Мужичок непонятного возраста, похожий чёрт знает на что (ростом с шестиклассника, щуплый, с обветренным загорелым дочерна лицом и такими же руками), лежал на своём диване в своём собственном доме. Хотя домом эту халупу назвать никак было нельзя, только если смотреть на него издалека и ночью.
Все звали его Колька. Он лежал на диване, из света только ночник в дальнем углу, это если по нужде ночью приспичит, чтобы не убиться впотьмах. Можно сказать, он уже заснул, а точнее пытался уснуть, ворочался и кряхтел, и наконец затих, когда вдруг услышал вздох. Громкий, ясный вздох над самым своим ухом.
Колька встрепенулся, сел, черепушкой стал крутить, источник звука выискивать, да так и застыл. Увидел. Из-под потолка на него смотрела голова – жёлтая морда с чёрными полосками, глазки любознательные, умные. Голова чуть больше кошачьей качнулась, глазки моргнули, еще один вздох сопроводил это действо.
Уронив стул, зацепив рукой тарелку с недоеденной, засохшей, засиженной мухами, едой, он ринулся из комнаты, захлопнул за собой дверь, привалился к ней, задышал чуть спокойнее, но тут же увидел другого желтомордого и стал пятиться в другой угол комнаты, жалобно постанывая. Зверёк уползал куда-то за плиту, но уползал странно, вперёд задом, потому что последней исчезла из вида его голова и хитрые жёлтые глазки смотрели на мужичка не отрываясь.
Как выскочил из дома, Колька не помнил. Мчался по улице, как был в трусах. Добежал до речки, плюхнулся на траву, дышал громко, с присвистом.
Посидел на берегу, замёрз.
Чего это я дал дёру – подумал Колька. Ну чудной зверёк, невиданный, но не кусался же, не гнался, кровь не пил. Надо домой возвращаться, нечего тут на ветру голыми маслами при полной луне отсвечивать.
Домой шёл огородами, чтобы потом разговоров не было среди соседей, что мол шляется Колька голый среди ночи. То ли пьёт опять, то ли наконец бабу завёл, да кто же на это несчастье хахаха позарится.
Вернулся домой, по всем комнатам прошёлся, во все углы заглянул. Пусто. Никаких желтомордых с чёрными полосками нет. Успокоился, лёг и уснул.
Утром, только забрезжил рассвет, стал пробиваться сквозь грязную старую шторину первый лучик, тоскливо заголосил одинокий Колькин петух, оставленный на посошок (всех кур Колька зарубил и съел). Понимая, что конец близко, петух стал кукарекать по три раза на дню, доказывая свою нужность и даже необходимость. Бегал топтать соседских кур, в кровь раздираясь со всеми петухами, которые яростно возражали против таких набегов. Бабы хохотали, намекая Кольке, что хорошо бы взять пример с петуха. Но Колька биться ни с кем не хотел, да и не мог по причине слабого характера и вялой мускулатуры.
Тут Колька снова услышал вздох. На этот раз ему показалось, что он даже почувствовал тёплое пахучее дыхание. Сна как не бывало. Он подскочил, но никого не обнаружил. В комнате кроме дивана, стола, старого комода и самого Кольки никого не было. Прямиком направившись по утренним делам, Колька увидел посреди стола, среди крошек и пролитого чая, ключ. Большой, бронзовый старинный ключ. Головка в форме трилистника, зубцы как две буквы Ка, спинами друг к другу, между ними прорезался крест.
Колька взял его в руки, повертел, положил в карман.
- Ключ есть, замка нету, – изрёк он и вышел во двор.
Посидел на крылечке.
- Жрать охота, а жрать нечего, – пробормотал себе под нос.
Решил в лес сходить, тот начинался прямо за его домом (на отшибе стоял домик). Всегда так. Насобирает грибов, на трассу выйдет, на еду и хватит. А может еще и на бутылочку останется. Пить Кольке не особо хотелось, но сегодня что-то скребло сердце и муторно посасывало где-то внутри.
Места эти были грибные, да и Колька грибы любил, и они к нему как будто бы сами шли. Куда не ступит – гриб. Под какой листик ни заглянет, там то груздь, то подберёзовик.
Насобирал Колька целое ведро. За полдень перевалило, он решил домой возвращаться, стал оглядывать и понял, что заблудился. Так бывало, и не раз, Колька всегда по наитию из леса выходил, долго никогда не плутал.
Шёл он шёл, вот уже и день стал к вечеру продвигаться, в лесу сумрачно стало, неприветливо. Совсем было Колька отчаялся, решил, что окончательно заблудился, когда вышел на полянку. Полянка ровная, круглая, вся в синих причудливых цветах, а посредине стоит дом. Добротный такой, из брёвен, рядом с домом еще несколько строений и все такие же ровные и ладные, как с картинки.
Подошёл Колька к дому, постучался в дверь. Из-за двери послышался звонкий женский голосок. Вскоре дверь отворилась. Взирая на Кольку сверху вниз, возвышаясь над ним на целую голову и еще половинку, стояла дородная, белобрысая баба с великолепной фигурой, в которой всего было много и это так понравилось Кольке, что он невольно расплылся в улыбке. Баба сдернула с плеча полотенце и как следует размахнувшись, врезала Кольке прямо по морде.
- Он еще и лыбится! – крикнула она и упёрла руки в крутые бока, вопросительно уставившись на Кольку.
Удар получился увесистый, Колька пошатнулся и чуть не слетел с крыльца.
- Извините, а мы знакомы?
Её лицо так стремительно налилось кровью, будто его залили краской. Второй удар пришёлся по спине, потому что Колька извернулся.
Надо бежать от сумасшедшей бабы, пока совсем не убили – мелькнуло в его голове, но додумать эту мысль он не успел, так как его схватили за шкирку и потащили в дом.
- Тиран ты, изверг, – причитала баба высоким звонким голосом. – Оставил меня одну, а теперь и не признаёшь.
- Вы, наверное, меня с кем-то спутали, – попытался оправдаться Колька, но тут же пожалел о своих словах.
Его зашкирник отпустили, баба плюхнулась на старинный дубовый стул, закрыла лицо руками и зарыдала.
- Ну что же вы… не надо. Я не хотел вас обидеть.
Колька сделал один неуверенный шаг, потом другой и оказался прямо перед ней. Теперь ему было не так страшно, потому что их лица оказались на одном уровне.
Она одёрнула руки от зарёванного лица, уставилась на Кольку жалобно и растерянно.
- Совсем меня не помнишь? Варвара. Жена твоя.
И тут Колька повинуясь странному порыву, сделал последний шаг и обнял ее, прижал ее голову к своей.
- Вспомнил!
- Неа. Жалко тебя стало.
- Где же ты память потерял?
Варвара отстранилась, нахмурилась, стала внимательно Кольку разглядывать, поворачивая его туда, сюда, ощупала всего.
- Вроде живой здоровый. О! ключик с тобой.
Она достала из кармана его засаленных штанов старинный бронзовый ключ.
- Пойдём, я тебе кое-что покажу.
Варвара поднялась, схватила Кольку за руку и потащила за собой. Он не сопротивлялся.
Вышли из дома, подошли к другому срубу, размером чуть меньше дома.
- Отмыкай.
Колька взял из ее руки ключ и легко отомкнул огромный висячий замок. Дверь бесшумно отворилась, в нос ударил удушливый пряный запах.
Два жёлтых существа, как будто смесь кошки и енота, с чёрными полосами через всю морду, радостно запищали и подбежали к Кольке. Шёрстка короткая, золотистая, хвосты длинные, ушки торчком. Стоя на всех четырёх лапах, они оказались ростом с него, тёрлись об него и урчали в точности как кошки, сверкали хитрыми глазками.
- Ты, когда уходишь, всегда сам их запираешь. Говоришь, вдруг за мной увяжутся и люди их увидят. Вот и в этот раз ушёл за солью в город. Мы каждые три года в город за солью ходим. Табак у нас свой, самогонный аппарат исправный, а соли нет. Запер их. И не вернулся.
- А как же… - Колька гладил странных существ и никак не мог взять в толк, что происходит. – Что это за звери?
- Душа моя, совсем тебе память отшибло. Ну ничего. Это мы поправим. Сегодня отдохнёшь, пусть желаньки побегают, порезвятся, свежей травки, ягодок пожуют. А завтра придёшь к ним, головой к голове ляжешь, они тебя и полечат.
- Это как?
- Желаньки, они всё чего хочешь нам дают. Не нам, тебе. Меня только терпят.
- Всё дают?
- Ага. Память тебе восстановят, будем жить как прежде, душа в душу.
- Сколько же меня не было?
- Не было тебя, Николаша, две зимы. Совсем я тут одичала.
Варвара вдруг глазом сверкнула, Колька притянула к себе, за попу обеими ладошками схватила.
- Пойдём в баньку. Час как истопила. Как знала.
***
- В город больше не пущу. Сама пойду. Тебя ж любой обидеть может, ты доверчивый, как ребёнок.
Они лежали на скамейках в предбаннике. Точнее Колька лежал, его голова покоилась на коленях у Варвары. Она сидела, завернувшись в простынь, и гладила мужа по голове.
- Ты баба видная. Найдёшь там кого получше меня.
- Сдурел? – звонкий подзатыльник огласил ночь. – Не хочу без тебя. Ишь чего выдумал. Мне, кроме тебя, никто не нужен, – сказала просто, как данность и Колька тут же успокоился.
- Ты, когда ушёл, серёжки мои с изумрудами взял. На продажу. Чтобы соли купить. Денег желаньки не дают и соли тоже. А у нас соль уже месяца два как кончилась, мы ждали чтобы снег сошёл, из тайги выбраться. Серёжки ценные, изумруды с мой ноготь величиной. Из-за них ты касатик и пострадал видать. Хорошо не убили. Только как ты дорогу домой нашёл….
- Погоди!
Колька подскочил, на жену уставился.
- Я видел таких же зверьков, только маленьких. Вчера ночью. А утром ключ на столе лежал…
- Так вот что! – Варвара захохотала, хлопнула себя по коленкам. – Месяца три назад из сарая звуки странные доносились. Я войти не смогла, рубить дверь побоялась, желаньков испугать не хотелось. У них видимо тогда детёныши родились, подросли и за тобой отправились. Окошко маленькое под потолком есть.
- Варя, а мы с тобой давно женаты?
- Ой! Давно.
- И дети у нас есть?
- А как же! Выросли, из гнезда родительского улетели. Бог знает, где они сейчас.
Лицо её стало печальным, и по розовой круглой щеке покатилась слеза.
- А может ещё заведём? Мы вроде еще не старые.
- Ты хочешь детей? – спросила ласково, глаз от него не отрывала.
Колька немного смутился, но быстро взял себя в руки, кивнул, не отрывая взгляда от невероятно красивых серых Варвариных глаз.
- Опять единорогов нажелаем, пусть детки резвятся. И дракончиков. Нет, драконов теперь нельзя, увидят со спутника, переселяться придётся.
- Единороги?
- Ты всё вспомнишь, потерпи. Пойдём снова в баньку, соскучилась я. Да и делом займёмся. Давно мы деток не стругали.
Варвара подскочила со скамьи, схватила Кольку за руку и потянула в парную. Он не сопротивлялся.