Двоюродный брат младше меня на семь лет. В детстве я его, как водится при такой возрастной разнице, маленько цукал и троллил. И вот как-то раз после очередной взбучки брательник мне вдруг и говорит рассудительным, взрослым тоном, в устах семилетнего пацана прямо-таки удивительным:
– У тебя, Вова, есть выбор. Или ты меня больше не дразнишь и пальцем не трогаешь – и тогда я вырасту и тебя просто побью. Или ты меня ещё хоть раз обидишь – тогда я подрасту и тебя ваще замочу. Выбирай.
Подумал я, подумал, да и отвечаю:
– Зачем так далеко загадывать. Авось к этому времени кто-нибудь да сдохнет: как говорится, или я, или ишак, или эмир. А посему давай-ка я тебе щас добавки дам, чтобы больше не выпендривался.
В отчет на что братан провидчески устремил затуманившийся взор в грядущее и мечтательно произнёс:
– Ох, вижу я, ясно вижу эту картину… Ты, дряхлая 57-летняя развалина с палочкой, с трудом, ступенька за ступенькой, карабкаешься по лестнице к моей квартире, при этом постоянно кашляешь, кряхтишь и ноешь: брааааатик… памагиииии …
А на площадке стою я. Крепкий пятидесятилетний мужик!
И вот когда ты заползаешь на последнюю ступенечку, я тебе – щёлк! – даю лёёёёгонького такого щелбана. И ты – кувырк, кувырк – катишься вниз по всем пролётам. И начинаешь восхождение сначала… Ну, вроде как у Сизифа было.