевы приобрели у местного населения на Сылве огромные площади земель. В 1668 году значительная часть этих земель была продана Строгановым, которые строят в устье речки Кишертки острожек, названный Кишертским. XVIII век ознаменовался для кишертского края металлургическим бумом. В 1704 году рудо-промышленник Федор Молодой находит в д. Мазуевке железную и медную руды и строит металлургический и медеплавильный заводы. Заводы просуществовали недолго.
Из-за доносов заводчик в 1724 году был арестован, завод передан в руки государства, но снова восстановить производство металла так и не смогли. В этом же веке строится и развивается еще один металлургический завод — в с. Молебка. Завод проработал до 1903 года.

Первое каменное здание в селе Усть-Кишерть, была Покровская церковь,  построенная на средства прихожан в 1805 году. В церкви было три священника, дьякон и три псаломщика. Дома для двух священников, двух псаломщиков и двух дьяконов построены на средства церкви в 1904, 1907 и 1916 годах. При церкви состояло усадебной земли вместе с погостом 2 десятины 20000 квадратных сажен, пахотной 72 десятины 1229 квадратных сажен и сенокосной 25 десятин 1141 квадратная сажень. Приход составлял 1105 дворов и 6360 человек, из которых мужчин 3116 человек. К приходу было приписано 14 семей (поселений) : Усть-Кишерть – 2604 чел., Пятково - 639, Низкое - 669, Шарашино - 200, Голдыри - 261, Лобанцы - 134, Капустино - 225, Желобята - 38, Кошевята - 55, Багили - 33, Камаи - 84, Гарино - 430, Седа - 290, Верх Седа - 688.

В 1898 году Покровская церковь была в ведении Благочинния православных церквей в городе Кунгуре. В приходе имелось 9 школ: одна церковная, одна министерская и 7 земских. Церковная школа была открыта, в деревне Седа в 1888 году, министерская в селе Усть-Кишерть в 1897 году и называлась - низшая ремесленная школа. Земские школы открыты: в селе Усть-Кишерть в 1871 году, в деревне Низкое в 1899 году, в деревне Голдыри в 1898 году, в деревне Камаи в 1914 году, в деревне Пятково в 1911 году, в деревне Гарино в 1914 году, в деревне Капустино в 1916 году. К церкви в селе Усть-Кишерть было приписано 2 церкви - в деревне Комарово - Восресенская и в деревне Голдыри - Петропавловская. И еще было приписано к церкви 3 часовни - в деревнях Пятково, Низкое и Седа.

Староверов, в том числе австрийцев, стали особо притеснять при Николае I, в 1830-185о -х годах. В Пермский край прибыло много православных миссионеров с задачей создать «единоверческую церковь» и перетянуть в ее состав староверов. Несмотря на миссионерские козни, пермская община признала Белокриницкую иерархию, как истинную, это привело к организации пермской общины Русской древлеправославной церкви приемлющей белокриницкую иерархию. Статистика тех лет говорит, что из 130 тыс. староверов в единоверцы перешло до 70 тыс. Остальные, а вместе с ними белокриницкие, которые, в основном, находились при заводах на Камбарке, двинулись от притеснений в Сибирь.

«В 1886 году ряд населенных пунктов Ачинского и Минусинского округов были или полностью, или частично старообрядческими. В деревне Павловской Назаровской волости Ачинского округа из 681 жителя последователей Русской православной церкви было 16 человек. В деревне Мало-Кнышенской Идринской волости из 118 человек 117 были старообрядцами. В селе Верхнеусинском Усинского пограничного округа последователей Русской православной церкви было 62, а раскольников 497. В деревнях Куряты Сагайской волости и Быстрой Тесинской волости Минусинского округа проживали только старообрядцы. В деревнях Салбинской и Екатеринской Идринской волости соотношение между последователями Русской православной церкви и старообрядцами было, соответственно, 46 и 56, 174 и 132. 
Из документов видно, что в сельской местности старообрядцы занимались хлебопашеством и различными крестьянскими работами, а в городах, в частности, городе Минусинске, торговлей и ремеслами (так, из пяти старообрядцев, выбранных в Минусинскую городскую думу в 1882 г., трое занимались торговлей, один был кузнецом и еще один маслобойщиком).

Активно участвовали старообрядцы и в общественной жизни - избирались на должности сельских старост, сельских писарей, волостных судей, волостных заседателей по хозяйственной части и, как уже говорилось выше, гласными городских дум. При этом не только в населенных пунктах, где они составляли большинство. В деревне Белоярской Курагинской волости Минусинского уезда, где проживало 456 православных жителей и 197 старообрядцев,  в 1885 г. сельским старостой был избран раскольник Петр Степанович Веревкин, а в деревне Большеидринской Идринской волости того же уезда, где из 112 человек жителей раскольников было 8, на должность кандидата в волостные старшины был избран раскольник Андрей Егорович Овчинников.
Более готовыми  к минусинским условиям оказались куряне, вятичи и пермяки. Поселяясь в лесах, они отлично разработали горы и долы и стали  главными производителями хлеба. Принимали их, надо сказать, не всегда с открытыми объятиями.

В "Северном вестнике", за январь 1887 года,  редактор газеты А. М. Евреинов писал: «.В соседнюю с Курагинской Тесинскую волость приехало более полутораста семейств переселенцев из Курской губернии. Сибиряки-старожилы не очень дружелюбно смотрят на новосёлов: ропщут, боятся "утеснения" и принимают в общества по приговорам потому только, что остаётся выбирать из двух одно - или принять в общество, или допустить на окраинах своих владений новые посёлки. А это для старожилов гораздо неприятнее: на дальних пашнях устроены заимки со всеми удобствами, там молотится хлеб, зимует скот, дрова и сено рядом. Жаль уступать эти места новосёлам.

Таким образом, на переселенцах отражаются все непорядки, которые царят в нашем переселенческом деле: отсутствие регулирования, вследствие чего степняки попадают в горную местность, а жители лесов - в голую степь; не размежевание земель и наконец враждебное отношение старожилов..."
Для себя открыл, что  из европейской России, где приходилось 31 житель на квадратную версту, в Сибирь, где жило менее одного человека на версте, старались не пускать крестьян  до самого голода 1891 года. Затем послабили, даже начали строить сибирскую железную дорогу. Со Столыпиным переселенцы получили многие льготы: казенную отвозку смотрящих, государственную информацию, предварительное устроение участков, помощь на переезд семьям с домашним скарбом и скотиной (были даже построены для этого особые пассажирские вагоны с упрощенной планировкой – «столыпинские»), кредиты на постройку домов, покупку машин. В Сибири оставались и солдаты, возвращавшиеся с японской войны.

В ходе переселения были образованы старообрядческие общества. И молитва была такая: «Не ищи, человече мудрости, ищи кротости: а еще обряши кротость, то и одолевши мудрость; не тот мудр, кто много грамоте умеет; тот мудр, кто много добра творит». Землю получали даром и в собственность, а не в пользование, по 50 десятин на семью. Необходимо отметить, что именно Столыпин отменил вероисповедные ограничения, уравнял в правах старообрядцев и сектантов, установил свободу молитвенных зданий и религиозных общин.
В старообрядчестве труд освящен, так как он единственное, что противостоит лености, в состоянии которой человек и совершает большинство грехов. При этом богатство осуждается, поэтому богатство староверов побуждало их к благотворительности и молитве, не секрет, что почти все старообрядческие промышленники соревновались не в богатстве, а в благочестии. И если в протестантизме на богатых смотрели с уважением и завистью, то в старообрядческой среде с жалостью. Богатство воспринималось как тяжкий крест, который необходимо нести, т.е. если в протестантизме богатство это дар, то в старообрядчестве испытание.

Если различия внутри старообрядческих согласий прослеживались в поминальной, крестильной обрядности, а также в костюмных молельных комплектах, то разница с мирскими была не только в обрядовой жизни, но и в бытовой, а также в мировоззрении. Для старообрядцев было характерно мировоззрение, какое имели русские люди в Средневековье. У старообрядцев было ярко выражено эсхатологическое воззрение, учение о конечных судьбах мира и человека. Это связано с мыслью о втором пришествии и Страшном Суде после победы над антихристом. Старообрядцы считали, что царство антихриста, или «интихриста», уже настало и человек своими поступками определяет, куда он попадёт: «Интихрист, он к дьяволу относится, если пост не соблюдает. Постняк – в праву руку, к ангелу, а кто не постует, не признает ни моленья, ни милостыни – он на леву руку, к Интихристу».

Вплоть до 1905 г. пермская старообрядческая община была под жестким контролем со стороны властей, что не позволяло ни открыть собственное молитвенное сооружение, ни пригласить священника. Тяжелое положение пермских старообрядцев продолжалось вплоть до 1905–06 гг., когда Николай II принял три законодательных акта, уравнивавших в правах (хоть и не во всех) старообрядцев с другими жителями империи. Это указ от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости», манифест 17 октября 1905 г., и указ от 17 октября 1906 г. «О порядке образования и действия старообрядческих общин». Впервые старообрядцы могли не боясь исповедовать веру отцов.

Так, летом 1884 г. в деревне Кугуртак Курагинской волости появился крестьянин Костромской губернии Василий Петрович Горбунов с полотняной походной церковью, который именовал себя иереем, посвященным известным московским первой ветви австрийского толка архиепископом Савватием. Сразу же после появления в деревне Горбунов попытался легализовать свою деятельность, для чего он предъявил властям грамоту, выданную Савватием. Практически в это же самое время проживающие в деревне Малые Кныши Минусинского округа раскольники обратились в департамент общих дел Министерства внутренних дел о разрешении им устроить в деревне молельню. Несколькими годами позже раскольники деревень Изындаевой Ужурской волости и Павловской Назаровской волости Ачинского округа ходатайствовали перед губернскими властями о разрешении заменить в метрических книгах слово раскольники на слово старообрядцы.

После того, как в 1906 г. был подписан указ о порядке образования и действия старообрядческих общин, на территории Минусинского уезда были официально созданы три общины австрийцев – Минусинская старообрядческая община Покрова Пресвятой Богородицы (г. Минусинск, деревни Малая Минуса и Городок), Казанско-Богородская община (деревни Казанско-Богородская, Кныши, Малые Кныши, Паначева, Брагина, село Салбинское) и Николаевская община в Усинском пограничном округе (село Верхнеусинское, деревня Нижнеусинская, поселки Знаменский, Атамановский, Уюкский, Туранский).
 Представители другого течения поповского направления – беглопоповцы (часовенные) - проживали в деревне Белоярской Курагинской волости Минусинского округа. Беглопоповское направление изначально объединяло беглых священнослужителей, отвергнувших никоновские реформы и порвавших с официальной церковью. Основу общины, как правило, составляли лица, укрывшиеся от властей. Беглопоповцы не признавали за Белокриницкой иерархией главенство в старообрядчестве.

На старообрядцев Енисейской губернии власть распространяла Томская епархия. Нашлась фотография:
Группа старообрядцев г. Минусинска Енисейской губернии во главе с епископом Иоасафом томским.
1). Еп. Иоасаф томский; 2). Свящ. о. Георгий Шарыпов; 3). Исправник г. Минусинска Солонин; 4). Начетчик Д. Варакин; 5). Свящ. о. Даниил Быков; 6). Свящ. о. Максим Рыбин; 7). Свящ. о. Андрей Санников; 8). Свящ. о. Арсений Шарыпов; 9). Диакон о. Яков Чучалин; 10). Председатель совета А. Квашнин; 11). Товарищ председателя Л. Труханов; 12). Строитель минус. старооб. храма Я. Корнев; 13). Под-диакон о. Шарыпов; 14). Член совета Д. Спорышев; 15). И. Труханов; 16). И. Изместьев; 17). Церковный староста Т. Григорьев; 18). И. Пуговкин; 19). И. Изместьев; 20). А. Басов и 21). Н. Пешкин.[См. Церковь. М., N26, 27 июня 1910 г., с. 666).

В деревне Казанско-Богородской (Тайшет), где проживали Голдыревы и родилась мама церковную службу отправлял старообрядческий священник о. Петр Зудов.
[См. Церковь. М., N17, 22 апреля 1912 г., с. 419]
Сохранилась фотография старообрядческого храма в дер. Казанско-Богородское Енисейской губернии.
[См. Церковь. М., N17, 22 апреля 1912 г., с. 419]
В Минусинске имелся  совет старообрядческой [ См. Церковь. М., N14, 3 апреля 1911 г., с. 337]
Особенность сибирских белокриницких обществ – удаленность от духовных центров, недостаток своего священства. Это стало причиной сохранения своеобразного института уставщиков – «дьяков», «наставников».

Белокриницким уставщикам разрешалось исполнение определенных треб, прежде всего, крещения, браков, как это практиковалось и у беспоповцев. Важную роль в сибирских обществах играли попечители обществ. Попечители делали материальные пожертвования, несли ответственность за строительство и содержание культовых зданий, организацию богослужений, принятие тех или иных решений, касавшихся жизни общин. Но основная материальная нагрузка в сибирских белокриницких организациях лежала на рядовых общинниках.

Монашеская организация «австрийцев» была в основном связана со скитскими иноческими поселениями и формировалась параллельно с белокриницкими мирскими обществами. Некоторые из иноков жили вне монастырей. Эти иноки, как и проживавшие в скитах отшельники, брали на себя не только функцию организаторов богослужений, но и учительную, закрепляя тем самым традиционное влияние монахов на духовную жизнь мирян, формирование их идейных представлений.
После 1861 г., происходит усиление торгово-промышленной верхушки «австрийцев». Одновременно происходит борьба староверов за те минимальные права, которые предусматривали законодательные инициативы правительства периода Великих реформ, в частности, закона от 3 мая 1883 года. Эта борьба продолжалась не одно десятилетие и в значительной мере обострила противостояние низовых белокриницких обществ с верхушкой своего согласия, боявшегося идти на открытый конфликт с властями.

Революционные события 1917 г. нашли самый живой отклик в руководстве Белокриницкой иерархии. На Всероссийском съезде в мае 1917 г. была принята резолюция о поддержке Временного правительства. В телеграмме на имя премьер-министра кн. Львова говорилось:
 «…съезд старообрядцев, приветствуя в лице Вашем Временное правительство, выражает ему полное доверие и уверенность в том, что под его мудрым руководством, Бог сохранит Россию от грядущей анархии и внешнего врага». Состоявшийся в том же году в Екатеринбурге епархиальный съезд вполне одобрил такую политику. На съезде в Миассе на «вдовствующую» пермскую кафедру был выбран епископ Иоанникий. Миасский съезд 1919 г., помимо прочего, был одним из самых «политизированных». Делегаты обратились с особым призывом к А. В. Колчаку, в котором говорилось:

«Да поможет Вам Всевышний на избранном Вами тернистом пути донести взятое бремя до сердца России – Москвы и очистить святыню русскую от коммунистической мерзости». В ответ адмирал телеграфировал: «Глубоко тронут приветствием епархиального съезда старообрядческой Пермской епархии. Жду от деятелей его активной и положительной работы по борьбе с большевизмом и его влиянием в русском быту, одним из хранителей чистоты которого искони было старообрядчество».

Руководство белого движения прекрасно понимало, какую силу представляет староверие. В 1919 г. в Томске организуется Союз молодёжи старообрядцев Белокриницкого согласия, ячейки которого вскоре появились и на Урале (в Екатеринбурге, Миассе и других городах). В армии Колчака наравне с представителями официальной Церкви был введён институт старообрядческих священников, деятельность которого контролировал епископ Казанский Филарет, временно возглавлявший Томскую епархию. Приказом по Военному Ведомству правительства Колчака было объявлено следующее: «Учреждаются штаты Старообрядческого Военного Духовенства, в основу сего издаётся «Положение о Старообрядческом Военном Духовенстве».

 Главным (Старшим) Священником Армии и Флота утверждается  священник о. Иоанн Кудрин с правами прежде бывшего в России «Главного Священника Армии и Флота», имеющего быть непосредственном ведении Начальника Штаба Верховного Правителя, как командир Отдельной Армии».  Однако это сотрудничество гражданской власти и Белокриницкой Церкви было недолгим и закончилось с поражением колчаковских войск.
Советская администрация в 1920-е г. г. ещё позволяла «австрийцам» некоторые «вольности». Вплоть до 1927 г. Во второй половине 1930-х гг. репрессии против староверов Белокриницкого согласия достигли своего пика. К 1939 г. в стране находилось лишь не более 5 архиереев. Повсеместно, в том числе и на Урале, шли аресты и судебные процессы над старообрядческими священниками. Было уничтожено большое число храмов, монастырей и скитов. Следствием этого стало значительное сокращение числа последователей «австрийцев». Ситуация весьма напоминала положение Белокриницкой Церкви в 1850-е г. г., только в гораздо более трагическом варианте.

Нынче в Минусинске существует, единственная в Красноярском крае,  старообрядческая белокриницкого согласия церковь  Покрова Пресвятой Богородицы.  Адрес: Красноярский край, г. Минусинск, ул. Невского, 137. Церковь была разрушена в сер. ХХ в. Ныне существующий храм располагается в приспособленном здании,  устроен в 1976 году. В настоящее время, из числа поповцев, в регионе известны приходы старообрядцев Белокриницкой иерархии в городах Красноярск и Минусинск.
 Итак, материалами исследования подтверждается наличие в Приенисейском регионе в настоящее время старообрядцев следующих согласий: поповцев («австрийцы») и беспоповцев («поморское» или «брачное согласие», «часовенные», «титовцы» и «духовники»). Проживают представители старообрядчества компактными селениями и небольшими поселениями по притокам горных и таежных рек по бассейну реки Енисей, где в константной форме сохраняются вера, вероисповедные обряды, патриархальный уклад жизни и традиционные занятия (земледелие, рыболовство, охота и кустарные промыслы). Стабильность и устойчивость традиционного вероисповедания и уклада жизни способствуют сохранению языка старообрядцев.

Случайно натолкнулся на автобиографию старообрядческого Минусинского и Урянхайского епископа белокринического толка Арсения (Антоний Романович Давыдов).   Пребывал он там с 1923 по 1933 года пока не был арестован и сослан в Нарым (село Ново-Ильинское). Подробнее о нем можно прочитать в статье «Нарымская голгофа". Наверняка, дед Авдей был знаком как с Петром Зудовым, так и с епископом.
Я решил, что скорее всего Зайцевы, Голдыревы и, наверняка Бахтины, стали староверами не в Сибири. Они туда пришли, возможно с Волги, но точно известно, что Зайцевы определенное время работали и проживали на упомянутом Демидовском заводе в Камбарке Пермской (Вятской) губернии. Там же, в Пермской губернии я обнаружил село Голдыри, которое под названием «Голдыревское сельское поселение» находится до сих пор  недалеко от Кунгура. Почему бы Голдыревым и Зайцевым там не встретиться и не начать совместный путь в Сибирь? Начал искать материалы по Камбаровскому заводу Осинского уезда Пермской области, о котором упоминал Татьяна Галендарова в своих записях о Зайцевых.

Все началось со строительства Акинфием Демидовым чугунолитейного завода на реке Камбарка.  В 1760 году Берг-коллегия разрешила дополнительно построить две фабрики для переработки чугуна и пильную мельницу для распиловки леса. При заводе действовал госпиталь. Перед революцией в посёлке действовали три церкви: Успенская, Петропавловская и Свято-Троицкая, последняя принадлежала общине старообрядцев Белокриницкого согласия. В этом же уезде “австрийские” молитвенные здания имелись в деревнях Большеусинской волости – Жулановой (священники Евлампий Иванович Вяткин и Дорофей Пантелеймонович Жуланов), Малый Дубовик (Климент Маркович Окулов), Большой Дубовик (храм с 1897 года, до этого – моленная; иерей Евфимий Савельевич Новоселов).

В 1907 г. была официально зарегистрирована большедубровская община. Вскоре был выстроен Успенский храм, настоятелем в котором стал Онисифор До 1923 года Камбарка, - центр Камбарской волости Осинского уезда Пермской губернии. В настоящее время Удмуртия.
Именно в Камбарках, в населенном пункте Балаки, как значится в записях Татьяны Галендаровой,  проживали предки Зайцевых. Интересный момент. В старообрядческой хронологии прошла информация о том, что 7 августа 2009 года упокоился иерей Антоний Харитонович Зайцев, настоятель старообрядческой церкви в городе Алма-Ата. О нем сообщается: "Антон Зайцев родился 17 января 1915 г. в селе Балаки Вятской губернии, в старообрядческой крестьянской семье. С юности отличался тихим и кротким нравом, и большим усердием «ко святой церкви».

В те годы, когда под давлением коммунистического режима народ отшатнулся от Церкви, Антон продолжал со всяческим усердием прибегать ко спасительной церковной ограде. В возрасте 22-х лет он пережил свой первый арест, и был осужден на десять лет по 58-й статье. Освободившись в 1947 году, спустя малое время он венчается. Через год епископ Донской и Кавказский Флавиан в Московском Покровском соборе поставляет его во диаконский чин. Новопоставленный диакон Антоний возвращается на родину, в с. Балаки, где мирно служит с иереем Даниилом Сухановым.

В том же 48-м году году он - уже как диакон - подвергается повторному аресту, и снова - осуждение на 10 лет. Господь вызволил из застенка на два года раньше, в 1956 году. Тогда же поселяется в далекой Алма-Ате. В тревожные хрущевские времена, в 1963 году его трудами удается зарегистрировать церковную общину в Алма-Ате, а затем мало-помалу благоустроить и саму моленную. Спустя восемь лет, в 1971-м году, в Москве его рукополагают в священнический сан и направляют в им же созданную общину.
Его жизнь, вся до последнего дня, была ярким примером подвижнического служения Святой Церкви. Пройдя ужасы сталинских и хрущевских лагерей, многие лишения, он все годы оставался истинным служителем Святой Церкви и добрым пастырем для своих овец.

Нужда заставляла его обслуживать огромный регион Восточной Сибири и Дальнего Востока, где на многие сотни километров не осталось старообрядческих храмов, и - пока оставалось здоровье - он старательно посещал страждущих и болящих, до последнего вздоха терпеливо нес свой крест. Мирское и священническое погребение о. Антония Зайцева совершили 9 августа в его родном храме иерей Вячеслав Зобнин (г. Миасс). Проститься со своим пастырем и настоятелем собрались его духовные чада и прихожане".
Читая эти строчки, возникли предположения о наличии возможных кровных связей иерея Зайцева с нашей родней Зайцевых. Старообрядцы, истоки и тех и других происходят из села Балаки.

Как сообщалось в одной статье, «в 1886 году ряд населенных пунктов Ачинского и Минусинского округов были или полностью, или частично старообрядческими. В деревне Павловской Назаровской волости Ачинского округа из 681 жителя последователей Русской православной церкви было 16 человек. В деревне Мало-Кнышенской Идринской волости из 118 человек 117 были старообрядцами. В селе Верхнеусинском Усинского пограничного округа последователей Русской православной церкви было 62, а раскольников 497. В деревнях Куряты Сагайской волости и Быстрой Тесинской волости Минусинского округа проживали только старообрядцы. В деревнях Салбинской и Екатеринской Идринской волости соотношение между последователями Русской православной церкви и старообрядцами было, соответственно, 46 и 56, 174 и 132. 

Из документов видно, что в сельской местности старообрядцы занимались хлебопашеством и различными крестьянскими работами, а в городах, в частности, городе Минусинске, торговлей и ремеслами (так, из пяти старообрядцев, выбранных в Минусинскую городскую думу в 1882 г., трое занимались торговлей, один был кузнецом и еще один маслобойщиком).
Активно участвовали старообрядцы и в общественной жизни - избирались на должности сельских старост, сельских писарей, волостных судей, волостных заседателей по хозяйственной части и, как уже говорилось выше, гласными городских дум. При этом не только в населенных пунктах, где они составляли большинство. В деревне Белоярской Курагинской волости Минусинского уезда, где проживало 456 православных жителей и 197 старообрядцев,  в 1885 г. сельским старостой был избран раскольник Петр Степанович Веревкин, а в деревне Большеидринской Идринской волости того же уезда, где из 112 человек жителей раскольников было 8, на должность кандидата в волостные старшины был избран раскольник Андрей Егорович Овчинников.

После того, как в 1906 г. был подписан указ о порядке образования и действия старообрядческих общин, на территории Минусинского уезда были официально созданы три общины австрийцев – Минусинская старообрядческая община Покрова Пресвятой Богородицы (г. Минусинск, деревни Малая Минуса и Городок), Казанско-Богородская община (деревни Казанско-Богородская, Кныши, Малые Кныши, Паначева, Брагина, село Салбинское) и Николаевская община в Усинском пограничном округе (село Верхнеусинское, деревня Нижнеусинская, поселки Знаменский, Атамановский, Уюкский, Туранский).

 Представители другого течения поповского направления – беглопоповцы - проживали в деревне Белоярской Курагинской волости Минусинского округа. Беглопоповское направление изначально объединяло беглых священнослужителей, отвергнувших никоновские реформы и порвавших с официальной церковью. Основу общины, как правило, составляли лица, укрывшиеся от властей. Беглопоповцы не признавали за Белокриницкой иерархией главенство в старообрядчестве.

По данным известного в Усинском округе миссионера Н. Путилова,  упоминаемые в его «Летописи Усинской миссии» (Сибирский Архив  1914 г. № 1-2 с.50), усинские раскольники делились на два согласия: Батюшкино и Федорово (по именам наставников).
Истории старообрядчества Восточной Сибири посвящены исследования Н.Н. Стахеевой, А.А. Стороженко.
 
 Раньше всего в  Минусинском округе  обосновались екатеринославцы, привыкшие на родине к степи. Более готовыми  к минусинским условиям оказались куряне, вятичи и пермяки. Поселяясь в лесах, они отлично разработали горы и долы и стали  главными производителями хлеба. Принимали их, надо сказать, не всегда с открытыми объятиями.

В "Северном вестнике", за январь 1887 года,  редактор газеты А. М. Евреинов писал: «.В соседнюю с Курагинской Тесинскую волость приехало более полутораста семейств переселенцев из Курской губернии. Сибиряки-старожилы не очень дружелюбно смотрят на новосёлов: ропщут, боятся "утеснения" и принимают в общества по приговорам потому только, что остаётся выбирать из двух одно - или принять в общество, или допустить на окраинах своих владений новые посёлки. А это для старожилов гораздо неприятнее: на дальних пашнях устроены заимки со всеми удобствами, там молотится хлеб, зимует скот, дрова и сено рядом. Жаль уступать эти места новосёлам.
Таким образом, на переселенцах отражаются все непорядки, которые царят в нашем переселенческом деле: отсутствие регулирования, вследствие чего степняки попадают в горную местность, а жители лесов - в голую степь; неразмежевание земель и наконец враждебное отношение старожилов..."


По маминой родине Тагашету нашел рассказ школьницы Кочергинской средней школы № 19 «История семьи». Речь идет о семьях Кореньковых и Бебишевых, которые пришли в Сибирь из Мордовии, из села Зубова Поляна. В Тагашет прибыли в 1925 году.
"Там не только красивая природа, но и плодородные земли и хорошие выпаса. Со своим хозяйством вначале не всем получилось. Отдельным пришлось работать у единоличников по найму, чтобы прокормить детей. В Тагашете в 1922 году организована была коммуна, которая располагалась на острове возле реки Старая Сушь. Земли коммуны были на Пролетарке (так называлась земля, принадлежащая коммунарам, до сих пор осталось это название пашни) возле Коммунарских гор. Работать сообща не хотелось, и вскоре коммуна распалась.

 Колхоз в Тагашете образовался в 1930 году. В 1931 году Трофим Иванович и Федосья Александровна Кореньковы вступили в колхоз «Красный Тагашет». Семья обосновалась в небольшой избушке рядом с кошарой, где и стали они работать. Ухаживали за овцами, кормили, поили, пасли, убирали в кошаре. Одежда была домотканая: рубахи, штаны, понитки (это верхняя зимняя одежда, но всё равно холодная), а на ногах ботинки. Зимой ходили дети в школу в такой одежде. Сильно мёрзли ребятишки, пока добегали до школы.

В 1939 году Трофима Ивановича назначили председателем колхоза. Он был хорошим председателем, но считал, что грамоты у него маловато для такой высокой должности и через год попросил его переизбрать. Василий, старший сын Трофима Ивановича, работал до войны учётчиком тракторного отряда, а также на колеснике трактористом. Фёдор, 1925 года рождения, тоже трудился в колхозе разнорабочим. Из Похозяйственной книги я узнала, что семья Коренькова Трофима состояла из девяти человек: родители и семеро детей.  В тысяча девятьсот тридцать седьмом году они купили себе дом. Он и поныне цел. Правда, в нём не живут его бывшие хозяева. Никого в Тагашете не осталось из огромной семьи Кореньковых".
Трофим Иванович Кореньков погиб на войне.  В селе Брагино (Тагашет принадлежит сельскому совету этого населённого пункта) есть памятник погибшим в годы Великой Отечественной. На нём увековечено имя Коренькова Т. И.

 «В войну трудно было, - вспоминала дочка его, в мужьях Кочуева. Работать начала с четырнадцати лет. Хлеба не видели, можно сказать. Его давали по четыреста граммов только тем, кто работал. Картошка как назло родилась мелкой и плохой, потому что садили картофельные глазки, а серединку оставляли на еду. Её часто не хватало до нового урожая. Детей нас оставалось пятеро. Весной и летом ели траву: лебеду, макыр. Когда была картошка, то пекли оладьи, которые считались лакомством. Младший брат чуть не умер от голода. Живот распух, кое-как отпоили молоком. Работала я на пашне, потом была свинаркой, телятницей, дояркой.

Работала наравне с взрослыми женщинами. Зимой приходилось возить слому с поля для овец. Холодно. Пока доедем с Октябриной Прохоровой до поля, замёрзнем. Октябрина достанет спички (где-то её мать доставала) и разожжём костёрчик из соломы. Согреем черенки вил, руки, и начнём накладывать солому на сани. По два раза в день ездили. А привезём на кошару, ещё и смечем в стожок. Приходилось зимой цепями молотить горох и коноплю, а потом крутить ручку клейтона, чтобы провеять то, что намолочено.

Возила из Курагино горючее в бочке в МТС. Поездка занимала двое суток. У меня мерин был худой от голода, старый, еле – еле шёл. Когда привезём (с Пастуховой Анной ездили), сдадим бочки в Брагинскую МТС, ещё надо домой добираться двенадцать километров. Лошадь не идёт, так я её под уздцы веду всю дорогу, боюсь, что она по дороге упадёт». Так и работала Мария Трофимовна в колхозе. Кем только ей не приходилось работать: дояркой, свинаркой, на полевых работах (косила сено и метала его вручную, садила и ухаживала за табачной плантацией, вязала снопы конопли). Автор статьи делал ссылки на похозяйственные книги деревни Тагашет. Фонд Р-66, оп. 3, д. 1, л. 45 и  сельхозартели «Красный Тагашет».