Новый друг
Никогда ещё Бар не видел Бурта Рассела так часто, как за эти два часа, когда толстый кот то и дело забегал в офис старика Освальда, жалуясь на свою сложную жизнь. И если в первый раз Освальд встретил его хладнокровно, то во второй уже старый дикобраз махал лапами не меньше, чем Рассел. Пытаясь, видимо, таким образом успокоить несчастного толстяка. Бар улыбнулся. Если Портко продолжит в том же духе, то в их участке на одного судмедэксперта станет меньше.
Он посмотрел на часы. Шесть часов вечера, пора идти к Джеку. Вообще, конечно, сегодня он мог бы закончить пораньше и хоть раз прийти домой, если не вовремя, то с минимальным опозданием. Всё равно у него нет никаких идей, разве что этот несчастный труп. Он пододвинул чашку с кофе и сделал небольшой глоток. Вкусно.
Чеширски поднялся и направился к моргу, уловив краем глаза ненавидящий взгляд Рассела, краснеющего от негодования в кабинете капитана. Наверняка уже старый кот полностью скрестил его и Портко в одно всеобъемлющее зло, мешающее толстяку спокойно отлынивать от работы. Что ж, пусть так, ему от этого даже легче.
Снова холод, снова мороз по коже. Бар постарался абстрагироваться, как-никак, он коп и ему предстоит довольно часто посещать это злополучное место. Может, дело в том, что он просто не любил холод? Кошки ведь всегда предпочитают теплые места.
Оказавшись внизу, он сразу же увидел Портко, а вот енот, казалось, его даже не заметил, полностью увлекшись работой над ещё одним трупом, кажется, старого льва, попавшего к ним несколько дней назад после автомобильной аварии.
— А, детектив, – не поднимая глаз, сказал Портко. – Что-то вы задержались.
— Да нет, ровно два часа, как вы и сказали.
— На будущее я всегда беру с запасом, так что можно приходить пораньше. Так, у вас тринадцатый? – сказал он и быстро подошёл к ящику, резко открыв его.
Бар заметил, как у Джека горят глаза, закралось даже впечатление, что еноту крайне не терпится избавиться от живых детективов, докучающих ему в его спокойном и размеренном ритме работы. Чеширски кивнул и посмотрел на тело. Шустрый енот уже успел зашить его, причем даже Чеширски было понятно, что в этот раз стежки заметно отличались своим ровным идеальным исполнением, в отличие от тех же безобразных подергивающихся каракуль, которыми зашивал Рассел.
— В общем, он умер не от алкогольной интоксикации, как вы и сами уже догадались. Я бы сказал, что умер он от болевого шока, так как удар был резким и вскрыл почти весь живот. Видите, вот здесь, он воткнул лезвие сюда и уже отсюда резким движением потащил всё наверх, – сказал Портко, изображая удар.
— Потащил?
— Да. Дело в том, что это было не лезвие в прямом смысле это слова. Ну, не острый предмет, это что-то вроде пилы, именно для того, чтобы рвать плоть.
— Он распилил его?
— Нет. Именно порвал. Это было единое сильное движение, ведущее рану вверх. Именно потому всё было так болезненно, что лезвие схоже с пилой, и оно подцепило почти все внутренние органы, потянув их за собой.
— И это было так сложно заметить?
— Да не особо, я сразу это понял, ещё при первом рассмотрении.
— Я не о вас, Джек. Я о вашем коллеге.
— Я думаю, детектив, вы сами все прекрасно понимаете.
— Ну да. Кому охота возиться с бомжами. Что-нибудь ещё?
— Да. Э, как бы есть одна интересная деталь. Несмотря на то, что нашего парня основательно подгрызли грызуны, он все же сохранил свою главную импозантную черту, – улыбнулся Портко, разводя лапами. – Он сохранил причину смерти.
— Чего?
— Он сохранил мотив убийства, детектив.
— Какой ещё мотив?
— Ну как? Его ели.
— В смысле, ели? Грызуны?
— Нет. Так могло бы показаться на первый взгляд, так как он пролежал в канализации дольше, чем следовало, но всё я нашел места, где его кусали сразу после убийства. Извините, конечно, что не могу показать их наглядно, я очень не люблю беспорядок. Но я сделал фотографии и на них всё видно не хуже.
Портко подошёл к столу и достал несколько снимков. Качество фотографий было превосходным, Бар вообще впервые видел такие четкие изображения. Он посмотрел за спину Джека и увидел огромный новый фотоаппарат, стоивший минимум долларов восемьсот. Чеширски понял, что впервые столкнулся с тем, что подсчитывает стоимость вещей другого зверя, обычно это было ему не свойственно.
— Видите, вот здесь следы. Они частично стерлись и очень похожи на мышиные, но это не мыши.
Бар прищурился, но ничего так и не разглядел. На всякий случай он кивнул. Дабы не обидеть мастера, которым Портко, несомненно, являлся. Бар тут же отметил ещё одну ранее не случавшуюся деталь, он начинает верить еноту на слово.
— Значит, вы полагаете, что его ели после убийства?
— Я разве сказал, что полагаю?
— Нет. Значит, вы уверены?
— Детектив, вы пришли сюда за мнением профессионала. Если вас…
— Меня всё устраивает, – остановил его лапой Чеширски. – Но мы сможем использовать это в суде?
— Теоретически это, конечно, возможно. Увильнуть от подобного факта они не смогут, так как у меня есть снимки. Но как показывает моя практика, никто это продвигать не будет, это же бомж, скорее всего дело просто закроют, как того и добивался мой коллега.
— Кстати, касательно вашего коллеги. Не скажете, почему вас перевели, если это, конечно, не секрет.
Портко внимательно посмотрел на Чеширски и задумчиво потер подбородок.
— Хотите пооткровенничать?
— Я здесь новенький, такой же, как и вы, так что, думаю, это было бы неплохо. Просто мне с вами работать проще, ведь ваш коллега уже почти отшил меня с этим делом и, если честно, то вы спасли ситуацию.
— Как мило. Ну что, я не против сотрудничества, – Портко протянул лапу.
Чеширски пожал её и снова не смог удержать от оценки, теперь уже часов, как минимум, уходивший за десятитысячный предел. Он тихо выдохнул, иногда лучше сдерживаться, но, чёрт подери, как же это сложно.
— Вас напрягают мои личные вещи? – улыбнулся Портко.
— Если честно, то да.
— Понимаю, не переживайте, это не взятки, но всё куда как проще. Просто у меня крайне богатые родители и это – издержки моего рождения. Элитные вещи, дорогие машины, костюмы. Я вырос среди этого. И пока не хочу жить как-то иначе.
— Но вы же работаете в морге, неужели нельзя было поступить в престижную частную клинику?
— Да, конечно, – рассмеялся Портко, обнажив свои идеальные ровные белые зубы. – Куда как ни туда. Поверьте, детектив, среди золотой молодежи есть звери, которым ближе простая работа. Как я, например. Я люблю свое дело, но и не отказываюсь от прекрасных вещей, они, между прочим, также помогают мне делать всё качественней. И да, я пошёл против своих родителей, они ужасно не хотели, чтобы я работал здесь. Но, увы, я слишком упрямый.
— А почему вас перевели?
— Да всё от этого же, я же работал в тридцать пятом, где стажировался после университета и куда был направлен работать, там-то я встал поперек системы, сказав, что не буду скрывать улики. Правда, я не ожидал, что в этом будет заинтересован сам капитан участка, поэтому, когда я пришёл к нему с результатами неправильного вскрытия, он, не долго думая, перевел меня сюда. Сделать прям уж большие неприятности мне он не мог, сами понимаете, у меня хорошие юристы, да и связи у родителей есть. А вот перевести – запросто.
— Значит, он замял то дело?
— Да.
— Черт возьми, капитан. Как же так?!
— Вы, я вижу, тоже этого не любите, да?
— Я так понимаю, это тоже заметно по моей одежде?
— Да, выглядите вы не плохо.
— Знаете что, а приходите к нам сегодня на ужин! – неожиданно для себя выпалил Чеширски, лишь потом осознав, что, по сути, он даже точно не знает, готовила ли что-то Жанни вообще. Но отступать было уже поздно.
— Ужин? А почему нет. У меня на сегодня кроме этого льва никого и нет. К тому же, как я понимаю, Освальд сейчас очень горячий, кто знает, может, капитан не выдержит и начнёт буянить. Всё-таки для первого дня я как-то слишком уж погорячился, следовало как-то помягче приступить к своим обязанностям. Впрочем, сожалеть уже поздно.
Бар смотрел на Портко и понял, почему он его пригласил. Этот ухоженный интеллигентный доктор заметно отличался и от Джереми, и от Хайнлайна, несущих свою темную часть их общей работы. Да, они были хорошие парни, но оба уже настолько пропитались работой, что, пригласив их к себе домой, можно было выплеснуть это и на Жанни, чего он очень не хотел. А вот Портко – это что-то другое. Красивый, приятный, вежливый и отрешенный он, как никто из их полицейской компании, сможет понравиться его кошечке.
—Так ко скольки приходить? – вырвал его из размышлений Джек.
— К восьми. Вот адрес, – он написал на бумажке улицу и дом. – Только постарайтесь не опаздывать.
— Боюсь, я этого просто не умею, – обезоруживающие улыбнулся Джек.