Шел шестидесятый год девятнадцатого столетия. Стояла неимоверная июльская жара. Была середина июля, самая макушка лета!
По заброшенным дорогам некогда процветавшего леспромхоза, двигался караван внедорожников.
Уже полтора часа, то яма, то канава и не видно конца адским мученьям. Группа туристов ехала в глубь тайги с интригующим названием, по крайней мере созвучное с адом.
За рулем возглавлявшей караван машины сидела женщина.
Рядом с ней вольготно полулежал, откинув сиденье, солидный красивый мужчина. Он жмурился всякий раз, когда машина выскакивала из-под теней деревьев на солнце. Красавец, высунув голову, подставлял ветерку свое отливающее золотистым загаром лицо и бронзовую мускулистую руку. Играючи, как ребенок ловил легкий обдувающий шлейф охлаждающего ветерка.
В его волнистых волосах чернее смоли запутался таежный демоненок, трепал их то с нежностью, то с игриво-азартным неистовством.
Цвет его глаз невозможно было определить. Брюнет их тесно сомкнул и окружил плотным рядом густых длинных ресниц.
- Любая девчонка умерла бы от зависти, от таких шикарных ресниц! – думала дама за рулем.
Надо признать…природа здесь совершила явную ошибку.
Мужчина стеснялся своих девчоночьих ресниц. И практически всегда прятал ошибку природы под темными очками.
Познакомились они в Египте, на пляже в Шарм-эль-шейхе.
Она прилетала отдохнуть от Ленинской библиотеки, работая над докторской диссертацией.
Молодой специалист из Италии работал инструктором по дайвингу на пляже красивейшего Красного моря.
С тех пор они изредка совершают подобные вояжи вместе с друзьями.
Накануне, перед путешествием дама в соломенной шляпе настояла на том, что она поведет машину по местам ее малой родины.
Проехав очередной крутой вираж, она пристально посмотрела в его бездонные морского цвета глаза.
- Смотри… не простудись… бросив нежный взгляд адресно… сказала дама надвигая шляпу глубже, чтобы не снесло ветром.
- Не дождешься…не открывая глаз, широко улыбаясь заявил мужчина.
И еще ближе придвинулся к открытому окну, почти на половину вышел из салона…
-Я люблю тебя! –вскричал на итальянском молодой человек…
Женщина молчала…лишь чуть-чуть сбавила и так не высокую скорость…
-Я люблю тебя! –уже на английском вскинув руки к небесам…еще громче закричал он…
Счастливое лицо дамы зарделось румянцем…она улыбалась…
-Я т-е-е-бя о-о-ч-е-е-нь лю-ю-ю-бл-ю-ю-ю!!! –протяжно и мелодично на ломаном русском продолжал кричать молодой человек…высунувшись наполовину из люка внедорожника…
Тут неожиданно очень сильно тряхнуло машину, так что подкосившиеся ноги усадили мужчину на место…
-Ты моя самая драгоценная драгоценность… – удачно приземлившись в свое сиденье промолвил он.
От рева машин, следовавших сзади с задравленными окнами с включенными кондиционерами, даже адресат плохо улавливала признательную речь влюбленного.
Его восхищение и блаженство были абсолютно искренними.
Тем временем, даму переполняли чувства совсем иного характера, любви к местам счастливого беззаботного детства, от радостного нетерпения встречи с малой родиной, кровь бурлила во всем ее еще статном теле.
Сердце колотилось как набат колокола…ей казалось все вокруг содрогается от ударов ее сердца… отнюдь не от признаний красавца.
Она не чувствовала усталости…В глубине ее изумрудных глаз можно было прочесть отрешенную счастливую безбрежность. Ее счастье не знало берегов, оно катилось куда-то дальше, глубоко упиралось и растворялось в зеленом океане тайги.
Еще несколько километров и она будет в столь вожделенном затерянном временем месте...
Умело управляя машиной, дама погрузилась в воспоминания.
Много лет тому назад, молодая пара спешно собиралась на покос, на уборку сена. Это время года, для жителей этих мест сенокосная пора. Муж с женой торопились, пока стоял ничего плохого не предвещавший солнечный день. Надо было сгрести и уложить сено в копны. Мало кому удавалось управиться с покосом, пока стояли ведра. Этот таежный край не баловал сельчан продолжительными солнечными днями.
Оба спешили, так как приметы природы говорили о том, что вскоре пойдет дождь. Да и убывающий месяц вдруг перевернулся, что ведро не повесишь…
Воздух густо наполнился ароматами таежного разнотравья. Небольшая таежная поляна, расположенная у подножья величавых Саян, давала хороший укос травы. Этому способствовали, высокий уровень влажности, из-за частых теплых проливных дождей, и нагретый за день теплый воздух надолго задерживался в ложе высоких гор, создавая парниковый эффект.
В таежной зоне юга границы Западной и Восточной Сибири, вся растительность, как бы соревнуясь и обгоняя друг друга, стремительно тянулась к солнцу, к свету и теплу. Быстро поднимаясь зеленой стеной, как бамбук в тропических джунглях.
Лето в этих краях короткое, да и сам день казался значительно короче, так как небольшое поселение располагалось между высоких гор. Небольшое село стояло на небольшой равнине на устье великой сибирской реки и таежной речушки с интересным названием. Именно в честь этой речушки, а может быть и наоборот, село имело несколько необычное, но красивое одноименное название.
Но вернемся к сенокосу. Мужчина крепкого телосложения, брал огромные навильники сена и ловко складывал их в копны. Женщина легко управлялась деревянными граблями, собирая душистое сено в небольшие валики, все чаще поднимала голову наблюдая за изменениями происходящими на небе. Будет гроза, сделала неутешительный вывод женщина.
Работа спорилась. Оба понимали, что в природе что-то готовится: аромат воздуха стал насыщенее и гуще, сильно парило, в густом воздухе повисла дневная мгла. На маревное солнце можно было смотреть не щурясь, вокруг солнечного диска образовалась угрожающая желтая корона, что-то похожее на размытый нимб вокруг лика святых.
Коронованное летнее солнце стремительно катилось пока ничего плохого не предвещавшему безоблачному небу. Синеву седых белогорий затянуло белесоватой пеленой.
Близился полдень… как чуткого женского слуха коснулись далекие раскаты грома, доносившиеся из далеких высоких потерявших цвет синих гор.
Пара заторопилась… на горизонте появились первые признаки явной перемены погоды.
Но вдруг пронзительная боль охватила женщину, она обеими руками обхватила свой округлый живот. Она была на сносях третьим ребенком, приближался день родов.
В сущности, все признаки говорили о том, что они уже начались…
Тем временем мужчина, устанавливая ветреники на последней копне, заметил боковым зрением неестественную позу жены. Незамедлительно поспешил к ней.
В эти минуты небо быстро затягивалось тяжелыми грозовыми тучами. Солнце тщетно пыталось пробиться сквозь них, но обессилев казалось вообще ускользнуло за горизонт. Избежав тем самым участь свидетеля, разыгравшейся таежной стихии. Стало сумрачно, будто сверху накрыли местность огромным куполом, под которым готовилось природное представление – шоу, всех стихий земли, с преобладанием воды и огня. Там и тут небосвод рассекали яркие всполохи молнии.
Неожиданно прямо над головой треснул гром и басистым раскатом покатился прочь за высокие хребты синегорий, разбудив тем самым хозяина гор. Хозяин гор, на шорском языке «Таг эзе» тут же отозвался хриплым трескучим эхом и вторил грозе и услужливо разносил громовые раскаты, во все стороны уже невидимого горизонта.
Несколько минут спустя в поддержку развернувшейся таежной стихии с неистовой силой налетел ураганный ветер. Устрашающе, по-звериному зашумела вековая кедровая тайга. Стало быстро темнеть. Средь бела дня начали сгущаться сумерки, казалось невидимая рука перевела стрелки часов на несколько часов вперед.
Мужчина бережно подхватил жену и повел ее к временному таежному пристанищу – шалашу, сооруженному накануне. Осторожно уложил ее на хвойный лапник, и тут же со скоростью молнии бросился к лошади пасшейся неподалеку на привязи.
У него пульсировало в висках, неистово билось сердце, мелькала спасительная мысль успеть бы, только успеть к повитухе в деревню.
К этому времени у жены схватки участились. Она не успевала отдышаться и прийти в себя от неимоверных болей, как начинались очередные. Потуги не заставили себя ждать. Это были стремительные роды.
Придется принимать младенца, медбратом я еще не был, - мелькнуло в голове мужа…
Будущему отцу казалось, время остановилось. Он с большим усилием воли сдерживал волнение и неуверенность, связанные с огромной ответственностью. Цена которого жизнь новорожденного.
Роженица искусала губы в кровь, как могла сдерживала эмоции. Держалась достойно, да и стонов и криков ее практически не было слышно. Все вокруг шумело, сверкало, скрежетало и грохотало,
Сильный проливной дождь набирал силу. Из темных кумачовых туч вода лилась как из огромной невидимой бочки, перевернутой кем-то впопыхах.
Муж отчаянно пытался как-то облегчить болевые приступы любимой жены, массировал руки, ноги. Сердце его сжималось от сопережеваний, и он был на грани срыва от невозможности оказать посильную помощь. Метался от собственного бессилия. Он не мог смягчить, сгладить, уменьшить душераздирающие родовые боли рожающей жены. Время как будто остановилось, секунды тянулись как минуты, минуты как часы. Он был рядом с женой, но в то же время, как будто наблюдал происходящее со стороны, как бы из-за ширмы. Очередные потуги, вызвали истошный женский крик. Который тут же растворился в общей природно-стихийной круговерти.
В шалаше было тепло и уютно пахло пихтовой смолой и стоял густой аромат таежных трав.
Запряженная наспех лошадь стояла поблизости, нервно вздрагивая всем телом, в унисон громовым раскатам. Кусала удила, разбила в кровь мягкие бархатные губы, лиловые глаза налились бесконечным страхом, в них пряталось смятение и ужас. Неистово копытила землю, еще больше содрогая и так дрожащую поверхность земли. Громко фыркала, настороженно стреляла ушами прислушиваясь к общему таежному гулу. Вставала на дыбы при каждом оглушительном треске грома, пыталась всеми силами вырваться…умчаться с ураганом куда глаза глядят… В глазах лошади читалась фраза: пусть будет лучше страшный конец, чем бесконечный страх. Она будто обезумела от ужасающего страха.
Это повторялось всякий раз, когда раздавались оглушительные раскаты грома. Следовавшие одна за другой, как бы соревнуясь между собой. Кто громче и дальше раскатит свою оглушительную звуковую волну. Равную по децибелам совершившего посадку лайнера. Разумеется, согласно физическим законам, они начинали свой бег, после ослепительных фейерверков молнии. В данный момент, в округе все так переплелось, перемешалось. Невозможно было разобрать, что следовало за чем, звук за ослепительной вспышкой или наоборот. Все сейчас представлялось шиворот – навыворот или выворот –нашиворот. Сплошная круговерть треск – огонь, молния - гром…всполохи огня –оглушительный взрыв…
-Дневные демоны раскрутили чертово колесо не на шутку…- выругался про себя муж сотрясая кулаком воздух.
Где-то в верхушках кедровых исполин завывал порывистый ветер, стараясь свернуть под корень вековые сибирские сосны. В этих краях их называют кедром. Кедрово-еловый лес стонал то жалобно, то злобно, то леденящим душу неистовым завыванием и зловещим звериным воем. Размахивая мощными ветвями пытаясь противостоять безжалостным порывам урагана. Прилагая огромные усилия, чтобы удержать равновесие, непременно, задевая при этом соседей. Кедры, что росли, поблизости, в свою очередь, тоже прилагали немало усилий борясь за жизнь. Свирепствующий ураган издавал устрашающе- звериный вой и истошные вопли от бессилия в борьбе с вековым кедрачом.
Огромные близстоящие кедры буквально переплетались и утопали в кронах друг друга, собрав последние силы старались отразить напор ураганного ветра совместными усилиями. Да, даже наши зеленые друзья, обладают чувством единения.
Казалось, они в прощальных объятьях, пытались хоть как-то прикрыть друг друга, защитить молодые деревья от беспощадного напора не на шутку разыгравшейся стихии.
А гром продолжал лупить из поднебесной пушки, высекая огненные стрелы как змей- горыныч из недр Саянских почерневших вершин. Чудилось, как из жезл невидимой пушки вырывалось разом несколько огненных змий…они извиваясь ползли по небосводу в разные стороны горизонта, множась на глазах, ожесточенно наползая друг на друга переплетаясь в чудовищные узлы и исчезали умирая в ожесточенной схватке. Огненные многоконечные извилистые стрелы возникали ниоткуда и исчезали в никуда. Наверно, так пляшут темные силы на одре смерти жизни, думал новоиспеченный медбрат-акушер.
В эти секунды в зеленые объятья мощного кедрача падала красавица пихта, обнажая свой стройный стан.
Обнаженные нити корней с треском рвались как натянутые струны, увлекая за собой огромные комья земли и камня.
Уже не молодая красавица - пихта, много видавшая в своей жизни, плавно размахивая своими разлапистыми ветвями, словно крыльями птица, прощаясь, медленно опускалась на дружный строй многовекового кедрача.
Всякий раз ее гибкий стан изгибался от ударов соприкосновения с могучими подставленными плечами кедров…
Наконец она нашла пристанище в их объятьях, зависнув не высоко над землей. Изящно содрогнулся ее гибкий стан последний раз и замер. Только пушистые ее ветви продолжали колыхаться подобно крыльям гигантской сказочной птицы, еще некоторое время…
Во всей округе стоял неимоверный скрежет, треск, скрип и стон соприкасающихся стволов и ветвей. То здесь, то там раздавался оглушительный треск ломающихся ветвей и деревьев. Ярко-огненные молнии сверкали то тут, то там, и не успевали утихнуть одни громовые раскаты, как возникали новые. Разбушевавшийся ураганный ветер ломал мелкие сучья, невидимым секатором выхватывал без разбора сухие и еще живые ветви деревьев, кустарников и различных трав. С неистовством набрасывался на кроны дерев, срывал листву, хвою и высоко поднимая невидимыми могучими руками разбрасывал их высоко в воздухе. Струящиеся с небес водные потоки их тут же подхватывали и прижимали к сырой земле…
Казалось, что все демоны земли и неба перепутали время суток и были выпущены на волю…
Сокрушительных ударов урагана не выдерживали одиноко стоявшие многовековые кедры.
-Где-то неподалеку ухнул вековой исполин, отдав богу душу от старости.
Могучие и широченные раскаты грома, чувствовались всем телом, от которых содрогались земля и воздух.
В эти минуты муж внимательно слушал указания жены, и очень старательно выполнял их беспрекословно, не переча. Он четко выполнял необходимые манипуляции, столь важные при родовспоможении.
Любопытные всполохи молнии почти не покидали временное пристанище таежных людей, бесконечными мультипликационными фонарями освещая темные углы таежного домика-шалаша.
Под освещением молний, муж вырывал из темноты шалаша глаза жены в которых застыли боль и страх, толстые черные косы метались по тяжело колыхающейся женской груди.
Все осложнялось тем, что плод шел неправильно, если быть точнее, ногами вперед. Такие случаи в акушерстве бывают, к счастью не часто, а если и бывают, то такие роженицы, как правило, подвергаются «кесареву сечению».
Здесь иная ситуация. Кругом тайга.Гроза. Проливной дождь. Деревня в нескольких километрах.
Вдруг этот весь ужас природной стихии затих на какое-то мгновение…
- И тут же раздался пронзительный крик только, что родившегося младенца.
Чуть позже гроза стала удаляться, но стрелы молнии еще долго вспыхивали то тут, то там, все еще темном небе, но уже отражались широким пламенем на горизонте, и теперь можно было видеть контуры близлежащих гор и тяжелых дождевых туч, из которых все еще проливался дождь.
Минуту спустя…растерянный, но счастливый отец в руках держал новорожденную девочку.
- Эта малышка будет дважды счастливой.. - тихо сказал отец, чмокнув жену в висок.
- Почему? - устало спросила жена.
Она родилась в рубашке...тихо сказал муж…
- Как это? - шепотом вопросила жена, увлажняя языком пересохшие губы…
- Она родилась вперед ногами, - это первое, сказал муж.
- А во-вторых, с обернутой пуповиной, как в рубашке - продолжил он.
Но самым удивительным и загадочным было то, что как только раздался громкий глас новорожденной малышки вся природная круговерть притихла. Наступило непродолжительное затишье…Несколько секундное перемирие природной стихии.
Чуть позже блеснула ослепительная молния, выдавая заключительный шквал огня и змеей размножаясь на ходу расползлась во все стороны светлеющего купола неба. Маленькие, но очень проворные огненные ленты расползались десятками, а то и сотнями гонимые небесными силами во все стороны горизонта и терялись в бесконечных недрах умытого неба. Секундой спустя ударил гром, но уже покорно, не сильно, дабы не перепугать новорожденную и так тихонько ускользнул за ближайшие горы…
Гроза закончилась так же внезапно, как и началась. И громыхала сейчас уже далеко за высокими Саянскими отрогами. Дождь пролился. Из-за облегченных и просветлевших туч выглянуло робкое солнце!
Только с веток вековых деревьев падали невесомые прозрачные капли. Переливаясь всеми цветами радуги, словно крупные бриллианты, в жидком состоянии.
Счастливый отец с малышкой на руках вышел из шалаша и высоко подняв девочку над головой, обратился к всевышнему…
- Спасибо Тебе Господи! – возбужденно причитал он.
- Благодарю Тебя!!! – как бы в безумстве вторил счастливый отец.
-Тысячи, миллион Тебе спасибо! –приглушая свой восторг восклицал мужчина и стремительно закружился в вальсе держа новорожденную высоко над головой, и вторил - Спасибо! Спасибо! Спасибо!..
Эхо вторило, множило и далеко разносило его радость…
В этот момент лошадь оборвала привязь…
Прядая ушами, грациозно чмокая копытами по мокрой траве подбежала к своему хозяину… и остановила столь странный танец хозяина с каким-то существом в розовых простынях…
Лошадь слегка наклонила голову издала тихое ржание, устремила умные сизые глаза на новорожденную. О, чудо! - она приткнула свою мягкую теплую морду прямо ей в личико и обожгла своим горячим дыханием…
- Новорожденная не испугалась…на ее личике мелькнула еле заметная ангельская улыбка, на подобие еле приметной улыбки Джоконды в младенчестве.
Вдали прямо в реку уперлась тройная семицветная радуга. Одним концом в большую, а вторым совсем рядом в маленькую речушку, с одноименным названием с деревней.
Природа стала оживать. Выпрямились деревья, подняли свои мокрые пихтовые лапы остроконечные пихты. Примятая трава ураганным ветром и ливневым дождем стала стремительно выправляться под магнетизмом солнечных лучей.
Смело защебетали птички, взялись причесывать перышки, поправлять хохолки и прически после незваного таежного парикмахера. Тайга стала оживать, где-то в глубинах тайги маралуха подзывала свое перепуганное чадо. Под кедрами сасуетились пищухи (сеноставки), стали проворно собирать разбросанные ураганным ветром травяные копешки. Невдалеке зацокала белка, успокаивая уже подросших бельчат. Вездесущая кедровка не опоздала оповестить весь лес, о наличии в тайге опасности.
Некоторое время спустя в село уже возвращалась не пара, а троица, точнее трижды родители и новорожденная малышка!
Это было 55 лет назад, а сейчас караван джипов пробирался с небольшой крейсерской скоростью, практически по бездорожью. Именно по той местности, где происходили вышеописанные события.
Даму, в сафари цвета слоновой кости, вернул из мира воспоминаний сигнал машины следовавшей за ней.
Она остановила машину. Выключила зажигание, открыла дверцу…
Ее спутник с глазами неба быстро обошел машину подал ей руку…со словами.
-Вашу руку мадам!
До конечного пункта остались считанные километры. Она даже не подозревала, что ее ноги коснулись той священной земли, где она родилась пятьдесят пять лет назад.
Вы не поверите именно на этом месте…
Здесь за полвека с небольшим произошло многое. От проложенной дороги, по которой вывозился, в том числе именно тот исполинский кедровый лес, практически ничего не осталось.
Под кронами которого, происходило таинство рождения девочки, которая сейчас возглавляла караван внедорожников.
Он все еще держал ее за руку и они не спеша спустились к речушке вдоль которой ехали уже километров семнадцать. Он жмурился от бликов июльского солнца, отраженных в чистейших водах сибирской реки. Казалось, в его глазах навсегда отразилось бирюзовое небо.
Он был очарован красотами окружавших их синегорий. Гармоничным сочетанием хвойных и лиственных лесов. Оставшихся нетронутыми лесорубами из-за крутизны и недоступности склонов. Давно места вырубки засажены новыми посадками. Но в основном обыкновенной сосной.
Сибирская сосна растет значительно медленнее, поэтому на местах ее вырубки в основном теперь стоят тридцатилетние сосны, но обыкновенные, -пояснила молодому человеку дама в слоновом.
- На них не растет столь ценный кедровый орех, - перебил спутник не отпуская ее руку.
- Кедровый орех, оценен по достоинству и признан во всем мире- ответила она.
-В чем же заключается ее ценность, - заглядывая в ее глаза спросил бирюзовоглазый красавец, опуская свою руку на ее талию.
- Ежедневный прием нескольких ядрышек, обеспечивает организм необходимыми витаминами и минеральными веществами –играючим речетативом констатировала дама, и выскользнула из распахнутых мужских объятий.
Настоянный тяжелый воздух, пресыщенный хвойными эфирными маслами и ароматом разнотравья слегка кружил голову.
Избыток кислорода усиливал ощущение легкого опьянения.
У гостьи сердце билось, в какой-то сладостно-ванильной истоме. Она вместе со своими друзьями, коллегами из разных стран приехала навестить свою малую родину.
На месте привала открылась панорама величавых отрогов Западного Саяна. Даже в середине лета на них местами виднелись вечные белые пятна ледников, так называемых снежников.