Телефон зазвонил в полночь. Я нехотя повернулся к прикроватной тумбочке, где он и лежал. Некогда приятный рингтон теперь отдавался противным звоном где-то в глубине мозга, заставляя морщиться. Единственным спасением было взять трубку.
— Алло... — хрипло выдавливаю я, готовясь послать к черту прервавшего мой сон.
— От-т-крой... п-пожалуйста, дв-в-верь... — моментально узнаю рыдающий голос своей любимой, что тут же приводит меня в чувства.
— Пенни! Что случилось? Ты уже здесь? Сейчас! Сейчас открою! — я чертыхнулся с кровати, больно ударившись коленом об угол тумбочки. Пол скрипнул подо мной, слегка прогнувшись, и я, буркнув какие-то ругательства себе под нос, замельтишил к прихожей, все еще держа телефон у уха и слыша тихие всхлипы моей Пенни.
По пути к входной двери в темноте спотыкаюсь о стул и лечу навстречу полу, пытаясь за что-то ухватиться, чтобы удержать равновесие, но плашмя расстилаюсь вдоль коридора. Что-то болезненно приземляется на грудь, ударяясь острыми углами мне в ребра. Я, грязно выругавшись, пытаюсь встать, потирая грудь от падения рамки с фотографией, которую попутно пытаюсь рассмотреть.
Широко улыбающаяся Пенни со светящимися от радости глазами смотрела на меня с фото, а в углу была черная лента.
Меня будто окатило ледяной водой. Месяц назад я похоронил ее. Какой-то псих растерзал Пенни прямо на крыльце моего дома, а за несколько минут до этого она позвонила мне, прося впустить ее, защитить, не дать в руки этому сумасшедшему. А я был за несколько километров и слышал в трубку ее жалобные всхлипы, давил на газ изо всех сил. Но не успел. Позже судмедэксперты насчитали сорок шесть ножевых ранений на ее теле.
Я дрожащими руками подобрал упавший телефон и приложил к уху: она истошно кричала и просила ее впустить. В дверь, до которой я не успел дойти несколько метров, кто-то царапался и пытался открыть, дергая за ручку.
— Пенни? — шепнул я, нервно сглотнув, и медленно на негнущихся ногах подошел к входной двери.
Из трубки доносился лишь тихий хрип и шуршание. Я зажмурил глаза, схватившись за голову. Схожу сума.
— Пенни! — я проснулся от собственного крика. Протерев ладонью лицо, покрывшееся холодной испариной, огляделся: спальня, смятая кровать, на которой я сижу и пытаюсь отдышаться, телефон на тумбочке.
Всего лишь сон.
Я проверил телефон, и, как ожидалось, уже неделю мне никто не звонил. Тем более Пенни.
Неспеша натянул джинсы и толстовку, босыми ногами пошел к двери. Хотел убедиться, что ее там нет. На трюмо меня встретила ее улыбающаяся фотография за черной лентой в углу, которую я миновал с какой-то опаской.
Я схватился за ручку двери и, помедлив пару секунд, открыл.
Она стояла в метре от меня, грустно улыбаясь синими губами. Бледная до невозможности кожа, казалось, отражала лунный свет. Пенни подошла ко мне практически вплотную, приблизившись к моим губам.
Поцелуй был неимоверно нежным и мягким, так умела только она, холодные губы касались моей кожи, оставляя свежесть. Ее ледяное дыхание обжигало, но боли я не чувствовал. Наоборот, окрыляющее чувство переполняло мою грудь, заставляя сердце все сильнее биться.
Пенни обняла меня, целуя шею, отчего казалось, будто кожа застывает, а кровь больше не ходит по венам. Но мне все равно. Пусть даже этот поцелуй будет последним в моей жизни.