14
С энтузиазмом, подогретым деньгами, в которые стало превращаться Цилмасовское наследство, сверстали план действий. Утром Наталья Викторовна занялась оформлением дома. Прихватила полученные от ювелира триста восемьдесят тысяч за вычетом пятнадцати с небольшим за услуги (в ручке оказалось больше драгоценного металла, чем изначально предполагал ювелир). Виктор Иванович поехал на лодочную станцию для приобретения навыков дайвинга и консультаций по необходимому снаряжению.
Сомская быстро управилась со своими делами. Договорилась с Таисией к вечеру следующего дня получить ключи от дома и вступить в полновластное владение наследственным имуществом. Окончив дела с домом, направилась на рынок в надежде просветления памяти Романовского - реализатора Лехи по поводу судьбы остальных ручек-кноб. Память, сдобренная двумя голубыми купюрами, просветлела. Благоухающий чесночно-водочным перегаром реализатор поведал:
- Предпоследние две ручки забрала молодая женщина, которая до того уже брала две ручки из этой партии.
- Местная?
- Да, кто ж ее знает.
- А как выглядела?
- Молодая баба, так, вроде ничего из себя…
По окончании института автомобильного транспорта Алексей, гроза женской половины своего факультета, откосил от армии. Полный юношеского энтузиазма, а более из желания заработать денег, направился на север.
Дикторы новостных передач того времени взахлеб рассказывали о бесконечных запасах нефти открытого месторождения. Демонстрировались черные фонтаны, бьющие в небеса, нефтяники, моющие руки и умывающиеся черным золотом. В довершение, он лично видел в ресторане вахтовиков с нефтедобычи, приехавших в огромных лохматых шапках отмечать какой-то праздник. Нефтяники сорили деньгами, проматывая свои баснословные зарплаты. Заказывали одну и ту же музыку, перебивая цену, в довершение изрядно набравшись, прикурили от зажженной сторублевой купюры.
На месте все оказалось не так, как он себе представлял. Нефть имела тошнотворный запах, и не то, что лицо умывать, попав на руки, плохо отмывалась, пропитывая все своим запахом. На буровых не просто работали, пахали по двенадцать часов. Сдав смену падали на постель вонючего вагончика-бытовки, чтоб, проснувшись, идти на следующую смену. Месяца в чавкающей вонючей грязи и колотящего, сотрясающего озноба от первых заморозков хватило для соответствующих выводов.
Алексей устроился официантом во вновь открывшемся ресторане молодого города нефтяников. Обслуживая несостоявшихся коллег, в хороший день на чаевых от раззадорившейся публики имел их месячную зарплату. Кроме того, на столах оставалось достаточно выпивки и закуски. По первой Алексей брезгливо брал кусок с общей тарелки, но со временем мог спокойно доесть начатое кем-то блюдо, допить остатки из чужой рюмки.
Как-то отмечали коллективом после закрытия какую-то дату. Гардеробщик, ветеран ресторанного бизнеса Пал Саныч, видя скудность закуски собрал объедки с тарелок. Все подряд – надкусанные овощи, соления, остатки салатов, корки хлеба, все… . Прошел на кухню, вывалил на сковороду, поставил на плиту и залил яйцом. Притащил к столу как фирменную закуску «Яичница-винегрет». Алексей наотрез отказался, сказав, что он это есть на будет. Пал Саныч со словами – напрасно, очень вкусно - практически один умял яичницу собственного приготовления. Алексей и предположить тогда не мог, что, спустя время, когда нескончаемые запасы нефти значительно поубавятся, а ресторанов и кабаков станет неисчислимое множество, это будет его любимое блюдо.
Денег он не откладывал, набрав достаточную сумму, отправлялся с какой-нибудь подругой на море, где с легкостью спускал все до копейки, порой занимая у приятелей на обратный билет.
Отчего-то он невзлюбил нефтяников в их лохматых шапках, спускающих состояния в его ресторане. Тем не менее, на отдыхе всегда представлялся покорителем севера. В тайне души надеялся и был уверен, что кто-то доедает с его тарелки недоеденное им блюдо и допивает специально недопитый на два-три глотка коньяк из его рюмки.
Высокий с копной вьющихся каштановых волос Алексей привлек внимание редкой посетительницы много старше его возрастом. Он поначалу проигнорировал притязания холеной дамы, зачастившей в ресторан и настаивающей на его обслуживании. Привыкший к женскому вниманию, он брезговал этой (как он сказал напарнику) «стремной коровой». Напарник не разделил его мнения, сказав, что если бы этот толстый мешок с деньгами запал на него, он бы и минуты не думал. Дама возглавляла отдел снабжения крупного добывающего предприятия. Попав в ее хоромы в первый раз, Алексей был потрясен роскошью, которой она себя окружила. После первой ночи с ней он яростно тер себя мочалкой, брезгливо стирая следы похотливой самки. Однако, спустя время, вошел во вкус денег, осыпаемый подарками, решил вовсе перебраться к ней. Не тут-то было, практичная особа отказала, вполне устроенная текущим положением вещей. Алексей не расстроился по данному поводу, продолжая украдкой свои вояжи с разными подругами. Со временем дама уехала, получив назначение в другой город. По старой памяти пару раз оплатила ему билеты до себя, щедро одарив за услуги, затем забыла, верно, найдя себе другого.
Получив опыт, Алексей стал выискивать среди посетителей достойных кандидаток. Втянулся и не заметил, как подошло время, когда ликвидность его персоны стала вызывать сомнения у слабого пола. Заметил, что его расходы на данном поприще стали превышать доходы. Торопясь запрыгнуть на последнюю ступеньку уходящего поезда, женился на богатенькой даме, совершенно не взяв в учет ее детей. Прожил с ней более десяти лет. Последние годы более как сиделка, почти не изменяя ей ввиду собственной несостоятельности к тому времени. Похоронив, получил в наследство пустую однокомнатную квартиру в Эменске, все остальное было отписано ее детям...
В преклонном возрасте обрюзгший, со здоровьем, подорванным бурной молодостью, мучимый псориазом и еще какой-то неизлечимой лишаистой гадостью, не заразной, но поставившей крест на ресторанном бизнесе, доживал свой век в одиночестве. Подрабатывал любым способом, где не надо было работать. В последнее время реализатором у Романа.
- … Да, обычная, как все, – потерев щетинистый подбородок добавил, – я и вспомнил только потому, что она приперлась под закрытие и с полчаса мне мозг выносила.
- В смысле?
- Да, из трех ручек все две выбирала. Все причитала, какие хорошие она купила в прошлый раз, а эти, типа облезлые, выбрать не из чего. Пока скидку не дал по пять рублей с ручки, не отвязалась.
- А если увидите, вспомните?
- Может быть..., наверное.
- А последнюю кто купил?
- Дак, говорю ж, не помню, тут столько народу проходит, нужны они мне, их запоминать.
- Давайте договоримся. Если увидите, узнайте ее адрес, ну, типа есть покупатель за хорошую цену на ручки, или скажите, типа, ворованные были, надо вернуть с полной компенсацией затрат. А?
- Ну, если увижу…
- А я вас хорошо отблагодарю. Договорились?
- Ну, не знаю…
- По пятерке с ручки.
- В смысле?
- Пять тысяч вам за каждую.
- Хорошо.
- И то же самое по остальным покупателям.
Прихватив заодно на рынке кое-каких продуктов, Наталья Викторовна направилась домой, как позвонил Геннадий Владимирович.
- Привет Наташ. До Виктора дозвониться не могу. Опять телефон отключил?
- Ну, да. Он же говорил.
- Тут такое дело…
- Что случилось?
- Вы где этот бюст взяли?
- Купили.
- У кого?
- По случаю…, ну ты же знаешь Виктора, все быстрей, быстрей…
- А ты знаешь, чей это бюст?
- Не знаю… - напряглась Сомская, почуяв неладное, съехала на обочину, остановилась.
- Саженова.
- В смысле? – добавила быстро сообразив. – Мэра? Так не похож, вроде.
- Его старшего брата.
- Не может быть... – вспомнила грозу района, пристреленного заезжими столичными киллерами в конце лихих девяностых при дележе Эменского хозяйства, в частности, химкомбината. – Слушай, точно! А я все думаю, кого он мне напоминает.
- Ну, точно не Лермонтова.
- Не Лермонтова...
- Больше года, как его свистнули, братва всех бомжей на уши поставила, не нашли. Обещали мумию вора на место бюста установить. Уже успокоились, а тут, бац…, у кого купили?
- У Романа, с Привокзальной.
- Это кто?
- Ну, приемщик металла, у него еще дом из красного кирпича, такой с башенками.
- А-а, знаю...
- Ген. Ну ты как бы разрули там, а? Нас не вмешивай, – и, добавив томной неги в голосе, - по старой дружбе…, ты же знаешь, я в долгу не останусь.
- С Привокзальной…, хорошо… - возникла пауза, Геннадий, возможно, прикидывал ликвидность услуг старой подруги и возможности ее мужа, определившись, закончил. – Ладно, решим.
- Геночка, ты - прелесть.
- Гена сказал – Гена сделал…
- Ты все устроишь? – не меняя интонации, добавила Сомская.- Что с меня?
- Там видно будет.
- Кате скажи: на той неделе новая коллекция приходит из Европы, пусть заедет, что-нибудь подберем...
- Роман, говоришь…
- Роман.
- Затрахали эти металлисты…! – У Гены явно было паршивое настроение, - ну сученок, я ему устрою! ... Нет, ну ты представляешь, у меня сегодня с моего дома ручку сперли.
- Какую ручку? – поинтересовалась Сомская.
- Бронзовую, массивную, морда льва с кольцом на входной двери была. Утром выхожу, нету… Значит, говоришь, Роман…
Вечером вернулся Виктор Иванович с полным комплектом дайверского снаряжения.
- Завтра едем на речку к Филькину озеру.
- Нырять будешь?
- А ты предлагаешь кого-нибудь попросить?
- А ты сможешь?
- А что я по твоему столько времени на лодочной станции делал?
- Я откуда знаю.
- Скажем так, ничего сложного в этом нет, управиться с аквалангом может даже первоклассник.