Новослободская 31. 8.Моя тётя Валентина Фёдоровна
Моя тётя Валентина Фёдоровна Громакова была старшей из дочерей моего деда Фёдора Фёдоровича, поэтому она после гибели Фёдора Фёдоровича рано стала правой рукой моей бабушки Анны Александровны.
Она помогала ей, когда та была заведующей детским домом. После смерти бабушки в 1927 году она стала директором этого интерната. Вглядитесь в лицо Валентины Фёдоровны – даже на этой маленькой фотографии (возможно, для пропуска) видны мечтательные миндалевидные глаза, глаза «чеховской героини», которая мечтает о личном счастье, однако, если это не очень складывается - её девиз, чисто чеховский: «надо работать – отдыхать будем потом (вероятно, не в этой, а в будущей жизни)». В этом она похожа на бабушку, поскольку, оставшись вдовой в 35 лет, Анна Александровна и не думала о новой партии, она искала счастья в воспитании своих и чужих детей. Вспоминается песня Окуджавы «Две жизни прожить не дано, два счастья - затея пустая».
Мне кажется, что тётя Валя строила свою жизнь по лекалам своей матери. Не знаю была ли Валентина Фёдоровна счастлива в своей личной жизни, поскольку не знаю каков был Андрей Громаков (я только могу предположить, что на следующей фотографии за шахматами он второй слева). Возможно, именно он в молодости на фотографии в нижнем углу подборки фотографий справа.
Тётя Валя, а позже и её дочь Зоя Андреевна мне почему-то всегда напоминали Соню из пьесы Чехова «Дядя Ваня». Её слова: «Мало ли дела? Только бы захотела. Например, хозяйством занимайся, учи, лечи. Мало ли?». А с другой стороны, как сказано в той же пьесе о Соне и Елене: «В ваших жилах течет русалочья кровь, будьте же русалкой! Дайте себе волю хоть раз в жизни, влюбитесь поскорее в какого-нибудь водяного по самые уши — и бултых с головой в омут». Может быть, я не прав, но мне кажется, что чеховская Соня - лейтмотив всей жизни тёти Вали, а потом и её дочери Зои Андреевны. Обе довольствовались малым и старались быть счастливы при этом, как говорила чеховская Соня дяде Ване: «Я терплю и буду терпеть, пока жизнь моя не окончится сама собою... Терпи, и ты».
В 1930 году Валентину Фёдоровну пригласили возглавить такой же интернат в Москве, который находился у Дорогомиловской заставы. В нижнем левом углу подборки фотографий настоящее богатство тёти Вали – чужие дети Валентины Фёдоровны. Эта фотография сделана в подмосковном Тучкове, куда на лето выезжал её интернат. Если приглядеться, то где-то в середине фото можно разглядеть моего брата Славу. Дело в том, что для того, чтобы вывезти Славу на лето за город, моя мама устраивалась санитаркой в этот лагерь, вероятнее всего, по протекции Валентины Фёдоровны. Мне мама много рассказывала про лагерь в Тучкове, про лунатизм некоторых детей и про то как они с тётей Валей поступали в таком случае.
В интернете есть воспоминания некоторых участников тёти Валиного интерната и лагеря в Тучково. Одна из бывших пионерок той поры пишет: «В 1938 году в поселке Тучково Московской области, в помещении барака для рабочих песчаного карьера, была организована загородная детская дача. В 1939 году было начато строительство первой детской дачи, которая положила начало детскому городку «Тучково». Эта дача носила имя первого начальника детского городка Громаковой Валентины Федоровны. 60 лет она называлась - дача «Громаковская».
При приближении немцев к Москве дети были эвакуированы за Урал, в город Курган. В 1944 году интернат вернулся в Москву, где Валентина Федоровна продолжала директорствовать до своего ухода на пенсию.
Вспоминаю как мы с мамой ездили к Валентине Фёдоровне на Студенческую, где они жили после войны. Мне было около 16 лет, а у тёти Вали был кот, мой ровестник. Я не помню, как его звали, однако отлично помню, как все соседи (они жили в коммунальной квартире) тёти Вали были в восторге от него. Говорили, что он ходит в туалет, как человек, с той лишь разницей, что не умеет дёргать за ручку сливного бочка. Часто, когда мы были в гостях у Валентины Фёдоровны, за столом находились и её воспитанники. Мы с ними знакомились, и в такие минуты я всегда гордился своей тётей.
Валентина Фёдоровна частенько бывала в нашем доме на Новослободской 31. Чаще всего это было в воскресенье на «посиделках» с другими родственниками на мамином борще и чае с селёдочкой. На фотографии в нижнем ряду подборки запечатлено мгновение уже после войны рядом с вестибюлем станции метро Новослободкая. Слева стоит Зоя, рядом в шляпе мой брат Слава, потом дядя Толя с тётей Зиной (Зина – младшая сестра жены моего брата Марии Петровны), а дядя Толя муж Зины. Справа стоит сама тётя Валя (наверное, ещё до выхода на пенсию). Во втором ряду мой отец и я (Мария Петровна, вероятнее всего, фотографировала).
Зоя Андреевна, дочь тёти Вали (её фотография в верхнем правом углу подборки фотографий), по характеру во многом похожа на саму Валентину Фёдоровну – такая же тихая, не броская, красивая, но не эффектная (я не разу не слышал от неё ни громкого слова, ни даже укоризны или недовольства чем-то). При любом разговоре с ней всегда ощущалась глубина её личности, как например с нашим школьным учителем литературы. По воспоминаниям брата Славы многие из её окружения были влюблены в неё. Она всех своих двоюродных братьев звала «кузенами» (и меня в том числе), те (кроме меня), в свою очередь, называли её «Зоицей» (я думаю, по созвучию со словом «золотце»).
Зоя окончила физический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова и всю жизнь проработала в одном из Московских НИИИ (почтовый ящик). О работе Зоя почти ничего не рассказывала, только однажды она рассказала о какой-то аварии на работе (мне кажется, связанной с гидравликой). Она говорила, что в связи с этой аварией её даже отпустили с работы, поскольку всё платье её было в масле.
Мне говорил мой двоюродный брат Николай, младший сын другой моей тёти - тёти Златы (Златы Фёдоровны), что Бог не дал Зое счастья, потому что у неё был роман с его старшим братом («её кузеном») Рустемом.
В личном плане Зоя не была абсолютно счастлива и, по-моему, в этом она повторила судьбу Валентины Фёдоровны. Я делаю такой вывод, потому что ни она, ни тётя Валя никогда не рассказывали нам о своих мужчинах.
Мне вспоминается случай с Зоей, когда я, уже работая программистом в «Восходе», подарил ей билеты на концерт. Моя Люся не смогла пойти на концерт в «Пушкинский музей», и мы с Зоей встретились в метро на «Кропоткинской». Я вручил ей билеты и принёс букетик цветов. Как же она была счастлива. Позже я узнал, что на концерт она не попала, она поехала домой, чтобы поставить цветы в вазу. К несчастью, недалеко от дома она поскользнулась на льду, упала и стукнулась головой. Возможно, это падение привело к череде несчастий и роковому заболеванию. Позже я встретился с ней уже через несколько лет, приехав вместе с Люсей в Психиатрическую клиническую больницу им. П. Б. Ганнушкина в Сокольниках, а потом я был у Зои в психиатрической больнице у метро Спортивная. Потом уже на похоронах, где присутствовали не только родственники, но и некоторые воспитанники тёти Вали.
Зоя играла на пианино, которое было у Громаковых. Меня всегда умиляло, что на пианино были приделаны подсвечники. У Зои был роман с женатым человеком. Насколько я понял, в результате этого романа у Зои родился сын Дмитрий. Я много слышал о нём от тёти Вали и самой Зои, однако с сыном Зои, Дмитрием, у меня пересекались пути только один раз, когда он пригласил меня на свою свадьбу в ресторан «София».
Я до сих пор не знаю почему я сподобился такой чести. О свадьбе помню только одно, его невеста была дочерью полковника милиции. Есть информация о том, что он служил в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане (ОКСВА), был ранен, а после госпиталя уволился со службы в Советской Армии и перешёл служить в милицию. В «лихие 90е» он стал одним из предпринимателей Москвы, был владельцем магазина, продающим кроме прочего, по выражению моего двоюродного брата Николая Лебедева, «очень вкусные булочки» на юго-западе Москвы в районе Перекопской улицы.
Брат Зои Борис Андреевич (на фото он маленький сидит на пне в лесу в Тучково). Он окончил Московский инженерно-строительный институт им. Куйбышева. Однако, когда во времена Брежнева, окончившим институт предлагали выбор: или отслужить в армии один год, или перейти на службу в ряды Советской Армии, Борис выбрал военную службу. Он дослужился до майора. Помню, как он, приехав на свадьбу моей дочери Татьяны в Лианозово, рассказывал мне про свой отпуск, проведённый на одном волжском острове с другой моей родственницей Элегией Викторовной, дочерью тёти Златы (Златы Фёдоровны). Он живописно рассказывал про рыбалку на этом острове в Волгоградской области, про особенности рыбалки в низовьях Волги, про трудности, связанные с хранением рыбы.
В последнее время он жил в Москве на улице Лётчика Бабушкина с семьёй. У него было два сына.