(Отрывок из романа ADORABLE YULIE)
«Для чего человек рождается?
Чтобы жить!
Для чего человек живет?
Чтобы умереть.
Получается, что человек рождается для того, чтобы умереть? Так?
Да…»
Заумная фраза из неизвестного источника.
«Человек несчастен постольку, поскольку сам в этом убежден»
Поговорка
Предисловие.
Смерть является обязательной составляющей жизни всех существ на земле. Даже больше, смерть является основой жизни на земле. Без смерти нет жизни.
Но смерть бывает естественной, физиологической, когда подошедший к своему пределу жизни организм сам уходит в небытие. И смерь бывает насильственной, когда жизнь по каким-либо причинам искусственно обрывается.
ADORABLE YULIE
В прихожей горел мягкий дежурный свет, создавая уютный, домашний полумрак. Было очень и очень тихо. Ни звука, ни шороха. Юлия положила сумочку на туалетный столик, разделась, повесила шубу на вешалку в шкаф, сняла шарф и шапку. Шапку положила в специальную подставку на верхней полке шкафа, шарф повесила на поперечную перекладину и закрыла дверцы шкафа. Подошла к большому настенному зеркалу в прихожей, внимательно осмотрела свое лицо, поправила прическу и прошла в гостиную. Включила свет, подошла к большому овальному столу, стоявшему посередине комнаты и остановилась в нерешительности, не зная, что дальше предпринять.
Затем села на стул, поставила локти обеих рук на столешницу, бездумным взглядом окинула комнату с эксклюзивно сделанной на заказ мебелью под старинный ампир, бронзовой, тоже под старину, массивной хрустальной люстрой, нескольким картинам на стенах в золоченых рамах, выполненных в классическом стиле, уронила в бессилии голову на сжатые ладони и тихо-тихо заплакала:
-- Одна....Совершенно одна... В самый торжественный момент своей жизни - и одна... Никого вокруг...Никого рядом... Точнее, вокруг - много; рядом вот... никого... Кош-ш-мар-р-р..! Для чего, спрашивается - жила?! Для - кого?! Кому все это нужно - вокруг?! Квартира эта, машины, мебель, деньги, которые не на кого тратить ?! Зачем ты жила, Юленька?! Скажи?! Скажи?!
Ей было горько и обидно за себя. Не глупая, вроде, баба. Даже - красивая. А жизнь - не получилась. Не было в этой ее жизни именно того составляющего элемента, который является самым важным для всякой нормальной женщины и который делает ее жизнь насыщенной и радостной, а не бесцельной и пустой. Не было у нее - элементарнейшего "бабьего" счастья, которое создают женщине любящий ее муж и любящие ее дети. И без которых самый прекрасный дом вдруг становиться чужим и холодным, и абсолютно никому не нужным. Даже самой хозяйке.
..
Было когда-то все это и у нее. Давным, правда, давно. Так давно, что и самой теперь не верится. Но вед ь действительно - было! Было и у нее что-то похожее на счастье. Когда-то. И любящий муж. И любящая дочь. И атмосфера в доме - теплая-претеплая. Такая, что домой хотелось идти, бежать даже. И улыбаться хотелось каждому встречному. И подруги даже завидовали. А потом все разом, в одночасье рухнуло, исчезло, испарилось, испоганилось... Из-за нее. Только из-за нее.
Ради чего, спрашивается, она все это сделала? Ради вот этой паршивой диссертации, да нескольких "завалящихся" любовников в придачу? Не слишком ли дорогая получилась цена? А, Юленька? Что на что променяла? Воистину, что имеем – не храним; потерявши - плачем.
Плакала Юлия долго. А потом заснула, измученная, обессилившая, уставшая. Заснула, уткнувшись мокрым лицом в сложенные на столе крест-накрест руки.
Сколько она так проспала - трудно сказать. Но проснулась она от боли в затекших от неудобной позы руках и шеи. Она подняла голову, недоуменно осмотрела все вокруг, пытаясь сообразить, что к чему; тряхнула головой, сбрасывая остатки сна. И вдруг невесело усмехнулась возникшей откуда-то неожиданно нелепой, но чудовищной в своей правдивости, мысли:
-- Вот так станет вдруг плохо - никто и не подойдет, не поможет. А умрешь - никто и не узнает ничего. Пока на работе не спохватятся - искать не начнут.
От этих мыслей на душе у Юлии стало так плохо, так плохо, что слезы вновь потекли у нее из глаз. И она снова расплакалась. Но на этот раз шумно, громко, навзрыд, с настоящей, долго не проходящей истерикой. Успокоилась с трудом. И долго еще сидела за столом, нервно всхлипывая и судорожно с вздрагивая всем своим крупным телом, прижав скрещенные руки к груди и уставившись отрешенным взглядом куда-то в свое собственное никуда.
А там было чернее черного и никаких проблесков впереди. Ни-ка-ких. А если – никаких, то тогда возникает резонный вопрос - а зачем? Зачем все это? Зачем тянуть и тянуть до бесконечности это свое жалкое существование? Сидеть до "поздна" на работе, как можно дольше, с ужасом ожидая вечера, когда надо будет собираться ехать домой. А ехать домой не хочется. Потому что дома тебе пусто, холодно, неуютно. Тебя там никто, "никтошеньки" - не ждет. И не только там. Тебя теперь нигде никто не ждет.
Одиночество не «ощуп»
- ледяно.
Можно жить, конечно, проще
- не дано.
Точно – не дано. Воистину – не дано. Ей – не дано. Чьи это стихи? А кто его знает!. Но как точно сказано: «одиночество на «ощуп» – ледяно!» Точнее – и не придумаешь! Про нее эти слова.. Именно – про нее. Потому что простыни ночью, когда ложишься спать – ледянее ледяного. Как в снег ложишься. Как – в прорубь. Ни что уже не греет. в этой жизни. Ни что…Ни что…
Почему? Почему она стала никому в жизни - не нужна. Почему? Кто – ответит на этот вопрос? Никто.. Никто, кроме нее самой не сможет ответить на подобные вопросы.. Да и она сама – вряд ли тоже не сможет Почему это вдруг человек становится одиноким и не нужным никому. Понимаете - ни-и-ко-ому. Даже – самой себе! Только и только – работе. Одной – работе. Но если работа – единственная для тебя отрада в жизни, то зачем тогда тебе - такая жизнь? Зачем тогда вообще - эта жизнь? Если изменить ее к лучшему тебе уже не дано, то зачем тогда - она? Не честнее, не порядочнее ли будет взять, да разом и прекратить все это безобразия, во что превратилась твоя жизнь? А, Юлия? Подумай хорошенько. Подумай.
Ведь, Юленька, иногда надо пытаться брать и на себя ответственность за происходящее с тобой вокруг. Человек тем и отличается от животного, что может сам, по собственной воле, по собственному желанию, по своему собственному с собственному уразумению взять, да и лишить себя жизни.
Когда жизнь становиться совсем уж невмоготу, когда жизнь теряет всякий в для тебя смысл, то чего уж за нее цепляться-то?! Чем мучиться самому и мучить других – лучше потихонечку уйти. По собственной воле, в добром уме и здравии. Животное - не может. У животных слишком силен инстинкт самосохранения. А человек - существо разумное. У него есть сознание, у него есть ум, у него есть воля, у него есть сила, у него есть мужество. Человек, если он действительно человек, а не обыкновенное двуногое животное, способен при необходимости подавить свои первобытные инстинкты и уйти в мир иной с достоинством, с высоко поднятой головой. Не плача и не размениваясь на мелочи и разные там пустяки.
Но для того, чтобы уйти самой, надо быть сильным, надо быть мужественным человеком. Надо быть - личностью. Слабые - не уходят. Слабые остаются жить. Они хотят жить во что бы то ни стало. При любых обстоятельствах П Жить ради того, чтобы – жить. Жить – любой ценой, вопреки всему человеческому в себе. Это - у животных выживают сильнейшие. У людей - все наоборот. У людей – выживают слабейшие. Сильные - уходят, когда им невтерпеж. Они - гордые. Они не хотят жить так, как им не нравиться. Они не желают подлаживаться под обстоятельства, если эти обстоятельства становятся сильнее их. Они - не желают гнуться. Они – просто ломаются, как ломаются могучие к деревья во время бури. А ты, Юлия – сильный человек. Ты - личность. Так воспользуйся своим правом сильной личности на собственный настоящий "Поступок" - на добровольный уход из жизни. Воспользуйся. И именно сейчас. Сегодня. Завтра будет уже поздно. Завтра станет даже в мыслях невозможным то , что можно спокойно сделать сегодня. И ты увидишь "оттуда", что ты - права. Решайся. Решайся сейчас. Сейчас. Сейчас.
Юлия тяжело, надрывно вздохнула. Жизнь загнала ее в такой угол, из которого она выхода для себя совершенно не видела. Выходы конечно же - были. Но Юлия в данный момент их не видела. И у нее не было ни сил, ни желания их искать. А тем боле - выбираться из этого угла и продолжать дальше жить. Все, хватит. Нажилась. Сыта по горло. До подбородка. Больше - не хочется. Решено. Окончательно и бесповоротно. Нечего продолжать мучить себя и других. А кого это - других?! Других-то - нет!!! Действительно - нет!!! Но тогда все гораздо проще. Мои - проблемы. Мне их и - решать. Кого либо других мои проблемы не касаются. Тогда решение может быть только одно. Хватит, Юленька, хватит. Пора и меру знать. Сегодня. Сейчас. Решайся.
Юлия встала, постояла немного в задумчивости, как бы определяясь в окончательности принимаемого для себя решения. И пошла в ванную. Она включила воду, отрегулировала нужную для себя температуру.. Она не любила лезть в слишком уж горячую воду, но не любила и слишком холодную. Обычно она делала себе сначала теплую, затем за-ходила в ванну, ложилась, вытянувшись во весь рост, погрузившись в воду по самую шею и добавляла посильнее горячую. Голову она при этом откидывала назад и укладывала на специальную подставку, прикрепляемую к краю ванны. Затем закрывала глаза и погружалась в негу, в небытие.
Так она могла лежать в ванне по часу и более, добавляя в ванну горячей воды все больше и больше. И вылезала она из ванны вся красная до багровости, но довольная и словно бы омолодившаяся. Иногда для увеличения кайфа добавляла в воду морскую соль или какие-нибудь "ароматизаторы", благо, что их сейчас стало видимо-невидимо, на любой вкус и каприз. Конечно же, она прекрасно знала, как вредны для здоровья подобные процедуры. И не просто вредны – опасны! Чреваты бог знает какими последствиями. И инсультами, и инфарктами… Но ничего с собой поделать не могла, да и не хотела. Подобные н ванные процедуры ей «просто-напрсто» нравились и она не собиралась их прекращать. Жить надо для радости и для удовольствия, а не для того, чтобы просто жить. Это был ее принцип. И она не собиралась от него отказываться.
Сейчас она сделала то же самое. И еще поставила около себя на полочке переносной радиоприемник. Включила программу "Klassik" и закрыла глаза. Она была совершенно спокойна. И никаких черных мыслей в голове, никакой истерии, г никакого смятения. Она приняла решение. Совершенно сознательно и обдуманно. И хотела сделать все добротно, по человечески, а не наспех, кое как, второпях.
После ванны Юлия тщательно привела себя в порядок, даже макияж д навела. Но немного, совсем чуть-чуть, слегка подчеркнув свои плюсы и затушевав некоторые свои минусы. Очень не хотелось потом выглядеть п неприглядной. Надела фирменные французские кружевные трусики и бюстгальтер. Повертелась перед зеркалом - неплохо, неплохо. Надела сверху махровый банный халат и успокоилась. Все - готово. Теперь - подкрепиться. Напоследок. Кто знает, как там будет. Может, перекусить не скоро теперь получиться. А, может, и совсем будет уже не нужно. А – зря! .Она усмехнулась пришедшей в голову этой мысли и пошла на кухню.
Юлия вскипятила чайник, заварила ароматнейший бразильский кофе. Заварила зерновой, крепкий, в бельгийской кофеварке. Выпила две чашки с бутербродами. Ничего другого готовить не стала. Бутерброды сделала с семгой и с сухой, сырокопченой колбасой. Поела с аппетитом и с нескрываемым для себя удовольствием. Кофе получился прекрасный: густой, ароматный, пряно-горьковатый. Не кофе - а наслаждение. Его и пить-то надо маленькими глоточками и обязательно закрыв глаза, чтобы ничто не мешало ощущениям вкуса и последующего балдежа. И рыбка оказалась - чудо! И колбаска - прелесть! Пошли за милую душу, не задерживаясь. Можно было бы конечно и еще, но, по честному - лень что-то показалось. Да и есть надо всегда столько, чтобы в желудке оставалось небольшое ощущение голода. Так мудрецы древности советовали. Может, придется теперь с ними и встретиться...На небесах.
Юлия поставила пустую чашку на стол, раскинула руки и потянулась. Хоро-шо-о!
Теперь - убрать за собой, помыть посуду и - за дело. Время-то идет. Она глянула на часы.
Ого! Пятый уже час! Час Быка. Время властвования черный сил на земле. Как раз то, что надо. Когда-то, именно в это время, очень и очень давно, еще в Электростле, она приняла важнейшее для себя решение - поддаться Арефьеву. И вот теперь она пожинает плоды того, рокового для себя решения. Поэтому - за дело, Юленька, за дело.
Юлия прошла в свой кабинет, села за письменный стол, достала лист хорошей ксероксной бумаги, вставила в принтер и включила компьютер. В последние годы она совсем разучилась писать ручкой. Постоянно работала на компьютере. Очень и очень удобно для всех видов бумажных работ. Она выдвинула клавиатуру, прищурилась в задумчивости и начала печатать:
ВНИМАНИЕ!!!
( В правоохранительные органы )
ЗАЯВЛЕНИЕ
В моей смерти прошу никого не винить. Этот шаг я сделала сознательно и обдуманно. Никто меня не заставлял. Никто меня не принуждал. Я все сделала в зрелом уме и твердой памяти. Причину объяснять не стану - слишком уж сложно внятно объяснить подобный поступок..
Все имущество, оставшееся после меня: квартира, обе машины, гараж, мебель, картины, счет в "Инкомбанке" и т. д. и т. п. я завещаю своей дочери, Светлане.
Документы на имущество находятся в домашнем сейфе, что спрятан за откидным зеркалом в этом кабинет. Ключ от сейфа - на столе.
Простите меня, пожалуйста, все те, кто меня знал и, может быть, любил или уважал.. И не осуждайте. Видит Бог, что я пыталась бороться. Но у меня не получилось
Р.S. Деньги на похороны тоже в сейфе. Похороните меня там, где вам удобнее это будет сделать.
/ Ю.С.Кондратьева/
Она отпечатала две копии. По привычке. Никогда ведь деловые бумаги в ее жизни не печатались в одном экземпляре. Она взяла ручку и расписалась р на обеих листах, поставив сегодняшнее число. Затем набрала номер телефона дежурного охранника:
-- Володя, Здравствуй! Это Юлия Семеновна. У меня к тебе просьба. Сегодня утром должна приехать моя дочь Светлана. Где-то часов в 8-9. Впустишь ее и дашь ей ключ от квартиры. Пусть пройдет. А то я боюсь засну крепко и не услышу ее звонок. Договорились? Ну, и прекрасно. До свидания. И спасибо.
Юлия оставила один экземпляр записки на столе, на самом видном месте, а второй экземпляр положила в сейф, где находились ее деловые и различного рода ценные бумаги, а также деньги в долларах, евро и рублях. Не много, всего по несколько тысяч. Но на похороны спокойно хватит.
После этого взяла "мобильник", набрала номер дочери и послала ей "SMS"-ку следующего содержания:
-- Света, милая, будь, пожалуйста, у меня дома сегодня
Утром часов в 8-9, не позже. Охранник предупрежден.
Ключ он тебе даст. Я - жду.
Целую. Мама.
Фу, теперь вроде - все. Что надо - я сделала. Теперь можно спокойно и собой заняться.
Она встала и прошла в ванную. Включила воду. Сделала ее теплой и закрыла нижнее сливное отверстие, а верхнее, наоборот, открыла, чтобы лишняя вода, когда ванна заполнится, стекала бы в канализацию. Открыла шкафчик с туалетными принадлежностями, нашла футляр с опасной бритвой. Долгополов как-то оставил. Он не любил электробритвы. Хотя пользовался в основном ими. Быстрее и удобнее. Но безопасные бритвы вообще на дух не переносил. И иногда, когда оставался у Юлии до утра, позволял себе некоторую толику мужского удовольствия – побриться опасной о бритвой. Бритва была классная, немецкая, из очень качественной стали, с художественной инкрустацией. Юлия открыла футляр, достала бритву, внимательно осмотрела ее. Как раз то, что надо.
Затем сходила в спальню и принесла оттуда небольшое "полукресло". Поставила его около ванны, прямо вплотную и кивнула себе головой - вот так пойдет. Она села в "полукресло" и опустила левую руку в ванну. Рука полностью погрузилась в воду. В общем удобно. Ни что не помешает. Никаких неожиданностей не должно быть. Она встала, взяла полотенце, вытерла руку, вышла из ванной и прошлась по квартире, прощаясь с ней и проверяя, все ли в порядке. Ни в какой стороне ее души ничего не екнуло, не сжалось. Ей не было жалко ни себя, ни квартиры, ни оставляемых вещей. Она уже была не здесь. Она уже была по другую сторону черты. Той черты, что разделяет ч живых и мертвых. Она была - там. И как бы наблюдала за собой со стороны. Уже оттуда.
Она вернулась в ванную, взяла бритву в правую руку, раскрыла ее и села в "полу-кресло". Опустила левую руку в воду, нагнулась, опустила в воду правую руку с раскрытой бритвой, подвела бритву к запястью левой руки и резким движением полосонула по венам. Боль была острая, но не сильная и короткая. Вода сразу же забурлила от напора рвущейся крови и на глазах стала менять свой цвет. Мелькнула мысль - удалось! Она выронила бритву, откинулась на спинку "полукресла" и закрыла глаза.
Ощущений не было никаких. Лишь левую руку как-то странно тянуло вниз. Она устроилась поудобней и приготовилась ждать. Она знала, что от потери крови должна просто заснуть. А теплая вода не даст крови свернуться и процесс будет идти до конца. До самого конца. Она лежала с закрытыми глазами и слушала стук своего сердца. Оно билось слегка учащенно, но спокойно. Юлия тоже была спокойна. И здесь где-то из глубин ее гаснущего сознания вдруг начали выплывать строчки стихотворения. Нового ее стихотворения. Ранее ей неизвестного. Строчка за строчкой. Одна за другой. И Юлия начала читать эти строчки. Тихо-тихо, чуть слышно, еле шевеля не слушающимися губами:
Моя ли смерть был твой уход,
Иль смерть моя - твое молчанье?
Не все ль равно. Давно в одно
Переплелись сердец звучанье.
Невыносимо - утро врозь!
Страшнее пытки - чуткость ночи.
В агонии забьется плоть
И кровью в жилах заклокочет.
Тебе меня не переждать,
Во времени мгновенья помнить.
Тебе меня не возвращать
По ветру в сумерках бездонных.
Я на пороге вдруг - тебе
Тайком прощенье - бросила.
Со мной осталась тишина
Звенящею - пощечиной...
-- А не плохое, вроде, стихотворении. Неужели во мне погиб поэт ? - подумала,
засыпая, Юлия. И это была ее последняя мысль в этом мире.
Заключение
Похороны Юлии были торжественны и многолюдны. Оказалось, что Юлия была личностью довольно известной и авторитетной в Московских научных и педагогических кругах и в самом Московском "Бомонде". Ее знали. Ее ценили. Ее уважали. С ее мнением считались. К ее мнению прислушивались. С ней хотели х иметь дела. С ней искали знакомства. Она была человеком влиятельным. Она многое, как оказалось, могла. На многое - влияла. А теперь все эти люди, знавшие ее, пришли проститься с ней.
Гроб с телом Юлии был выставлен для прощальной процедуры в актовом зале Университета. Длиннющая очередь желающих отдать свой последний долг молодому ректору Университета, так неожиданно ушедшей из жизни, тянулась бесконечно долго. Студенты, преподаватели, научные работники, руководители, представили администрации Университета, Министерства, Академии наук и мэрии Москвы. Друзья, знакомые, товарищи, коллеги, просто знакомые ее или слышавшие о ней, имевшие с ней дело, учившиеся у нее. Приехали на двух автобусах и бывшие ее коллеги из Электростали, из ее родного колледжа и мэрии города. Все, кто когда-то знал ее, собрались у ее гроба. Даже бывший муж приехал и долго стоял у изголовья ее гроба, молча кусая губы.
Разговоров о ее самоубийстве на похоронах не велось. Эта тема была как бы закрыта для всеобщего обсуждения. О причинах ее смерти вообще не говорилось. Эта скользкая тема была под запретом. Под негласным, внутренним запретом. И этой темы, с общего молчаливого согласия присутствующих, старались в разговорах вообще не касаться. Неудобно было перед памятью Юлии. Неприлично. Как будто касаешься грязными руками слишком уж интимных подробностей личной жизни известной женщины. В окно подглядываешь ночью. В освещенное. Или. в замочную скважину.. Интересно, конечно же. Очень интересно. Очень Но......стыдно как-то. И дискомфортно Поэтому... не надо... Не стоит...
Могила Юлии - простая и строгая, без особых претензий и выкрутасов. Массивная каменная плита из черного "лабродора" и такой же черный каменный крест, но уже мраморный. В центре креста - овальное фото улыбающейся красивой женщины с рассыпанными по плечам волнистыми локонами. Ниже - надпись золотыми буквами:
ЮЛИЯ СЕМЕНОВНА КОНДРАТЬЕВА
Ректор гуманитарно-технологического Университета,
профессор, доктор педагогических наук.
1962 - 2006гг.
"Пусть будет тебе земля пухом"
Через несколько дней после установки надгробья, на кресте, ниже основной надписи, появилась прямоугольная бронзовая пластина с витиеватой надписью, сделанной готическими буквами:
" ADORABLE YULIE "
Кто поставил эту пластину и зачем - неизвестно. Но снимать пластину не стали. Она как-то сразу вписалась в общий надгробный ансамбль., словно была здесь всегда, с самого начала. И лишь дочь Юлии, Светлана. догадывалась, от кого мог быть этот подарок. Но никому не говорила. Зачем? Это дело лично его и самой Юлии. Другим здесь места нет...
***