(Иллюстрация - вышивка моей двоюродной сестры Нади)
- В роду нашем все девушки рано своей семьёй обзаводились. В семнадцать лет обвенчалась моя бабка с дедом, в восемнадцатилетнем возрасте их дочь вступила в законный брак. Два месяца не хватило до совершеннолетия старшей сестре (мы с нею погодки), когда в дом сваты пожаловали. А следом вышла замуж и я. Умудрённые жизненным опытом мама с бабушкой сочли мой брак самым удачливым.
Никита на восемь лет меня старше, во мне души не чаял, с первых дней всю заботу обо всём на себя взял. Работал много и каждую копеечку в дом старался принести, спиртного в рот не брал. За таким, как за каменной стеной.
Быстро мы свою избу поставили, да такую, каких многие за всю жизнь не справляли. Через пяток лет все стены коврами увешали, полы паласами устелили, комнаты дорогой мебелью обставили. По прошествии ещё пары годков муженёк мой прямо с завода «жигули» пригнал. Вишнёвые, глаз не оторвать.
Все соседушки завидовали нашему благополучию. Только мама с бабушкой перестали называть меня удачницей судьбы. А всё потому, что детская комнатка - светёлка, в хоромах наших ухоженных, пустовала.
Невдомёк им было, завистницам моим, бабам рожавшим, каково осознавать себя «пустой», каково в надежде познать счастье материнское по докторам маяться, по ночам горькой слезой умываться. А каково было выдерживать опеку мужнину к собачке нашей комнатной, которая готовилась приплод принести. Колбаску свежею, ветчинку привозил из города Никита Жульке, заботился о ней, что любящий муж о жене беременной.
Да нет, на словах он не попрекал, не обижал меня, но я чувствовала, что появившийся между нами холодок мог постепенно перерасти в настоящую стужу, которой я боялась больше всего.
И стала тогда подумывать об усыновлении детдомовского малыша. Сын - то всегда мужику желаннее, чем девка: всё Никите угодить хотела. Подгадала однажды праздничек, уловила хорошее настроение мужа, прильнула на грудь его сильную и тихо так, ласково поведала о задумке своей.
Улыбка вмиг с лица его слетела, брови в пучок собрались, оттолкнул меня впервые от себя Никита и велел забыть про дурь такую. А как забыть, я же вижу: страдает мужик не меньше моего, наследников хочет. Но где ж их взять, коль Бог не давал, а врачи лишь руками разводили. Готова порой была даже отпустить Никиту, чтобы на стороне ребёночка прижил. Но он не такой, за чужими юбками не волочился никогда.
- Может к целительнице народной давай, съездим, - как-то осторожно затеяла с ним разговор,- может порча на мне. Я и адресок знаю. Машина своя, махнём в город, зачем - и знать никто не будет.
Не заупрямился, кивнул одобрительно. Уже на следующее утро позвал в дорогу. Ехали молча. Никита цепко руль держал, а я на заднем сиденье Жульку поглаживала: она, что дитя, всегда при нас находилась.
А позёмка так и переметала путь, колёса "убегали" в стороны. Ну, думаю, выбрали денёк для дела «неотложного». Ближе к городу поток транспорта усилился, и Никита ещё медленнее повёл машину. Но его предосторожность не сумела уберечь нас от беды. Выехавший навстречу тяжеловесный грузовик с налёту подмял под себя наши «жигули». Я в испуге закрыла собой Жульку, а дальше ничего не помню…
Очнувшись на короткие секунды уже в реанимации, увидев перед собой суетливые расплывчатые силуэты людей в белых халатах, я со стоном прошептала: «Никита, ты как?» И не услышав ответа, под торопливое приготовление мединструментов вновь потеряла сознание. Очень надолго.
Две недели врачи боролись за мою жизнь, не давая родным ни малейшей надежды на спасение. Целые сутки лила слёзы моя бедная мама, умоляя врачей разрешить ей взглянуть на искалеченную дочку, обнять на прощание. Но к двери реанимационной её и близко не подпускали.
С трудом сестра с бабушкой уговорили маму хоть ненадолго покинуть её тяжкий «пост» и обратиться за помощью к Всемогущему. Пока хирурги вытаскивали меня с того света, мои близкие опускались в церкви на колени и молили Бога послать мне второе рождение. Господь услышал. Удалось врачам вырвать меня из холодных лап смерти.
…После продолжительного лечения я вернулась домой, почти одновременно с Никитой. Он пострадал в аварии не так сильно, как я. Но из-за сложнейшего перелома шейки бедра, ещё не мог самостоятельно передвигаться. Целёхонькой осталась лишь Жуля. Она визжала, прыгала от радости, видя нас с Никитой снова вместе. Теперь мы перестали говорить о детях. За нами самими требовался уход. Но мало - помалу мы возвращались к обычной жизни.
Через год с небольшим врачебная комиссия дала мне заключение - трудоспособна, а Никита сам отказался от признания его инвалидом.
С этого момента наше семейное бытие, можно сказать, по-настоящему только начиналось. Под моим сердцем зародилась долгожданная новая жизнь. Все девять месяцев Никита, будто не ходил по земле, а порхал в воздухе. Сдувал с меня каждую пылинку, глядел, как на богиню. Правда, из девяти месяцев добрую половину мне пришлось провести в больнице под бдительным надзором докторов, опасавшихся за меня и будущего ребёнка.
Для всех моя беременность так и осталась неразгаданной загадкой природы. Мы же с Никитой особо не ломали над этим головы. Были просто безумно рады. Мои ночные всхлипывания с тех пор сменились благодарственными молитвами Отцу Небесному, пославшему нам сыночка. Теперь наша семья - самая счастливая на свете…