По дороге к подъемнику навстречу мне шлепает в огромных горнолыжных ботинках женщина в распахнутом пуховике, с лыжами в руках, что-то в ее внешности цепляет мое внимание, а дальше я уже смотрю на нее во все глаза, отвесив челюсь: женщина изрядно на сносях, ни за что не перепутать этот особенный силуэт с пошлым ожирением. Тем более что в остальном женщина очень подтянутая, спортивная, со свежим лицом, с хорошей осанкой. Провожаю ее взглядом, вижу, как от ресторана к ней наперерез неуклюже бежит мальчик лет семи в таких же огромных ботах, с маленьким сноубордом в руках, она локтем прижимает его лохматую голову с мокрыми волосами к своему боку, и они шлепают походкой лягушек-переростков дальше вместе, чему-то смеясь.
***
В большом помещении с чучелами медведей рядом с детской игровой комнатой, у туалетов, небольшая очередь. Я сижу, приткнувшись к батарее, греюсь, развесив уши. За стойкой, на которой выдают детские майки с номерами для тюбинга, болтают две девушки - одна очень красивая, с якутскими чертами, вторая - обычная, никакая, серенькая безбровая мышка. Красивая длинно вздыхает, параллельно обслуживая кого-то, щелкает клавишами ноутбука, говорит сквозь зубы серенькой:
- Да когда уже кончатся эти праздники, да сколько ж можно. Не могу уже, не могу.
Серенькая улыбается, пожимает одним плечом, стеснительно говорит:
- Да ладно, а мне нравится, а то что тут в будни, тишина, никого вообще, тоска. А сейчас смотри - поводит рукой, с радостью разглядывает людей в ярких костюмах - красота, праздник, здорово.
- Ага, а вторую половину зарплаты за декабрь так и не дали - ноющим голосом говорит красивая.
- Сижу без копейки, даже на такси до дома сегодня денег нет.
- Так езжай с Гошей! - радостно тут же оживляется серенькая. Красивая фыркает, мотает головой, сердито кидает через стойку очередную майку, говорит, понизив голос:
- Мудак твой Гоша и жлоб. Он с меня в прошлый раз знаешь что потребовал за проезд? Знаешь что?
Наклоняется к серенькой, та слушает, раскрыв рот и забыв дышать, и мужчина, стоящий у стойки, тоже, забыв обо всем, вытягивает шею и приближает ухо к девушкам, стараясь не проронить ни слова, а на его задубевшем от ветра красном лице - живейший, совершенно детский интерес.
***
На склоне для начинающих красивая женщина в красном дорогом костюме неловко катается на сноуборде, по-ламерски раскинув руки в стороны, то и дело падает на снег и подолгу лежит, не отстегивая креплений. Вокруг нее нарезает круги плотный, крепко сбитый мужик в шапочке с помпоном. Машет руками, поднимает ее со снега то за руку, то за плечи, толкает в сторону подъемника. Через короткое время женщина опять падает и лежит, глядя в темное небо, раскинув руки. Мужчина поднимает ее за шиворот и тащит к подъемнику, катясь на сноуборде на одном креплении, яростно вздымая снег второй - толчковой - ногой. Потом женщина все же встает и бредет за мужем. Когда она проходит мимо меня, я вижу на ее лице чистую, ничем не разбавленную тоску и скуку. Мужчина ей что-то выговаривает, вытирает красное лицо рукой в перчатке, другой рукой показывая синусоиду, приседает для нагладности. В это время женщина спокойно и неторопливо кладет свой сноуборд, разрисованный ромашками, в снег, и оставляет его там лежать, а сама идет прочь, не слушая мужчину, который еще некоторое время катится за ней на своем сноуборде, похожий на школьника на скейте. Потом он наконец отстегивается, но вслед за женщиной уже не бежит, а плюет в снег и садится прямо в сугроб. Ловит ртом пролетающие мимо снежинки, достает сигареты, закуривает. Женщина исчезает вдали и больше на трассу не возвращается.
***
Около ресторана чуть пьяная модно одетая чуть полноватая женщина средних лет громко говорит в телефон: ну котик! Ну как я поеду! Ну ты что, я же выпила с Таней! Ну как выпила - так выпила. Устала потому что кататься. Ну приезжай, забери нас, мы уже тут замееееерзли. Накатаааааались. Ну ты же знаешь, что Таня машину не умеет водить, и прав у нее нету. Ну какое такси, тебе что, трудно приехать? Трудно, да? Да тебе вечно все для меня трудно! Как это поймай кого-нибудь? Ты что, вообще? Сам давай лови - кого ты там обычно ловишь. Да пошел ты сам! Знаешь что! И сам ты пошел, и мама твоя припизнутая пусть тоже с тобой туда же идет, и Юлечка твоя тоже пусть ****ует. Идите все стройными рядами вместе нахуй.
Захлапывает с громким щелчком телефон, задумчиво смотрит на него, взвешивая в руке, как будто прикидывая, выкинуть через перила или нет. Решает не кидать, убирает в карман с третьей попытки. Телефон тут же звонит, женщина с трудом выпутывает его обратно и радостно распахивает... и тут же гаснет, убитым голосом говорит: Да, Тань. Иду уже. Нет, послал. Да, нахуй. Да, заказывай еще.
И уходит внутрь неровной походкой с осунувшимся и враз постаревшим лицом.
***
Два мелких пацана лет по 9-10 лихо катаются, выписывая кренделя на лыжах на взрослой трассе. При ближайшем рассмотрении один пацан оказывается девчонкой. Соревнуются друг с другом, выпендриваются, рискуют. Вдруг девчонка падает, некоторое время катится по склону, вздымая волну мелкой снежной пыли, пацан бросает палки, кидается к ней, поднимает. В этот момент инструктор, помогающий новичкам цепляться за бугель, бросается вверх по склону, потом, заметив, что девчонка встала и покатилась, возвращается назад, поясняет напарнику, перекрикивая музыку - да каждый раз, натурально, сердце в пятки уходит. Уж тысячу раз пожалел, что научил, бля. И жена всю башку пропилила пополам, да я и сам не рад. Два раза уже ломалась, думал - все, ****ец. Не пускал, с собой не брал - *** там, в прошлый раз она из дома слиняла, сказала к бабушке, а сама сюда на попутке. (Плюет себе под ноги с яростью, хватает очередную палку, сует ее ожесточенно следующему лыжнику.) Представляешь, в восемь лет на попутке! Я тогда чуть не поседел нахуй. Ну, беру теперь ее каждый раз с собой, что делать-то. Вон другана себе нашла, сын Вальки из главного. Вместе теперь чудят. (Всматривается в склон, прижимая руку в перчатке козырьком ко лбу. Спохватывается, снова сует палку очередному лыжнику). Две фигурки тем временем скатываются с середины взрослой трассы параллельно друг другу, красивым широким синхронным зигзагом, и исчезают за трамплином.
***
В коридоре рядом с детской комнатой сидит самая обычная на вид семья - девочка лет 5, мама, рыжеватый веснушчатый папа. Через некоторое время понимаю, что все трое говорят по-английски. Потом мама звонит по сотику, на чистейшем русском ругается с диспетчером такси, потом по-английски объясняет мужу, что машина еще немного задержится, надо подождать. Девочка устало кладет голову маме на колени, по-английски говорит, что ее глазки очень, очень хотят спать, прямо закрываются. Папа устало уговаривает ее немного еще потерпеть. Тогда мама начинает рассказывать мужу (и дочери) про Федора Конюхова, про его лодку "Тургояк", про кругосветку, показывая по очереди на огромные фотографии, развешенные по стенам (муж тем временем комментирует - crazy crackpot). У девочки закрываются глаза, она так и стоит рядом с мамой, положив голову ей на колени. Потом женщина спрашивает у мужа - ну как, тебе здесь понравилось? Он отвечает, растягивая гласные, очень неуверенным тоном, но вежливо, что да, конечно, понравилось, только очень много народу и очень холодно, очень. Женщина смеется и говорит, что это еще совершенно не холодно, а даже почти жарко. Мужчина с тоской вздыхает, выглядывает в темное окно, говорит жене: скорее бы такси. Женщина опять смеется, говорит, что ей очень понравилось, что она с детства очень любит снег и очень по нему скучает всегда. Ловит мой заинтересованный взгляд, подмигивает, говорит по-русски: так и не уговорила ни разу прокатиться - боится.
***
Посреди дороги стоит совершенно каноничный чувак с бородой и в свитере с оленями, орет в телефон: Вася, хорош там кататься, быстро я сказал дуй сюда, твою мать! Тут такие девки, ты просто сядешь мимо стула! Да бросай ты свои лыжи, ты чо сюда, кататься что ли приехал! От-ды-хать! Отдыхать я сказал мы сюда приехали! Ну и пошли отдыхать, там их как раз три. Да какая Настюха, кто ей скажет, ты чо блин как маленький-то! Ну как хочешь. Ну и дурак. Сам же потом жалеть будешь. Что? Я буду жалеть? Нееет, чувак, ты что, я никогда не жалею, никогда! О том, что сделал. Ладно, гудбай, пошел я за столик, как накатаешья - приходи. Хотя... я себе, пожалуй, обеих возьму, тебе уже ни одна не достанется. Все, чао, Шумахер горных склонов, пошел я отдыхать.
Сложил телефон, и, посвистывая и помахивая руками, с подскоком по-молодецки побежал в сторону бревенчатого сруба-ресторана, полный приятных предвкушений.
***
Две тонконогие лани в обтягивающих джинсах, лет 20, с накрашенными до кукольного состояния лицами, медленно прохаживаются около подъемника, время от времени подталкивая друг дружку локтями и хихикая. При приближении мужчин начинают строить глазки, на женщин в мешковатых костюмах смотрят свысока, перешептываются между собой, явно обсуждая всех подряд, хотя совершенно смело можно было орать в полный голос: все равно музыка гремела вовсю. Я не могла поверить своим глазам: раньше я считала, что девушки, приезжающие ловить мужиков на курортах - миф. Однако около автомата с кофе, встав за ними, услышала обрывок беседы:
- Долго мы тут еще тусить будем? Пошли лучше в ресторан! Хоть погреемся!
- Ты чоооо, там знаешь сколько все стоит! Не будешь же просто так сидеть, что-то брать придется. Давай здесь еще походим, наверняка они скоро приедут. Всяко сюда придут, ну или мимо пройдут точно.
- А если не приедут? Приперлись сюда, как дуры! Говорила я - надо у подъезда тусоваться, всяко бы мимо не прошли.
- Ты чоооо, блиииин, ваще лохиня, да? У подъезда, щас. Сразу поймут что мы их ждем спецом. А тут как бы случайно - ррраз! - и встретились.
Вторая вдыхает, заталкивает мелочь в щелку автомата, берет руками в тоненьких перчатках стаканчик, прикладывает его к щеке. Снова вздыхает, грустит. Вторая полна задора и оптимизма, тормошит и теребит первую, которая уже явно совершенно не рада затее, которая при свете для казалась им обеим такой увлекательной.
Наверное, я видела окончание этой истории. Уже когда подъемники отключили, мы все переобулись и погрузились в нашего крокодила, я увидела из окна машины две знакомые фигурки около шлагбаума: та девица, что поактивнее, стояла почти на дороге и махала рукой проезжающим машинам, подпрыгивая на месте, а вторая, спрятав нос в шарф, а руки - под мышки, стояла чуть подальше, почти в сугробе, скрестив ноги в тоненьких джинсах.
Видимо, те, кого они так долго ждали, так и не приехали.