Между дорогой грязной машиной, криво припаркованной во дворе, и подъездом обшарпанной пятиэтажки разворачивается самая настоящая драма. Прямо в снежной луже посередине дороги, олицетворяя собой полное безразличие к условностям, спорят мужчина и женщина, а на лавочке у подъезда рыдает девочка лет 5-6, закрыв лицо руками, сгорбившись, на одной ноте - так, как будто ее жизнь уже закончилась прямо здесь и сейчас.
У мужчины под мышкой - огромная картонная коробка с прозрачным фасадом, сквозь бликующий пластик виднеется волшебная, фантастическая, прямо-таки нереально красивая кукла. Кукла-принцесса, кукла-фея. Вся в локонах, кружевах, с большой сумочкой на сгибе локтя, в шляпке с пушистым пером, в пальто с мехом поверх платья и в сапожках с меховыми отворотами. Я аж замедляю шаг и неприлично вытягиваю шею, стараясь разглядеть все подробности и прикидывая, где такое чудо взяли и сколько оно может стоить. Ловлю себя на мысли, что надо бы подойти и спросить дядьку, где он взял такую красоту, но вовремя останавливаюсь: до меня доходит, что мужчина и женщина спорят именно из-за этой куклы, и, видимо, из-за нее же рыдает маленькая девочка.
Скорее даже не спорят, так как битва уже закончилась, и с поля боя выносят убитых и добивают раненых, а дворники присыпают кровавые пятна песочком. У мужчины лет пятидесяти - длинное и бесцветное, совершенно расстроенное лицо, дорогая длинная кожаная куртка, брюки со стрелками, длинноносые ботинки, утонувшие по самый бортик в грязи. Женщина, по виду не старше тридцати - в короткой шубке в кошачью пятнышку, с декольте до талии, с широким отложным воротником с длинными художественно торчащими из него клочками. В сапожках на немыслимой шпильке, в тугих джеггинсах. С локонами, как у той куклы. Кричит мужчине в лицо свободно и радостно, даже не стараясь говорить потише:
- Ты вообще чего опять приперся сюда, а? Ты вообще с ума своего старческого окончательно спятил? Я сколько раз тебе говорила - не трогай Дашку, не лезь к ней, не лезь! Отвали ты уже от нас, понял, ты? Засунь себе эту куклу знаешь куда? Ты понял? Не надо нам никаких твоих кукол, отъебись ты уже от нас, катись к своей киииииисе, не нужен ты нам и подачки нам твои не нужны!!
И даже, по-моему, картинно плюет ему под ноги.
В этот момент девочка, обретшая имя Даша, срывается со скамейки, завывая на ходу, подскакивает к двоим, стоящим в луже, обнимает из обоих за ноги, насколько хватает длины рук, и кричит:
- Нужны! Нужны! Мама, нужны подарочки! Ну мамочка, ну милая, ну пожалуйста! Давай возьмем куклу, она такая прекрасная! Папа же мне ее подарил, не отдавай ее обратно, это же мой подарочек, ну пожалуйста, мамочка!!
Женщина резко отрывает от себя дочкину руку, отталкивает девочку и шлепает по лужам к подъезду, глубоко вонзая шпильку в раскисший снег при каждом шаге, бросив на ходу:
- Все, я сказала. Прекрати выть немедленно. Быстро домой, Дарья, считаю до трех.
Папа одной рукой гладит Дашу по сползшей набок шапке, другой все поправляет и поправляет под мышкой скользкую и неудобную гигантскую коробку с волшебной куклой, а Даша всё плачет и плачет, уткнувшись в папину куртку, растопырив руки, пытаясь обхватить и папу, и коробку. Громко хлопает железная дверь подъезда, папа присаживается на корточки, полы его куртки тут же тонут в луже, но он этого даже не замечает. Ищет в кармане платок, не находит. С раздражением ставит коробку с куклой в раскисший снег, вытирает ладонью Дашины мокрые щеки, поправляет шапку, что-то тихонько говорит, целует, опять вытирает, опять целует. Относит коробку с куклой в машину, берет Дашу за руку и ведет ее к подъезду. Даша уже не воет, а просто хлюпает носом, и бредет прямо по лужам, повесив голову, и то и дело оглядывается в сторону машины: через заднее чуть тонированное стекло хорошо видно лежащую поверх спинок сиденьев коробку с восхитительной, прекрасной, волшебной куклой.