Вл. Белякову посвящается
1.
Настроение хуже некуда. Подумайте сами! Я должен написать за две недели большую статью в Справочник бармена о флейринге, сдать отчёт в Пенсионный фонд и заполнить налоговую декларацию.
Стервоза-любовница, устроив мне сцену, сегодня умотала на две недели в Турцию по «горящей путёвке». И в такой подозрительной компании, состоящей из одного парня, что больше мы с ней, скорее всего, встречаться не будем. А она работала в моём книжном магазине. Значит – мне самому всё это время стоять за кассой и плюс к обычной работе: заказы, доставка книг, накладные и т.д. и т.п.
Так что мой символ ближайших двух недель – двойка. Хотелось бы надеяться, что это не оценка моей бестолковой экзистенции, а всего лишь абстрактное число. Но лично я в этом сильно сомневался.
Восстановить творческий настрой решил привычным способом – любимой рок-оперой в сочетании с водкой, которая носила пижонскую этикетку с названием «Царская золотая». Другими словами, устроить вместо холостяцкого ужина – пицца + чай - индивидуальный сабантуйчик, замаскированный под разгрузочный вечер и релаксацию.
Я не люблю перечитывать книги, даже самые знаменитые, не считая, разумеется, «Москва-Петушки» Ерофеева.
Не люблю по второму разу смотреть кинофильмы, какими бы классными они не считались. У всех свои недостатки, в конце концов. Исключением является записанная на компакт-диск рок-опера «Иисус Христос – суперзвезда». Чтобы там не писали и не говорили, но лучших мелодий Эндрю Ллойд Уэббер, с моей точки зрения, больше не написал. В своей первой рок-опере от начала и до конца – сплошные запоминающиеся хиты. А в «Кошках» и «Призраке оперы» ничего потрясающего для себя я не обнаружил. Впрочем, это на мой примитивный музыкальный вкус. Охотно готов поверить, что кому-то они нравятся больше. Но зачем спорить о вкусах?
Сабантуй у меня принципиально отличался от обычного ужина. Отличие заключалось в том, что перед тарелкой с глазуньей ровным полукругом выстраивались девять сувенирных стопок, привезённых мною из девяти стран. Открывались загодя купленные банки с оливками и малосольными огурцами. Тонкие ломтики чёрного хлеба слегка поджаривались в сливочном масле и украшались сверху шпротинами. Чтобы рыбкам не было горячо, под них подкладывалась пара огуречных кружочков. В общем – ничего полезного, а всё самое вредное для здоровья: сплошной холестерин, жиры, соль и прочие отравляющие человеку жизнь продукты. В чём прелесть сего «разгрузочного дня», изменяющего своим меню психическое состояние человека, для меня и заключалась. Как бы парадоксально это не звучало для трезвомыслящего человека.
Когда сервировка стола завершалась, включался видеомагнитофон, и выпивалась первая рюмка с надписью «Norway». С Осло у меня были связаны особые переживания, о которых вам знать совсем не обязательно.
Ну, а дальше - самое интересное происходило только на экране.
Когда я дошёл до рюмки с надписью «Israel» и песни «I Don’t Know How to Love Him», почувствовал сонливость. Этого физиологического эффекта я и добивался. Заснуть под рок-оперу мудрено, поэтому я приглушил звук, налил чашку зелёного чая, чтобы он остыл, и стал психологически настраивать себя на крепкий «здоровый» сон.
Считаете, что определение «здоровый» в данном случае неуместно? Не буду спорить. Хорошо: я стал настраивать себя на крепкий и нездоровый сон, чтобы с утра можно было приступить к запланированной работе…
Здесь главное уловить момент. Скоро бедного Христа распнут, я налью оставшуюся водку в стопарик с надписью «Santorini» - вот в каком фантастическом месте я хотел бы жить и умереть! – и никакой уборки и мытья посуды. Чай с лимоном и сразу спать. Всё остальное – завтра, завтра, завтра…
И в этот момент в дверь позвонили.
Это надо же было так испортить мне кайф!?
Недовольный прерванным почти экстатическим состоянием, я по совету Венички Ерофеева, всё-таки «немедленно выпил» и только потом пошёл открывать дверь.
Передо мной стояли две девушки.
«Опять двойка!» - пронеслось в голове.
Правильно говорят: нет некрасивых женщин, есть мало водки. Приобретённая на острове Санторин стопка обычно завершала бутылку. Поэтому, не кривя душой, я могу заявить, что обе девушки были чрезвычайно привлекательны и соблазнительны.
- Здравствуйте. А Мишу можно?
Что ответил бы на этот нелепый вопрос трезвый человек? «Вы ошиблись квартирой». Правильно?
Но будучи пьяным, я ответил «чисто конкретно»: «Миши нет». И, согласитесь, при этом был на сто процентов прав.
Одна из девушек произнесла:
- Я же тебе говорила, что он может поздно возвращаться. Заходи. Подождёшь его в квартире.
Чтобы добавил после этих слов трезвый как стёклышко человек?
Он сказал бы: «Милые дамы! Какого х...?» Пардон. Трезвый интеллигентный человек развеял бы все сомнения по поводу недоразумения и пояснил, что эта прекрасная как майский ландыш блондинка, собирающаяся оккупировать мою квартиру, вряд ли дождётся в ней Мишу. У меня-то и друзей с таким именем нет.
А пьяный? Ну, что взять с опьяневшего, но ещё интеллигентного человека?
Я не сообразил, что сказать, поэтому просто отошёл в сторону, давая возможность девушке с объёмистой спортивной сумкой войти в коридор.
- Вы её только не обижайте, молодой человек, - с улыбкой сказала подруга, кокетливо погрозила мне пальчиком и направилась вниз по лестнице.
Я выпучил глаза и поднял руки вверх, словно меня только что несправедливо обвинили в убийстве младенца. Но единственным зрителем моей замедленной реакции оказалась оставшаяся девушка.
Господи! Кто она такая и что ей от меня надо?
Закрыл дверь, уставился на вошедшую. В основном на её нос, в левой ноздре которого блестел камушек пусеты.
Девушка оказалась достаточно активной:
- Давайте знакомиться. Аня.
Я наконец-то смог соединить речь трезвого и пьяного человека в одно целое и ответил вполне адекватно:
- Очень приятно. Я – Володя.
- Я пройду в комнату Миши, хорошо?
Девушка решительно направилась через проходную комнату, в которой проходил мой рок-оперный сабантуй, в спальню и закрыла за собой дверь.
Все мои мысли сразу разделились на две.
Одна мысль советовала быстрее пойти за незваной гостьей и выгнать её к чёртовой матери. Я ещё не сказал, что в спальне стоит письменный стол, в одном из ящиков которого – не буду уточнять, в каком именно – лежат все мои документы и деньги! Представляете?!
Другая мысль, я уже запутался, какая из них была пьяная, а какая трезвая, советовала сначала выдавить в стакан с чаем ещё несколько долек лимона, выпить, причесаться, а потом дождаться девушку, чтобы объяснить ей всю нелепость создавшейся ситуации.
Эти мысли странным образом переплелись в моей голове. Я взял в рот дольку лимона, в одну руку – стакан с чаем, в другую – расчёску, посмотрел, как артисты на экране вместе с воскресшим Христом весело садятся в автобус, чтобы уехать с места представления, и пошёл в спальню.
Не стучать же мне в дверь в собственной квартире! Открыл и вошёл.
- Ой, вы что? Выйдите сейчас же!
Возглас девушки, которая стояла передо мной в лифчике и колготках, прижимая к груди платье, сначала меня парализовал. Потом, взяв себя в руки, я скосил глаза на мне одному известный ящик письменного стола, убедился в его неприкосновенности, повернулся и вышел.
Затем сделал всё по ранее намеченному плану, а в дополнение к нему отнёс грязную посуду на кухню. Сел на диван и уставился сонным взглядом на дверь спальни.
Аня появилась через пару минут. Платье оказалось довольно милым халатиком, сама она выглядела очень уютно, почти по-домашнему. И даже надела принесённые с собой домашние тапочки! Села в кресло напротив и вопросительно уставилась на меня.
А я смотрел на пусету в ноздре и думал, больно ей сморкаться или нет? Или она всякий раз перед этим интимным актом её вынимает? Интересно...
Внутренний голос подсказал мне, что такой вопрос в данной обстановке крайне неуместен. Но я редко ему верил. Он вечно советовал что-нибудь такое, что… Короче: ему тоже не всегда можно верить.
Я откашлялся, отбросил все мысли, которые мне показались пьяными, в сторону и произнёс ту, которая выглядела наиболее трезвой:
- Девушка… То есть, Аня. Миша здесь не живёт и никогда не жил. Вы ошиблись адресом.
И страшно довольный наконец-то произнесённым откровением облегчённо вздохнул и откинулся на спинку дивана.
- Это вы так пошутили? – без всякого уважения к хозяину квартиры произнесла Аня.
От такой наглости я впал в когнитивный ступор. Уже более миролюбиво она добавила:
- Вам разве Миша ничего про меня не говорил?
Я отрицательно потряс головой.
Выражение её лица постепенно становилось всё менее уверенным.
И мне моментально стало её жалко.
Представьте: вы пришли поздно вечером в квартиру к своему возлюбленному, переоделись в предвкушении приближающегося свидания и вдруг узнаёте, что это чужая квартира! А перед вами сидит молодой, но достаточно пьяный мужчина. Пусть - мне очень хотелось на это надеяться - ещё в достаточной степени интеллигентный.
Каково, а?
- Аня, давайте разбираться. Вам какой адрес нужен?
- Улица Полевая, дом пять, квартира двадцать пять. У вас же двадцать пятая квартира?
Я признался, что двадцать пятая, и с трудом заставил свой интеллект продолжить дедуктивный анализ.
- А город какой?
- Вы что, совсем? Миша мне чётко сказал, город Фрязино, улица Полевая, дом пять, квартира двадцать пять. Простой адрес, я же не могла его перепутать. Или вы хотите сказать, что это не Фрязино, а Рио де Жанейро?
- Нет-нет, что вы! Упаси бог!
Посмотрел на тёмный экран телевизора, но сына Божьего там уже не было. Помощи ждать неоткуда, придётся думать самому.
- Или ваш Миша, или вы что-то перепутали, - раздельно и спокойно произнёс я. Но потом вдруг взорвался: - Да, позвоните же вы, наконец, ему! Сколько можно меня мучить? Я страшно хочу спать. Я уже… всё… Больше не могу.
- Подождите! Как же так?.. И потом - нет у меня его телефона. Он никогда не пользуется телефоном. Говорит, что мобильник вредно действует на мозг… Мы с ним встречались в Москве, он ко мне в Гольяново приезжал. Всё у нас нормально было. А потом сказал, чтобы я сама приехала к нему по этому адресу. Он его мне и продиктовал.
Я с трудом раскрыл слипавшиеся глаза и спросил:
- А как он вам его продиктовал? По телефону?
- Да.
- По какому? По мобильному?
- Нет, с телефона-автомата на мой мобильник и позвонил.
Что-то знакомое всплыло в голове после услышанного.
Миша, который всех пугает облучением сотовых телефонов. Есть у меня такой знакомый. А я, беспамятный, его сразу и не вспомнил. Прохиндей ещё тот! Но отлично разбирается в компьютерах, почему к нему за помощью я по необходимости иногда и обращаюсь. Но почему он назвал ей именно мой адрес? Очень уж нелепая шутка!
- Послушайте, Аня. Давайте поступим так. Сейчас ляжем спать. Причём я в своей спальне лягу, запомните! А вы можете вот на этом диване расположиться. А утром будем разбираться, что делать дальше. У меня появились кое-какие мысли по поводу вашего Миши. А сейчас, ради всего святого, давайте спать.
На глазах у Ани выступили первые слезинки. Ну, начинается…
Называется, устроил себе разгрузочный день!
Ушёл к себе в спальню, разделся, уткнулся лицом в подушку и…
И почувствовал, что сна ни в одном глазу! И хочется спать, и нет сил встать, и голова начинает болеть, и уже знаю, что не засну. А тут ещё в соседей комнате сидит неизвестно откуда взявшаяся девчонка, которая пусть и не ограбит, то, если надумает уйти, может не закрыть за собой дверь. И что, мне спать всю ночь с открытой дверью?
Уснёшь тут!
Перевернулся на спину. Прислушался. Тишина.
А у меня ведь есть телефон этого Миши. Если, конечно, мы с ней имеем в виду одного и того же парня. Балабол чёртов! Врёт даже тогда, когда ничего с этого не имеет. Шизанутый небось. Надо позвонить ему.
- Привет, Михаил.
- О, дядя Володя! Приветствую вас! Нужна моя помощь?
- Нет, спасибо, всё нормально. Почти… У меня к тебе каверзный вопрос. Ты знаешь девушку по имени Аня, с которой ты якобы тусовался в Гольяново?
- Ах, вот оно что! Анюточка всё-таки к Вам прискакала? Я так и подумал, что эта дурочка запала на меня. Значит, могу я оказывать внушение на женщин. А встречались-то всего несколько раз. Я ей сказал, что живу с другом, и что…
- Хватит тарахтеть! Она наверняка дурочка хотя бы уже потому, что поверила тебе. А мне что теперь делать? Она сейчас сидит в соседней комнате и рыдает. Ты зачем ей мой адрес дал?
- Ну, пошутил! Прикольно, правда? Я и не думал, что она рванёт ко мне… То есть к вам.
- Послушай, Миша, совесть по нашим временам, конечно, иметь совсем не обязательно, но элементарная порядочность должна же быть!
- Дядя Володя, да не заводитесь вы понапрасну. Дайте мне слово вставить. Я же ей не адрес какого-то притона дал, а порядочного человека. Разобрались и слава богу. Пусть теперь домой едет и не верит больше первым встречным. Будет благоразумнее, и ещё «спасибо» мне за урок должна сказать.
- Хорош урок! Слушай, у тебя с головой всё в порядке? Хотя это уже лишний вопрос. Ты скажи лучше, что ей теперь делать?
- Давайте, я сам с ней поговорю. Всё нормалёк, дядя Володя. Не переживайте так. Обычная развлекаловка. Сейчас она сама смеяться будет.
- Сильно сомневаюсь. Ну, объясняйся с ней сам.
Я вышел в большую комнату.
Аня сидела на диване, на коленях у неё лежала груда постельного белья, которое я заранее достал для гостьи. Растерянно смотрела на меня. Я протянул ей мобильник.
Отрицательно помотала головой.
- Я слышала, что вы говорили. И не хочу с ним разговаривать… Ну, не надо, прошу вас! - И заплакала в полный голос.
- Михаил! Прощаюсь с тобой. Сейчас сам постараюсь решить этот вопрос. А ты – мерзавец, запомни!
Теперь я сел на то кресло, которое стояло напротив дивана, и стал терпеливо ждать, когда Аня успокоится и сама поведает мне о происшедшем. Исповедь не замедлила последовать раньше, чем я успел задремать.
- Я у родов на две недели отпросилась самостоятельно отдохнуть. Меня подруга на своей машине привезла... А в конце месяца мы едем все в Турцию по турпутёвкам. Я и обещала к этому времени деньги привести.
- Какие деньги? Мишка у тебя деньги занял?
- Немного… Но всё-таки… А теперь я и видеть его не хочу. Он обещал… Я и приехала сюда почти без денег…
- Этот вечный студент особенно не бедствует, но не могу успокоить тебя, сказав, что деньги он обязательно вернёт. По себе знаю. Но он у меня их всегда рано или поздно отработает. А уж как с тобой…
- Очень унизительно после всего происшедшего просить его вернуть долг.
Я с уважением посмотрел на девушку. Есть у неё самолюбие. Это хорошо.
- Сколько ты ему дала?
- Сначала он занял восемь тысяч. Я их у матери попросила. Потом ещё семь. Их по частям взяла у подруг. Обещал всё вернуть, когда я к нему приеду сюда.
Она оглянулась.
- Или не сюда… Я уже и сама не знаю… Вы не бойтесь. Я сейчас успокоюсь и поеду домой.
- Уехать всегда успеешь. Только поздновато уже с сумкой по городу бегать. Мишка, конечно, не бандит и не злодей. Просто легкомысленный до беспредела шалопай…
- Знаю. Этим и понравился.
- Чем?
- Весёлый.
- Странная логика… Ну, ладно. Деньги у него бывают. Но он чуть ли не каждый месяц покупает себе новый мобильник. Любит такие новинки и хорошо в них разбирается. Так что наличные водятся у него редко.
- Так у него есть мобильный телефон?
- Господи, Аня! Ну зачем глупости спрашивать? Ты мне найди хоть одного человека старше десяти лет и моложе восьмидесяти, у кого бы сейчас не было мобильного телефона!
- А я ему поверила… Врун и подлец!
- Успокойся, пожалуйста.
В моей пьяной голове родилась гениальная мысль.
- Ты беллетристику любишь читать?
- Если честно, то не очень. Вернее, редко стала читать, как школу закончила.
- Честность – уже хорошее качество. Слушай. У меня небольшой книжный магазин. Мне ровно на две недели нужна работница: стоять за кассой и следить за залом. Ну и полы протереть в конце рабочего дня. Посетителей немного. Книги, и ты сама тому пример, сейчас мало кого интересуют. Отработаешь две недели, я тебе пятнадцать тысяч заплачу. И вернёшься к родителям вовремя и деньги привезёшь. Ты вообще как училась в школе?
- Вроде неплохо. Но вот второй год не могу поступить на очный. А на платное отделение у родов денег нет…
- Понятно... Итак, мы с тобой договорились относительно работы?
- А на что я буду эти две недели жить?
- А тебе жить особенно и не придётся. Магазин работает с десяти и до семи вечера. Разумеется, без перерыва и без выходных. Я там буду периодически появляться, но у меня накопилось много срочной работы и за кассой стоять некогда. Мой кабинетик в этом же магазине. По любому вопросу всегда подойдёшь и спросишь. На обед - чай с бутербродами. Так что остаётся только завтрак и ужин. Я покупаю продукты, а ты готовишь. Вся жизнь у тебя будет – дом и магазин. Зато там, в свободное время почитать сможешь и ума набраться. Тебе это наверняка не помешает. Согласна?
- А ночевать мне у вас?
- Как хочешь. Можешь в Москву вернуться. Только автобусы уже не ходят. Метро у нас, к сожалению, ещё не прорыли. А до железнодорожной станции не близко. Если только на такси.
Аня ничего не ответила, смотрела куда-то над моей головой. Я невольно оглянулся. Там висела достаточно старая для того, чтобы её стоило украсть, икона Владимирской Богоматери.
- Это кажется какая-то Казанская Божья Матерь, - с намеренным безразличием ответил я.
- Это Владимирская. Видите, у ребёночка левая ножка подошвой к зрителю повёрнута. И она на правой руке его держит. Меня всегда это удивляло. Обычно ребёнка к сердцу прижимают.
Аня начинала мне определённо нравиться. Может она и не такая глупая, как показалось на первый раз? А блондинки, как ажурные чулки, будут привлекать наше внимание ещё не одно десятилетие.
- Слушай мой приказ, товарищ Анна. Сейчас уже поздно. Ложимся спать. Ты – здесь, я у себя. Если останешься у меня, я тебе уступлю на две недели свою спальню, а сам буду спать на диване. Завтра дашь ответ. А сейчас чтобы было тихо, ни плача и ни звонков. И не курить, поняла? Я и так уснуть не могу, а тут ты ещё... Укладывайся. Утро вечера мудренее…
А что? Работница на две недели есть. Симпатичная и не глупая. И деваться ей некуда. То, что надо.
Я вернулся в спальню и вторично повалился на постель. Когда в голове нет никаких мыслей, засыпаешь обычно быстро. Все мысли я, видимо, высказал. Потому мгновенно и заснул.
Утром пошёл в туалет, но застыл посередине большой комнаты.
На диване никого не было.
Убранная накануне вечером посуда стояла на журнальном столике, вызывая отвращение своей немытостью. Более того! На углу стояла полная стопка с надписью «Santorini», которую я «немедленно выпил» вчера, когда услышал звонок в дверь.
Пошёл в коридор. Дверь закрыта.
Вернулся в комнату, сел на диван, совсем забыв, куда направлялся за минуту до этого. Телевизор укоризненно смотрел на меня не выключенным экраном.
Никаких внутренних голосов слышно не было – ни трезвых, ни пьяных!
Присутствовало лишь ясное понимание того факта, что вчерашний вечер я провёл «на двойку», что девушка Аня мне приснилась, и что впереди меня ожидают две не самые лёгкие недели.
После посещения туалета, наконец, возникла мысль, которую можно было счесть почти философской. Или похмельной?
Опиум для народа – не религия, а водка. Как профессиональный бармен, который по иронии судьбы превратился во владельца книжного магазина, могу заявить, что на моих коктейлях никто ещё не спился. А вот на водке – бывало. Поэтому моё сегодня явилось не продолжением вчерашнего вечера, а его отменой.
Неужели нельзя выиграть у будущего? Поступить сегодня так, чтобы завтра оказаться в выигрыше?
У меня, во всяком случае, не получилось.
2.
Я стоял за прилавком у кассы. Одним глазом смотрел на двух пацанов - самый опасный контингент, которые подозрительно долго торчали около стеллажа с детективами. И это в такую-то жару!
Другим глазом наблюдал за старушенцией, которая выбирала себе книгу у стеллажа с женскими романами. Здесь я больше беспокоился о том, чтобы она случайно не упала на кафельный пол и не убилась насмерть.
А третьим глазом – был у меня и такой – смотрел на экран ноутбука, который пришлось вытащить из своего кабинетика на прилавок и поставить около кассы. На нём я печатал статью об особенностях флейринга: как налить нужную дозу при работе с металлическим гейзером без мерного стакана.
Наконец, пацаны ушли, ничего не купив, что усилило мои подозрения. Придётся проверять полки, около которых они толкались.
Опираясь на клюшку, ко мне подошла старушенция.
Ишь ты! «Роксолана» её заинтересовала.
Слава аллаху, что до начала учебного года ещё два месяца. Но с конца августа начнётся здесь столпотворение.
Старушку проводил до двери. Там были две невысокие, но весьма коварные ступеньки – не споткнулась бы!
Наконец-то остался один. Перечитал начало статьи, вошёл в тему и быстро стал печатать дальше.
Раздался звук наддверного колокольчика. Вошла девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Одета по-летнему, без претензий. Лицо умненькое и серьёзное.
Интересно, куда свернёт: направо к фантастике, или налево к школьным энциклопедиям?
Она секунду осматривалась, потом повернулась в мою сторону:
- Здравствуйте. Меня зовут Мила. Я – волонтёрка. У вас полы грязные. Я могу помыть.
- Чего это ради?.. А имя у тебя интересное… Мила мыла раму. Мила мыла полы.
- Окна я вам мыть не предлагала. А полы могу.
- Договорились. Меня зовут дядя Володя. За сколько ты мне полы помоешь?
- Вы про деньги или про время? Я же сказала, что я волонтёрка. От латинского «волунтариус», что значит добровольно.
- Это я и без тебя знаю. А скажи, пожалуйста, неужели тебе не хочется в такую жару посидеть с ребятами на озере, искупаться?
- И при этом слушать их мат и пить пиво? Не хочется.
- Ты случайно не ангел?
- Нет. Хотя живу над вами. Вот над тем окном наш балкон находится.
- Тогда закрыли тему. Давай, мой. Хотя у меня практически чисто. Народу мало, грязи нет.
- Зато пыль есть.
- Да, ты явно не ангел.
- Я – волонтёрка. Сейчас ухаживаю за одной старушкой. Разумеется, бесплатно. Сегодня её дочь раньше вернулась, вот я и освободилась. Можно успеть ещё одно доброе дело сделать.
- Может, ты всё-таки ангел?.. Стой здесь. Сейчас я принесу из подсобки ведро с водой и швабру.
С моего места от прилавка через выпуклое зеркало в конце зала Милу было видно хорошо во всех углах. Полы она мыла неторопливо, основательно, привычно.
- Мила! Постарайся нижние полки не забрызгать хорошо?
- Не беспокойтесь. Я за своей бабусей полы по пять раз на дню протираю.
- А ты какие книги любишь читать? Я тебе вот с этого крайнего стеллажа могу любую подарить.
- Вы так ничего и не поняли. Если мне потребуется какая-нибудь книга, я её у вас просто куплю. Понимаете?
- Что тут не понять? Всё понятно… Кроме тебя самой.
- У вас альтруисты всегда вызывают подозрение?
- Ну, как тебе сказать… Не то, чтобы очень часто…
Совесть во мне заговорила ближе к закрытию магазина. Я отобрал пяток книг из разряда «фэнтези», сложил их в небольшую коробку и решил сделать девчонке подарок. Такие ей должны понравиться. Книжки не жалко - дешёвые, в мягких переплётах. А эта Мила, глядишь, ещё раз как-нибудь зайдёт полы протереть. Хоть эта проблема у меня решится.
Её квартиру найти оказалось несложно.
Дверь открыла Мила и удивлённо уставилась на меня.
- Вам кто нужен?
- Как кто? Я к тебе. Вот решил сделать подарок.
Резко открылась дверь одной из комнат, в коридор вышла женщина: халат полу-расстёгнут, лицо опухшее, заплаканное. Неприязненно уставилась на меня.
- Здравствуйте. Я вот вашей Миле хотел несколько книг подарить.
- Вы что с ума сошли? – Она медленно подходила ко мне, всё больше распаляясь гневом. – Ей ещё шестнадцати лет нет, вы это понимаете?! Это за что такие щедрые подарки, а? Мне звонить сначала в Инспекцию по делам несовершеннолетних или сразу в полицию, а?
- Простите. Вы всё не так поняли. Я просто…
И вдруг мне пришло в голову, что этот милый ангелочек сейчас может заявить, что я затащил её в пустой магазин и начал приставать к ней? Или вообще – изнасиловал! Господи! Почему я об этом не подумал раньше?!
Наконец-то раздался голос Милы:
- Мамуль, успокойся, пожалуйста. Я сама решила у него полы помыть. Всё нормально.
Женщина кивнула на коробку, которую я продолжал держать в руках:
- А это за что благодарность? За твою благотворительность?
- Я у него ничего не просила, честное слово. Дядя Володя, ну, подтвердите ей.
А я молчал, как дурак, поражённый неожиданным поворотом событий и необычной внешностью женщины. Наконец, выдавил:
- Извините, я думал…
- Вот видишь, мамуль, он хотел как лучше…
- Послушайте меня внимательно, дядя Володя! – Язвительность в её голосе била фонтаном. - Заберите коробку с этим хламом и не приходите к нам больше. И не вздумайте приставать к моей дочке!
Я с возможной в данных условиях вежливостью ретировался.
На улице дал волю своим чувствам.
Чёртова Мегера! Медея Безумная! Отелло в юбке! То-то дочка от неё в волонтёры сбежала! Лишь бы с ней в одной квартире не находиться…
Чуть успокоившись, вынужден был лишний раз отметить всю иррациональность своих чувств. Впрочем, это уже эволюция запрограммировала нас так, что мы в любой ситуации невольно реагируем на черты лица и на форму бёдер женщины. А у этой с ума сошедшей Макбет данные параметры, с моей точки зрения, находились в самом оптимальном соответствии.
Ну ясно, что там какое-то горе. Может, муж изменил. А тут вдруг ей показалось, что дочерью педофил заинтересовался. Простим женскому полу его эмоциональные слабости, которые являются продолжением их же достоинств. Но надо честно признаться, была секунда, когда я на их пороге от страха чуть не помер. По нашим временам лучше быть кем угодно, но только не педофилом. Доказывай потом…
Представил написанную на своём лбу красным фломастером надпись: «Я не педофил». Улыбнулся и успокоился. Книжки я, конечно, неважные принёс. Но если от магазина нулевая прибыль, не буду же я раскидываться дорогими изданиями?!
Когда на следующий день мать Милы вошла в магазин, я её не сразу узнал. Несмотря на жаркий день, в элегантном летнем костюме, при полном макияже. Оглядела стеллажи. Медленно повернулась ко мне.
- Извините меня за вчерашнее. Нервы…
- Ничего страшного. Я понимаю… Сам виноват, пришёл незваным… Меня Владимиром Владимировичем зовут.
- Я - Анна Витальевна... Скажите, у вас есть Библия с иллюстрациями Доре?
- Да. Но только один экземпляр и он запечатан плёнкой. Но если обнаружите брак, я вам его, разумеется, заменю.
Молча кивнула. Повертела книгу в руках. Взглянула на ценник и её правая бровь поднялась.
Интересно, подумал я, стоимость ей показалась слишком низкой или слишком дорогой?
Положила книгу рядом с кассой, достала из сумки портмоне.
- Мила попросила ей купить. Усмотрела вчера у вас на полке.
Расплатилась, но уходить явно не собиралась.
- Позволите нескромный вопрос? Зачем вы открыли свой магазинчик рядом с Торговым Центром, в котором книжный отдел раз в пять больше вашего? И выбор разнообразнее.
- Долгая история. Вы, видимо, приезжие?
- Это бросается в глаза?
- В данном случае – да. Наша «Лавка библиофила» в этом доме находится уже лет двадцать. Торговый Центр построили всего год назад… А теперь деваться некуда. В то время отец один из первых в городе доставал подписки на Шопенгауэра и Ницше. Это был дефицит! Но вот второй год, как умер, и мне этот магазин по наследству достался. При отце дело ещё как-то двигалось, а сейчас доход нулевой. Да из меня и торговец никакой. Я десять лет барменом отработал. Вот за такой же, примерно, стойкой…
- Насколько я представляю, бармен - это тоже из сферы торговли.
- Что вы! Там совсем другой формат. Я же флейрист. Это ремесло, почти искусство, а не торговля. Это когда…
И осёкся. Зачем ЕЙ о таком рассказывать?
- Мне известно, что такое флейринг.
Я ждал продолжения вроде: «Это тот, кто бутылками жонглирует», но моя собеседница тактично промолчала.
- А как книжный торговец я никто. Знаю, что избавляться от магазина надо. И жалко... Всё здесь отцовское…
- Думаю, книги продавать честнее, чем водку.
- Согласен. Только жить тоже на что-то надо. Что я зарабатываю торговлей, хватает лишь на аренду и налоги. Дохода - ноль. А меня на корпоратив или свадьбу если пригласят, то я потом пару недель живу в своё удовольствие.
- Да… Ясно… Спасибо. Книгу я дома просмотрю. До свидания.
- До свидания. Извините за вчерашний визит. Мне и в голову не пришло, что он мог иметь такой двусмысленный оттенок.
Анна Витальевна кивнула и вышла из магазина.
Мила нарисовалась около шести часов вечера.
- Сегодня ничего мыть не надо, - сразу угомонил я её. – Ещё после вчерашней твоей уборки всё блестит. Лучше сядь и расскажи-ка мне, что у вас там за трагедия в семье? Ну, если это, конечно, не секрет и удобно об этом говорить. А то я постоянно с тобой попадаю впросак.
- Секрета никакого нет. Папе потребовалось на операцию очень много денег. Мы разменяли квартиру в Москве на ваше Фрязино, а полученная разница в деньгах пошла на операцию… Этой весной переехали.
- Операция помогла?
- Сказали, что помогла. А через два месяца он всё равно умер… Вот здесь теперь и живём.
- Мама твоя где работает?
- Нигде! Она только в себя приходит после всего. Сами видели вчера, какая она.
- С твоим волонтёрством и без её работы жить будет сложно.
- Вот и я ей о том же долдоню. Но у неё специальность такая, что работу трудно найти. Она факультет маркетинга в Плехановке закончила. Представляете? Не в продавцы же ей идти? И в Москву ездить не хочет, боится меня одну здесь на весь день оставлять… В последние годы знаете, кем она работала? В жизни не догадаетесь!
- Кем же?
- Как и вы, директором книжного магазина! Не такого, разумеется. - Мила небрежно махнула рукой в сторону моих стеллажей. – Вы не обижайтесь, конечно, но у неё он был раз в десять больше.
- На что тут обижаться? У меня даже по названию не магазин, а «Лавка библиофила». – И вдруг ни с того ни с сего у меня вырвалось: - А у твоей мамы магазин в Гольяново был?
- Ага. А вы откуда знаете? Она рассказала вам?
- Нет. Просто прикинул, что этот округ Москвы ближе к Щёлковскому району… И вы там сами жили, правильно?
- Угадали…
- А какое у тебя полное имя, Мила? Что-то мне девушки с таким именем не попадались.
- Потому что я одна такая неповторимая! Послушайте, как красиво звучит: Милана Михайловна. Правда? А Милана – значит нежная и красивая, а по-итальянски – модница. Последнее, правда, ко мне не очень относится. Это мама у меня шикарная женщина.
Ну, вот, очередное совпадение: Гольяново, Аня, Миша. Ну, разумеется, их Миша – вряд ли тот мой знакомый обалдуй. Но откуда целый ряд таких совпадений? Не многовато ли для одного раза?
И вообще, как мне могло присниться то, что имело место - или не имело? – пятнадцать лет назад?
Или не приснилось, а произошло на самом деле?
3.
Я подумал, что если мне обратиться за профессиональной консультацией к Анне Витальевне, то хуже никому не будет: она немного отвлечётся от своих печальных мыслей, а мне – прямая польза. И передал свою просьбу с Милой, подчеркнув её необязательность. Не преминул добавить, что мне в их квартиру вход был категорически запрещён, а то я и сам бы мог...
Анна Витальевна, видимо, охотно согласилась, так как появилась у меня уже на следующий день. Быстро уловила, что мне надо, и, прервав на полуслове, сказала:
- Я с вашего позволения осмотрюсь.
И неторопливо пошла вдоль стеллажей. Я смотрел ей вслед. Подумал, чего сейчас в ней больше: желания осмотреть магазинчик, или стремления продемонстрировать свою фигуру. Это надо же уметь так выглядеть: не смазливой фигуристой девушкой, а стройной и элегантной дамой. Интересно, сколько ей лет? Если Милке шестнадцать, то ей минимум тридцать шесть, если не больше. Мой возраст.
Совершив «обход» села на предложенный мною стул.
- Сначала вход в магазин. Надо повесить плакат: «Всё для школьника!»
- Рано ещё.
- Вот и хорошо. Вы будете первым. Напротив автобусная станция. Чтобы оттуда этот плакат было видно. Потом продавщица. Той, которая у вас была, растолкуйте, чтобы она всем входящим первая говорила «Здравствуйте», предлагала свою помощь в поиске книги и говорила «Спасибо», если даже не сделали покупку.
- А за что тогда «Спасибо»?
- За то, что посетили ваш магазин.
- Тогда мне наверняка придётся искать новую продавщицу.
- Ищите. И к каждой покупке прикладывайте какой-нибудь подарочек.
- Это ещё зачем? Эдак я совсем разорюсь.
- Напротив. Допустим, кто-то купил у вас книг на четыреста рублей. А вы от себя добавляете бонус - пятирублёвый карандаш. Он половине покупателей, может быть, и не понадобится, но то, что его дают бесплатно… И только в вашем магазине! Эффект, как говорится, не заставит себя ждать, можете мне поверить. От халявы, даже не очень нужной, человеку всегда трудно отказаться… Дальше. К сентябрю расширьте свой отдел канцтоваров. Кто будет стоять в длинной очереди за ручкой с тетрадью? Надо, чтобы перед прилавком было не столпотворение, которого вы так боитесь, а шёл равномерный поток покупателей. Вот эти три стеллажа с середины августа пустите под канцтовары. Книги по психологии и философии лучше оставить. В городе, насколько я знаю, есть несколько филиалов ВУЗов, может, кто-нибудь за Фрейдом и Бердяевым заглянет. Вы сравнивали цены на этот ассортимент у себя и в Торговом Центре?
- Нет.
- Очень плохо. Затем…
Чем дольше я слушал её советы, тем больше понимал, что нахожусь не на своём месте, и что лучшим директором здесь могла быть только эта умная и опытная женщина. А моё дело – за барной стойкой клиентов развлекать.
На следующий день возражать против мытья полов я не стал. Прошёл ливень и с десяток прохожих не нашли лучшего место спрятаться от дождя, как у меня в магазине. Никто ничего не купил, но натоптали как стадо слонов!
Мыть полы Мила начинала с дальних углов и постепенно продвигалась ко входу. Поравнявшись с кассой, спросила у меня нарочито безразличным голосом:
- Неужели вам моя мама не нравится? Она знаете, какая красивая! Вы её, как следует, ещё и не видели. Это сейчас она ещё переживает, что папа умер… Или вы считаете, что она старая для вас?
- Разумеется, нет. Но для начала вопрос следовало бы перевернуть: а нравятся ли твоей маме люди с такой легкомысленной профессией, как у меня?
- Это вы про своё жонглирование рюмками? Я считаю это очень круто и мечтаю такое увидеть.
- Во-первых, речь не о тебе, а о твоей маме. А во-вторых, с её разрешения, конечно, я мог бы тебе устроить показ такой развлекаловки.
Мила выпрямилась:
- Вы серьёзно?
- Ты о чём?
- Что можете мне показать этот… всё никак не запомню, флейринг?
- Если мама отпустит тебя в клуб. Но она не отпустит, так что не радуйся.
- А разве дома на кухне нельзя это показать?
- Ну, это не всё так просто…
- Я не хочу выдавать мамины секреты, но ей всегда нравились весёлые мужчины. Это она мне сама как-то рассказала. Папа у меня знаете, кем работал? Придумывал для мобильных телефонов разные игрушки. Не самая серьёзная профессия, согласитесь… А вы верите в то, что опухоль мозга могла возникнуть от частого пользования мобильником?
- Дело не в моей вере. Но есть исследования, которые подтверждают такое мнение. Там присутствует какая-то неионизирующая радиация, но я в этом вопросе мало что понимаю.
Вот и ещё одно совпадение с моим сновидением: её настоящий отец, оказывается, тоже был связан с телефонами и – уж, боялся ли на самом деле их излучения или нет, но умер-таки от осложнения, которое вполне могло быть вызвано этой радиацией.
Продавщица нашлась сама и в самом наилучшем варианте. Моя учительница литературы и русского языка Людмила Васильевна, будучи на пенсии, сама призналась, что работать в школе с детьми у неё «сил больше не осталось». Спросила, не смогу ли я выставить у себя на продажу некоторые собрания сочинений из её домашней библиотеки?
Я без труда убедил её, что можно, хотя они вряд ли будут пользоваться спросом, а, следовательно, не принесут и выгоды. И в ответ предложил ей вполне реальные деньги за спокойную работу в магазине на пару со мной.
После первого моего вопроса: «Хотите торговать за кассой?» она минуту подумала, переспросила размер предполагаемой зарплаты и согласилась.
- Только первые два месяца у нас будут трудными, Людмила Васильевна: конец августа и сентябрь. Потом станет полегче. Я собираюсь кое-что оптимизировать в плане маркетинга. Но если увеличится доход, увеличится и зарплата.
- А конец августа и в школе не самое спокойное время. У вас хоть здесь не надо писать никаких планов, программ обучения на каждый класс, методички. Если бы вы знали, Володя, как это всё далеко от самого процесса преподавания, и как это всё всем надоело. Но жить-то на что-то надо…
Легко сговорились и о графике. Утром я открывал магазин, убеждался в его рабочем состоянии и оставлял там свою напарницу. В это время мог привезти со склада заказанные книги, сделать другие необходимые в торговом бизнесе дела. В обед приезжал, принимал кассу и до вечера уже работал один. Потом закрывал свою лавку, включив охранную сигнализацию.
Анна Витальевна несколько раз заходила в магазин якобы «по делу», но разговоры носили более отвлечённый характер, что меня вполне устраивало.
Однажды спросил:
- Анна Витальевна, а мы не смогли бы как-нибудь втроём пообедать в ресторане хотя бы этого же Торгового Центра? Там два очень неплохих ресторана. И Миле будет развлечение на фоне её мазохистского волонтёрства.
- У вас же магазин работает «без обеда и выходных».
- Я уже нашёл продавщицу, которая полностью соответствует вашим рекомендациям. У неё только один недостаток: уговаривает каждого покупателя читать Тургенева и Диккенса. Зато очень приветлива и доброжелательна.
- Поздравляю вас. Хорошее приобретение. И кто же эта несчастная, которая согласилась на вашу копеечную зарплату?
- Учительница литературы из той школы, которую я заканчивал.
- Бедные педагоги…
- А как насчёт моего предложения?
- У меня есть встречное. Не согласитесь ли вы провести свой обеденный перерыв у нас дома? Мы с Милой готовим обед, а вы угощаете нас безалкогольным коктейлем, демонстрируя мастерство флейриста.
- Шоу-флейринг я вам при всём желании показать не смогу. Там нужен специальный инвентарь, лёд, разные напитки…
- А вы продемонстрируйте своё умение с минимальным количеством необходимого инвентаря. Соответствующую музыку обеспечит Мила, а лёд и бокалы за мной. Слабо?
- Ну, если, учитывая жару, только какой-нибудь мохито или «Бэмби»…
- А нам больше и не надо… Как, принимается предложение?
- Разумеется. Только в таком случае лучше договариваться на ужин, чтобы мне не думать о магазине, так как по опыту знаю, что стоит начать флейринг, его уже трудно остановить. Он превращается в зрелище.
На этом и договорились.
Я восхитился тому, как она легко перехватила инициативу. Теперь и не поймёшь, кто кого в гости пригласил.
После ужина все были взаимно довольны: я – вкусом приготовленных в домашних условиях и умелыми руками блюд, хозяйки – моим «кухонным шоу» и коктейлями. Потом всех потянуло погулять на улицу.
Мила оказалась не только благородной, но и достаточно мудрой девочкой.
- А мне не хочется, - капризно протянула она. – Я сейчас лучше потанцую под «Бридж Ти Ви». А то после такой обжираловки всю фигуру себе испорчу.
Мы вышли на улицу.
- Анна Витальевна, я задам вам один нелепый вопрос. Вы только не сочтите его за пошлость. Я потом могу сказать, почему его задал.
- Что же это за вопрос?
- Мы раньше не могли с вами встречаться? Я не имею ввиду где-нибудь в последние дни. Я говорю… ну, лет двадцать назад, например. Вы во Фрязино когда-нибудь приезжали?
Ну, чтобы ей сразу не ответить «нет» и я бы успокоился. Но она почему-то внимательно посмотрела на меня, словно вспоминая что-то, а потом не очень решительно ответила:
- Нет. – Помолчала, и как лезвием обрезала: - Нет, разумеется. Что мне здесь было делать? Мы всё время в Москве жили… А теперь скажите, пожалуйста, почему вы мне его задали?
И я ей всё рассказал. Тот вечер я ещё хорошо помнил.
Она без комментариев выслушала историю о моём пьяном рок-сабантуе. Спросила только:
- А когда вам этот сон приснился?
- В ночь перед тем днём, когда я появился у вас с подарком для Милы. Вы тогда ещё как тигрица набросились на меня.
- Да, интересное совпадение… Расскажите немного о себе, Володя. Только сразу предупреждаю, что взаимной откровенности я вам не обещаю. Прошлое женщины – наименее интересная часть её жизни.
Моё прошлое, впрочем, тоже оказалось не очень увлекательным. Школа. Армия. Незаконченный ВУЗ, точное название которого я так и не вспомнил. Курсы барменов и работа уже по этой так полюбившейся мне специальности, которая сочеталась с длинным хвостом моих коротких связей, не позволивших создать собственную семью. И вот последний год – «высокая должность» владельца «Лавки библиофила».
- Зря иронизируете, Володя. Я согласна, и вы меня в этом убедили, что флейринг – почти искусство. Но как долго в возрастном плане им можно заниматься? До сорока лет? До шестидесяти?
Я стал приводить ей различные известные мне примеры, но ответной восторженности не дождался.
4.
Ужины «под флейринг» несколько раз повторялись. Мы с Анной перешли на «ты». Мила пошла в школу, и я запретил приходить ей ко мне в магазин для мытья полов, сказав, что «договорился» с Людмилой Васильевной.
Анна обращалась в разные Торговые Центры города, пытаясь устроиться на работу, но в подробности меня не посвящала. Значит, пока ничего ей «не светило».
Все её советы по организации продажи в моём магазинчике оказались на самом деле очень эффективными, чему я больше всех других удивлялся.
Пару раз просил её «постоять» за себя, хотя мог бы обратиться и к Людмиле Васильевне. Но Анна, узнав о возникшей необходимости, сама предлагала свои услуги, добавляя не без ехидства:
- Если ты мне, конечно, доверяешь.
В клубе у меня намечался карьерный рост, если я вернусь на постоянную работу до Нового Года. Поэтому я предложил Анне оформить на себя фиктивную покупку моего магазина, а деньги она могла бы мне выплачивать как угодно долго. Разумеется, все «заботы» по «Лавке библиофила» автоматически переходили бы на неё. Я спокойно мог «кормиться» своим фрейлингом, которым мне не терпелось заняться. Анна отказалась:
- Нет. Это слишком легкомысленный поступок даже для тебя. – Подумав, добавила: - Если хочешь, можно оформить партнёрство. Но я сначала проговорю все вопросы с юристом. Ты вряд ли захочешь вникать в такие «мелочи». У меня осталось много полезных связей в Москве. Хорошо бы заключить соглашения о поставке книг с теми издательствами, которые не представлены в соседнем книжном магазине. У них, мне кажется, только «Буква» и вездесущее «АСТ». А здесь наукоград. Наверняка найдутся любители и других издательств. Вот тут мы могли бы утереть нос Торговому Центру и поиметь свою немалую выгоду…
Отношения наши оставались сугубо платоническими, хотя она уже позволяла мне целовать себя при прощании не только щёчку. Прошедшие только полгода со дня смерти мужа молчаливым запретом сопровождали все наши разговоры и любые намёки на ласку.
Однажды во время очередной вечерней прогулки, я услышал поразившее меня признание:
- Володя, за всё время нашего с тобой общения я тебя один раз обманула. И сама не могу понять почему. До сих пор не могу разобраться. Словно что-то пугает меня…
Я почувствовал в голосе несвойственное ей напряжение. Решил сгладить их шуткой:
- И как же ты меня обманула? Небось, кассу мне сдала не полностью?
- Перестань. Я серьёзно говорю. И хочу с тобой сейчас эту тему обсудить. Помнишь, я сказала тебе, что ни разу раньше не приезжала во Фрязино?
- Да, разумеется.
Теперь и мне стало не по себе.
- Так вот. Однажды я приезжала сюда. Было это лет двадцать назад, в каникулы между первым и вторым курсами… Ты мне рассказал про один свой вечер, когда слушал рок-оперу и пил водку, а к тебе явилась незнакомая девушка. Ещё сомневался, что там произошло на самом деле, а что тебе могло присниться?
- Разумеется. Только сон был два месяца назад, а не двадцать лет.
- То-то и оно. Теперь выслушай меня, пожалуйста, не перебивая. Я тогда начала встречаться с Михаилом, он был моей первой любовью и стал моим мужем. Мы вместе учились, он снимал с кем-то из своих друзей комнату в Москве. Родители его жили во Фрязино. Как-то пригласил меня приехать к нему домой. Сказал адрес. Подруга меня довезла на своей машине, она сама жила в Щёлково, и оставила у квартиры. Но дверь мне открыл какой-то пьяный мужчина. Я приняла его за отца Миши, спокойно прошла в комнату. Вскоре всё выяснилось: я перепутала адрес. Разумеется, была в шоке. А Миша тогда ещё боялся пользоваться мобильником, уверяя всех, что эти несовершенные аппараты вредны для здоровья. То есть, связаться ним я не могла…
Она замолчала.
- Ну, а дальше-то что было? Это я всё и сам знаю. Каким малопонятным образом я смог увидеть эту сцену во сне? И девушка, я тебе уже говорил об этом, очень была похожа на тебя. На молодую, конечно. И имя твоё. И Миша, боящийся телефонов. И его дурацкая шутка. А дальше-то что?
- Дальше? Ничего. Я ушла. На Михаила долго обижалась… Даже перед свадьбой отказалась вновь ехать в этот город, где была так напугана. Его родители приезжали свататься к нам домой… А после твоего рассказа-сновидения мне самой любопытно стало, где именно я была?.. Я не помню адрес. Только улицу.
- А вот сейчас мы с тобой всё вспомним и восстановим. Пошли ко мне. Думаю, у нас с тобой теперь появился морально аргументированный повод сходить ко мне на квартиру.
И решительно повёл её на Полевую.
По дороге Анна с несвойственной ей неуверенностью говорила, что не помнит, какой это был дом, не помнит даже этаж.
Наконец подошли к квартире.
- Вот вспомнила, что лифта не было. Сумку мою вдвоём с Зоей несли по лестнице.
- Только у меня вся мебель здесь новая: и отец её менял, и я несколько лет назад кое-что прикупил. Тебе всё покажется незнакомым.
- Я же говорю, это напрасный труд. Ничего я не вспомню… Ну, квартира и квартира. Вот диван тоже здесь стоял, но совсем другой. Я на нём сидела и плакала от обиды и страха. А всё остальное действительно незнакомое. Я даже плохо помню, как тот мужчина выглядел.
- Пройди ещё сюда. Ты в спальне переодевалась.
- Ты так говоришь, словно в твоём случае это действительно была я. Нелепость! Какое-то странное стечение обстоятельств. На Полевой десятки домов и сотни квартир.
Анна всё-таки зашла в спальню, огляделась и вдруг ойкнула.
- Что такое?
- Вон та большая икона Владимирской Богоматери. Она давно у тебя?
- Давно. От бабушки осталась. Я её в укромный угол перевесил, чтобы никто не соблазнился.
- А раньше она висела, - Аня вышла из спальни и уверенно показала пальцем на стену против дивана, – здесь! Правильно?
- Правильно.
- А мама твоя. Где она в то время была?
- Мама у нас рано умерла. Я только школу закончил. Из армии вернулся, её уже не было… Отец потом ещё раз женился, развёлся… Встречался, наверное, с кем-то. Я это плохо знаю, в основном жил в столице. У нас с ним отношения были так себе: он мною недоволен, я – им… В это время он и занялся книжным бизнесом. У него по тем временам дела действительно шли лучше, чем у меня… Значит, можно предположить, что ты была в этой квартире двадцать лет назад и встречалась с моим отцом. Фантастично, но вполне вероятно! Но ещё большая фантастика и уже никак не объяснимая, что это всё я увидел в своём недавнем сне!
Помолчали. Мне полезли в голову самые неприятные мысли. Ну, разве мыслями можно управлять? Лезут они в голову и лезут!
Анна подошла ко мне, положила руки на плечи, посмотрела в глаза.
- Володя, у нас с ним ничего не было. Понимаешь?
- Да, конечно, - быстро согласился я.
Невольно подумал, что отец в те годы был ещё тот «ходок» по женской части!
- У меня к тебе просьба. А можно ту икону повесить на старое место. Здесь висит декоративная тарелка, так что гвоздь уже есть. Поменяй их, пожалуйста, местами.
- Без проблем.
Я быстро поменял местами свои «достопримечательности». Аня сидела на диване и с непонятной грустью смотрела на икону.
- Всё нормально, Анюта?
- Да. Я уверена, что у нас с тобой всё будет нормально...
***
Я постаралась устроиться на этом менее удобном диване точно так же, как в тот памятный вечер.
- Володя. Свет выключи…
Да, хорошо иметь дело с покладистыми мужчинами. Его отец хоть и был пьян, но тоже проявил тогда необходимую нежность и деликатность, которая меня в конечном итоге и покорила.
- Иди ко мне…
Я смотрела в глаза Богоматери. Как и двадцать лет назад именно на это место падал свет уличного фонаря. Тогда я со страхом шептала что-то вроде: «Матерь Божья, спаси меня, пожалуйста. Помоги мне!»
О чём просить её сейчас? Чтобы секс на этот раз оказался ещё более приятным? Ну, это, пожалуй, уже богохульство.
«Спасибо тебе, Божья Матерь. Больше мне ничего от тебя не надо. Дальше я уж как-нибудь сама…»
Я закрыла глаза, обняла Виктора и отдалась разлившемуся по моему телу наслаждению…
Домой вернулась поздно.
Милка не замедлила высунуть свой нос из комнаты:
- Ну, как, мамуль, я не зря старалась?
- Ложись спать, старательница! Мне надо душ принять.
- Значит, всё в шоколаде! Теперь будем жить как белые люди?
- Хватать болтать. Я сказала, спокойной ночи!
- А то мне уже с полгода никаких новых шмоток не покупали.
- Будут тебе шмотки, будут… Спи, я сказала! Теперь это уже моё дело…
***
Февраль 2013 г.