Дом

Дорогие читатели, счастлива приветст-
вовать вас со страниц своей второй книги,
над которой я работала три напряжённых
года. Лейтмотивом моего романа является
Любовь, перед которой я преклоняюсь как пе-
ред высочайшим человеческим чувством, дан-
ным нам Богом и родителями.

Главной героиней моих размышлений, как
и в прежнем произведении, является София
с её нелёгкой судьбой, жизненными поисками
и проблемами, мечтаниями, радостями и
огорчениями. Любовь героини огромная, ра-
достная и мучительная, она заставляет её
действовать, сражаться за свою правоту,
добиваться желаемого. Особую любовь Со-
фия испытывает к своей родине, к маленькой
деревне, к отцовскому дому, оказавшемуся
заброшенным, никому не нужным. Мечта Со-
фии – возродить дом, наполнить его жизнен-
ной энергией, человеческими голосами, дет-
ским смехом.

Соня Вайсова

Свои отзывы и пожелания посылайте
автору по электронной почте:
sofiaremen@gmail.com

Соня Вайсова
Дом
роман

Брест
«Альтернатива»
2018

УДК 821.161.1(476)-94
ББК 84 (4Беи=Рус)-44
В14
В14
Вайсова, С.
Дом : роман / Соня Вайсова. – Брест : Альтернатива, 2018. –
212 с.
ISBN 978-985-521-636-1.

«Дом» ? новый роман Сони Вайсовой, в центре которого энергичная София с
её нелёгкой судьбой, проблемам, радостями, огорчениями.
Особенные чувства наполняют её к отцовскому дому, который она хочет воз-
родить, наполнить жизненной энергией, человеческими голосами.

УДК 821.161.1(476)-94
ББК 84 (4Беи=Рус)-44
ISBN 978-985-521-636-1 © Ременарова С.И., 2018
© Оформление. ЧПТУП «Из-
дательство Альтернатива»,
2018


Сон

Софии приснился сон, будто она в родной деревне, в своём доме.
Вышла в сад и увидела вдали высокую, почти без листьев, яблоню.
Подумала, что сад надо обновить, чтобы был как прежде: густой и зелё-
ный, с красными и белыми яблоками, радующими глаз днём и ночью
при свете луны, чтобы на ветвях в пышной листве они сверкали, как
звёзды. София вернулась в дом, подошла к зеркалу в горнице и увиде-
ла себя такой, какой была в свои шестнадцать лет: молодой девушкой,
с роскошными волосами и большими блестящими глазами. Сон был
недолгим, вскоре она проснулась и поняла, что находится в Братиславе,
рядом с Душаном и котом Али. Сон ещё долго не покидал её: образ
родного дома, сада, её юности растревожил чувства, разбередил душу.
Постоянно, что бы она ни делала, куда бы ни шла, эти чувства остава-
лись с ней…

После непродолжительной зарядки София разбудила Душана сло-
вами поздравления – сегодня ему семьдесят два. Скоро Новый год. С
Душаном живут уже более десяти лет дружно, оба стараются быть
достойными один другого. Он всё ещё работает на телевидении. Она
тоже работает, только дома и без зарплаты. Пишет свой дневник. Сей-
час праздники, и Душан дома. Она не может писать, когда он рядом.

Созвонилась с сыном Олегом, напомнила ему, что у Душана сегодня
день рождения.
– Я тебя очень уважаю, – сказал он Душану. – Желаю, чтобы ты жил
и работал, сколько ты сам захочешь!
А София подсказала:
– И в своём любимом коллективе…

Она смотрела, как Душан реагирует на слова, сказанные искренне,
от сердца. Он расцветал улыбкой, был растроган и благодарен.

Сходили покормить кошек. Сегодня была вторая прогулка Софии
и Душана по первому хрустящему снегу. Чувство дома, что пришло
к ней во сне, всё ещё не покидало её – она бережно несла его всю до-
рогу. Не покидало оно её и когда пекла пирожки, готовила ужин. Всё
больше осознавала, что сад у родного дома действительно надо обно-
вить. Представляла, какие купит деревья, думала, кто ей поможет их
посадить: «Заложу новый сад! И быть может, ещё увижу его цветущим
бело-розовым цветом, а если Бог даст, наслажусь ароматом и вкусом
его плодов. Каждый, кто пройдёт мимо сада, восхитится его красотой
и узнает, что его возродила я с любовью к родному дому, которого не
могу вычеркнуть из своей жизни: ведь он строился на протяжении все-
го моего детства и юности. До сих пор ощущаю запах тёсаного дерева и
щепок, которые я подбирала за строителями; помню свои загрубевшие
от смолы и песка пальцы и всю ту атмосферу, наполненную звуками
острого топора, рубанка и скобли, деловых разговоров и команд строи-
телей, лучами палящего солнца, запахом человеческого пота и свежего
летнего ветра. Сейчас дом моих родителей одиноко стоит, прижимаясь
к земле и печально глядя вылинявшими, словно заплаканными, окна-
ми на малолюдную сельскую улицу, терпеливо дожидаясь возвраще-
ния родного человека. Он зовёт меня, просит о помощи…», – думала,
переживала и решалась София.

Прошли, проползли зимние месяцы. Проскользнул март. С ве-
тром, снежным дождём и громом, с редкими улыбками и молодой
зеленью наступил апрель. Софии нужно в Брест, а оттуда она по-
едет в родную деревню и обновит свой сад.

И вот она на пути к нему. Смотрит на знакомый пейзаж, обнимая
глазами стройные сосны и нарядные берёзы, зовущую вперёд дорогу, и
со щемящим чувством горечи и любви готовится встретиться с родным
домом и садом, соседями и друзьями.

Машина, наконец, въезжает в деревню. Через несколько минут уже
в гостином дворе их встречает приветливая хозяйка Оксана. Она вспо-
минается Софии маленькой девочкой, а сейчас у самой уже взрослые
дети и даже внуки. Встретил с поезда и привёз гостью к ней её муж
Иван. Поприветствовали друг друга, как родные. София знает, что с
ними и у них может чувствовать себя как дома.

– Немного пройдусь, – говорит и, захватив с собой фотоаппарат,
идёт через дорогу к своему дому, останавливается у калитки, смотрит
на него, здоровается с ним. С трудом открывает калитку, входит на све-
жескошенный двор, заглядывает в окна дома, с нежностью поглаживая
их своими тонкими пальцами и прикасаясь губами, словно целуя, при-
говаривая вполголоса, будто плача: «Мои милые, некому вас умыть да
погладить, некому вас оправить и нарядить, чтобы вы улыбнулись и
веселее посмотрели на свет! Мне так хочется вам помочь!» Делает не-
сколько снимков и направляется, утирая непрошеные слёзы, в сад. Он
точно такой, каким она видела его в своём сне: старый, высокий, с ветвя-
ми, покрытыми серебристым мхом. А вот и почти безлистая яблонька,
так похожа на неё саму. Прижимается всем своим телом к её стволу,
закрывает влажные от набежавших слёз глаза. Желание обновить сад
крепнет в ней ещё с большей силой. Выходит опять во двор. Справа у
забора, что отделяет соседскую усадьбу, стоит, как и прежде, неболь-
шая скамейка. Кажется, что вот сейчас на неё присядет отец и закурит
папиросу. Рядом подсядет мама. Улыбаясь, они спросят её:
– Ну как ты живёшь, доченька? Не пора ли к родному дому возвра-
щаться? Пустует он, пропадает без хозяина.
София смотрит на скамейку и молча отвечает им:
– Я очень хочу помочь ему и сделаю всё, что в моих силах, чтобы
возродить его…

Родители испытующе глянули в её глаза и растворились в чистом
воздухе родной деревни. София подошла ближе к скамейке, желая
присесть на минутку. Из соседнего дома через зелёный огород прибли-
жался к ней молодой сосед. Поздоровались.
– Я – Ваня, Витин сын.
– Помню, Ванечка, твою бабушку Павлину. Она ко мне часто подхо-
дила, и мы подолгу разговаривали здесь, у забора. А дядька Федя твой
как живёт? Он мой одноклассник!
– Живёт, как и все здесь – на пенсии, – уклончиво ответил.
– Я тоже на пенсии. Привет ему передавай, я уверена, что он помнит
меня. Поможешь мне сад обновить? Хочу саженцы посадить.
Ваня удивляется, мгновенье смотрит на неё, а потом оживляется,
улыбается и по-доброму отвечает:
– Конечно, только скажите, когда.
– Ну и хорошо, Ваня, обязательно скажу.

Ваня ушёл на зов жены, а София ещё подошла к колодцу, откры-
ла его, нежно касаясь руками дверец, ведра, которое здесь верно слу-
жит каждому, кто нуждается, уже почти тридцать лет. Опустила его на
цепи над зияющей пропастью зеркальной воды, ухватилась за вытяну-
тую ручку колбы и начала опускать ведро ниже и ниже, чтобы набрать
воды. Когда ведро плюхнулось, подождала несколько мгновений, пока
оно, наполнившись, полностью утонуло в воде, начала выкручивать
ручку вверх, с шумом и плеском поднимая его из колодца. Ощущала
себя, как тогда, в юности, в свои молодые годы, когда ещё жили родите-
ли, а во дворе бегали дети, весело играя со своим псом, которого щен-
ком привезли из Бреста. Только колба, скрипя, упрямо ей напоминала,
что всё прошло и давно уже всё не так, как было…

Достав ведро, София перекрестилась, отпила немного воды, отме-
тив, что она такая же вкусная, как прежде. Затем, наливая её прямо
из ведра поочерёдно в правую и левую ладони, умыла лицо, чувствуя
прикосновение к нему своей земли, своей родни, своей любви. Глубоко
верила, что, совершив это, она избавится от всех болезней и сомнений,
вода придаст ей сил и возможностей принять правильные решения.

Уходила с родного двора нехотя, ноги медленно поднимались и опус-
кались в траву. Даже калитка как будто упрямилась и не хотела закры-
ваться. Всё это София замечала, фиксировала, мысленно клялась себе
и родному дому, старой калитке, что вернётся, и всё здесь будет лучше,
чем сегодня.

У хозяев уже всё было готово к продолжительной беседе: стол на-
крыт, стулья на местах. Иван успел умыться с дороги и переодеться,
ожидали только её. Как всегда в таких случаях, София раздала подар-
ки Оксане, Ивану, их внучке, дочерям, что живут в Минске, и порадо-
валась, что они им подошли и понравились. Ей очень приятны такие
мгновенья. Они незабываемы и долго согревают её сердце. Обменялись
новостями, личными радостями и горестями. Поговорили обо всём без
утайки, откровенно, как самые близкие люди.

– Ну что, Иван, может, завтра поедем покупать саженцы, – сменила
тему и спросила София хозяина, а сама посмотрела на Оксану.
– Какие саженцы? – спросила она.
– Да вот, Ивановна хочет посадить сад возле своего дома, – пояснил
ей Иван.
Оксана посмотрела на Софию, потом на Ивана, а София ей расска-
зала:
– В доме я жить не могу, но сад посадить хочу. Может, мне позво-
лят правнуки моей мамы. Она его им «подарила», как мне говорили
сёстры.
– Не было здесь правнуков никогда, только отец их раз в году загля-
дывает, да и то в дом не заходит, – сказала Оксана. – А ведь Вы бы могли
здесь каждое лето жить сколько надо. Правнукам не нужен этот дом…
– Я и сама об этом думала, даже просила их продать мне его, а они
молчат. Не могу же я с ними судиться!
– Бабу Марусю уговорили Ваши сестры дом правнукам подарить –
как чувствовали, что сами долго жить не будут…
– Печальный случай, а для меня вдвойне. Вот и ищу способ изба-
виться от этого чувства. Мне всего жаль. Что сестры так рано умерли,
и этого дома жаль, и сада. И себя жаль. Осталась я из всей семьи одна.
Приеду, а в родительский дом зайти не могу, только что в окна загляну.
Пора с этим покончить, – горестно призналась София.

После небольшого обеда она, как всегда в дни приезда, пошла на
кладбище, на могилки отца и мамы – поклониться им. День прибли-
жался к вечеру. На скамейках у дороги сидели соседки. Они сразу дали
знать о себе, своих чувствах. Сказали, что помнят её, не забыли послед-
нюю встречу прошлым летом, ожидали её.
– Что-то ты рано приехала в этом году? – спросили. Она засмеялась
от счастья, что всех видит опять, и радостно им сообщила:
– Завтра буду сажать новый сад! Приходите на помощь! – пригласи-
ла. – Иду им сообщить, – показала рукой на кладбище.

На кладбище в этом году быстрее, чем в прошлом, нашла могил-
ки родителей, рассказала о себе, пожаловалась им: «Как мне обидно в
родной деревне ночевать у чужих людей, спать в чужой постели и с чу-
жого двора приходить к вам на кладбище. А родной дом, который мы
вместе так долго и тяжело строили, стоит одинокий через дорогу и так
рано медленно, мучительно умирает. Зовут меня дом и сад. Они просят
меня о помощи. Я не могу им не помочь… Завтра посажу новый сад».

Утром с Иваном и Оксаной выбрались в Барановичи за саженцами.
Погода обещала быть хорошей: светило солнце, хотя тепло не торопи-
лось согревать землю. Настроение у всех было приподнятое. Через час
были у цели. Зашли в садоводческий центр, выбрали четыре саженца
яблоньки. «Одну посажу в честь мамы, вторую – в честь старшей сестры
Кати, третью – на свою честь, четвёртую – в честь моей младшей сестры
Лены. В память об отце посажу грецкий орех. О брате Викторе – абри-
кос, о маленьких Борисе и Петьке посажу кусты сирени – белой и го-
лубой. В Беларуси эти кусты называют «бэз». Может, и с домом что-то
решу: ещё раз поговорю конкретно с его так называемыми собствен-
никами, предложения свои выставлю, сделаю всё, что смогу... Умереть
хочу в родном доме», – думала и настраивала себя София.

Под вечер собралось человек пять на огороде. София с Иваном вы-
бирали саженцы, она ставила деревце в ямку, заправленную навозом и
водой, Иван засыпал землёй, придавливал лопатой. У небольшого сарая
посадили грецкий орех и абрикос. Белую и голубую сирень посадили во
дворе у скамейки перед крылечком. Настроение у всех было отличное, а у
Софии особенное: она понимала, что начинает осуществлять свою мечту,
посадив у своего дома эти небольшие деревца с глубокой верой, что они
обязательно примутся и произрастут, зацветут и принесут плоды. Будут
жить долго после неё, и, может, кто-то вспомнит, что здесь жила и любила
свой дом, свой сад, свою маленькую Родину она, Вайсова Соня.

С опыта София знает, что если мечту подкрепить делом, она станет
целью. Когда мечта зовёт, рождается цель с требованием её догнать, при-
близиться к ней вплотную, и, возможно, насладиться радостью победы.

Не каждую мечту можно осуществить, потому что не каждую цель мож-
но достичь: много рутинных дел и будней надо пережить на пути к ней;
преодолеть предполагаемые и неожиданные преграды; ни на минуту не
забывая о ней, делать всё для неё. Для достижения цели человеку необхо-
димы ум, сила духа и упрямство, – то, что не позволит сдаться и отказать-
ся от мечты. Мечтать полезно и нужно, по её мнению, в любом возрасте:
«Чем больше Ваша мечта, тем большего Вы достигнете», – сказал один
философ, что для Софии представляется неоспоримым. Вместе с тем она
понимает, что в осуществлении мечты большую роль играет сама судьба.

– Вечером рассчитаетесь с нами за помощь! – с улыбкой, обнажив
два ряда белоснежных зубов, сказал Иван, обращаясь к Софии.
Она посмотрела на него, а он, не дожидаясь вопроса, пояснил:
– Мы хотим послушать рассказ о Вас в юные годы, когда Вы посту-
пили в пединститут. Вы же поступали на литературный факультет? А
поступили на факультет начальных классов! И все знают Вас как учи-
тельницу языка и литературы! Как это получилось?
– На это понадобится не один вечер, – сказала, улыбнувшись, в знак
согласия София.
– Приходи к нам к девяти часам и ты, Ваня! – пригласила молодого
соседа, вопросительно взглянув на Ивана, хозяина. Будем пить чай, и я
расскажу вам о Соне, – добавила, указывая пальцем на себя.

Когда наступило время, все собрались у Ивана и Оксаны за чаем.
Пришли и вчерашние разговорчивые соседки:
– Давно не встречались, не сидели так вместе, а хочется пообщаться,
поговорить, посмотреть на тебя! Ты так далеко живёшь среди чужих
людей, – приговаривала соседка Ядя.
– А родной дом, видно, зовёт тебя! Что приезжаешь – молодец, –
внезапно похвалила Нина.
– Хорошо, спасибо, дорогие мои! Присаживайтесь поудобнее, пей-
те чай, угощайтесь конфетами, печеньем. Это всё из Бреста, а вот из
Словакии, отведайте! – приглашала, раздавала угощения и настаивала
София.

Через несколько минут пришёл сосед Ваня с женой:
– Не пустила меня самого, и она хочет познакомиться с Вами побли-
же – моя половинка Тамара! – представил.
– Спасибо, Тамара, присаживайтесь!

Когда уселись Иван с Оксаной и все выпили по чашке-другой чая, об-
менявшись при этом деревенскими новостями, София, смущённо улыба-
ясь, предложила: «Можно, я начну свой рассказ вам о Соне?»


Трудное счастье

Люблю наблюдать за природой звёздным вечером: иду, останов-
люсь, смотрю далеко за горизонт, где земля прикасается к небу, и ду-
маю, мечтаю, как успешно окончить школу и поступить в вуз! И не
только мне, но и всем в классе.

Я летела бы птицей в небо, преодолела бы моря и горы, шла бы на-
встречу ветрам и снегам, только бы дойти до заветной мечты!
Когда всё-таки придёт весна? Что она принесёт мне? С какими успе-
хами в учёбе я её встречу? Скорей бы! Сдам ли экзамены? ? эти вопросы
мучают мою душу и сердце. Скорей бы определить себе место в жизни!
Напряжённо боролась весна с зимой, напряжённо наш класс ждал кон-
ца третьей четверти, когда станет ясно, кто допущен к экзаменам, а кто нет.
Наконец, наступил долгожданный день, когда нам объявили, что
все в классе допущены к экзаменам, и что дело теперь за нами ? дока-
зать, что мы здесь не зря учились десять лет.

Во вторник я пошла в школу и забрала свой аттестат зрелости. В
учительской были двое: Александр Михайлович и Василий Антонович.
Немного подождала, пока они мне выписывали аттестат, допустили в
нём и исправили ошибку, а потому поставили ещё одну печать со сло-
вами: «исправленному верить», а я им сказала:
- Мой аттестат особенный, значит, я поступлю.

Я слушала подругу и думала, что и мне надо выбрать и решиться на
что-то поскромнее, учитывая мои результаты на госэкзаменах. Так про-
ходила во мне борьба за решение ? куда поступать, и победила скром-
ная мысль: попробую в Брест, чего уж там в столицу…

Вы всё правильно поняли. Чтобы мне никто не мешал, я пошла с
книжками на чердак. А в доме – то воды принеси, то молоко процеди,
то миски помой! Без конца гоняют, а мне же готовиться надо! Я не то,
что ничем не хотела помочь, я искала время для подготовки, ? стара-
лась я объяснить ситуацию нашему симпатичному и довольно любо-
пытному соседу. На другой день все в деревне знали, что Соня Вайсова
готовится на чердаке поступать в институт.

Усевшись с Леной рядом с водителем попутной машины, мы побла-
годарили капитана милиции и Галю и отправились в путь за своим сча-
стьем, за своей будущей жизнью, которая должна коренным образом
отличаться от той, что мы уже прожили.

Утром мы с Леной собирались домой. Вопросы о моей будущей
жизни отравляли меня.
- Как я буду учиться с высшей математикой? Я и низшей не знаю. А
стипендия? Какая стипендия, если у меня будет двойка или даже трой-
ка? Как и за что я буду жить и учиться?
- Считайте себя студенткой! - восхищалась Лена.
Мне же «можно надеяться», но надеяться не хотелось, горечь запол-
няла мои мысли, давила тело и волю.
И, действительно, почтальонка вошла в хату и подала мне письмо,
предложив расписаться.
- Смотри, Маня! Оно тонкое, значит, там вызов, я поступила! - ра-
довалась я.

Разрезав конверт, я перед ней (она не собиралась уходить, не утолив
любопытства) достала небольшой листочек, похожий на квитанцию, и
прочитала: «Сообщаем Вам, что вы зачислены студенткой факультета
языка и литературы», хотя там было написано «студенткой методики и
педагогики начального образования».

Итак, свершилось. Маня пошла со своей почтой дальше, и главным
известием в этот день был факт, что Соня Вайсова поступила в институт!
Лене вызов не пришёл – ей прислали документы.

Через день я уезжала в Брест ? учиться в институте на факультете
методики и педагогики начального образования. Отец ещё лежал в
больнице. Мою свинью было продать некому: у меня не было денег на
одежду в институт. С моих запасов осталось всего пятнадцать рублей,
и я с ними выбралась в своё будущее, которое мало было похоже на то,
что было в моих представлениях. Я это видела, чувствовала и понима-
ла, и вместе с тем я верила, что всё будет хорошо, ? ведь я об этом буду
заботиться сама, и мне никто не помешает.

По приезде в Брест прямо с автовокзала Соня со своим деревян-
ным, покрашенным в зелёный цвет чемоданом отправилась во второй
корпус пединститута на улицу Карла Маркса. Там, посмотрев на доску
объявлений, прочла, что все студенты первого курса начфака должны
ещё сдать экзамен по пению. На нём студенткам необходимо опреде-
литься с музыкальным инструментом, на котором будут обучаться.
«Столько экзаменов!» – думала про себя и уже в уме подбира-
ла, какую песню могла бы спеть. Волновалась. Ей было интересно,
что скажут преподаватели, как оценят её голос. На коридоре перед
аудиторией стояла очередь на экзамен, и Соня, спросив, кто послед-
ний, стала ожидать и ещё более интенсивно перебирала в памяти лю-
бимые песни.

Когда зашла в аудиторию, увидела за столом преподавателя в оч-
ках, по моложавому лицу которого скользнула лёгкая улыбка. Он с
холодным любопытством смотрел на свою очередную жертву. С ним
рядом сидела довольно приятная женщина средних лет, она тоже не-
много улыбалась и своими тёмно-карими подбадривающими глазами
смотрела на Соню. Слева за пианино сидел третий экзаменатор, гора-
здо моложе своих коллег, с открытой ободряющей улыбкой и привет-
ливым взглядом.
– Здравствуйте! – поздоровалась девушка.
– Здравствуйте! – ответили.
– Пожалуйста, спойте что-нибудь, – обратилась к ней преподава-
тельница.

Соня взглянула на преподавателя за инструментом, выпрямилась,
немного склонила голову. Лицо её стало вдруг печальным. Широко от-
крытые глаза наполнились грустью и жалостью. Она раскрыла уста и
запела тихим, немного дрожащим низким голосом:

Ночь темна – темнёшенька,
В доме тишина…
Слово «тишина» она пропела таким же дрожащим голосом, но
выше и тоньше.
Я сижу младёшенька, –
ещё жалостливее и печальнее продолжила она. Преподаватель музыки
подыгрывал.
Нынче у окна…

Вздохнула, замолчала, подняла глаза на экзаменаторов.
– Продолжайте, пожалуйста, – сказали в один голос.
– Спасибо, пожалуй, хватит, – стараясь улыбнуться, серьёзно отве-
тила. Она всё это время помнила, что большинство из тех, кто вышел
отсюда, с удивлением сообщили, что их прервали словом «Спасибо!»,
не выслушав до конца и одного куплета.

Все в аудитории улыбались и смотрели на неё.
– Почему Вы такая грустная? – спросил преподаватель.
– Песня грустная, – ответила Соня.
Преподаватель за пианино проиграл ещё несколько музыкальных
тактов и попросил Соню пропеть их. Затем старший спросил:
– На каком инструменте Вы хотите играть?
Соня удивилась, что её спросили об этом. Как бы она хотела играть
на пианино, но когда она сможет его купить и где поставит?
– На баяне, – ответила она.
– Почему на баяне? – спросил преподаватель.
– Потому что я потом смогу его купить и носить с собой.
Все вдруг стали серьёзнее, а преподаватель сказал:
– Будете ходить в хор!
– Позовите следующую, – обратилась к Соне женщина из комиссии.

Потом на лекциях Соня узнала, что старший преподаватель из
комиссии был учителем пения и много лет вёл в институте хор пре-
подавателей, учителей школ и студентов. Это был славный Николай
Иосифович Шощиц. Женщина, которая сидела рядом с ним – Татья-
на Тимофеевна – была преподавателем труда, а мужчина за пианино
позже учил Соню играть на баяне.

В канцелярии девушка узнала, что ей, как и многим другим, не
предоставили места в общежитии, поэтому её следующим действием
было найти квартиру в незнакомом городе.

Вблизи института всё было уже занято или просили дорого. На-
конец, зашла подальше, за железную дорогу по улице Пушкин-
ской, и, свернув направо, по левой стороне нашла квартиру, где
жили муж, жена и ребёнок. Попросила их, уговорила, что поможет
им с уборкой и с ребёнком. И цену они назвали подходящую! Она
им объяснила, что получит стипендию и в тот же день заплатит им
5 рублей за месяц проживания.

Перед занятиями всех первокурсников собрали в актовом зале.
Здесь первым вопросом было распределение по группам. В группе «А»
прочитали фамилию Козел, и Соня заострила на этом внимание. Ког-
да зачитывали группу «Б», опять прочли фамилию Козел! Соня мгно-
венно решила тут же спросить:
– София Ивановна? – внезапно из массы студентов раздался её во-
прос. Все засмеялись, а Соня стояла и ждала ответа.
Читающий посмотрел ещё раз в список и ответил:
– Да, София Ивановна!

Так Соня познакомилась со всеми первокурсниками, и в первый
день её все знали и начали звать «София Ивановна»!
– Козел, – определили однокурсники, – басовый ключ, учитывая её
густой и низкий голос, а её однофамилицу стали называть скрипичным
ключом, также исходя из качественных данных её голоса.

Прошли первые лекции в институте, несколько практических заня-
тий. Познакомились студенты и преподаватели. Соню постоянно тер-
зала мысль о том, как она будет на начфаке изучать высшую математи-
ку, когда еле одолела по предмету программу за среднюю школу.

Сходила и записалась в библиотеку института. Заведующая София
Фёдоровна очень мило к ней отнеслась, а когда зашёл разговор о поезд-
ке на картошку, Соня в сердцах ей призналась:
– Мне не в чем ехать на картошку. Я не знала… – ещё не договорила,
как заведующая ей сказала:
– Зайдите завтра в библиотеку, я Вам принесу свитер потеплее.
На второй день Соня зашла в библиотеку, как договорились, а Со-
фия Фёдоровна сказала ей, протянув завёрнутый в бумагу свитер:
– Такой же чистый принесите мне после картошки!
Соня поблагодарила заведующую и уже с лёгким сердцем
пошла к себе на квартиру: после занятий очень хотелось есть.
Из дому привезла пакет муки, что дала ей тётя Лиза с собой, и десяток
яиц. «Испеку себе несколько блинов на сегодня и позавтракаю перед
отъездом на картошку».

На квартире в коридоре стоял керогаз. Хозяев дома не было. Нашла
миску, отсыпала в неё примерно стакан муки из пакета, добавила щепотку
соды, размешала её с мукой, выбила яйцо, насыпала немного соли. Доли-
вая кефиром, смешанным с водой, размешала тесто до состояния густой
сметаны; зажгла керогаз, поставила на него сковороду, положила кусочек
маргарина, что по дороге из института купила в гастрономе, направляя
его ножом так, чтобы смазать всю сковороду. А когда маргарин растаял, и
сковорода достаточно нагрелась, налила пять-шесть ложек теста, присела
на стульчик и караулила, чтобы блинчики не пригорели, вовремя перево-
рачивала их. Так проделала три раза. Оладьи получились суховатые, но
испеклись хорошо. Помыв миску из-под теста, Соня принялась за обед.
Это был и ужин. Запивала кефиром.
Скоро пришла с ребёнком хозяйка. Соня сказала ей, что завтра уез-
жает с группой на картошку…

В колхоз приехали часов в девять утра. Сначала определились с ноч-
легом. Жить будут все вместе в каком-то старом сарае, где была постла-
на свежая солома, застланная байковыми одеялами, а у стены, у изголо-
вья, лежали серые, чуть потеплее и потолще одеяла.

– Это вам накрываться, – объяснил бригадир. Надолго не при-
ехали, вас много, все молодые, горячие, переживёте недельку, а там по-
едете отдыхать в Брест. Выбрали девочек по желанию на кухню: «Кол-
хоз обеспечивает провиантом, а варить будете сами!» – сказал куратор
Андрей Иванович и уехал в Брест, оставив всю группу из 25 человек на
попечение старших. Одной из них была Ядя. Она уже несколько лет
работала в школе, а сейчас поступила на стационар, чтобы получить
квалификацию и диплом. В группе её выбрали старостой. Кривецкая
Тася была всем одногодкой, но казалась взрослее, может, потому что
была очень принципиальная и серьёзная, ни на минуту не забывая, что
она секретарь комитета комсомола. На три-четыре года старше дру-
гих была брестчанка Цикунова Тоня. Она успела побывать замужем
в Бразилии, но развелась и вернулась в Брест. Была изысканна, вы-
делялась своей интеллигентностью, городскими манерами, модной
одеждой. На вид казалась нежной и хрупкой. Остальные, такие, как
и Соня, сразу после школы приехали из деревень Брестской обла-
сти. Наиболее порадовало её, что вместе с ней была Ира, с которой
познакомились ещё на вступительных экзаменах. Это была девушка
уравновешенная, с хитринкой в глазах и доброй улыбкой на лице,
с русой косой на груди. Соня присмотрелась и отметила про себя,
что может ближе общаться с Надей Волчок, Сорокой Лидой. Очень
общительной и честной оказалась Шатыко Люда из Барановичей. Её
родители работали учителями.

С первого дня на поле, собирая картофель, все набросились на Тоню
с вопросами о замужестве. Тоня им всё рассказывала, видимо, ей было
приятно быть в центре внимания. Ответила, почему развелась и при-
ехала в Брест.

– А это правда, что если девушка побывала замужем, то она не смо-
жет жить без мужчины? – как-то спросили они её. Тоня им что-то от-
вечала, Соня не вслушивалась, она была от них в сторонке: ни разу не
спросила ни о чём, не выразила своего восхищения или удивления. Она
чувствовала себя в этих разговорах лишней.

Подошёл бригадир, посмотрел на девушек, оценивая их работу,
остановился около Сони. Как раз в это время она выбирала из земли
картофель, приставив мотычку к коленям, двумя руками бросала его
в ведро.
– Видно, что хозяйская девчонка, – сказал бригадир, указывая кура-
тору на Соню.

Вечерами девушки, умывшись и поев после работы, ложились на
соломе под одеялами и приставали к Соне с расспросами. Они радо-
вались и смеялись, подшучивали, что вышла такая оказия на первом
курсе:
– Две Козел, да и ещё одна из них София Ивановна! Как же иначе их
различить при общении?

Соне это на нервы не действовало, она веселилась вместе с осталь-
ными.
– А ещё смотрите: одна Козел – в скрипичном ключе, другая в ? ба-
совом! – радовались они своим открытиям.
– Спой нам что-нибудь! Тебя одну Шощиц хотел и дальше слушать,
а нас остановил…

Все разговоры происходили в темноте, а Соня петь любила. И про-
сить её долго не надо было. Вечерами она пела им «Рябину», «Называют
меня некрасивою», «Тропинку», «Ивушку» и много других песен. Когда
она пела, все молчали, затаив дыхание. Молчали, когда и заканчивала
петь. Соня их не спрашивала, нравится ли им, как она поёт. «Если бы не
нравилось, не просили бы каждый вечер…», – думала про себя.

В субботу под вечер всех студентов отвезли в Брест, разрешив взять с
собой несколько килограммов картофеля. Девчонки в общежитие кар-
тошку не брали, а Соня взяла немного, сказав:
– Надо хозяев угостить!

В понедельник всех привезли обратно. Надо было быстрее убрать
остатки картофеля. В таком случае у всех будет возможность на день
или два съездить домой.

Соне не было за что ехать, и она решила добраться на попутках. Ей
хотелось узнать, как отец, вышел ли после операции из больницы. Надо
было спросить его, когда продадут свинью, которую она год назад купила
на базаре в Слониме. На деньги с продажи можно будет купить подходя-
щую одежду для института. Соне было очень жаль свою маму, у которой
уже не было той помощи на коровнике, что оказывала ей она. Очень пере-
живала за свою младшую сестру-школьницу. Такие мысли её одолевали,
когда она ехала попутной машиной домой до остановки Берёзовка, что в
Барановичском районе.

Когда добралась домой, мать, заплакав, сказала:
– Сдохла твоя коровка Пеструха.
– Как сдохла? – с недоумением спросила Соня.
– И у соседей подохли. Только у Макаревича выжила. Паслись на
поле, посыпанном удобрениями, – с грустью объяснил отец.

Соне было очень жалко коровки. Она её вырастила с маленько-
го телёночка: водила на поводке, привязывала к вбитому в землю
колышку. Приводила её домой, поила, прикармливала. Белая, с
ярко-коричневыми до красного цвета пятнами, небольшая, в меру
упитанная, прямо грациозная, с большими умными, ласковыми гла-
зами. Коровка возвращалась с пастбища с полным выменем, и свои-
ми расставленными в стороны небольшими рожками сама открыва-
ла калитку, проходя в хлев, становилась на своё место. Иногда Соня
доила её во дворе: с охапкой травы и ведром с водой подходила к
ней, угощала, веничком чесала ей спинку и бока, подмывала соски,
а потом доила, наполняя ведро чистым, белым с жёлтыми скалками
молоком, а Пеструха угощалась и спокойно отдавала молоко своей
хозяйке. Когда молочко было процежено, Соня наливала неболь-
шую кружку отцу, чуть поменьше себе: нельзя было поставить такое
молоко отстаиваться, не вкусив его, тёплого, пахучего и вкусного!
Нельзя было при этом не поблагодарить милую Пеструху, не по-
трепать её по спине, не почесать за ушами. И кошке с собакой пере-
падало немного молочка. Они всегда были рядом, и Соня не могла
обойти своих друзей и любимиц вниманьем!

Соне было очень жаль свою коровку: ведь она была ей как подруж-
ка, с которой делилась своими радостями и горестями, рассказывая ей
о своих переживаниях и мечтах. С тех пор запала Соне мысль, что ги-
бель её любимицы предвещала какие-то неотвратимые неприятности.
Родители пообещали прислать ей деньги, как только продадут по-
росёнка. Соне нужно было купить пальто, обувь и платье.

Вскоре начались занятия, и перед всеми первокурсниками стояла
цель сдать первую сессию. Соня со всеми предметами справлялась
нормально, но когда приходил преподаватель математики, никакого
интереса и понятия у неё не развивалось. Ещё в начале октября она
сходила в облоно к заведующему и попросила отправить свою сестру в
школу-интернат.
– Почему? – спросил заведующий. Соня рассказала ему, что отец
её – инвалид от рождения, мама – доярка. Летом отцу сделали опера-
цию. Дом, в котором они живут, ещё не достроен. Недавно у них сдохла
корова.
– Она там школу не окончит, – убедительно сказала девушка, глядя
на него своими большими, чистыми глазами.
– Хорошо, – сказал заведующий, – мы рассмотрим вашу просьбу. –
Давайте, я запишу данные и адрес.

Заведующий оказался хозяином слова: в течение месяца вопрос был
рассмотрен, и прямо в школу сестре послали направление на учёбу в
Юголинскую школу-интернат. Об этом Соня узнала из письма сестры.
Теперь главной задачей Сони было успешно сдать сессию, чтобы и в
следующем семестре получать стипендию. Сходила к ректору институ-
та и попросила перевести её на литературный факультет.
– В этом году уже не получится, – сказал он ей и предложил, поняв
её ситуацию, зайти к нему в конце второго семестра.

Прошли октябрьские праздники, и в группе случилось «чп»: Цикуно-
ва Тоня не являлась на занятия около двух недель. Никому ничего не со-
общила. Дома тоже не знали, где она. Привёз её из Барановичей в Брест
куратор группы Андрей Иванович. Когда Тоня пришла на занятия, в тот
же день состоялось комсомольское собрание, на котором Кривецкая Тася
внесла предложение об исключении Тони из института.

Соня смотрела на Тасю, Ядю и других девушек. У всех были камен-
ные лица, в глазах и на устах осуждение с презрением: «Как же! Ведь
она была эти две недели в гостинице с офицером!» Всё подобострастие,
любопытство, интерес, которые все так проявляли к Цикуновой на кар-
тошке, внезапно исчезли. Всё обратилось против ней. Из множества
друзей никого не оказалось рядом.

После собрания через неделю пришёл в группу декан факультета
Николай Фёдорович Шляхтунов – бывший фронтовик, герой, очень
строгий и, говорили, справедливый. Все студенты и даже преподавате-
ли уважали и побаивались его. Декан пришёл с постановлением ком-
сомольского собрания группы об исключении Тони из института. Он
спросил, обратившись ко всем:
– Настаиваете ли вы все до одного на исключении студентки вашей
группы из института? Или кто-нибудь имеет другое мнение?
Поднялась Кривецкая и сказала:
– Да, настаиваем.
– Вы пока посидите, – сказал ей Николай Фёдорович. – А что думают
другие девушки? – опять спросил декан, обведя всех своим серьёзным
и испытывающим взглядом. В его голосе Соня услышала недоверие к
постановлению.
– Кто думает иначе, поднимите руку! – снова сказал декан.
В этот раз Соне показалось, что он не хотел исключать Цикунову из
института и искал себе поддержку. Соня на собрании за постановление
не голосовала, а воздержалась.
– Ну, так что? – спросил декан. – Все за исключение, никого нет про-
тив?

И Соня не выдержала, подняла руку и сказала:
– Я против!

Наступила тишина. Все смотрели на Соню. Декан тоже. Потом он
обратился к ней и спросил:
– Почему Вы против?
– Потому что исключение – это наказание Тоне на всю жизнь, – от-
ветила девушка. – Посмотрите, она слепая почти, а что будет делать,
когда не будет студенткой. И, конечно, она не исправится оттого, что
мы её исключим. Мы должны ей помочь!

Тут все наперебой заговорили, зашумели:
– Она уже не исправится!
– Ведь сама говорила, что не сможет жить без мужчины! – раздались
голоса.

Декан их успокоил и спросил:
– А как Вы думаете ей помочь?
– Я беру её на поруки. Когда будут занятия в институте, все смогут
помогать ей. А я могу её пригласить летом в деревню. Мы не живём
богато, но молока хватает, ягоды, грибы в лесу. Ведь мы хотим быть
педагогами. Что бы сказал Макаренко, если бы слышал нас, как мы по-
ступаем со своим товарищем? Наверняка, осудил бы. Надо дать Тоне
возможность исправиться!

Соня закончила, все засмеялись, зашумели и начали выкрикивать в
её адрес слова:
– Макаренко нашёлся!
Тоню оставили учиться в институте, а к Соне прилепился ещё один
ярлык: её часто стали звать «Макаренко».
– Я зарабатываю у вас имена, как медали, – с гордостью иногда го-
ворила им Соня.

Когда наступила зима и в аудиториях гулял ветер, Соня покрыла
плечи большим коричневым платком, который с целины прислал ей
брат Виктор. Светло-русые волосы её были заплетены в косички, ещё
носила своё сине-голубое школьное платье с белым воротничком, в ко-
ричневых дешёвых ботинках и с конспектами в руке она всем напоми-
нала сельскую учительницу из одноименного фильма. Девочки, смеясь,
без зла ей говорили:
– Ты настоящая сельская учительница!
Соне не очень нравилась её новая оценка, она этот фильм не виде-
ла и не представляла, с какой учительницей они её сравнивали. Слово
«сельская» в их интерпретации ей претило. А так все эти прозвища,
считала она, делают ей честь и славу. А её задача – поддержать это
успешной учёбой.

Девушка очень боялась сессии, особенно математики, ожи-
дая неприятного результата, переживала за стипендию. Не раз она
сосредотачивалась на мысли подойти к преподавателю, признаться
ему о своём горе, посоветоваться, как ей быть. Но каждый раз отгоняла
её, сомневаясь и боясь, чтобы не сделать себе хуже, открыв своё уязви-
мое место. Однажды в письме к тёте Елизавете Романовне, надеясь на
помощь и хоть небольшую поддержку, написала, как ей тяжело при-
ходится жить только на стипендию, да и та в любое время может быть
снята. Тётя не замедлила с ответом и написала следующее: «Если тебе
так тяжело, так бросай учёбу – приезжай домой. Ты не дочь кулака,
чтобы учиться в институте». Соня читала, может, десять раз письмо и
не верила, что это слова её тёти. Ей даже показалось, что тётя завидова-
ла ей. Поняла, что помощи не получит ни от кого, и всё только от неё
самой зависит, а поэтому должна сделать всё возможное, чтобы могла
учиться на стипендию. Впервые глубоко разочаровалась в своей совет-
чице, впервые бескомпромиссно отвергла и раскритиковала её слова,
написав ей: «Я думала, когда писала, что Вы поддержите меня хотя бы
словом, на другое и не надеялась. Но когда прочитала то, что Вы мне
посоветовали, не поверила, что Вы можете мне подсказать подобное.

Я никогда не оставлю учёбу в институте, я окончу его своим потом и
кровью. А такие советы мне не нужны!»

Прошёл первый семестр. Вся группа боролась за успешную сдачу
экзаменов и зачётов, за право получать стипендию, жить в общежитии.
Все экзамены и зачёты Соня сдала успешно, даже зачёт по математи-
ке одолела. Освободилось место в общежитии, и Соня простилась со
своими симпатичными хозяевами. По-прежнему получала стипендию,
но беспокойство не покидало её: она боялась математики. Об этом не
было кому сказать, с кем поделиться. Даже Ире она боялась доверить-
ся: что, если расскажет кому, все узнают о её горе и начнут искать новые
возможности досаждать ей? Спасённая ею Тоня держалась подальше,
а Соня, не желая что-либо навязывать ей, тоже обходила её. Родители
не торопились с деньгами на одежду, может, продали свинку, да сами
нуждаются – дом достраивать надо!

В конце другого семестра после сдачи экзаменов и зачётов Соня
опять постучалась в кабинет ректора.
– Так Вы настаиваете на переводе со второго курса начфака на пер-
вый курс литературного факультета? – спросил он.
– Да, – кратко ответила девушка.
– Пишите заявление! Прямо здесь, у секретаря.

Написала заявление, секретарь подала его ректору на подпись, а по-
том сказала девушке, что она со своей стипендией пойдёт учиться на
первый курс факультета русского и белорусского языков и литератур
в группу «Б».

Всё это пережила и сделала Соня сама, в полном одиночестве, не
дав поводов для обсуждения и оценки окружающим. Даже Ире и
Наде, с которыми охотно общалась, ничего не сказала, не поделилась
своими опасениями и решениями. Тогда она молча рассталась с Надей,
а с Ирой продолжала дружить до конца института и после него. Тоня
к ней никогда не подходила и не высказывала ей ни своей обиды, ни
благодарности. При встречах как будто не замечала Соню или отводи-
ла взгляд.

И спустя более пятидесяти лет София не может себе ответить на во-
прос, почему Тоня всегда избегала её не только в институте, но и после
при случайной встрече, делая вид, что не замечает? Всегда при этом слегка
улыбнётся сама себе, одобряя свой тогдашний поступок.

На литературном факультете Соня свободно вздохнула, освободив-
шись от математики. Предметы изучала с интересом, все они были
доступны для неё. Пропал страх за стипендию. К Октябрьским празд-
никам ей прислали из дому сто рублей. Вместе со своей новой по-
дружкой из группы отправились в магазин. Там студентки купили себе
подешевле и покрасивее материал на пальто: Соне понравился крас-
но-малиновый драп, а Мария выбрала для себя такой же, только сине-
го цвета. Решили сшить пальто в ателье. Там закройщик предложила
девушкам на воротники лисьи хвосты, пушистые, мягкие, красивые на
взгляд. И цена за них была подходящая. У Сони деньги ещё оставались,
и она купила себе одежду для занятий в институте: тёмно-синее платье
с длинными рукавами и небольшим голубым воротничком, коричне-
вую дамскую сумку, подходящую для студенческой жизни, а несколько
дней спустя – коричневые полусапожки и белый зимний платочек. Все
вещи Соне нравились, настроение было хорошее от сознания, что её
труд и чаяния не были напрасны, когда купила, несла и растила свинку,
будучи ученицей десятого класса.

Через месяц пальто были готовы, и девушки могли в них пофор-
сить. Соня переживала, что потеряла год, переведясь на первый курс
литературного факультета, но понимала, что в целом всё нормально,
и была полна радости и оптимизма, глубоко веря, что её настоящая и
будущая жизни зависят от неё самой. Огромную радость испытывала
от того, что она студентка пединститута, гордилась этим и готовилась
стать учительницей.

Снег ещё не выпал, хотя стоял декабрь, и Соня надевала пальто без
платка, под высокую причёску, которую она научилась делать из своих
пышных волос сама, как в парикмахерской, даже лучше. К пальто под-
ходили полусапожки и сумка.
– Соня, ты идёшь по улице, как генеральская дочка! – говорили ей
однокурсники.

Генеральская дочка действительно училась на этом же факультете и
на этом же курсе, в группе «А», но Соня никогда с ней не была близка,
так как её окружали все городские – брестские, лунинецкие, пинские
девушки, всегда модно одетые и причёсанные. Их родители были во-
енные или учителя. Куда было тягаться Соне с ними! Соня ситуацию
отчётливо уяснила с первого момента и не искала ни с кем из них ни-
каких связей.

Ещё на начфаке она начала сдавать за деньги кровь на станции пе-
реливания: жила только на стипендию – родители достраивали дом,
помогали Кате с двумя детьми и мужем – они тоже строились; платили
деньги за учёбу Лены в школе-интернате. Виктор жил и работал трак-
тористом на целине, у него уже подрастал сын. Каждый месяц он при-
сылал родителям на строительство двадцать рублей; мама по-прежне-
му работала дояркой; отец после операции на желудок лишь изредка
ходил на бригаду. Какие деньги можно было заработать в колхозе? От
кого было ждать помощи? Рассчитывая только на себя, Соня во всём
приучалась быть самостоятельной и серьёзной, и о своих проблемах
никому не распространялась.

После успешной сдачи первой сессии на литфаке она решила съездить
в Челябинск, чтобы увидеться со своей тётей Еленой Романовной. Сходи-
ла на вокзал, узнала стоимость билетов, предъявив студенческий. Было
дорого покупать два билета сразу. Решила обратный не покупать, а день-
ги сохранить: «Возможно, поможет тётя», – думала она. Тогда впервые во
время ожидания в Москве поезда в Челябинск Соня увидела столицу. Её
сердце стучало, когда проходила по Красной площади, стояла в бесконеч-
ной очереди у мавзолея Ленина, слушала бой курантов, смотрела на сме-
ну караула.

В Челябинск путь из Москвы длился несколько дней и ночей, пасса-
жиры приходили и уходили, оставляя в душе девушки о себе впечатле-
ния и память, иногда адрес. До сих пор она хранит адрес от человека с
поезда и его несколько писем, которые поддерживали и вдохновляли
её в жизни. До сих пор она удивляется, почему люди, повстречавшись
ненадолго, остаются в памяти на всю жизнь?

Когда приехала в Челябинск, обратилась на вокзале в справочное
бюро и узнала, как лучше добраться по адресу, где жила тётя. Автобус
привёз Соню почти к самому дому, и она легко разыскала нужный но-
мер. У подъезда стояла невысокая женщина. Соня поздоровалась с ней
и спросила, живёт ли здесь её тётя, назвав полное имя и фамилию тёти.

Женщина ответила утвердительно, и тут же выразила сожаление, что
сейчас их нет дома: все на работе.
– Зайдите к нам с вещами, – быстро нашлась она, согреетесь, чайку
попьёте! – предложила девушке. – Я знаю Вас, мне рассказывала Елена
Романовна, я тоже учительница, только на пенсии. Елена Николаев-
на, – протянула женщина Соне руку.

По совету Елены Николаевны Соня отправилась в недалёкий мага-
зин и спросила там Александра Павловича Вишнякова. Тут же явился
невысокий черноволосый с предупредительной улыбкой мужчина лет
пятидесяти. Его глаза с интересом и беспокойным вниманием смотре-
ли на Соню, а когда она сказала: «Здравствуйте, Александр Павлович,
я – Соня», засмеялись, в них рассыпались искорки радости и удивле-
ния. Он выбежал из-за прилавка, схватил Соню за обе руки, привлёк
к себе и сказал: «Такая же, как на фотографии. Пойдём домой. Елена
Романовна через два часа придёт с работы». Зашли к соседке за Сони-
ным чемоданом, поблагодарили за гостеприимство. Александр Павло-
вич открыл квартиру со словами «Осваивайся, отдыхай с дороги, вот
еда: хлеб, овощи, фрукты, я ещё в магазин пойду, работать надо! Елена
придёт раньше, чем я, познакомитесь!»

Оставшись сама в квартире, Соня огляделась кругом: это была одна
комната, метров двадцать, с кладовкой и небольшим коридором, с ко-
торого был вход в общую кухню, ванную и туалет. В комнате на главном
месте стояла постель, застланная голубым покрывалом, а на ней боль-
шие мягкие подушки такого же цвета. Напротив диван, над которым
возвышались полочки с книгами русских и зарубежных авторов. У сте-
ны напротив окон стоял небольшой фигурный столик, а на нём красо-
валось круглое в изразцовой металлической раме зеркало, возле него
лежало подобное по форме, красоте и отделке маленькое ручное зер-
кальце. Сразу же представился образ тёти и как она пользуется этими
предметами. У окна стояла деревянная тумбочка, такого же цвета, как и
столик с зеркалом, а на ней занимал достойное место средних размеров
телевизор. Посредине на сине-жёлтом ковре обращал на себя внима-
ние круглый стол с невысокими стульями, покрытый голубой тяжёлой
скатертью с долгими кистями, над которым свисал средней величины
кремовый абажур. Шторы на окнах, тоже кремового цвета, как нельзя
лучше дополняли открывшуюся картину.

Соня умылась, переоделась и причесалась, глядя в зеркала своей
тёти, с мыслью и даже надеждой, что «стать красивее можно уже от
того, что посмотришься в эти зеркала». Потом зашла на кухню, откры-
ла кастрюльку и увидела в ней аппетитные котлеты, взяла одну. Дверь
внезапно открылась, и на пороге появилась женщина, укутанная в пу-
ховый платок, в рыжей пушистой шубе, бело-рыжих унтах и с неболь-
шой светло-коричневой сумкой в одной руке, одетой в меховую рука-
вицу, другой женщина держала дверь, закрывая её.

– Тётя Лена! – бросилась к ней навстречу Соня и обняла её ши-
роко распростёртыми руками, напрасно стараясь её поцеловать:
всё лицо тёти вместе с головой было спрятано в пуховом платке,
только узкие, испытывающие голубые глаза и заиндевевшие бро-
ви виднелись из-под него. Тогда Соня начала помогать ей высвобо-
диться из-под тёплых одежд, согревая её руки своими, плача и сме-
ясь от счастья встречи. Когда тётя управилась с тёплой одеждой и
обувью, разложив и поставив всё на свои места, умыла руки, замечая и
поучая Соню, что «всегда, придя с улицы, нужно первым делом умыть
руки». «Как же иначе! Долгие годы работает медсестрой», – отмечала
про себя девушка. Потом Елена Романовна уселась в своё мягкое и глу-
бокое кресло, стала расспрашивать о дороге, билетах, попутчиках. Сра-
зу же утешила Соню насчёт обратного:
– Не бойся, с билетом Александр Павлович разберётся, ты, красави-
ца моя, артистка настоящая! – выражала свою радость и восхищение
тётя. – А сейчас идём на кухню, через полчаса Александр Павлович с
работы придёт – обедать будем!

Почти две недели Соня каждый день была вместе со своей советчицей,
учительницей и гостеприимной хозяйкой. Соня провожала и встречала
её с работы; тётя Лена научила девушку делать и варить пельмени; она
с Александром Павловичем пригласила племянницу в театр, где Соня
впервые видела оперу и была очарована ею. Однажды в воскресенье все
трое сходили на рынок, где купили мясо, а Соня удивлялась, что оно мёр-
злое, и его нужно было резать, как дерево, пилкой. Дома все вместе гото-
вили из него фарш, пельмени, котлеты. Это осталось в памяти девушки на
всю жизнь. На прощание перед отъездом все трое сфотографировались. В
Брест приехала счастливая и обновлённая, полная приятных впечатлений
и любви к своим далёким родственникам. Соня гордилась ими. Гордилась
тем, что совершила такое путешествие. Чувствовала себя развитой, уве-
ренной, морально обогащённой, и верила, что идёт по правильному пути.

Учёба на литфаке продолжалась без конфликтов и инцидентов. В
группе все были примерно одного возраста, одних интересов и же-
ланий. Наиболее близкими Соне были девушки, с которыми жила в
комнате: Можейко Зоя, Овсяник Аня, Грицук Мария, Лешко Мария,
Юшкевич Люба.

Ляшко Мария, кроме своей нежной красоты, притягивала к себе
рассудительностью и врождённой интеллигентностью. Она сама пред-
ложила Соне свой костюм для поездки в Челябинск. Хотя он был для
Сони немного узковат, девушки решили, что с ним ей будет лучше в
гостях у тёти. Так и произошло. В нём Соня посетила театр в Челябинс-
ке, в нём сфотографировалась со своими близкими, и чувствовала себя
увереннее и сильнее во всех ситуациях, согреваемая дружеским участи-
ем своих однокурсниц.

Можейко Зоя была спокойна, всегда ровна со всеми, что выражалось
в неторопливых движениях и мечтательном взгляде её почти закрытых
полными румяными щеками с немногочисленными золотыми веснуш-
ками в узких голубых глазах. Студентки удивлялись, почему родители
в письмах называют её не иначе, как Зоя Павловна. А она относилась к
этому без удивления и претензий, мол, они с самого детства с ней так
обращаются – все учителя!

С Грицук Марией Соня покупала и шила пальто, тогда девушки
успели поделиться своими чувствами к матерям:
– Ни за что на свете и ни из-за кого я не изменю своей маме. Она
всегда в моём сердце и в жизни на первом месте, – однажды сказала она
Соне. Отца у Марии не было. Чувствовалось, как она понимает и ценит
свою маму, и это Соне было понятно. Она сама не переставала пред-
ставлять и переживать, как мама справляется сама со всеми работами
на колхозной ферме и дома; старалась помочь ей, приезжая на кани-
кулы или праздничные дни, посадить и выкопать картофель, высыпать
за неё корзину, лукошко, поднять мешок. Боялась за отца и его жизнь
после нелёгкой операции.

Своей кротостью и добрым сердцем отличалась Овсяник Аня. Од-
нажды она сшила из трикотажа белое платье, оно было скромное и
элегантное, и все девушки из комнаты просили у неё одолжить его на
танцы или в театр. С застенчивой улыбкой, которую, казалось, хоте-
ла сдержать, и открытым взглядом больших невинных глаз, она всегда
молча соглашалась.

Красникевич Тоня – вдохновенный староста и патриот группы,
каждому сослужила службу, и каждый не один раз сказал ей «спаси-
бо!», а она ведома своей значимостью, достойно и молча принимала
благодарности, обращая своё внимание туда, где опять возникала по-
требность в её помощи.

Самой близкой Соне на все годы учёбы и после была Юшкевич
Люба. Сама из детского дома, без родителей, лишь изредка получала
письма от старшей сестры, она хорошо видела и понимала положение
Сони, а когда та не шла в столовую на обед, зная причину, настаивала:
– Я тоже не пойду, – обидчиво говорила Люба, протягивая Соне та-
лоны, которые она как сирота получала в профкоме.
Их постели стояли рядом, девушки постоянно были одна у другой
на глазах и знали всё друг о друге.

Однажды, когда Соня вернулась из института, в комнате сидел па-
рень – студент физмата. Он ни с того ни с сего стал расспрашивать при
всех Соню: как живёт, может, нуждается в помощи, на что девушка отве-
чала, учитывая глубокую тишину и внимание своих подруг:
– Хорошо, ни в какой помощи не нуждаюсь.
Сама копейки за душой не имела, но не могла просто так при всех
раскрыться и упасть, выстояла…

После весенней сессии девушки договорились поехать в Украину,
чтобы заработать немного денег. Послали запрос в областной Киевский
комитет комсомола и попросили найти колхоз или совхоз, где бы могли
убирать овощи, фрукты, пропалывать свёклу. С ответом не задержались,
и в институт пришло приглашение на работу в Херсонскую область. Все
девушки из комнаты, за исключением Любы (у неё было больное сердце),
несколько девушек из другой группы, что жили в соседних комнатах, сме-
ло поехали на заработки в Украину. Среди них была Рудковская Ирина ?
сестра известного поэта Брестчины Михася Рудковского. С ними поехала
Соня. До сих пор живёт в её памяти короткая прогулка по привокзальной
улице в городе Николаеве. Стояла невыносимая жара. Всем очень хотелось
пить. У девчат было всего минут двадцать времени, и они его истратили на
поиски напитка или обыкновенной питьевой воды, чтобы утолить жажду,
запастись на ещё неблизкий путь до Херсона. Нигде поблизости ничего не
было, только в самом центре привокзальной площади красовалась боль-
шая круглая бочка с надписью «Пиво», а возле, за столиком, заставленным
пустыми чистыми бокалами, в белом халате и таком же колпаке сидел
усатый мужчина средних лет со вспотевшим красным лицом. Девчонки
подошли к нему, Соня спросила:
- Может, Вы нам подскажете, где здесь магазин с напитками?
Мужчина посмотрел на неё, а потом обвёл безразличным взглядом
всю кампанию и также безразлично сказал:
- Нигде здесь близко таких магазинов нет.

Девушки остались в замешательстве, а потом, посовещавшись, ре-
шились:
- Налейте маленький бокал! - попросили одна за другой продавца.
А он также безразлично, почти ничего не говоря, наполнял бокалы,
отсчитывал копейки и, казалось, был занят самим собой, своей тайной
мыслью.
Впервые Соня пила тогда пиво, и ей, как и всем, кто был с ней, оно
показалось горьким, тёплым и невкусным.

Поселились все десять человек в доме одной вдовы, работали в поле
и в саду, на огороде. Колхоз обеспечил бригаду белорусских студенток
питанием, овощами и фруктами. На поле и с поля ехали машиной вме-
сте с весёлыми и любопытными жителями станицы, не раз подключа-
ясь своими молодыми голосами к знакомым мотивам песен женщин.
Девчата впервые обедали за общим столом с украинцами, которые ра-
душно угощали их:
- Кушайте, кушайте наш украинский борщ! Возьмите к нему только
что испечённый наш пшеничный хлеб!
- Чёрного хлеба у вас на столе ещё не видела, - сказала как-то Соня
женщине, сидящей напротив.
- У нас его нет, мы не выращиваем рожь, у нас повсюду растёт пше-
ница! - с гордостью сообщила собеседница.
- Отведайте горяченьких украинских чебуреков! - пригласила.
- Наверное, на стипендию живёте, потому приехали в такую даль! -
догадывалась она. – Заработать хотите! В поле, в саду, в огороде мало
заработаете: там очень низкие расценки, - удручённо сообщила.
- Мы не только хотим заработать. Мы хотим познакомиться с вами,
вашей жизнью, республикой, - ответила ей девушка.

После работы ходили купаться, прихорашивались, и вечерами шли
на танцы, на свидание с местными парнями и девчатами. Когда были
дома, писали письма, пели белорусские и украинские песни, читали
стихи. Соня просила Рудковскую:
- Как Михась пишет стихи, расскажи!
Ирина отмалчивалась, а однажды скромно сказала:
- Поэзия - его душа, его свет. Когда у него лицо задумчивое и, как
будто озарённое, так и знай: он общается с ней!

Однажды её мама прислала посылку с маслом, перемешанным с
мёдом, и велела угостить всех подружек. Целую неделю все угощались
и восхищались:
- Как вкусно!
- Как здорово придумала твоя мама прислать нам такую посылку!
- Ирочка, передай ей привет и большое спасибо, - не один раз в эти
дни просили Рудковскую подружки.

Всюду держались вместе. Соня ощущала, как крепли чувства друж-
бы и взаимопонимания между девушками – они и помогали прожи-
вать горячие трудовые будни. Месяц прошёл быстро. На прощанье всю
бригаду студенток в порядке поощрения доставили самолётом на Чёр-
ное море отдохнуть денёк, а следующим утром выдали заработанные
деньги и проводили на поезд. У девушек было хорошее настроение и
по сто рублей, впервые заработанных своими руками. На всю жизнь
в душе Сони осталось чувство, что побывала тогда с подругами на
Украине, словно в гостях у хороших друзей и приятелей.

Сознавая, как нелегко ей жить лишь на стипендию, и желая сохра-
нить свои денежки на время учёбы, Соня положила их на сберегатель-
ную книжку, решив прожить остаток лета с родителями в деревне.

Девушка не переставала мечтать о встрече с Дмуховским, который
каждую неделю посылал ей письма с армии. Она общалась с тётей Ли-
зой и Иваном Венедиктовичем, встречалась с подругами у реки. Иногда
со школьной подругой Ирой и сёстрами ходили в лес, чтобы собрать
ягод и грибов, завезти в Барановичи и продать их. Навещали сельский
клуб, рассказывали друг другу о себе, советовались, уточняли свои от-
ношения, признаваясь друг другу:
- У меня лучшей, чем ты, подруги нет, - заявляла Ирина.
- Я хочу с тобой дружить всю свою жизнь! - признавалась ей Соня.

На литературном факультете была совсем другая атмосфера, кото-
рую создавали преподаватели, студенты, сам учебный процесс. Сту-
дентов представляли в основном девушки из деревенских и районных
школ, парней было три-пять человек. Все новости и подробности всегда
можно было легко узнать от Васи Хорошуна, отличающегося весёлым
нравом и доброжелательностью; поспорить и помечтать с Клочкови-
чем Степаном, который был старше всех, имел не совсем счастливый
опыт семейной жизни, был недоверчив и осторожен. Однажды на пра-
ктических занятиях по немецкому языку студенты с позволения препо-
давателя разговорились, и Соня мечтательно сказала:
– Верь мне, Клочкович, когда-нибудь я пришлю тебе открытку из-за
границы – Неаполя или Парижа!

Степан недоверчиво ухмыльнулся, потом засмеялся и сказал:
– Что ты будешь там делать?
– На экскурсию поеду с учителями школ, а, может, жить там буду,
и открытку тебе пришлю, чтобы ты вспомнил наш сегодняшний раз-
говор через много лет! – пообещала Соня. Даже преподаватель заинте-
ресовалась этим разговором, позволив студентам немного помечтать.
Много позже София хотела послать Степану открытку из Праги,
Братиславы, но не знала его адреса, а себе думала: какое чувство ей на-
диктовало тогдашний разговор, когда так говорила, как в воду глядела
или с ладони читала, что будет жить за границей?

Вспоминая этот эпизод, Соня вспоминает и своих преподавателей,
гордится тем, что имела возможность учиться у них – постигая не толь-
ко науки, но и получая жизненные уроки.

Незабываемой оказалась для неё встреча с Колесником Владими-
ром Андреевичем. На одном из практических занятий выразительно-
го чтения Соня, задумав проверить собственный поэтический талант,
прочитала своё стихотворение «Родина», сказав, что это стихотворение
Льва Ошанина. Тяжело ей об этом вспоминать, а тогда стоять перед
группой у стола преподавателя за небольшой трибуной было вообще
невозможно. Выслушав, Владимир Андреевич разразился негодую-
щими вопросами: «Где ты его выкопала? Что это за слова: «Я люблю
страну свою огромную, я люблю великий свой народ, его волю, гордую
и непреклонную, технику, науку, идущую вперёд»? Соня считала это
произведение одним из лучших, исходя из самых простых суждений.

Недаром же за него в десятом классе прислали из Брестского института
усовершенствования учителей роман И.П. Мележа! А здесь им так воз-
мущается сам Колесник!.. Соня стояла, и ноги у неё подкашивались от
такой неожиданной реакции, такого стыда за свой стих, за свою ложь.
– Надо было выбежать из аудитории, не терпеть этого ада, – не вы-
держала Оксана.
– По-моему, надо было лучше признаться во всём! – сказал Иван.
– Никому не сказала Соня горькую правду, молча пережила своё
поражение и стихи отложила до лучших времён, – продолжала свой
рассказ София. Она знала, что в Бресте есть организация молодых
поэтов, созданная и руководимая Колесником, но Соня не отважилась
посещать её заседания – боялась такой же негативной реакции при-
знанных авторов. «Нужно думать, как прожить и окончить институт, а
не искать на свою голову приключений», – решила она.

У Сони было много ситуаций, в которых она не раз лицом к лицу
сталкивалась с Владимиром Колесником. Во всех случаях чувствова-
лась обоюдная насторожённость. Все экзамены и зачёты студентка
сдавала у него без осложнений, и была этому рада. Много раз ей хо-
телось извиниться перед Колесником, признаться, что тогда прочи-
тала своё стихотворение и таким образом хотела узнать его мнение о
своём творчестве, но не осмеливалась, боясь ещё больше его разгневать
и окончательно испортить отношения. Когда следующим летом Соня
съездила со студенческим отрядом на Целину, осенью в настенной га-
зете факультета поместила свою небольшую поэму «Целинная». Од-
нажды она шла по коридору и видела, как Владимир Андреевич сто-
ял и рассматривал газету, может, и поэму её читал. «Вот где удобный
момент! – подумала Соня, но тут же остановила себя, подумав: – Если
бы было что ценное, он и сам сказал бы – на лекции или практическом
занятии». Не только Соня на своём опыте узнала, какой резкий, откры-
тый и бескомпромиссный критик был Владимир Андреевич! Каждый,
кого он критиковал, десятому заказывал не попадаться на его язык, а те,
кто слышали, долго помнили и жалели студента или студентку, кото-
рых критиковал учитель.

Высокий, немного лысоватый, он чем-то был похож на Якуба Кола-
са. Широкий, открытый лоб, подвижные дугообразные брови, защи-
щавшие карие, иногда весёлые, иногда гневные, а порой понимающие
и сочувствующие буравчики-глаза. Деликатный и внушительный нос
живо изображал характер профессора, сомкнутые или расслабленные
улыбкой влажные губы помогали собеседнику или слушателю угадать
настроение преподавателя, подобрать нужный тон в общении с ним.
Соне мало приходилось видеть его улыбчивым, но пошутить он любил,
даже тогда, когда его шутка вызывала смех лишь у него самого. Ходил
всегда в свободном плаще или куртке защитного цвета, не спеша, всег-
да о чём-то размышляя. В руках у него был массивный кожаный пор-
тфель коричневого цвета.

Когда вышла из печати книга «Я з вогненнай вёскi», соавтором ко-
торой был и Владимир Андреевич, Соня сразу прибрела её, прочитала
и, осознав её историческое и общественное значение, постаралась при-
влечь к ней внимание учащихся, молодёжи. Работая в заочной школе,
она решила провести открытый урок по этой книге с участием В.А. Ко-
лесника.

– Зачем ты его зовёшь? – спрашивали её знакомые и друзья в инсти-
туте. Ты знаешь, скольких он уже раскритиковал? Надо тебе это? Он
тебя разнесёт в пух и прах!
– Пусть критикует, – отвечала учительница, а я хочу его пригласить.
Да и учащиеся хотят видеть живого писателя! И моего учителя! – доба-
вила с гордостью.

Так и ему сказала, когда встретилась с ним в институте:
– Мои взрослые ученики заочной школы очень хотят, чтобы к ним
на урок литературы пришёл живой писатель для обсуждения темы Ве-
ликой Отечественной войны в Беларуси на основе Вашей книги. – При-
дите, пожалуйста, в заочную школу. Это совсем близко от Вашего дома!
– Хорошо! – согласился Владимир Андреевич.

Учительница вместе со своими учениками тщательно готовилась
к открытому уроку – ведь кроме такого важного гостя, придут и учи-
теля, директора и завучи из других шко л города. Выбрала материал
по теме, раздала вопросы, по которым учащиеся могли подготовить
свои выступления. Помогла каждому из них составить примерный
план выступления. Попросила рассказать о своей деревне в годы
войны, о знакомых людях. Связалась с институтом усовершенство-
вания учителей, поделилась планами и методами проведения меро-
приятия. В назначенный день и час учительница, учащиеся и гости
собрались в кабинете белорусского языка и литературы. Все с нетер-
пением ждали звонка на урок.

Колесник пришёл. Встретили вставанием и аплодисментами все:
ученики, учителя, директора. Поздоровался лёгким поклоном, прошёл
и уселся сзади на ученический стул, а на стол положил свой портфель.

И сам, как ученик: слушал вопросы и ответы, дополнения и рассказы
учащихся о своих деревнях, знакомых, смотрел на экран, слушал пла-
стинку с рассказами героев книги. Волнующий урок, на котором каж-
дый присутствующий почувствовал неизмеримую боль и гордость за
свой белорусский народ, за родную Беларусь. Ученики высказывали
сердечную благодарность авторам за книгу, которая не позволяет за-
быть военное прошлое, а напоминает о нём, рассказывая о зверствах
фашистов в Беларуси. Об этом с болью рассказывают в книге сами бе-
лорусы, чудом избежавшие смерти.

Урок окончился, началось обсуждение, высказался каждый из учи-
телей, завершающее слово предоставили автору книги. Среди всех
высказываний слова учителя и писателя, критика оживили, придали
настроение и моральные силы учительнице: «Урок, – признал, – заслу-
живает высокой оценки».

Домой шли вместе. Решил проводить «молодую учительницу».
– Как ты живёшь? – спросил.
– Да так, развелась, – сказала ему, вспомнив про себя, как когда-то он
подшутил над ней при полной аудитории, мол, «опоздание прощается
молодой жене…»
– Двое детей у меня, живу одна, родители в Барановичском районе.
– А фамилию какую себе оставила?
– Харкевич.
– Почему?
– Дети Харкевич, так и я Харкевич.
– Это ты правильно решила, – сказал.
– Вот и мой подъезд, – сказала, – а сейчас я провожу Вас.
Соне хотелось с ним поговорить, и когда развернулись обратно, ска-
зала ему:
– Иногда стихи пишу, только так, для себя на русском и белорус-
ском языках…
– А ты в «Зарю» зайди, покажи их там, почитай…
А вот и Вы пришли, – сказала. – Живём почти по соседству!

Расстались, как друзья, пожав один другому руки.
По сей день это мгновение живёт в памяти и сердце Софии, она от-
чётливо ощущает тепло и силу его руки.

Когда несколько лет спустя Соня переходила из школы работать в
институт, у неё возникла неотвратимая потребность встретиться с ним,
посоветоваться, попросить о поддержке. Можно предполагать, как ве-
лики были её желание и необходимость общения с ним: ночью видела
во сне, что они встретились. А днём действительно встретились в сквере
перед институтом!
– Владимир Андреевич! – окликнула, подбегая к нему, – мне так
надо было Вас увидеть, посоветоваться с Вами!
Остановился, усмехнулся приветливо, спросил:
– Что случилось?
– Хочу попросить Вашей поддержки, совета…

И рассказала, как пригласили её участвовать в конкурсе на асси-
стента кафедры белорусского языка, что подала документы, и ей будет
очень неприятно, если не пройдёт по конкурсу.
– Заступитесь за меня своим словом, вы там рядом! – просила.
Ничего не сказал, только успокоил:
– Не волнуйся, всё будет хорошо, я поинтересуюсь, как твои дела.

Больше с ним она не встретилась, хотя больше года работала в ин-
ституте, поступила в аспирантуру.
А сегодня думает: «Почему его не нашла тогда, когда решила уйти с
института в школу? Было мне так плохо, и, казалось, что в той ситуации
уже не было никакой надежды на лучшее».

И ещё одна мысль не оставляет её: «Между нами существовало ка-
кое-то притяжение, которое украсило отношения – студентки и препо-
давателя, учительницы и писателя, строгого критика. Считаю большим
счастьем, что судьба преподнесла мне такой урок в жизни, который по-
мог не бояться и уважать правду. Этим качеством обладал профессор,
писатель и критик Владимир Андреевич Колесник, мнение и слово его
всегда имели место в моей жизни и действиях».
Совсем недавно София узнала, что в Бресте появилась улица, но-
сящая его имя, а на доме, где он жил, прикреплена мемориальная
доска…

В старом корпусе университета на втором этаже на стене слева ви-
сит портрет Учителя. Под ним на небольшой, скромной трибунке жи-
вые цветы. Соня, увидев это, обрадовалась, подошла ближе, улыбну-
лась, поклонилась и поздоровалась, будто с живым, посмотрела ему
прямо в глаза и сказала стихами Маяковского:
– Здравствуй, Нетте, как я рад, что ты живой!..

С глубоким лиризмом и любовью излагала материал по русской лите-
ратуре первой половины девятнадцатого века Сосновская Галина Викен-
тьевна. Рассказывая о Пушкине и Лермонтове, «чего не найти в книгах»,
она захватывала и пленила всю аудиторию, и сама была подобна на ге-
роинь и героев, о которых с сочувствием и гордостью рассуждала вместе
со студентками. Осуждала или оправдывала их, спрашивая мнение своих
слушателей, объясняя замысел писателя, принимая или не принимая его
позицию, характеризуя время и события, в которых жили и действовали
герои, исследуя и показывая мастерство писателя. Перед аудиторией рас-
крывался талант хорошего преподавателя и актрисы. Благодаря ей сту-
дентки полюбили театр.

– Вы ходили в театр? – часто спрашивала она студентов на сво-
их лекциях, обводя всю аудиторию испытывающим взглядом. – Не-
обязательно брать дорогие билеты. Спектакль хорошо смотреть и с
балкона за тридцать копеек. И потанцевать потом можно за эту же
цену, – советовала и направляла студентов преподавательница.
В ответ поднимался лес рук, и раздавалось слово:
– Хо-ди-ли!!!
– Любите театр, он, как жизнь: и научит, и подскажет, – с улыбкой
советовала студентам.

Соня любила преподавательницу, её прекрасные лекции, литературу
и театр, красоту, которую открывала и преподносила в чёрном вечернем
платье прекрасная, как лебедь, обаятельная Сосновская.
Ветеран Великой Отечественной войны Ядвига Антоновна Черняв-
ская с глубоким патриотизмом раскрывала своими лекциями идеи
древнерусской литературы, её красоту, актуальность и совершенство.
Несомненно, что и сама она была до глубины души патриотом и гума-
нистом.

Невысокая, худощавая, с короткими волосами, она, как буревест-
ник, металась за трибуной, жестикулировала, изменяя интонацию го-
лоса, выражение лица и глаз в зависимости от того, о чём говорила:
о славе русской земли, о победе или поражении, предательстве рус-
ских витязей. Её голос надрывался и, взлетая, рыдал, настораживался и
снисходил до шёпота, когда преподавательница рассказывала о ранах
и победах героев «Слова о полку Игореве», выпрямлялся и звенел, как
натянутая струна, когда она гордилась отвагой и мудростью русских
воинов.

Как-то девочки рассказали Соне:
– Чернявская однажды спросила у нас:
– Откуда эта студентка? Как она живёт, учится?
– И тут же высказала своё хорошее впечатление о тебе, мол, ты такая
серьёзная, аккуратная…

Спустя годы, когда Соня встретилась с ней в рабочей обстановке на
кафедре языкознания, преподаватели и студенты называли её с уваже-
нием и любовью баба Ядя. Заметив переживания молодой учительни-
цы, которая решала свой жизненный вопрос «остаться на кафедре или
уйти в школу?», она подошла к ней и, обнимая её искренним взглядом
своих чистых голубых глаз, проговорила:
– Мне очень жаль, чем я могу Вам помочь?
Как будто извинялась или была обязана. Так и запомнилась на всю
жизнь: внимательная и сердечная, готовая делать добро.

В настоящее время на углу улиц Московской и МОПРа слева по на-
правлению с восточного района в центр города стоит дом, на котором
прикреплена мемориальная доска с портретом Я.А. Чернявской. Так об-
щественность оценила её трудовой и жизненный подвиг.

Нелегко усваивались правила произношения и правописания старо-
славянского языка на лекциях и практических занятиях Лебедевой Юлии
Николаевны. Сама преподавательница глубоко владела ими.
– Козел, Вы учите или не учите предмет? – однажды спросила она
Соню.
Такой вопрос мог стоить бедной студентке стипендии.
– Учу, – тихо ответила девушка, покраснев и опустив глаза, боясь,
чтобы диалог не затянулся.

Большим авторитетом и любовью пользовался на факультете Кар-
лов Григорий Иванович. Вёл историческую грамматику, историю бе-
лорусского языка, владел феноменальной памятью. Наизусть читал
диктанты и помнил каждого студента по фамилии. Хотя он никого ни-
когда не обидел, студенты не только уважали его, но и побаивались. Не-
высокий, немного сутулый, с чёрными до блеска волосами и такого же
цвета блестящими, немного припухшими глазами, в которых затаи-
лись любопытство и ум, интерес к собеседнику. Покрасневший нос
и суховатые губы, за которыми скрывалась непринуждённая улыбка,
дополняли портрет преподавателя. Его интонация, тон и движения
выражали неторопливость, уверенность и достоинство, располагали к
себе. Соня относилась к нему недоверчиво и осторожно, в разговоры с
ним не вступала, слушала и следила, как общаются с ним другие. Она
боялась за свою стипендию, берегла её своим поведением и учёбой.

Бурливой рекой влилась в коллектив преподавателей и студентов
Вера Яковлевна Ляшук (Зарецкая). Впервые Соня видела преподавате-
ля так близкого студентам, их запросам, жизненным интересам. Тесно
взаимодействуя и работая со студентами и над собой, Вера Яковлевна
добилась великолепных результатов, стала настоящим учёным, вос-
питателем и организатором учебного процесса в институте. На глазах
Сони она превратилась из молодой сельской учительницы в клетчатом
платке в высокоуважаемую даму, с добрым сердцем и острым умом.

– Вы для меня – пример на всю жизнь, – призналась ей Соня, уже
лет пятнадцать работая в школе. – Я всегда Вас держу в поле своего зре-
ния, – и рассказала ей о своей мечте стать преподавателем института,
показала свой реферат на литературную тему, желая услышать оценку
преподавательницы. Вера Яковлевна прочитала работу и даже сделала
в ней ценные замечания.

Через некоторое время Соню нашла по телефону в учительской
средней школы № 18 Галина Николаевна Моложай. Она пожелала
встретиться, а в разговоре предложила Соне участвовать в конкурсе на
должность ассистента кафедры белорусского языка. Рассказав заведу-
ющей, какое у неё незавидное материальное и семейное положение,
Соня согласилась, попросив Галину Николаевну разрешения работать
на половину ставки в школе, а также дать ей возможность быстрее
попробовать поступить в аспирантуру. На кафедре царила суровая
дисциплина и, на взгляд учительницы, нетерпимость ко всему, что не
касалось учебного процесса. Спустя три-четыре месяца заведующая
сообщила Соне, что может выбрать тему реферата для поступления в
аспирантуру. Соня была счастлива, что всё идёт по плану, и вскоре она
узнает, сможет ли работать в институте и писать диссертацию.

С большим усердием, нескрываемой радостью и волнением она на-
писала, а затем лично отвезла свой реферат в Минский педагогический
институт имени М. Горького. Как сейчас, Соня видит и чувствует свой
путь, себя в тот прекрасный первый день июня: нежное солнце, моло-
дую зелень травы и деревьев, которые, казалось, радовались и пели в
унисон её мыслям и настроению. Через месяц пришёл вызов на всту-
пительные экзамены в аспирантуру. «Нужно хотя бы немного подгото-
виться к экзаменам!» – подумала Соня и решила попросить заведую-
щую кафедрой об отпуске: пятнадцать лет в школе преподавала только
литературу в старших классах: необходимо просмотреть и повторить
все учебники по белорусскому языку. А ещё история и немецкий, кото-
рый пассивно лежал все эти годы в коре головного мозга. Заведующая
отдыхала в родных местах, и София, раздобыв адрес, послала ей пись-
мо, в котором просила об отпуске. Очевидно, раздосадованная тем, что
и там ей не дали покоя, она прислала ответ, будто ушатом ледяной
воды обдав бедную учительницу: «Что Вы носитесь со своей аспиранту-
рой, будто ничего иного не существует? – возмущалась она и упрекала,
мол «весь институт только и слышит от Вас о Вашей аспирантуре».

Несмотря на непонятную раздражительность заведующей, София
получила отпуск и начала старательно готовиться. Первого сентября
был вступительный экзамен в аспирантуру по белорусскому язы-
ку. Сдавала профессору Фёдору Михайловичу Янковскому и доктору
наук Михаилу Станиславовичу Явневичу. Экзаменующихся было двое:
Соня, тогда лет тридцати семи и молоденькая, лет двадцати пяти-
семи девушка Аня. Первой дали вопрос и слово Соне. Нелегко было на
экзамене: то жар, то холод обдавали молодую и жаждущую учиться
в аспирантуре учительницу. В результате сама почувствовала нехватку
своих знаний и – неутешительные три балла. Соня впервые общалась с
такими выдающимися людьми белорусского языкознания: оба учёные
были очень терпеливы и внимательны к ней на таком ответственном
экзамене, и дали ей шанс бороться дальше за право называться аспи-
ранткой. Мало того, профессор Ф.М. Янковский передал ей через Аню
слова: «Пусть эта Харкевич не переживает и не мучается на экзаменах.

Пусть спокойно едет домой к детям: всё будет хорошо. Я возьму её под
своё руководство». София была мило удивлена, а своей коллеге сказала:
«Анечка, если это правда, то и так я не смогу бросить всё и уехать до-
мой. Что я скажу своей заведующей кафедрой, как ей смогу объяснить
своё преждевременное возвращение? Я и сама хочу пережить все эти
экзамены, может, хоть один из них сдам на четвёрку! Если увидишь
профессора, передай ему мой поклон и большое спасибо!» Потом по-
следовали экзамены по истории, немецкому языку. Когда зачитывали
оценки, с надеждой ожидала, что ей будет долгожданная четвёрка, но
всегда говорили «три», как будто тяжело и внезапно ударяя по голове.
Еле удерживалась на ногах…

«Пусть не таков результат, которого ждала, но экзамены сдала все,
несмотря на то, что прошло более пятнадцати лет после института, и
что пережила развод с отцом своих детей, и что дети и вся моя и их
жизнь в моих руках. Что решат в аспирантуре по поводу экзаменаци-
онных баллов, пусть решают. Я честно исполнила свой долг, и сама,
без всякой поддержки и помощи прошла этот тяжёлый, но радостный
путь. Если даст Бог, пойду по нему дальше – это наивысшая цель моей
жизни», – рассуждала Соня в поезде, возвращаясь в Брест. Приехала
домой, и всё пошло как обычно: на работу – в институт и в школу к сво-
им детям. И дома с ними. За лето все деньги разошлись, кошелёк опу-
стел. «Но ничего, – успокаивала себя, – скоро опять всё нормализуется:
буду получать в институте и в школе, алименты какие-то придут…». И
тут же сознавала: «Не всё так легко, как думаешь». Через месяц получи-
ла письмо из Минского института, в котором находилась выписка «из
приказа номер 560 о прикреплении ассистента кафедры белорусского
языка Брестского педагогического института имени А.С. Пушкина Хар-
кевич Софии Ивановны к кафедре белорусского языкознания для сда-
чи кандидатских экзаменов сроком на два года». Показала сообщение
заведующей. Та, покрутив головой, сказала:

– Вы хорошо вышли из ситуации. – И добавила: – С этого момента
работать в школе не будете.
– Но я не смогу с детьми прожить на одну зарплату ассистента! –
взмолилась Соня.
– Я ничего не хочу знать, – как отрезала, заведующая. – Выбирайте:
институт или школа!
– Я не смогу-у, – пыталась упросить, убедить заведующую несчаст-
ная женщина, но заведующая была неумолима:
– Если напишете заявление на уход, не несите ректору, оставьте на
кафедре, – сказала беспристрастным тоном и отвернулась, переключив
своё внимание на пришедших коллег, явно показав этим, что разговор
окончен и к нему нет нужды возвращаться.

Соня опешила, еле собралась с силами и мыслями, а потом, выйдя на
морозный воздух, решила зайти в свою школу, с которой уходила в ин-
ститут, и спросить, может, найдутся часы на полторы ставки, она возвра-
тилась бы опять сюда работать. Она вдруг поняла, что от неё заведующая
хочет избавиться, иначе помнила бы, что при первой встрече дала Соне
согласие работать не только в институте, но и в школе. Ей стало вдруг ясно,
почему заведующая не хотела дать ей отпуск для подготовки к экзаменам:
«Потому, что ей было всё равно, поступит она или нет. У неё были дру-
гие планы на этот счёт и с кем-то другим, но не с Соней». Она пожелала,
чтобы не заходила со своим заявлением к ректору: «Потому, что сама что
захочет, то и скажет, объяснит внезапный уход своего ассистента, как ей
будет лучше. Не хотела, чтобы узнал правду». А что она скажет Ф. М. Ян-
ковскому и как использует возникшую ситуацию, это вполне реально
рисовалось в чётком воображении бедной учительницы. Но на споры и
доказательства не было ни сил, ни времени. Нужно было работать и ра-
стить детей. Она одна на их двоих. Алименты когда приходят, когда нет,
иногда сама за ними идёт к их отцу на работу. Ей нужны понимание и
поддержка, а не споры. И пусть уже жизнь сама решает, как знает, а Соня
примет в этом решении самое активное участие. «Главное, верь в себя,
знай, чего хочешь и борись за это!» – повторяла про себя неизвестно отку-
да пришедшие ей на ум слова и тут же сознавала, что всё, чего так хотела и
о чём мечтала, уходит безвозвратно, «по собственному желанию», уходит
из собственных рук. Сама это губит, сознательно упускает. Даже не может
съездить в Минск, чтобы извиниться перед профессором Янковским.

В школе её приход приняли нормально. Никто ни о чём не расспра-
шивал, никто не утешал. Зная её трудолюбие и материальное положе-
ние, директор с завучем нашли и предоставили ей почти двойную став-
ку. С огромной тяжестью и неописуемым сожалением Соня написала
краткое заявление об уходе «по собственному желанию» и отнесла его
лаборанту кафедры, радуясь, что не повстречалась с заведующей. С тех
пор бедная учительница никогда не встречалась с заведующей, о чем и
не желала. Только всю жизнь её волнуют вопросы: почему заведующая
так бездушно отнеслась к ней и нарушила обещание? Как она объясни-
ла увольнение своего ассистента с кафедры ректору института и про-
фессору Ф.М. Янковскому? Ей очень жаль, что тогда у неё не нашлось
сил встретиться с профессором и попросить у него совета и прощения.

В Сониной галерее преподавателей пединститута достойное место
занимают Елистратова Вера Михайловна, Молодова Ираида Георгиев-
на. Они коснулись души молоденькой студентки, а позже учительни-
цы, оставив неизгладимый след на всю жизнь. Ираида Георгиевна при-
нимала у неё вступительный экзамен по русскому языку и литературе.

Потом читала лекции и вела практические занятия по методике рус-
ского языка. Чем больше Соня общалась с ней, тем больше отводила
ей места в своей душе. Средних лет, высокая, вся русская: лицо, глаза,
движения, язык и женская красота притягивали к ней. Великолепно
владеющая своим предметом, она всегда сама делала шаг навстречу
студентам: уважала их и охотно делилась с ними мнением о предме-
те, их будущей профессии и жизненных явлениях. В ней скрывалась
огромная жизненная сила и жил боевой дух, не зря она была участ-
ницей Великой Отечественной войны. Её нельзя было проглядеть и не
любить. По мнению Сони, её было дано уважать и восхищаться ею.

Вера Михайловна – куратор в группе, преподаватель белорусского
языка, которой руководили скромность, уважение к другим, готовность
помочь студентам, внимание к ним. Огромная трудоспособность и терпе-
ливость легко просматривались в её движениях, глазах, многочисленных
морщинках около них, порой нахмуренных тонких бровях или вопроси-
тельной скромной улыбке, сопровождаемой обыкновенно вопросом, или
замечанием с похвалой, иногда с едва заметным осуждением, манере из-
лагать программный материал добросовестно, наизусть.

С годами Соня всё больше и больше понимала, как все эти замеча-
тельные люди повлияли на неё и всю её жизнь, стали её спутниками и
добрыми советчиками даже на расстоянии.

Студенческая жизнь, думала про себя Соня, могла бы быть интерес-
ней и содержательней, если бы всё не упиралось в стипендию. И только
в неё, так как других средств существования не было. Но жить хотелось, и
Соня выкраивала денежку на театральный спектакль, который привыкла
с подругами смотреть на балконе по самому дешёвому билету. Потом все
оставались на танцы в просторном вестибюле театра: благо совсем близко
находилось студенческое общежитие. Музыка плавно звучала, усиливая
чувства и эмоции, пришедшие во время спектакля, и девушки, не ожи-
дая приглашения, парами начинали кружиться в вальсе. Милые, немного
задумчивые лица подруг, тронутые тайной печалью или мечтой, мелька-
ли в ритме танца. В некоторых из них Соня видела героинь только что
просмотренной и пережитой постановки, других же танец не изменял, и
в них легко было узнать будущую строгую или сердобольную, а, может,
требовательную учительницу. Но одно было общее у девушек: каждой
из них очень хотелось, чтобы на следующий танец пригласил её танце-
вать парень, и у всех жило мнение, что в театр ходят хорошие, стоящие
люди. Соня также была полна тех самых иллюзий, и с трепетом, стоя у
стены, верила и ожидала, что вот-вот кто-то выйдет из толпы напротив
и пригласит её на танец. Слушая музыку, ей очень хотелось танцевать.

Ещё большим желанием горела она, чтобы её заприметили, увидели и
с почётом, уважительно вывели на середину зала, туда, откуда начинался
танец, и ноги сами, попадая в ритм, поднимались и опускались, а тело ста-
новилось лёгким и послушным, отдаваясь музыке. Музыка придавала ей
скромность и обаяние, лёгкость и удивительное чувство, будто вырастали
крылья, которые ей помогали оказаться там, куда звало сердце. В такие
мгновения в неё входила сила, которая подсказывала и внушала ей, что всё
одолеет и, что не зря она выбрала себе этот нелёгкий путь…

Поэтому всегда на первом месте у Сони была учёба. Она не про-
пускала ни одной лекции, практического занятия. Писала конспекты,
готовилась в читальном зале, часто обращалась в институтскую библи-
отеку, в библиотеку института усовершенствования учителей. Когда
было нужно собрать необходимый материал для написания курсовых
работ, докладов и выступлений по теме, часто обращалась за литерату-
рой в библиотеки вузов республики. Всё время думала о доме – родите-
лях, младшей сестрёнке. Была рада, что Ленку послали с восьмилетней
Юголинской школы в Пружанскую, где она получит полное среднее
образование.

Соня очень любила старшую сестру Катю, сочувствовала ей и стара-
лась увидеться с ней, пообщаться, посмотреть на её детей, поспорить с
её мужем, защитить её перед ним, подбодрить, понимая их непростое
положение: двое деток, дом, в котором живут, нужно достроить, а день-
ги взять откуда? С братом Виктором изредка обменивались краткими
письмами. Переписываясь со своей двоюродной сестрой Надей, кото-
рая после семи классов уехала в Оренбургскую область, Соня вкратце
ей рассказала, как живёт, учится в институте. Рассказала, что если бы
не сдавала кровь каждый месяц, то не смогла бы продолжать учёбу:
«За стипендию в двадцать рублей невозможно пропитаться, заплатить
за общежитие, купить себе одежду, обувь, конспекты», ? написала она
сестре. Сердце у Нади горячее и доброе. Видимо, сочувствие и пони-
мание двоюродной сестры были так велики, что однажды в институ-
те в ячейке на полке, где выкладывали почту, Соня нашла на своё имя
извещение о переводе тридцати пяти рублей. Тут же было письмо от
Нади, в котором она написала: «Сонечка, я плакала, когда читала твоё
письмо, и решила помочь тебе: может, ты купишь за эти деньги свитер
получше да юбку, чтобы на занятия ходить не хуже других».

Соне было обидно и больно, что её откровенный рассказ вызвал у се-
стры такой стремительный отзыв. Она поклялась себе и Наде, что никогда
про это не забудет и при первой возможности вернёт ей долг. А сейчас она
воспользуется этими деньгами и купит себе красивые, подходящие для
аудитории юбку, две блузки и свитер на пуговицах. Чтобы всё это выш-
ло, Соня обратилась к дешёвой студенческой портнихе – тёте Шуре, кото-
рая ей посоветовала, где купить получше и подешевле материал. Сшила
две симпатичные блузки – одну белую, строгую, другую розовую, более
праздничного стиля и чёрную юбку к ним: прямую, чуть выше колен с
небольшим разрезом сзади. Пославши двадцать рублей своей крёстной
маме, которая жила в Риге, Соня попросила купить и переслать ей кра-
сивый свитер синего, красного или зелёного цвета на пуговицах. Крёстная
была удивлена таким внезапным обращением Сони, но поняла девушку,
и в течение месяца прислала ей синий, почти голубой, с мелкими бе-
лоснежными узорами трикотажный свитер, с отложным воротником и
синими, в тон материалу, небольшими блестящими пуговицами. Всеми
своими свойствами и качеством он отвечал требованиям Сони. Она была
довольна, что не ошиблась, когда обратилась за помощью к своей крёст-
ной, с которой никогда других отношений не имела. Когда Соня впервые
надела весь комплект – блузку, юбку и свитер, вдруг почувствовала, будто
в комнате, в аудитории, на улице она не одна, а с ними: с Надей, с тётей
Шурой и крёстной. Она почувствовала себя сильнее, богаче и умнее. Она
вдруг осознала, как велики и плодотворны её связи и контакты, и как она
обязана им…

Каждую осень Соня старалась приехать с института домой, чтобы
помочь родителям выкопать картофель. Отец ходил на бригаду, а мама
всё ещё работала дояркой в колхозе. Когда она освобождалась от сво-
ей картошки, ездила на день-два в Селец, чтобы помочь Кате, которая
садила её очень много, чтобы хватало не только семье, но и поросятам,
бычку, многочисленным курам и гусям.

Однажды, приехав домой, как всегда, попутной машиной, Соня,
никого не заставши дома, взяла мотычку, пустой мешок, кош с ве-
дром и отправилась за сарай копать картофель. Было около четырёх
часов, и, хотя была уже большая половина сентября, солнце не толь-
ко грело, но и припекало. Соня, поставив ведро на мелкий карто-
фель, а кош на большой, принялась копать, не разглядывая по сто-
ронам. Начинала болеть с непривычки спина, пот обливал всё лицо
и тело, но руки упрямо держали мотычку, рассекая ею землю и вы-
ворачивая белые, синие, как называла их мама, картофелины, ко-
торые Соня умело подбирала двумя руками с земли и бросала ма-
лые в ведро, а большие в кош. Когда кош наполнялся, она ловко
подхватывала его, встряхнув в нём картофель, чтобы получше очи-
стился от земли, и высыпала в мешок. В один мешок сыпала три-
четыре коша, чтобы без чужой помощи забросить на плечи, отнести
и высыпать в погреб. Уже накопала, занесла и высыпала в погреб три
таких мешка, наполнялся четвёртый, а родителей всё не было. От со-
седнего дома слева прямо через свой огород к ней направлялась стар-
шая женщина в белом платке, с улыбкой протягивая Соне несколько
зрелых ароматных яблок:

– Сонечка, ты опять приехала помочь маме? – спросила.
– Здравствуйте, тётушка Павлина! – поздоровалась с ней Соня, при-
няв из её рук яблоки. Спасибо Вам. Вы мне всегда что-то даёте. – Пом-
ните, как я забегала к Вам на хутор одолжить миску на грибы, когда
прямо из леса везли их продать в Барановичи? Раз бежала к Вам через
поле, а на меня – лисица большая, красивая, рыжая! Остановились: я
на неё смотрю, она – на меня. Стояла и смотрела. Я первая побежала
дальше, а она так и осталась стоять!
– Как тебе учёба идёт? – спросила тётка Павлина, и, не дожидаясь
ответа, начала жаловаться:
– Сонечка, я так переживаю: мы с твоей мамой живую курицу ра-
зодрали!
– Как это вышло у вас?
– Твоя мама пришла ко мне во двор однажды и сказала, что её гне-
дая курица не несётся дома, а у меня. Как раз в это время все мои куры
во дворе кормились. Я стала отрицать это и маму уговаривать, а она,
указав пальцем на курицу, ловко схватила её в руки и понеслась домой,
а я за ней! Догнала на дороге. Хотела ей доказать, что курица моя, а она
и слушать не хотела! Я пыталась вырвать курицу из её рук! А она: «Я
не отдам свою курицу!» – и потянула с силой к себе! Я опять – к себе!
Наконец, у меня в руках осталась часть курицы, и у неё осталась часть.
– Представляю вас двоих, все ваши крики и движения, как вы «дели-
ли» несчастную. У мамы, и у Вас куда девался здравый ум? Мама пого-
рячее, но от Вас я такого не ожидала: Вы же такая умная, уравновешен-
ная… Вы же в церковь ходите!
Тётка Павлина – высокая, уже поседевшая женщина, мать троих се-
мейных сыновей и замужней дочери – стояла перед Соней и смотрела
ей прямо в глаза:
– Я знаю, что это плохо, но как здесь можно было поступить? Я сво-
ему врагу уступать не собираюсь!
– И я не собираюсь уступать тебе! – раздался голос мамы, пришедшей
с коровника. – Пойдём, Соня, в хату! Зачем ты с ней разговариваешь? –
обратилась к дочери и сама зашла в уже открытую дверь.
– Ах, тётушка, как мне вам двоим помочь? Я Вас очень уважаю, но ра-
зорвать живую курицу! Вы обе как та женщина с библейского рассказа,
что соглашалась ребёнка разделить на две половины… Пойдёмте уже по
домам, ещё увидимся, спасибо за яблоки, ведь у нас своих хватает!
Отец пришёл усталый, пропахший сосной и смолой.
– Сонька приехала! – вместо приветствия сказал он и спросил:
– Курить привезла?
– Привезла, не бойся.
А тётка Павлина ещё успела ему сказать:
– Она вам загон картофеля уже выкопала!
Отец засмеялся в ответ, а Соне сказал:
– Нашёл в леску неподалёку хорошую сосну, спилил, завтра хочу
сучья срубить!

На следующий день с самого утра Соня с отцом пошли на поле ко-
пать картошку. Шли в самый конец, и Соня присматривалась незамет-
но к отцу, изучая его. Прошло уже три года после операции на язву
желудка. Она всегда, когда шли вместе, отмечала, какая у него энер-
гичная походка, несмотря на то, что хромой. И сейчас он прорывался
вперёд, а она была на шаг-два сзади и видела, как внизу из-под ноговиц
виднелись тонкие голени его ног, почти без мышц, лишь обтянутые
прозрачной белой кожей. Особенно тонкой была левая, кривая, всего
три пальца, если сложить их вместе. Соня жалела отца, переживала за
него и боялась за его здоровье. Пока расположились, мама тоже при-
шла с коровника. Копали и сортировали картофель, мама в мечтах уже
готовилась ехать помочь Кате. В своём толковании она рассказала Соне
историю с курицей.

– Ты же сама сколько раз мне повторяла библейский рассказ об од-
ном ребёнке и двух женщинах: каждая из них утверждала, что это её
ребёнок. Когда ребёнка решили разделить на части, настоящая мама
попросила, чтобы не разрезали ребёнка: «Пусть останется с ней! – ска-
зала она. – Только пусть живёт!»
– А ты что сделала? – спрашивала Соня маму, укоряя её.
– Они обе хороши, – сказал отец, выслушав ещё раз уже знакомую
историю. - Отдохни немного, расскажи, как живут люди в городе. Где
лучше - в городе или в деревне?
- Что тебе сказать, я живу в общежитии, не работаю, а учусь и полу-
чаю не зарплату, а стипендию. Зарплата в три-пять раз больше стипен-
дии. А там, где ни пойдёшь, - всюду деньги нужны. И поесть, и молока,
даже воды попить без денег невозможно!
- Зато меньше работают, в чистоте живут, праздники празднуют,
сено не заготавливают, свиней не держат, дома работы никакой - как
при коммунизме! - заметил отец. - Скажи, когда коммунизм постро-
ят? - спросил.
- Я пока нигде не вижу признаков коммунизма: например, у меня
потребности большие, а денег мало. Никто мне без денег не поможет
их удовлетворить. Если еду без билета в автобусе, получу штраф, в
три раза больший стоимости билета. В магазине без денег мне куска
хлеба не дадут. А при коммунизме будет действовать закон: от каж-
дого по способностям - каждому по потребностям!
- Чудный закон! Когда он только будет? - спросил отец и затянулся
папиросой. - Мне нравится разговаривать с тобой: ты, как радио, всё
знаешь. Пойдём, ещё немного покопаем!

Картофель докопали на третий день. Соня сама носила и высыпа-
ла его в погреб. Когда пообедали, отец пошёл в лес посмотреть, что
с его сосной. Мама немножко прилегла отдохнуть, а через час пошла
на коровник, чтобы встретить с пастбища и привязать коров, дать им
подкормку, подоить, отнести молоко, записать удой. Соня убирала в
доме, собиралась завтра ехать в Брест. Вдруг во дворе жалостно заску-
лила сучка Муха, а у двери кто-то странно возился и стонал. Недоброе
чувство овладело Соней. Она поторопилась открыть дверь, и в кухню
едва перевалился через порог отец, смятый, со скривлённым от боли
лицом.

– Что с тобой, что случилось? – спросила Соня, помогая ему до-
браться до старой железной кровати, стоявшей тут же, в кухне, у окна,
напротив печи.
– Болит, режет и так печёт, что не могу выдержать. Стало мне так в
лесу. Хорошо, что Муха со мной была: никуда не отходила, лизала мне
лицо и руки, скулила, тянула за рукав, звала домой.
– А что мне делать? Как тебе помочь? Может, пойду до председате-
ля, попрошу машину, чтобы опять тебя отвезти в больницу? – спроси-
ла Соня отца.

Отец сразу же согласился. Соня поняла, что ему очень плохо. Было
около пяти часов дня. «Где я в такое время председателя найду? – спра-
шивала себя Соня, и побежала через деревню в правление колхоза.

Второй раз в жизни так не в пору была вынуждена бедная девушка
обратиться к председателю не ради себя, а ради родного отца. К кому
же ещё она могла обратиться? Соня была уверена, что он и только он,
колхозный председатель, спасёт и поможет в беде! На несказанное
счастье Якубец был у себя в кабинете. Выслушав девушку, позвонил
доктору, дал команду найти и освободить машину с шофёром, чтоб
«отвезти Ивана Карповича в деревенскую больницу в Ежоны, и с докто-
ром в Барановичи».

В Барановичах в тот же день сделали отцу вторую операцию на язву
желудка. Соня навестила его на второй день, и в надежде, что с отцом
всё после операции нормально, уехала в Брест на учёбу. В отделении
ей дали номер телефона, чтобы смогла справляться о состоянии отца.
Две недели спустя Соня позвонила из телефонного автомата Бреста
в Барановичскую больницу и спросила:
– Каково состояние больного Козела Ивана Карповича?
В телефоне ещё раз переспросили фамилию, инициалы и через ми-
нуту-две ответили:
– Умер, – и положили трубку.

Девушка от неожиданности потеряла дар речи: когда видела отца
после операции, он чувствовал себя хорошо, даже пытался ходить. Она
никак не ожидала такого страшного известия. Когда пришла в комнату,
с горькими слезами рассказала сокурсницам о своём телефонном разгово-
ре с Барановичской больницей. Не знала, что делать, как поступить. Нако-
нец, все в комнате решили: «Надо ехать домой, ждать известия от родных
некогда». Люба сказала: «Я поеду с тобой!» Соня с благодарностью приня-
ла предложение своей близкой подруги, и девушки тут же начали соби-
раться в дорогу. Ещё сегодня московским поездом поедут до Барановичей,
там подождут утра и с автовокзала первым автобусом поедут в деревню.

Староста группы, деловая и энергичная Тоня Красникевич, расшевелила
всех остальных, и в момент отхода Сони с Любой на вокзал, выражая собо-
лезнование, со слезами подала небольшой настоящий могильный венок.
– В дорогу? В поезд? Как мы с ним поедем? Все и всюду будут смо-
треть на нас! – заплакала Соня.
– Поедем и заедем, ты уже не переживай, – с горечью утешала её
Люба.

Девчонки из комнаты толпой проводили своих подружек на оста-
новку, которая была на улице Ленина при самом общежитии, а Соня с
Любой, на ночь глядя, поехали на вокзал. Там купили билеты до Бара-
новичей, зашли в вагон, расположились так, чтобы венок не бросался в
глаза. Соня ехала, с печалью и тревогой размышляя: «Что делается там,
в родном доме? Кто с мамой? Как справятся они с таким горем? Кто
им поможет?» Поглядывала на Любу и чувствовала в сердце благодар-
ность подруге, что она рядом.

На вокзале в Барановичах сидели около трёх часов. В зале ожи-
дания было тепло и многолюдно. Одолевала усталость. Ночь давала
о себе знать, хотелось спать, млели руки и ноги, кружилась голова,
и девушки едва дождались пяти часов утра, чтобы отправиться на
автовокзал. В такой ранний час на пригородном автовокзале людей
немного. Взяв в кассе билеты, девушки через несколько минут были
уже в автобусе, и он помчал их тёмным осенним утром на место пе-
чали, беды и горя. Соня склонилась к Любе, а та, протянув свою руку
вперёд, обняла подругу и своими пальцами нежно гладила её пле-
чо. В деревне Соня попросила шофёра остановиться возле её дома.

Вышли с автобуса, постояли немного, оглядываясь по сторонам,
внимая звукам и движениям. Нигде никого, почти никаких звуков.
Во дворе родительского дома также: никакого движения, ни одного
голоса. Дом и пустой двор были ещё покрыты тьмой.

– Странно, – с недоумением сказала Соня подруге: – Всюду темно,
даже свечи не горят в горнице, лишь кухня как будто светится. Ничего
не делается: поросёнка не колют, крест не делают, не готовят ничего…
Люба молчала, а Соня, взяв её за руку, прошла на крыльцо, потом
открыла сени и вступила в кухню. Там стояла ещё одетая мама, только
что пришедшая из коровника. В доме было тепло и тихо, а с лежанки
печи торчали две ноги, обутые в резиновые сапоги.
– Сонька, а чего ты так скоро да в такую рань приехала? – спросила
с удивлением мама.
Соня ей не ответила, а сама спросила:
– Где отец?
– Лежит на печке, греется.

Радость, удивление и счастье мгновенно пробили свой путь сквозь
толстые тени печали, тревоги и боли, что наслоились за последние
двадцать часов во всём её существе. Не говоря больше ни слова, Соня
вскочила на небольшую приделанную к печи покрашенную доску,
которая служила вместо лавки, начала обнимать, целовать, гладить
резиновые сапоги отца, сквозь слёзы рассказывая ему и маме о слу-
чившемся:

– Татачко мой родненький! Я приехала тебя хоронить… Моя под-
ружка Любка приехала со мной, чтобы помочь мне! Все подружки с ин-
ститута собрали денежки со своих стипендий и купили венок тебе! Я не
знала, как мне с ним в поезде ехать: все смотрели и жалели меня. Я всю
дорогу рассказывала Любе о тебе: как мы совсем недавно вместе копали
картофель, что ты всё время был впереди меня, какой ты худенький, но
крепкий… Как ты любил поговорить со мной на всякие темы!

Соня искренне плакала, рассказывала, обнимала и целовала резино-
вые сапоги отца. Мама стояла, смотрела на Соню, Любу, на венок и всё
ещё плохо понимала, что случилось: ничего подобного она от своей доче-
ри ещё не видела и не слышала. Отец, как всегда, не растерялся и скоман-
довал, обращаясь к Соне: «Отпусти ноги, я встану, слезу с печи!»

Соня засмеялась и ещё больше расплакалась, начав рассказывать,
как всё происходило. На помощь пришла Люба, рассказав о случив-
шемся. Соня обнимала отца, гладила и целовала его заросшее лицо,
нежно трогая пальцами его длинный горбатый нос и тонкие затвер-
девшие губы. Отец вздохнул, усмехнулся беззубым ртом, сказал, обняв
свою дочь:

– Видишь сама, я ещё долго буду жить! Успокойся. Перекусите, по-
пейте чаю, отдохните с дороги.
Мама поставила на стол квашеную капусту, нарезанные ломтики солё-
ного сала с мясом, положила хлеб, налила в кружки горячего чая.
– Жалко, яиц уже нет, выпейте себе по двадцать граммов, успо-
койтесь, согрейтесь, – указала на небольшую стеклянную бутылку, на-
полненную мутноватой жидкостью. – Лучше поспите. Я приготовлю
завтрак и обед! – сказала мама, взяла в руки по кусочку хлеба и сала,
вышла.

Этот случай оказал глубокое впечатление на всех. Соня многое пере-
думала и пережила, даже изменилась. Теперь она стала более открыто
проявлять свои чувства к родителям, подругам, знакомым, стараясь от-
крыть для себя их лучшие черты, увидеть их с хорошей стороны. Ста-
ралась, чтобы они увидели и почувствовали, как она их любит, ценит,
дорожит ими. Старалась платить за добро добром. Старалась делать
только добро.

Позже, вспоминая пережитое, не раз заплакала и улыбалась. При
этом её сердце и чувства наполнились в те моменты сильнее и больше
прежнего любовью и благодарностью к своим милым и скромным, не-
обычайно отзывчивым и внимательным сокурсницам и подругам по
комнате. В эти минуты она так желала ещё раз увидеть их, поблагода-
рить за дружбу и помощь, низко им поклониться.

Соня любила и ценила своих институтских подруг. Она постоян-
но поддерживала связь с подругой по начфаку Ирой. С ней встреча-
лась и разговаривала в институте, общежитии. Несколько раз сходи-
ли вместе на танцы в клуб офицеров. Однажды, когда Ира была на
четвёртом курсе, она пригласила Соню на свою свадьбу. Соня была
удивлена и озабочена: с чем ей идти на тако е мероприятие? В чём?
– Как я буду без тебя в такой ответственный момент жизни? – с
надеждой и ожиданием спрашивала её подруга.

Соня не смогла отказать и приняла приглашение подруги.
На свадьбу собиралась с незнакомым чувством. Выстроила велико-
лепную причёску из своих пышных волос, сделала макияж, обратив
внимание на глаза, ресницы, брови, губы; надела розовое капроновое
платье, что ей прислала тётя Елена Романовна из Челябинска, а свои
подержанные праздничные туфли, завернув в бумагу, положила в се-
точку и взяла с собой, чтобы потом переобуться. Посмотрев в зеркало,
мысленно проанализировала ситуацию и решила, пообещала себе, что
не впустит в себя плохого настроения:
– Буду весёлая и общительная, буду радоваться, что моя подруга вы-
ходит замуж, буду рядом с ней! – решительно пообещала сама себе и
отправилась по адресу.

Свадьба проходила в небольшой квартире на Граевке. Людей
было немного: родители невесты и мама жениха, его армейский
друг, несколько человек из деревни и Бреста, несколько девушек,
среди которых были знакомые Сони с начфака, и двое-трое брест-
ских парней. Все как раз занимали свои места, стараясь быть ближе
к молодым, которые только что вернулись из загса и уже сидели за
столом в центре. Ирина в белом длинном платье и такой же, чуть
длиннее, фате, с небольшим букетом чайных роз светилась счастли-
вым спокойствием. Рядом с ней с лёгкой улыбкой восседал симпатич-
ный молодой мужчина с густой шевелюрой вьющихся тёмно-русых
волос. Он почти не сводил с неё своих голубых, блестящих глаз. Каждое
его движение, часто изменяющееся выражение лица свидетельствова-
ли о его счастье и любви к своей избраннице, готовности послужить
ей, помочь, доказать ей свою преданность. Соня сразу подошла к ним,
познакомилась с мужем подруги, поздравила их с законным браком,
подарив им небольшой будильник, «чтобы своего счастья не проспа-
ли», и ещё не присев к ним, обратилась к подруге:
– Познакомь меня со своими родителями!
Ира указала на родителей, и Соня подошла к ним:
– Здравствуйте! Я – Соня. Ваша Ира – моя лучшая подруга. Мне
очень приятно познакомиться с Вами на её свадьбе! Мы вместе посту-
пали и учились. Она мне много помогала. Спасибо Вам! – сказала, по-
целовав обоих в щёчку.
– Ира нам рассказывала о тебе, – признались они ей.
Свадьба началась громким музыкальным приглашением за стол,
поздравлениями, тостами. Соня, усевшись возле молодых, долго не
молчала, а попросила слово и всем кратко рассказала о дружбе с неве-
стой, предложив тост:
– За счастье молодых! Горько!

Улыбки, приятные слова и разговоры. Девушка со всеми общалась,
от души веселилась, чувствовала себя прекрасно: первая выходила тан-
цевать, приглашая за собой тех, кто пятился к стенке, помогала сва-
ту поддерживать у всех хорошее настроение и свадебную атмосферу.

Вдруг к ней подошёл и, вежливо поклонившись, пригласил её на танец
высокий симпатичный парень. Соня немного замялась, боясь, получит-
ся у неё с ним танцевать или нет, и тут же, отбросив сомнения, согласи-
лась, слегка поклонившись в ответ. У него были голубые ласковые глаза
под чёрными широкими бровями, немного длинноватый нос и пухлые
губы. Он, улыбаясь, сказал:
– Я – Колькин друг, вместе служили в армии на Севере, вместе до-
мой вернулись. Только он первый женился! Я в общем-то не очень тан-
цую, просто хотел познакомиться!
Когда подарили молодым, невеста сняла вуаль и бросила букет в
толпу. И надо же! Букет оказался в руках Сони. Это ей понравилось
и не понравилось, но подумала, что кавалера у неё нет и волноваться
нечего:
– Никаких замужеств! Сначала институт окончить нужно, а потом
видно будет! – сказала сама себе.
Музыка заиграла, все пошли танцевать, а Соня с букетом вышла
в прихожую. Мимо неё пробежал и тут же возвратился к гостям тот
самый парень – друг жениха и радостно закричал, обратившись к
невесте:
– Я женюсь, Ирка!

В тот поздний вечер Георгий (так звали друга жениха) проводил
Соню к общежитию: Ира и Николай поручились Соне за него и при-
гласили их вдвоём прийти к ним завтра в десять-одиннадцать часов,
чтобы проведать молодых. На другой день, когда Георгий ожидал
Соню в вестибюле общежития, однокурсницы, знакомые девчонки с
волнением ей сообщали:
– Соня, какой симпатичный парень тебя ожидает!
– Быстрей выходи, Соня, парень тебя заждался!
– Поторопись, Соня, тебя ожидают!

На Граевке гости уже разъехались, а Соня и Георгий остались с мо-
лодыми. Здесь они лучше познакомились, и взаимная симпатия друг к
другу постепенно заселялась в их сердцах. С этой свадьбы Соня увела
друга или, наоборот, Георгий подругу. С тех пор он по воскресеньям
заходил в вестибюль общежития и терпеливо ожидал свою симпатию.
Вместе ходили в кино, театр, на прогулки по Набережной, навещали
молодых. Георгий работал механиком на станции техобслуживания
легковых автомобилей и пользовался там непревзойдённым авторите-
том и уважением.

– Каждый заказчик старается свою машину доверить только мне, –
признавался он. – А я одни руки имею, устаю сильно, часто на обед не
успеваю сходить!
Соня оканчивала лишь третий курс литературного факультета,
и перед ней было ещё два года учёбы и жизни на стипендию. Одна-
жды Георгий показал ей дом на улице Московской, в котором жил
вместе с мамой и замужней сестрой с дочкой. Попросив Соню не-
много подождать, сказал:
– Зайду, принесу свой альбом армейский, посмотришь, там все род-
ственники и друзья!
– А я письмо от подруги получила, прочитаю, – согласилась она.
Был конец апреля, а подруга школьных лет приглашала её на свадь-
бу Первого мая.
– Если ты не приедешь, я обижусь на всю жизнь! – просила и пре-
дупреждала она.

Когда пришёл с альбомом Георгий, посмотрели и обсудили фото-
графии, Соня рассказала ему о письме.
– Это моя подруга школьных лет, я должна быть у неё на свадьбе. И
так праздник – поеду домой, – чувствовала, что Георгий от неожиданности
сам не свой. – А ты, если хочешь, езжай со мной к моим родителям, а там
и свадьба по соседству. «За что ехать на ту свадьбу? – думала про себя и
искала решение. Георгию о своих переживаниях не обмолвилась ни сло-
вом. – Хорошо, что приближался срок сдачи крови на станции перелива-
ния, – там получу одиннадцать рублей...»

Не прошло и трёх дней, как Соня ранним утром пришла на хоро-
шо знакомую ей станцию. Уже было открыто, и несколько человек
доноров, мужчин и женщин, сидели в тепле, а медсестра, проверив
документы, измеряла у всех по очереди температуру и давление. Её
помощница – молоденькая санитарка, насыпав полную с верхом та-
релку печенья, разливала горячий чай в стаканы на столе, подвигая
их поближе к сидящим, ласково приглашая всех согреться, «чтобы
лучше шла кровь». Соня выпила свой чай молча, не вступая в разго-
воры, которые, как всегда в такие мгновенья здесь заводились, начи-
ная с морозной погоды, холодного ветра и кончая лестными отзы-
вами о чае, сладком печенье, которые санитарка подсыпала и под-
ливала. Потом, соблюдая очередь, прошла в небольшую комнатку,
где прямо на обувь одела поданные белоснежные бахилы, через сте-
клянную стенку смотрела и ждала, когда мужчина, сдающий кровь,
поднимется и выйдет оттуда. Наконец медсестра освободила руку
мужчины от жгута, вынув шприц из вены, обработала и закрыла ему
рану, попросила его посидеть немного, и, спросив, не кружится ли у
него голова, разрешила ему выйти. Затем бережно поставив закупо-
ренный стеклянный сосуд с драгоценной жидкостью в холодильник,
стоявший рядом с её небольшим столом, пригласила:

– Следующий!
Когда Соня зашла, медсестра, кроме фамилии и имени, спросила её:
– Вы давно сдаёте кровь?
– Уже четвёртый год, – ответила девушка.
– За это время у Вас не было осложнений со здоровьем, не обраща-
лись к врачу, не лежали в больнице?
– Нет, – ответила девушка.
– Ложитесь на кушетку и высвободьте руку, – предложила медсе-
стра.

Как обычно, всё произошло без напряжения и болезни: перевязка
жгутом, упражнения рукой, сжатой в кулак, чтобы быстрей и удачней
обнаружить вену; дезинфицирование ватой, пропитанной спиртом,
участка, куда сестра мгновенно пихнула шприц, проведя его вперёд
внутри вены. И тёмно-красная густоватая жидкость медленно поте-
кла по искусственной тоненькой трубочке прямо в специальную пол-
литровую бутыль.

Лежала, слушала себя, как покидает её собственная кровь, посма-
тривала, как постепенно наполнялся сосуд: «Неизвестно, кому она до-
станется. Кому поможет?» – думала. Подходила медсестра, справлялась
о самочувствии, заботилась о положении руки, поправляла трубочку и
посматривала на бутыль.

Когда Соня выходила из палаты, медсестра протянула ей неболь-
шой листочек:
– Это подайте на проходной – там получите деньги.
На проходной Соня получила одиннадцать рублей, справку о сдаче
крови, что давала право не быть в этот день на занятиях, талон на обед
и стакан красного вина.
– Обязательно выпейте стакан красного вина! – предупредили её на
проходной уже в который раз за эти все почти четыре года…

Накануне Первого мая ехали вечерним поездом из Бреста в Баранови-
чи. Соня купила билет по студенческому, Георгий – полный. Оба молодые
и весёлые, в белых рубашечках, Соня в чёрной по колена юбке, Георгий в
чёрных брюках, каждый завесил на плечо свитер. Впервые девушка ехала
поездом в обществе ещё мало знакомого парня. Несмотря на весну и все
её проявления в запахах, цветах и нежной зелени, внимание и насторо-
жённость не покидали её. Георгий всем своим поведением и разговорами
старался показать ей, что она с человеком, которому можно доверять. Чув-
ства были обострены, настроение особенное, благодаря необыкновенной
ситуации и ласковому тихому вечеру. Колёса стучали, а в тон им стучало
сердце, и Соне казалось, что этим поездом она въезжает в новую жизнь.

Подождав в Барановичах на вокзале полтора часа, путешественники
пешком отправились на автобусную станцию, а оттуда первым автобу-
сом поехали в деревню к родителям Сони. Девушка переживала: «Как
встретит Георгия мама? Что она подумает о своей дочери, не прогонит
ли их вообще с порога? Что скажет отец?» Но в глубине души надея-
лась, что сумеет всё объяснить, мама и отец её поймут правильно, по-
верят ей.

В семь часов утра они были на месте, и Соня постучала в родитель-
ский дом. Дверь открыла мама и тут же, увидев незнакомого, с испуган-
ным криком закрыла её.
– Почему ты кричишь? – со смехом спросила её Соня, открывая
дверь и входя в дом.
Мама молча ей указала на газовую плиту, на которой стояли все
приборы, а в центре на небольшой табуретке – спиралеобразный холо-
дильник для охлаждения самогонки.
– Не бойся, это мой товарищ, мы с ним приехали на свадьбу Поляч-
киной Иры, – сказала Соня, поняв, в чём дело. – Мы голодны, дай нам
поесть чего-нибудь! – попросила.
– Георгий, – сказал молодой человек и протянул руку растерянной,
но не потерявшей присутствия духа женщине.
– Мария Романовна, – смущённо и немного с вызовом сказала и про-
тянула натруженную руку женщина. – Вы уж меня извините, всё дела
хозяйские. Как вы доехали? Умойте руки! Я вам чая согрею!
Мама пошла хлопотать: принесла из кладовки капусту, несколько
яиц, хлеб, сыр и масло. Соня с Георгием прошли в горницу, где сложи-
ли свои вещи.
– Я отсюда родом, – сказала Георгию и предложила: – Пойдём, по-
кажу всё хозяйство нехитрое!

На дворе возле летней кухни мама пропускала молоко и ругалась
на кота; около десятка куриц с петухом прохаживались по двору, под-
бирая рассыпанное зерно; на цепи сучка Муха, завидев Соню, начала
скакать, тихонько повизгивая, ожидая внимания, угощения и свободы.
Коровы в открытом хлеве не было: уже несколько недель выгоняют на
пастбище. Вместо неё Соня увидела небольшого чёрно-белого бычка с
пойлом. Подошла, потрепала, погладила со словами:

– Здравствуй, красавчик! Как тебя зовут?
Откуда-то пришёл отец. Соня, поздоровавшись с ним, представила
ему своего спутника, объяснила, почему он здесь:
– Мой хороший знакомый Георгий, мы приехали на свадьбу Иры
Полячкиной.
– Значит, тебя можно звать Жора? – спросил отец, пожимая ему
руку. – Чувствуй себя у нас как дома.

Оставив отца и Георгия вдвоём, Соня принялась помогать маме. Скоро
всё было готово, и родители гостеприимно наперебой приглашали Геор-
гия к столу, на котором в центре наскоро собранной еды торжественно
возвышалась пол-литровая бутыль с алкогольным продуктом собственно-
го приготовления. Отец попросил Соню принести рюмки, налил себе и
Георгию полные, Соне и маме – на дно и предложил:
– За знакомство!

Отец любил и умел общаться. За завтраком он расспросил Георгия,
где работает, есть ли у него родители, сёстры, братья, как и где познако-
мился с Соней. Рассказал, почему Сонину маму все в деревне называют
Мария Романовна:
– У нас в деревне две Марии Романовны: моя жена и врач – приез-
жая. Обе красивые. У врачихи муж учитель, а я вот колхозник, как и
моя жёнка, – сказал и весело засмеялся. – В деревне это заметили – всем
понравилось такое совпадение. И меня при ней начали звать «Иван
Карпович»!

Охарактеризовал Соню и предупредил своего собеседника, что «с
ней он узнает, где раки зимуют!» Мама ему поддакивала, а сама Соня в
споры не вступала и думала, что от них, родителей, ей ожидать добра
не следует: утопят в ложке воды! Ещё хорошо, что ни у неё, ни у Георгия
ничего подобного нет в мыслях, а если бы что-то было, как это можно
перенести? Другие родители не знали бы, где парня посадить, как свою
дочь перед ним оценить и хвалить, а здесь посадили, а какими разгово-
рами кормят?

На свадьбе школьной подруги произошли два момента, которые
Соне запомнились на всю жизнь. Поздравив её, познакомилась с её из-
бранником, представила им Георгия и рассказала, почему вдвоём при-
ехали на свадьбу.
– Хорошо ли я поступила, вы не против?
– Конечно, не против! – ответила Ирина, а её муж дополнил:
– Мы и так твоего шафера отдали девчонке из нашего училища!
– Так всё хорошо получилось: я, как знала, приехала со своим! – засмея-
лась в ответ Соня. – А кто был мой шафер? – поинтересовалась.
– Сэсков Павлик.

Когда проходили в горницу к молодым, недолго задержались и
присели возле соседей невесты Сэсков – родителей не состоявшегося
шафера. Соня поздоровалась с ними и спросила:
– Как Вы живёте? Даже не знаю, как к Вам обратиться. Я – Вайсова
Соня. А это – Георгий – мой товарищ по институту, – приукрасила она.
Как зовут Вас? Кроме прозывки «Сэски» ни фамилии Вашей, ни имени
не знаю…

Когда налили рюмки, все выпили за здоровье молодых.
– И наше! – предложила своим собеседникам Соня.
Познакомились, разговорились о деревенской и городской жизни,
общении сельчан с помощью прозывок ? мянушек. Подошёл их сын
Павлик – сельский учитель. Это он должен быть на этой свадьбе её ша-
фером. Он старше лет на пять-семь. Соня знала, что между ним и её
старшей сестрой Катей были отношения как у кота с собакой. Она всег-
да чувствовала, что эти отношения как бы передались к ней по наслед-
ству. Но такого наследства она не желала, и это решила тут же проде-
монстрировать. Когда Павлик присел к столу, она вежливо обратилась
к нему:
– Как Вы живёте, Павел Антонович, как работаете на ниве народного
просвещения?
Он улыбнулся, а ей показалось, что ему понравился её вопрос, пото-
му что сразу начал говорить шутя и всерьёз об их школе. Соня направ-
ляла разговор на тему сельского учителя, его жизни и возможностях.

– Мне очень интересно с Вами, – призналась ему. – Скоро и я буду
учительницей, – с милой улыбкой закончила разговор.
Когда танцевали в клубе, Георгий вдруг спросил Соню:
– Ты не обидишься, если я приглашу ту девушку? У неё глаза боль-
шие, как у тебя!
– Пожалуйста! – ответила ему.

Прошло время, Соня натанцевалась и наобщалась, а Георгий всё
танцует с этой большеглазой! Начали расходиться. Соне пришлось по-
дойти к ним и спросить:
– Георгий, ты идёшь или остаёшься? Мне уже хочется идти или на
свадьбу, или домой.
– Конечно, конечно, – сказал он, извинился перед девушкой и вы-
шел с Соней из клуба. С того мгновенья у Сони остался вопрос, кото-
рый никогда не покидал и не покидает её: что было бы, если б она к
нему тогда не подошла?

Прошло несколько месяцев после той свадьбы, как отец рассказал
матери:
– Аркадик (брат Павлика и сосед родителей) признался, что его
отец с матерью говорили, что Павлику и им очень понравилась наша
Соня, Павлик мог бы жениться на ней, – говорили.

Возвращались с Георгием в Брест в настроении. Соня размышляла о
судьбе своих двух подруг, которых отдала замуж, о себе. Её ещё не вол-
новали мечты о собственной свадьбе: начиналась сессия, потом летняя
практика в пионерском лагере, хотелось ещё раз съездить на целину,
заработать немного денег на зиму к стипендии. Прощаясь с Георгием,
сказала ему:
– Принеси мне вечером свою рубашку, я её постираю…
– Может, не надо, я сам справлюсь.
– Не стесняйся, пока ты будешь завтра на работе, она будет готова, у
нас в общежитии прачечная есть! – с гордостью говорила Соня и слушала
сама себя, удивляясь своему предложению и, вообще, отваге…

Вечером рубашка была у Сони, а в понедельник после занятий де-
вушка постирала её и повесила сушиться у раскрытого окна на сквоз-
няке. Повесила, ещё раз посмотрела, как выглядит её работа, и увидела
жёлтое ржавое пятно возле манжета на правом рукаве! Бедная девушка
испугалась, подумав, что это произошло по её вине из-за невниматель-
ности. Сняла рубашку и всеми имеющимися средствами начала отсти-
рывать пятно. Оно же не исчезало, и Соня решила применить хлор-
ку. Намочив место с ржавым пятном в хлористом растворе, девушка
ожидала, тёрла, полоскала и, наконец, увидела на месте пятна дырку с
небольшое куриное яйцо! Это был предел всех стараний и ожиданий:
– Что мне делать? Будет так неприятно и некрасиво, что я испорти-
ла ему рубашку! Как мне её отдавать вообще? – горевала Соня, повесив
её сушиться.

Переговорив со своей знакомой портнихой, немного успокоилась:
тётя Шура мастерски зашила и замаскировала дырку на машинке. Ве-
чером Соня отнесла Георгию рубашку, но не ту, повреждённую, а но-
вую, что купила в магазине, взяв у Любы восемь рублей взаймы: не смо-
гла отдать ему повреждённую!
– Подожди немножко, я отнесу её быстренько домой! – сказал и
скрылся в подъезде.

Когда вернулся, похвалился:
– Мама сказала, что хорошо постирана, видно, и девушка хорошая.
Прошли на улицу Советскую, по ней на Мицкевича. Соня несколько
раз пыталась рассказать правду о рубашке:
– Я кое-что должна тебе сказать, – повторяла всю дорогу.
– Потом скажешь, – отвечал Георгий и крепче сжимал её руку.

Наконец, остановилась, сказав:
– Я тебе отдала не твою рубашку, а новую.
И рассказала ему обо всём, что случилось при стирке.
– Я боялся, что ты скажешь что-то о наших отношениях. На рубаш-
ке это пятно было, – прижав Соню к себе, жалел и успокаивал её па-
рень. – Я тебя хочу попросить: в следующее воскресение приди к нам в
гости! Познакомлю тебя со своей семьёй. Прошу тебя, без возражений.
Все тебя хотят видеть!

Соня не знала, что и сказать. Пока решила ничего не говорить: до
следующего воскресения ещё есть время, и, может, что-нибудь приду-
мается. Сессия в самом разгаре, ей необходимо сосредоточиться над
учебниками, а не фантазировать и грезить. Всю неделю просиживала
в кабинетах языка и литературы. И в комнате после скудного обеда в
студенческой столовой бралась за учебники, но не учила билеты, а за-
читывалась программными произведениями зарубежной литературы.
– Ты уже все билеты выучила, – завидовали ей девчонки, а она, шутя,
отвечала им:
– По второму разу читаю! – и, улыбнувшись, опять погружалась в
книги.

Однажды среди недели проснулась около шести утра. С постели
посмотрела в окно и увидела под цветущим каштаном, ветви которо-
го протягивались к самому её лицу, как внизу, на тротуаре, под окном
взад и вперёд мерял шаги Георгий.

– Сдержал слово, пришёл утром, как договорились! – обрадовалась
и испугалась, что ещё не собралась. Выглянула в окно и тихонько, что-
бы не разбудить девчонок, проговорила ему:
– Подожди немного, я быстренько!

Через несколько минут была готова – с короткой причёской
возиться долго не нужно; одела опять белую рубашечку вместо блуз-
ки, чёрную юбку и туфли, в которых ходила на занятия. Сегодня
Георгий покажет ей свои любимые места на берегу Мухавца. Идти
далеко не надо, всё в этом же районе: пройдутся, пообщаются, боль-
ше узнают друг друга. В том им поможет и необычное время свида-
ния: хотя было немного после шести, Георгий и Соня были рядом,
настроение у обоих отличное, а перед ними день, полный хлопот:
Георгий пойдёт на работу во вторую смену, а у Сони вечером зачёт,
и к экзамену нужно готовиться. А пока идут себе по берегу Мухав-
ца, держатся за руки, слышат дыхание города и друг друга. Георгий
показывает места, где с другом рыбу подкармливали, а потом легко
её ловили на удочку. Останавливаются, что-то говорят один друго-
му, Соня вспоминает любимые стихи. Вдруг увидели на небольшом
кустике серую птичку, остановились, чтобы не спугнуть, загляделись
и заслушались, очарованные её песней, с различными переливами
и тонами, щёлканьем и свистом, короткими и продолжительными
серенадами. Повсюду пусто и тихо, только плеск рыбы в воде раз-
давался на миг, и вновь песня овладевала береговым пространством.

– Соловей! – узнала Соня.
– Это мой старый друг, я хотел вас познакомить, – с улыбкой сказал
Георгий.

Песня, как утро, пробудила мечту и фантазию, и Соне потребова-
лись усилия, чтобы не размякнуть и не расслабиться.
– Мне пора в общежитие, – сказала.
Георгий притянул её к себе, обнял, поцеловал. Соня не противилась,
это стало частью расставаний, и в то же время как бы подтверждение,
что скоро встретятся вновь.

– Какие у тебя «целовальческие» губы, – говорил, смущаясь. – Не
забудь, что в воскресенье ты придёшь к нам, и – без отговорок!
Дни недели с зачётами и экзаменом по зарубежной литературе
промчались быстро, наступило воскресение, о котором среди всех вол-
нений и дел Соня думала, переживала. Георгий пришёл во второй по-
ловине дня, опять ожидал в вестибюле, а подруги и знакомые сообща-
ли и предупреждали, радуясь за неё, в чем-то завидуя ей:
– Соня, тебя такой симпатичный парень ждёт!
– Соня, тебя Георгий ждёт!
– Соня, не заставляй своего парня долго ждать!

Соня боялась и переживала: «Как я зайду к ним, когда их так много –
человек пятнадцать? Это уже не просто встреча, а смотрины! Я же не вы-
хожу замуж, мне ещё учиться целых два года! Я не буду рисковать своей
учёбой! Пройдёт какое-то время – изменятся отношения, ситуация, что
будет с учёбой? Вдруг не смогу окончить институт? Разве я для этого столь-
ко пережила, чтобы собственными руками погубить мечту?»

Думала, анализировала и в тоже время представляла себя у него
дома, среди его родных. Не было ничего подходящего одеть: «Анечка
Овсяник сшила себе выходное белое платье, – подумала. – Что, если
примерить? Если хорошо сядет, пойду в нём!» В комнате никого не
было. И спросить не было у кого.

Примерила. Подошло по росту, было очень к лицу. Чувствовала
себя в нём, как в своём. Вышла к Георгию в том симпатичном и милом
платье. Медленно шли по улице Ленина, затем свернули на Москов-
скую. Чем ближе были к дому, тем чаще Соня останавливалась и упи-
ралась.

– Мы там долго не будем, ведь я им пообещал, что зайдём, – просил,
уговаривал, убеждал Георгий.
«Чего я так боюсь, ведь пока ничего не происходит. И мне интересно
посмотреть на его родных», – решалась Соня.

Слушая Георгия и себя, Соня медленно продвигалась вперёд, её
рука была крепко зажата в его руке. Так зашли во двор, потом в подъ-
езд, поднялись по ступенькам на второй этаж, вышли на большую кру-
глую веранду, а оттуда направились к двери, у которой стояла невы-
сокая женщина с едва улыбающимся светлым лицом, которое очень
молодил приветливый взгляд её голубых, ещё не поблёклых глаз. Тём-
но-русые волосы, не тронутые сединой, были гладко причёсаны назад,
собраны в пучок и закреплены небольшим гребешком, обрамляя лицо
и придавая ему строгий вид.
– Это моя мама, – сказал Георгий, – Мария Павловна.
– Здравствуйте, – протянула руку, – я Соня.
– Проходите, мы вас ожидаем, – сказала женщина и провела при-
тихших молодых людей через кухню, где стояли справа и слева две га-
зовые плиты, а рядом с ними два кухонных стола, в комнату. Там уже
сидели и с неподдельным интересом посматривали на дверь человек
двенадцать молодых, приветливо улыбающихся мужчин и женщин.

Соня уже знала, что Георгий – самый младший в семье, что семья
эмигрировала в годы второй мировой войны с Белостокской области
в глубь России, а когда возвращались назад, остановились в Бресте, где
им дали квартиру. Отец, старшие братья и сёстры нашли себе здесь
работу. Постепенно дети женились, получили свои квартиры, и все
остались жить в Беларуси. Лет семь назад умер глава семьи, и Мария
Павловна с детьми окончательно отбросила мысли о возвращении на
родину.

– Это почти вся моя семья, за исключением младшего поколения, –
сказал Георгий.
– Здравствуйте, я Соня, – поклонившись, сказала.
Все оживились ещё больше, кто-то привстал, чтобы молодые гости
могли сесть между ними, называли себя поимённо, пожимали руки в
знак уважения и дружбы.
– Иван – брат.
– Евгения –жена.
– Мария – сестра.
– Леонид – зять.
– Верка – сестра.
– Павлик – брат.
– Нина – невестка.
– Николай – брат.
– Ольга – невестка.
– Надя – сестра.
– Игнат – зять.

На столе стояли глубокие тарелки с закусками и едой, бутылки с
вином и водкой, газированной водой, графины с компотом.
Налили рюмки, подали отваренный молодой картофель с редисо-
вым салатом. Иван, старший брат Георгия, поднялся, обвёл всех взгля-
дом, остановился на молодых и провозгласил тост:
– За знакомство!
Как обещал Георгий, долго в гостях не задержались.
– У нас билеты в кино, – объяснил своим родственникам. Попрощав-
шись со всеми, покинули гостеприимных хозяев.

У Сони осталось на всю жизнь хорошее впечатление от встречи. Хо-
зяева были молоды, веселы и добры, разговорчивы, просты в общении.
Было заметно, как уважительно взрослые дети относились к своей маме,
прислушивались к её слову, наперебой уступали ей место, старались её
обслужить. Соня прониклась ещё большим уважением к Георгию, и на
мгновенье ей захотелось стать частью этой большой и красивой семьи.

Весенняя сессия закончилась. Соня успешно сдала все зачёты и
экзамены, была уверена, что стипендия будет ей и на четвёртом кур-
се, а сейчас подошло время подумать, как провести лето. Думала
уехать со студенческим отрядом на целину, чтобы заработать немно-
го денег на зиму к стипендии. Хотелось отдалиться от Георгия, потому
что ситуация становилась всё более опасной: вопрос о замужестве уже
был открыт. Соня осознавала, в какой опасности её свобода, учёба и все
мечты, для которых столько пережила и жертвовала своим временем
и здоровьем. На целину не успела записаться – там уже было доста-
точное количество желающих. Оставалась обязательная оплачиваемая
двухмесячная практика в пионерском лагере в Скоках. Это было совсем
не то, что надо, но ничего не поделаешь! Соня решила: «Буду бдитель-
ной и ни в коем случае не позволю себе расслабляться, не позволю ду-
мать себе ни о каком замужестве!»

Работа в лагере началась. Скоки совсем близко от Бреста, и Георгию
ничего не стоило почти каждый день встречаться с Соней. Он успел со
всеми познакомиться, в первую очередь, с нужными людьми – началь-
ником, физруком, старшей пионервожатой. Все Георгия знали здесь и
не удивлялись, что он участвовал почти во всех мероприятиях, проводи-
мых в четвёртом отряде, где пионервожатой была Соня. Когда остава-
лись наедине, был нежный и предупредительный, старался сохранить
авторитет хорошего и заботливого друга, проявляя знаки внимания.

Все прямо завидовали Соне, а она была с ним строга и справедлива. На
первом месте у неё была работа, а на втором свидания и развлечения.
Не раз задумывалась над своей ситуацией, понимая, что если выйдет
замуж за Георгия, останется в Бресте, который уже врос в её сердце.
Георгий такой симпатичный, внимательный, добрый и милый.
«А что, если я буду жалеть, что не связала с ним свою судьбу?» – мы-
сленно спрашивала себя.

Окончился месяц практики, Соня получила свою небольшую зар-
плату. Утром стояла у зеркала в комнате, залитой солнцем, причёсы-
валась. Вдруг прямо в зеркале увидела великолепный букет из нежно-
розовых гладиолусов: «Уже приехал! – мелькнула мысль». Обернулась
и увидела Георгия с цветами и улыбкой до ушей, а за ним начальника
лагеря Галину Семёновну.
– А ты что так скоро? Я только собиралась выйти тебе навстречу? –
спросила и засмеялась Соня, увидев прекрасные цветы в руках Георгия.
– Пришёл тебя забрать! – смело ответил он, протягивая ей букет.
– Как забрать? У меня ещё целый месяц работы!
– А я договорился со всеми!
Здесь вперёд выступила начальник лагеря и взволнованно сказала:
– София Ивановна, если Вам надо, ведь замуж выходите, мы Вас от-
пускаем!

Соне было приятно и горько: «Что это он выдумал? Какой замуж?
Впервые так неожиданно прозвучала такая слишком серьёзная фра-
за?..» Не хотелось никому портить настроение. Немного замявшись и
покраснев, сказала:
– Отпуск принимаю, а замуж?.. Я не знаю. Я же не могу просто так
выйти замуж: мне учиться надо!
– Будешь учиться, как училась. Я буду работать, ты будешь учить-
ся, – сказал Георгий.
Соне трудно было ответить, и она сказала ему:
– Пока с родителями не поговорю, ничего тебе не отвечу.
В тот же день, прогулявшись с Георгием по Бресту, Соня уехала до-
мой. Договорились, что Георгий приедет сам к ним в деревню и попро-
сит у родителей её руки. Соня надеялась, даже предвидела и предпо-
лагала, что Георгий не сможет этого совершить: он будет стесняться и
молчать, а она будет ждать.

Первый раз он приехал ранним утром с младшей сестрой Леной,
которая ещё с вечера по просьбе Сони встретила его на вокзале. Тог-
да Соня попросила сестрёнку: «Пойдём в лес, насобираем грибов,
я посажу тебя на машину в Барановичи. Там продашь часть грибов
для себя, а другую отнесёшь на проходную хлебобулочного завода,
вызовешь заведующую, ей отдашь и поблагодаришь за дрожжи, ко-
торые она неделю назад великодушно подарила мне». Потом по-
едешь на Полесский вокзал, чтобы встретить Георгия:
– Зайдёшь в зал, где билетные кассы, посмотришь на всех, найдёшь
похожего на него. Вы друг друга узнаете: ведь с ним я приезжала к тебе
в Пружанскую школу-интернат. Вы разговаривали, ты проводила нас
на автобус.
– А что дальше? – спросила сестрёнка.
– Что дальше? Подойдёшь к нему, поздороваешься, уточнишь, кто
он. Подождёте утреннего автобуса, купите билеты и приедете в дерев-
ню. Я буду вас ждать.

Бог дал, что всё произошло так, как было задумано.
В тот субботний день приехала из Доброго Бора тётя Лиза. Дома
оказалось много людей, и Соня предложила Георгию сходить на реку,
чтобы посмотреть её родные места, может, искупаться. Сказала об
этом маме и тёте Лизе.

– Конечно, пройдитесь, что сидеть во дворе или в доме, – поддержа-
ла её тётя Лиза. – Душно.

К реке шли почти километра два, и с каждым шагом всё сильнее
чувствовалась её свежесть и сила. Пахло скошенной травой. При до-
роге попадались копны сена. В воздухе звучали молодые голоса девчат
и парней, которым тоже не сиделось дома в жаркий июльский день.

Громко шумела вода, падая с пеной из высокого шлюза. На краю моста
стояли парни моложе и старше, забрасывали удочки и тут же вытяги-
вали их с трепещущимися на конце небольшими толстыми карасика-
ми. Среди парней был Сонин одноклассник Славик. Поздоровались,
представила ему Георгия как своего парня из Бреста, а Георгию сказала:
– Это мой бывший сосед, друг и товарищ по школе, я его очень ува-
жаю.

Славик предложил ему забросить удочку, Соня пошла искупаться.
В реке тоже было немало молодёжи: парни обливали девушек водой,
девушки отвечали тем же. Шум, смех, возбуждённые голоса, полные
радости жизни и чувства счастья. Скоро к ней присоединился Георгий,
а Славик, простившись, поплыл к своей девушке.

Время на реке бежит быстро, особенно, когда вы вдвоём и вам хо-
чется больше узнать друг о друге; когда чистая вода ласкает не толь-
ко тело, но и вашу душу и взгляд; когда приятели и друзья радуют
вас хорошим словом, замечанием или движением. А свежий ветер
шуршит вашими волосами, и солнце с доброй улыбкой убеждает
вас, что счастье рядом, близко.

Домой шли той же дорогой, счастливые от общения с природой.
Счастливые, что вместе. Счастливые, что перед ними их будущее. Геор-
гий и Соня настраивались на совместную жизнь. Их встретила тётя, без
слова уступившая им дорогу, свернув налево, чтобы выйти со двора на
улицу. Её реакция на их появление Соню удивила, но она промолчала,
подумав, что тётя, наверное, её заревновала. Собрав немного еды, пред-
ложила Георгию:
– Давай перекусим, потом проводим тётю на автобус!

Соня удивлялась про себя, что тётя ни разу не вступила в разговор
с Георгием. И с ней она не пыталась завести разговор ни о нём, ни о
самой Соне. Про себя Соня думала, что тётя всё ещё обижается за её
резкое письмо, но ведь она же после того писала и уже несколько раз
сказала устно, что Соня обрадовала её своим возмущением и правиль-
ным решением насчёт учёбы в институте.

– Молодец! – хвалила она Соню, – а я тогда подумала, что ты ищешь
причину, чтобы не учиться в институте.
В этот раз всё произошло именно так, как думала Соня: Георгий
словом не обмолвился с родителями о желании жениться на их доче-
ри. А ей того и надо было.
– Я тебе здесь не помощник, – сказала ему, когда уезжал обратно в
Брест.

Во второй раз в августе Георгий приехал на день рождения Сони.
Был такой же добрый, застенчивый и молчаливый. После ужина Соня
мыла посуду, мама торопилась на коровник. Отец закурил, пригла-
сил Георгия составить ему компанию и, затянувшись сигаретой, вдруг
спросил в упор бедного парня:
– Жора, ты чего зачастил к нам? Ты Соню хочешь в жены взять? Так
бери, женись!

Такого поступка Соня от отца не ожидала. Она не думала, что отец
так облегчит Георгию ситуацию. Она не ожидала, что он так легко со-
гласится с её замужеством. Удивление и возмущение овладели ней, и,
чтобы ничего не слышать в этом духе, Соня выбежала из хаты во двор,
а когда возвратилась, напала на отца:
– А ты чего так стараешься? Не мог подождать, пока сам тебя спро-
сит? Помощник нашёлся! – Соня сердилась, отец смеялся. Когда при-
шла мама, он серьёзно сказал ей:
– Маруся, ставь бутылку на стол. Жора женится на Соне!
– Жорка, что ты выдумал! Зачем она тебе? Это же чёрт с рогами! –
таковой была реакция мамы, которая тоже Соню не обрадовала, но
немного облегчила её затруднительное положение, вызвав продолжи-
тельную улыбку, которая приходит к ней всегда, как вспоминает маму
и её слова, которыми хотела отпугнуть отважного парня.

Мама не хотела, чтобы Соня, не окончив учёбу, выходила замуж.
Она даже просила Иру, школьную подругу, на свадьбе которой Соня
и Георгий гуляли Первого мая, что бы та отговорила Соню от опасного
шага. Мало того, мама пообещала осенью продать бычка и дать эти
деньги ей на одежду для института. Даже тётю Лизу, свою сестру, уго-
варивала, чтобы повлияла на Соню:
– Ещё рано ей замуж, институт пусть окончит! – уверяла мама
Лизу, веря, что Соня наверняка послушает свою любимую и автори-
тетную тётю.

Но никто из родных и друзей в деревне не знал, что Соня должна
будет учиться годом больше, который потеряла, когда переходила с
факультета начальных классов на литературный. Её самую это очень
удручало и тяготило. Ей было нелегко жить на стипендию и каждый
месяц сдавать кровь, но она старалась изо всех сил выдержать, не от-
ходить от своей мечты, своей цели. Ей было стыдно и обидно каждый
месяц записывать и подсчитывать свои долги подругам, которые дава-
ли ей взаймы, чтобы смогла дожить до следующей стипендии. Ей было
стыдно, что из дому от родителей она не получала никакой поддержки
и помощи. Хотя родители уже жили в новом доме, который строился
всё её сознательное детство, они постоянно его достраивали, увеличива-
ли, и Соня всегда слышала одни и те же причитания:
– Денег нет дать тебе в дорогу, дом достраивать надо, доски ещё надо
нарезать, за работу надо платить! Катя строится с двумя малыми деть-
ми, ей необходимо помочь, хоть лопни!

«Какие деньги! Рубля заплатить за билет на деревенский автобус до
Барановичей ни разу не получила от родителей за длительное время
учёбы», – думала про себя Соня. Но ни разу не возразила, не покрити-
ковала их, не пожаловалась им, не попросила у них, не потребовала…

С Бреста и обратно она ездила на попутных машинах с той самой
развилки, с которой когда-то с подружкой ехала поступать. Обычно
нужная машина быстро появлялась на пути, и шофёр охотно разрешал
ей подъехать почти двести километров до города, рад был, что есть с
кем пообщаться. Но однажды попался такой, что запомнился бедной
девушке на всю жизнь. Остановила машину как всегда. Подбежала за
ней к кабине, вежливо, с надеждой спросила водителя: «Может, под-
везёте меня до Бреста?» Шофёр в знак согласия кивнул головой. Быст-
ренько подбежала назад за сумкой, так же бегом возвратилась, закину-
ла сумку в кабину и села на свободное место. Ещё не проехали десяток
километров, как шофёр поинтересовался:

– Что везёшь в своей сумке? Тяжёлая, видно?
– Несколько помидоров, пару огурцов, баночку сметаны, кусок сыра,
десяток яиц – всё, что мама дала мне, чтобы дожить до стипендии.

Чем дальше ехали, тем больше шофёр и его речи Соне не нрави-
лись, и она попросила его:
– Остановите, пожалуйста, машину, я выйду!
– Ну, и куда ты выйдешь? – нахально улыбнувшись, ответил шофёр
и, протянув свою правую руку, положил ей на плечо.
– Что Вы делаете? – со страхом вскрикнула Соня, отодвинувшись как
можно дальше от ненормального водителя, правой рукой схватившись
за ручку кабины, чтобы выпрыгнуть при необходимости из машины.
– Что, испугалась? – осклабился ещё противнее он и запустил руку
ниже, дотрагиваясь до её груди, играя ею своими мерзкими пальцами.
Потом вдруг резко остановил машину, вышел из кабины, открыл
дверцу с другой стороны и сказал:
– Ты хотела выйти, выходи, пройдёмся, природу посмотрим, – и по-
тянул её за руку вон из кабины.

У Сони лихорадочно работала мысль: «Что делать, как от него выр-
ваться, куда бежать, кого звать на помощь?»

Дорога была пуста, лишь осеннее солнце, как всегда, ласково улы-
балось, как будто подбадривало её, внушая: «Ты только не показывай
вида, что боишься его или ещё чего, веди себя, разговаривай с ним на
уровне, как положено студентке пединститута!»
– Отпустите мою руку, пожалуйста, – мне больно! – вежливо и стро-
го сказала она, посмотрев ему в глаза. Сердце её колотилось, страх по-
ражал всё её тело, ноги подкашивались, а язык стал тяжёлым, не своим.
И голос чужой, глухой.

Прошло мгновение, второе, шофёр разжал свою руку и как бы не-
взначай пустил её. Соня молчала и, замедляя шаг, остановилась.
– Ну что, ты не хочешь посмотреть осенний лес или испугалась? –
спросил.

Неприятный взгляд его коричнево-масляных глаз упивался в девушку,
и в нём можно было прочесть похотливость и грязное любопытство, свя-
занные с желанием чего-то недозволенного, которое он и не скрывал.
– Я с Вами не для того, чтобы посмотреть осенний лес, а чтобы во
время приехать в общежитие, завтра начинаются занятия, и я там
должна быть, – посмотрев ему прямо в глаза, серьёзно, подавляя страх,
ответила девушка.
– Лес такой нарядный и небо голубое, – сказал и прошёл вперёд за
орешник, а через минуту-другую вышел и направился к машине, бро-
сив Соне: – Продолжаем путь!

Через полтора часа машина въезжала в Брест. Водитель всю доро-
гу не проронил ни слова, а Соня, желая быстрее избавиться от него,
попросила: «Остановите, пожалуйста, ближе к остановке, и протянула
ему рубль. «Тебе больше сгодятся!», – ответил. Соня вышла из кабины
и положила деньги на сиденье.
– Я бесплатно ни с кем не езжу, а от Вас ничего такого тем более не
желаю! Спасибо Вам! – сказала, закрыв дверцу, а сама подумала: «За
что? Может, за то, что жива и невредима осталась?»

Девушка никому о пережитом не рассказывала: посчитала, что её не
поняли бы, и только осудили бы: сразу же спросили бы, почему ездит
попутными машинами. Какие ангелы и святые угодники помогли ей
целой и невредимой доехать до Бреста, она так и не узнала. С годами,
обдумывая ситуацию, София поняла, что на её стороне тогда были и
действовали все Господние силы.

«Сейчас в моей жизни может наступить перемена, должно быть, к луч-
шему, иначе не нужно перемен! Если перемена, то только к лучшему!» –
думала, рассуждала, уговаривала и настраивала себя девушка. Тогда ещё
Соня не знала, как иногда бывает тяжело и даже невозможно заранее от-
личить лучшее от худшего, хорошее от плохого…

Мама новость восприняла странно: высказав все свои замечания в
адрес дочери, без лишних слов принесла из кладовки сало и яйца, на
газовой плите поджарила яичницу, порезала несколько помидоров.
Поставила на стол тарелки с уже нарезанным свежим сыром, маслом,
положила хлеб и откуда-то из своих тайных загашников принесла и
поставила бутылку столичной. За столом – никаких вопросов. Родите-
ли общались с Георгием, Соня, подавленная поступком отца, молчала.

Слова мамы её тоже особенно не порадовали. Со всего было ясно, что
надо начинать свою, вполне самостоятельную жизнь. Тем более что ря-
дом с ней хотел быть в этой жизни, по её мнению, довольно неплохой
человек. Позже, поговорив с Георгием, сказала им:
– Завтра я еду вместе с Георгием в Брест – подадим заявление в загс
и пошлём приглашения в Челябинск тёте Лене и Ларисе.

Мама начала что-то говорить о свадебном платье, туфлях. Соня ей
ответила, что этот вопрос решит сама, пусть только родители позабо-
тятся о самой свадьбе: «придут девчата из группы, а там и родственни-
ки его и наши». Георгий присоединился со словами, обращаясь к маме:
– У меня сапожник есть: он туфли Соне покрасит – будут как новые,
не волнуйтесь, Романовна!

В Бресте сходили в загс, подали заявление. Свадьба была назначена
на одиннадцатое сентября. Зашли в магазин для молодожёнов, посмо-
трели, что там предлагали, купили дешёвые кольца. Присматривались
один к другому. У Сони появились новые чувства и претензии при
оценке действий и поступков своих и его, появились новые, большие
требования к нему. Она боялась будущего, и пока её утешала мысль,
что оба они имеют право передумать: отказаться, поругаться – иными
словами, оставить всё как было. В то же время она сознавала, что в её
ситуации лучше идти вперёд, и жизнь сама подскажет, как дальше. А
пока больше месяца остаётся до свадьбы, и Соня это время проведёт в
деревне со своими близкими.

Готовились к свадьбе без шума и огласки. В деревне из подруг и од-
ноклассников почти никого не было: Ира жила уже своей семьёй под
Минском. Люда Кузнецова жила и училась где-то в России. Маша Та-
расюк жила на другом конце села, и после школы с ней связь оборва-
лась. Мама съездила в Барановичи и купила подушки. Через несколько
дней Соня поехала в Барановичи купить дрожжи, ватное одеяло. При
себе держала ведро черники, что накануне собрали вместе с младшей
сестрой. Случилось, что в деревенском автобусе к ней подсел Сэсков
Павлик. Одна из молодых женщин, стоящая рядом, на весь автобус воз-
мущалась:
– Смотрите, учитель сидит, а я стою! Вот какой пример показывает
другим! А ещё называется «учитель!». Чтобы поддержать его, Соня по-
смотрела ему в глаза и тихонько сказала:
– Ну и даёт, как живая!
Павлик засмеялся. Весело и громко, чтобы всем было слышно, отве-
тил женщине:
– А ты мне завидуешь? Я учился, книжки читал, а ты по березняках
с парнями гуляла!

Потом всё своё внимание обратил на Соню, не реагируя на вопли заде-
той за живое молодой. Спросил, зачем Соня едет в Барановичи, где насо-
бирала столько ягод, посоветовал, где можно купить дрожжи.
– Одеяло не покупай в Барановичах, в нашем магазине купишь! –
посоветовал он уже в Барановичах, когда все выходили из автобуса, и
каждый пошёл по своим делам.

Соня всё это время следила за своими словами, боясь проговорить-
ся о своём предстоящем замужестве. У неё было чувство, что он обо
всём догадывался или даже знал: могла же Ира рассказать своей маме
о ней, а там легко узнали обо всём и соседи. Из них он был самый вни-
мательный. Такая новость мимо него не могла пройти.

Домой ехали одним и тем же рейсом, но сидели далеко друг от дру-
га, и девушке казалось, что он осуждает её, что не послушалась и купила
одеяло в Барановичах. Она вдруг подумала, что его волнует не одеяло, а
что-то другое. «Как уже есть, буду разбираться со своими вопросами сама,
пока смогу. Может, с кем посоветуюсь, когда будет нужно», – подумала и
постаралась изменить направление мыслей.

В эти дни приезжала опять в Подгорную из Доброго Бора тётя Лиза.
Она странно посматривала на Соню, шушукалась с мамой. Мама c нахму-
ренным лицом поглядывала на Соню искоса, как бы на провинившую-
ся в чём-то. Когда тётя собралась уезжать, и они обе пошли к автобусной
остановке, Соня, не выдержав их взглядов и недомолвок, пошла с ними.
На остановке попросила: «Давайте отойдём в сторону! Объясните мне эти
ваши косые взгляды на меня, что случилось? Почему Вы, тётя, почти не
общаетесь со мной?» – обратилась она к Лизе.

Тётя молчала, грустно смотря на Соню. Пришёл автобус, и она уеха-
ла, а Соня обратилась к маме: «Расскажи, в чём дело?» Мама жмурила
глаза, морщилась и кривила губы, а потом вдруг выпалила: «Зачем ты
ходила с Жорой на речку? Поэтому тебе замуж понадобился?» – «Так
вот о чём вы? Как не стыдно тебе? А тёте такое выдумывать? Ты что
думаешь, что мы там одни были, лежали да спали? От тебя я могла
подобное ожидать, но от тёти – никогда!» – с болью проговорила Соня.
«Она так думает», – уточнила мама.

Это было второе великое разочарование Сони в своей дорогой и лю-
бимой тёте, которой всегда была готова выбежать навстречу, сделать
для неё всё возможное и невозможное. Если бы тётя сказала ей что-
нибудь против замужества, Соня, возможно, послушалась бы её. Но
она промолчала и выдумала для себя и её мамы оскорбляющее объяс-
нение этому, не проверив свои подозрения хотя бы откровенным раз-
говором с девушкой, не сосредоточившись на чём-то другом, что могло
повлиять на решение любимой племянницы выйти замуж. «Она, такая
понимающая, доброжелательная и романтическая! Даже не спросила:
«Любишь ли ты его?» Та, которая желала мне жизнь, подобную жиз-
ни Елены из романа Тургенева «Накануне»! Один Бог знает, каковых
размеров их фантазии!» – переживала Соня, стараясь о них не думать,
чтобы ещё больше не огорчаться. И так нет особого настроения или
чувства: всё и все были, как всегда, ограничены и чужды понимания,
заботы и любви, участия. Как всегда, во всём я сама, одна. Сама стою
в преддверии новой жизни, о которой не имею малейшего понятия.

Только сердце горит желанием жить красивее и лучше, чем они, её ро-
дители! У неё были большие надежды, вера и даже основания, что всё
так и будет, потому что Георгий всем своим поведением и поступками
показывал, как она ему дорога, как он её любит и как хочется ему идти
только с ней по жизни. О себе она знала, что его никогда и ни в чём
не подведёт. «Если его чувства ко мне выдержат и не изменятся, так
мы будем вместе счастливы», – решала она, пряча на самое дно сердца
чувство, что они оба рискуют: потому что никто никому не может зару-
читься своей жизнью и судьбой, – понимала она.

Конечно, она тогда ещё не понимала, что это – жить со свекровью и
семейной золовкой. Даже не придавала особого значения, как ей рас-
сказывал Георгий, что сестра перехватывала и читала её письма к нему.
Она не понимала того, что его большая и красивая семья не могла вос-
хищаться его выбором: потому что он женится на студентке со стипен-
дией, от которой ни ему, ни им не будет прока. Что учительница?
Зачем им учительница? Им лучше без учительницы, чем с ней. Про-
стая, да работница им нужна с родителями под рукою. А Сонины
родители из далёкой деревни не поделятся с ними каждый день хотя
бы молоком и маслом. И многое другое не понимала Соня, выходя
замуж за Георгия. Однажды, разговаривая с подругами по комнате
о её замужестве, она с пафосом провозгласила: «Пусть я умру в день
свадьбы, если у меня не выйдет семейная жизнь!»

Но она верила в своё счастье и судьбу. Вглядывалась и вслушивалась в
Георгия. Верила в него и его любовь к ней. Любила, представляла и видела
его своим мужем. Она верила ему и их любви. Она знала, что сделает всё
для того, чтобы все увидели и поняли, что они суждены друг другу. Всегда
знала, что не изменит своей мечте стать учительницей. Свою учительницу
она представляла, любила и собирала понемногу лучшие черты и качест-
ва её, воспитывала её в себе.

Однажды ей приснился сон, который с вдохновением рассказала
маме, надеясь, что это признак или указатель её будущей счастливой
жизни замужем:
– Видела себя у них дома: в комнате не было людей, а только кошки
и коты. Все они были почти в рост человека и ходили передо мной на
задних лапах...

Соня с раннего детства очень любила котов и кошек, заботилась о
них, кормила, брала на руки, гладила, расчёсывала им шёрстку, помо-
гала залечивать раны. Мама сказала в ответ:
– Будет у тебя там много врагов.

Лариса прислала из Челябинска посылку и небольшое письмо, в ко-
тором сообщала, что на свадьбу ни она, ни мама не приедут. Советова-
ла: «Соня, хорошо подумай, стоит ли тебе выходить замуж, ведь ты ещё
совсем молоденькая. Что будет с твоим институтом, окончишь ли его
потом? С материала можешь сшить себе что-то. Может, свадебное пла-
тье. Желаю тебе, Сонечка, счастья, как бы ты ни решила». Издалёка бо-
лее чем через пятнадцать лет Соня не только прочитала, а как бы услы-
шала озабоченный и ласковый голос своей красивой, интеллигентной
и умной сестры. Материал был белый, тонкий и нежный с вышитыми
на них такими же нежными белыми розами. В нём чувствовала Соня
дыхание и прикосновения Ларисы.

«Будет свадебное платье! Только как его покрасивее сшить? Тётя
Шура посоветует и постарается, – решила. – Она же и вуаль предлагала
на выбор за небольшую плату. Туфли, хоть и не новые, но выглядят как
новые: Георгий действительно постарался! Главное, ногам в них удоб-
но», – думала, прикидывала и утешала сама себя Соня, реально оцени-
вая и понимая свою незавидную ситуацию.

За неделю до свадьбы Георгий поехал машиной с Бреста в деревню
за мясом и водкой. Соня пришла из общежития к ним домой и вместе
с его мамой ожидала его. Его сестры Нади с мужем и их трёхлетней
дочери дома не было, зато к ним пришла старшая невестка. День был
воскресный, время шло медленно. Разговаривали, в основном, старшие
о жизни и будничных делах. Их разговоры Соню не вдохновили и не
настроили на счастливую струну. Женя много говорила о проблемах с
Иваном – старшим братом Георгия. Когда приехал Георгий, рассказал,
как они втроём: Карпович (отец Сони), Романовна (мама Сони) и он –
резали косой бычка. Того самого красавчика, с которым познакомился,
когда впервые с Соней приехал на свадьбу к её школьной подруге.

Соне было тяжело представить эту дикую картину и всё, что с ней
связано. Ей было жаль всех: и бычка, и отца, и маму. На месте Георгия
она отказалась бы от такой страшной и неприятной задачи.
«Не только от этой задачи, даже от свадьбы», – думала Соня, пони-
мая, что реальная жизнь всегда оказывается жёстче, чем этого каждый
желал бы. Даже тогда она понимала всё и не роптала. Только сердце
сжалось от жалости, и в душе поселилась надолго, на всю жизнь, не-
объяснимая боль…

На следующей неделе рано утром в субботу Соня поехала машиной
в деревню за гостями на свою свадьбу. Решила, что пригласит самых
близких и родных. «Каждый просто так не мог оставить все дела и пое-
хать на её свадьбу, да ещё в Брест», – понимала она. Поехала в Добрый
Бор за своей одноклассницей Раей, двоюродной сестрой Марией. Они
уже были готовы на такое приключение. Тётя Лиза отказалась:
– Сонечка, я не могу. Ведь принимаю таблетки и уколы. Поедет
Иван Венедиктович, Иван с Милкой, а я дома у себя и у них посмотрю,
чтобы всё в порядке было, – просилась её дорогая и любимая тётя. – Я
подарок тебе подготовила, не переживай, тебе понравится! – старалась
облегчить свой отказ от поездки тётя.
– Дело не в подарках, а в том, что без Вас мне будет, как без ра-
дости, – говорила, глотая горячие слёзы обиды Соня. – Я везде и во
всём, получается, сама, одна: без помощи, без поддержки, без бла-
гословения…

Обиделась Соня на тётю уже в третий раз. Чувствовала, как она те-
ряет её. Вместо радостного ожидания счастья перед самой свадьбой
чувства горечи и недовольства, что всё не так, как хотелось и представ-
лялось, наполняли её.

София (напомню: она же Соня) давно простила свою тётю, только
вот себя не может простить за эгоизм и недальновидность. В то же вре-
мя она прекрасно помнит и понимает, как она в то время хотела чувст-
вовать себя счастливой.

Не поехали на свадьбу Александр с Надей: у них начался рабочий
сезон, и люди приносили и сдавали им за деньги собранные грибы, а
они обрабатывали их, варили, солили, консервировали, закрывали в
банки, бочонки и сдавали на базу, хорошо на этом зарабатывая. Заеха-
ли в Селец за старшей сестрой Катей и её мужем Николаем. Та тоже
была несговорчива, и, только благодаря её мужу, Соня, сердясь на неё и
нарекая, уговорила собраться и ехать, пообещав ей, что домой поедут,
как решат они все вместе. В Подгорной забрали родителей, молодых
соседских парней Николая и Виктора. С музыкой проехали по деревне
на дорогу до Бреста. Завтра свадьба, дорога до Бреста немалая, уста-
лость одолевает, настроение никудышное.

Когда все приехали в Брест, Соня своих гостей оставила на попе-
чение семьи Георгия, а сама зашла к ним в ванну, искупалась, помыла
волосы, и вместо своих туфель надев Надины тапочки, пошла в обще-
житие передохнуть немного с дороги, поспать часок-другой. Вдруг об-
наружила, что оставила в ванной армейские часы Георгия, которые он
подарил ей, когда они подали заявление в Загс. Немедленно вернулась,
несмотря на ночное время и усталость. Все в квартире спали, а часов
на месте не было. Мало того, она вдруг увидела, что на её ногах разные
тапочки, т. е. один был, наверное, Надин, а другой – её мамы. Такой
неприятности, без каких там ни было свидетелей, перед самой свадь-
бой кто бы мог ожидать? Соня не могла кого-то спросить о часах, даже
тапочки не могла поменять: нужных на месте не было. Стояла ночь,
было около трёх с половиной часов. Все спали. Может, кто-нибудь при-
таился, чтобы не мешать всем, и Соня, решив, что утро вечера мудре-
нее, возвратилась в общежитие, чтобы хоть немного отдохнуть. Благо,
что общежитие находилось в минутах десяти ходьбы. Мало того, что
настроение никудышное, ещё и предчувствия появились тревожные.

Но мечта о счастье была сильнее – может, поэтому Соня, как толь-
ко легла в постель и закрыла глаза, крепко уснула и так проспала до
восьми утра. В дверь постучали, и в комнату вошёл Георгий. Он принёс
свадебное платье и вуаль от тёти Шуры. Соня рассказала ему о часах и
тапочках.

– Не обращай внимания, часы найдутся, ведь чужих в квартире не
было! – обнадёжил Соню, а сам пошёл с друзьями заказывать свадеб-
ную машину.

Девочки в комнате начали рассматривать платье и вуаль, а Соня
пошла умываться. «Ещё надо причесаться, одеться. Интересно, как мой
фасон оценят девочки? – думала Соня, решив, как обычно в ответст-
венных случаях, что будет терпелива, и ничто, и никто её из себя не
выведет. – Это же моя свадьба!» Подружкам платье понравилось. Все
были рядом с ней, были готовы во всём помочь. Валя Таравкова взялась
её причесать:
– Я причешу тебя на твою свадьбу. Невесту должны причесать и
одеть её подружки! – сказала, ласково улыбаясь.
– Тогда и песни могут петь подружки, – предложила с улыбкой
Соня.

Когда пышные волосы Сони были уложены и причёсаны, она на-
дела свадебное платье: лёгкая и нежная ткань, облегая формы её тела,
опускалась чуть ниже колен и оканчивалась нежным воланом; сверху с
элегантного выреза опускались три полукруга таких же воланов. Они
как белоснежное лебединое перо, прикрывали и украшали её грудь,
оставляя свободной тонкую, в меру высокую шею, на которой сидела
голова, украшенная высокой элегантной причёской. Валя уже надева-
ла на неё и прикрепляла средней длины вуаль, нежную и прекрасную,
богатую тонкими узорами, круглую, как земля. Живые черты лица:
голубые большие глаза с густыми, длинными ресницами под высоки-
ми, красиво изогнутыми, в меру широкими чёрными бровями; немно-
го длинноватый, с вздёрнутым кончиком нос, эмоциональные пухлые
губы, а за ними два ряда здоровых, ровных и белых, как перлы, зубов,
красота которых проявлялась в открытой обворожительной улыбке,
выдавали её мысли и настроения, которые в неё вселялись и руководи-
ли ею, придавая ей обаяние и всякие другие чарующие оттенки деви-
чьей красоты.

Белые туфли, хотя не новые, но свежеокрашенные, смотрелись как
новые и вполне подходили к случаю.
– Красиво! – восхищались девчонки.

Дверь открывалась и закрывалась: девчонки из других комнат при-
ходили посмотреть на невесту, каждая мечтая о своём таком праздни-
ке. Вот-вот должен появиться жених и забрать у них её. Время шло,
а жениха не было, все устали ждать. Телефона, чтобы позвонить, не
было. Наконец, в комнате остались только Соня и Валя. Обе молчали,
никому не пришло в голову послать кого-нибудь на квартиру к жениху,
узнать, в чём дело. У Сони пробежали различные мысли. Одна, наи-
более драматическая, заселилась тогда в неё: «Уйти – и никакой
свадьбы! Даже не интересно, почему задерживается! Это подсказка
свыше, это знак!» – думала, решала девушка. И всё же продолжала
ожидать: «Что скажу своим родным? Зачем я притащила их в Брест?
А все эти растраты? Как я смогу восполнить их?» – такие ответствен-
ные и беспокойные мысли владели ею, боролись с желанием уйти от
этой свадьбы, от Георгия и от себя, остаться прежней, самой собой.

Потому что здесь и сейчас поняла, что, выходя замуж, она попадает
в зависимость, прежде всего, от мужа. «Зависимость – неприятное и
нежелательное положение», – признавалась себе.

Но вот послышался шум и гомон, в дверь громко постучали, на
пороге появился Георгий с букетом алых роз и виноватой улыбкой на
лице. Высокий и стройный, с таким же открытым лицом, как и у его
невесты, он протянул цветы Соне. За ним стояли двое его друзей, все
дружелюбно и сдержанно улыбались. Георгий подавал цветы, объяс-
нял и извинялся:
– Машину не мог найти, чтобы гостей отвезти в загс и самим по-
ехать! А сейчас всё готово: гости уже там, ждут нас! Пойдём, Сонечка –
лисичка моя, машина у крыльца. Нас ждут в загсе, я всё уладил!

Его большие голубые глаза влюблённо смотрели ей в глаза, а широ-
кие, дугообразные брови приподнялись на высоком челе выше обычно-
го. Губы шептали нежные слова, известные только им, и открывались
в милой улыбке, обнажая крепкие белые зубы. Тёмно-русые волосы
были красиво уложены, и всему лицу придавал важность и интелли-
гентность его прямой и длинный нос. Чёрный костюм с белой розой
в верхнем кармашке и начищенные до зеркального блеска туфли с
заострёнными носами очень подходили ему и подчёркивали всю тор-
жественность и серьёзность его слов и действий. Все, кто видели Соню
и Георгия вместе, твердили, что они очень похожи друг на друга. Сама
Соня в самом начале их встреч раз нежно сказала ему:
– Ты похож на обезьянку! Со своим носом, глазами, высоким ро-
стом, длинными, большими руками, ногами…
– А ты – на лисичку! Со своим вздёрнутым кончиком носа! – ответил
он, засмеявшись.

Подружки опять заполнили комнату и нетерпеливо ожидали от
невесты положительного действия. Георгий им нравился, и они всегда
поддерживали его. Соня не могла устоять перед таким напором, не мо-
гла допустить неприятности и всем испортить настроение. Она с улыб-
кой приняла от жениха цветы, взяла его под руку, и молодые вместе со
всеми спустились по лестнице и прошли на улицу. Там стояли укра-
шенные цветами и лентами две «Волги». Одна была для молодых со
свидетелями, другая для гостей. Все, кто желал, уселись и вместе с мо-
лодыми поехали в загс, другие могли идти на квартиру, где будет свадь-
ба. Ещё один, не предвещающий ничего хорошего знак обнаружила
Соня: машины были чёрного цвета… «Могли бы пешком пойти в загс
на своё время, без волнений и переживаний. Дорога такая прекрасная:
по улице Ленина один квартал до улицы Гоголя, где располагался дра-
матический театр; по улице Гоголя, по аллее, пять кварталов прямо до
загса! По крайней мере, прошлись бы, как на тренировке, перед жиз-
ненной дорогой. Людей увидели бы и себя показали бы, показали бы
всем, что у нас праздник! А так, что в этой чёрной, как ворон, машине?»

До загса ехали почти десять минут. Там уже ожидали девушки и
гости из деревни и Бреста, среди которых была мама и две Сонины се-
стры, несколько однокурсниц, пару девчат и парней со стороны жени-
ха. Во время церемонии мама ревниво, как будто с обидой, смотрела на
Соню и её мужа. Старшая сестра с улыбкой и любопытством следила
за происходящим. Меньшая Ленка не сводила глаз с молодожёнов. Её
почти детское лицо было сосредоточено и серьёзно. Когда обменялись
кольцами, жених поднял фату невесты, и они под аплодисменты при-
сутствующих взаимно поздравили друг друга сладким и продолжи-
тельным поцелуем. Сквозь музыку и аплодисменты послышался залп
открываемого шампанского, Иван Иванович – сын тёти Лизы и Ивана
Венедиктовича – предложил поднять бокалы «за счастье молодых!». На
несколько мгновений комната заполнилась ярким солнечным светом,
торжественными возгласами. Все подружки, друзья и родственники
тянулись с улыбками, цветами и фужерами к молодым, подходили,
чтобы их поздравить. Они вдруг раскрыли все свои лучшие эмоции и
чувства: искренне радовались удавшемуся празднику, желали и вселя-
ли веру молодым в их счастливую совместную жизнь. Когда приехали
из загса и проходили в квартиру, девчонки из группы бросали цве-
ты под ноги молодожёнов, а на балконе стоял их свадебный подарок
Соне – большой и светлый зеркальный шкаф. В раскрытых дверях сто-
яла мама Георгия и его старший брат Иван. Мария Павловна держала
в руке иконку с изображением Спасителя, которой благословила со
слезой своих детей «на жизнь, долгую и счастливую», Иван, поцеловав
их обоих, пригласил:
– Заходите и дружно живите, милости просим! Заходите в наш дом
со всеми страстями и честными гостями! Милости просим! Милости
просим!

Иван Венедиктович, как всегда и всюду, здесь занимал серьёзное по-
ложение: ему доверили быть хозяином и сватом, он был организатором
и заводилой. Иван Венедиктович следил за состоянием гостей, стаканов и
тарелок. Хорошим словом и весёлой шуткой, поговоркой и даже частуш-
кой развлекал, успокаивал, уважал молодых и их гостей, следил, чтобы все
чувствовали себя приятно и свободно, на месте решал всякие проблемы.
Ему во всём помогали его сын Иван Иванович и Николай – Катин муж с
гармонью. Сёстры Георгия – Надя и Вера были здесь главными хозяйками
и официантками.

Когда кто-то из девочек поднялся, чтобы идти в общежитие, Соня
предложила маме:
– Пойдём и мы, пройдёмся, покажу, где я живу. Здесь недалеко.
Мама согласилась, и все небольшой толпой пошли к общежи-
тию. Там зашли с мамой в комнату, и Соня показала свою кровать
и окно, из которого когда-то выглядывала Георгия. Повела по кори-
дору, показала умывальники, туалеты, что-то хотела ещё, как вдруг
у неё перед глазами поплыло, её ноги подкосились, и она, задержи-
ваясь за маму, медленно скатилась наземь прямо на коридоре. При-
шла в себя на своей кровати, в комнате. Перед ней на стуле сидел
Георгий и держал её за руку.
– Сонечка, что случилось? Я так боялся! Ты сильно устала и пере-
нервничала, сказали врачи из скорой помощи. Дали тебе укол, чтобы
поспала немного. А я тебя караулю!

Соня смотрела в его добрые глаза и думала:
– Господи, что же это такое? Неужели это ответ на мои слова о за-
мужестве и смерти? Неужели это сигнал, который предвещает мне
страдания и печали? Господи, – мысленно взмолилась она: – Прости
меня, Господи, за мои слова, не лишай меня жизни, прошу тебя! Я хочу
жить и, что бы ни случилось, всё перенесу. Господи! Только позволь
мне жить!
Обратившись к своему мужу, сказала: «Пойдём к гостям на нашу
свадьбу!»

Шли по Дзержинского, Советских Пограничников, обнявшись, шли
навстречу своей жизни, своей судьбе. Ещё не были свои, и, конечно,
каждый из них думал об этом, представлял, переживал, готовился,
ждал. Около входа в подъезд с улицы Советских Пограничников с их
квартиры раздавалась прекрасная мелодия. Уже вечерело, и сумерки
сгущались. Месяц и редкие звёзды как будто поторопились занять на
небосклоне свои места честных свидетелей на свадьбе. Соня останови-
лась, положила мужу обе свои руки на плечи, сказала:
– Посмотри! – указала на небо. – Послушай! – Предложила: – Давай
станцуем наш танец! – и сделала первый шаг.

Георгий её поддержал, и оба они закружились под звуки вальса на
сером асфальте под осенним, голубым небом. Кленовые листья, как
звезды, шуршали у них под ногами, а прохожие и редкие машины за-
медляли своё движение, утоляя любопытство. Сверху месяц и звёзды
молча смотрели на них, и, кто знает, может, завидовали им, а может,
благословляли их. Может, грустили, что не могут сказать молодым всё
об их судьбе…

Соня очень переживала во время свадьбы, и потом ещё долго пере-
живала, решая все проблемы, возникшие в жизни. Позже она поняла,
как тогда должна была поступить. Поняла потому, что тогда поступила
так, как поступила, и всё пережила. На исходе жизни София одобряет
своё тогдашнее решение. «При этом мне ясно, что так могут поступить
только сильные личности, люди с большим жизненным потенциа-
лом», – говорит она.

На свадьбе все веселились, как умели, и главным действием были
разговоры, знакомства с родственниками обеих сторон. Молодёжь под-
бирала музыку с многочисленных пластинок, танцевала, некоторые из
подружек Сони уже давно ушли в общежитие. Когда появились Соня
с Георгием, все оживились, с улыбками и всякими догадками, шутками
накинулись на них. По команде свата Ивана Венедиктовича Николай
заиграл на гармони, собирая всех к столу. Когда наполнили рюмки и
все выпили и закусили, потребовав молодых усладить это действие ор-
ганизованной толпы, поступило предложение одарить молодых. Столько
подарков различного характера и свойств ни у Сони, ни у Георгия никог-
да не было. И денег столько не было. Мама и отец подарили настольную
скатерть, которую Соня сама купила перед свадьбой. Георгий под столом
протянул в подарок своей жене красивый розовый гарнитур в упаков-
ке, который очень интересовал её. Но здесь Соня рассердилась на мужа,
обиделась, что в данный момент это не к месту, и в сердцах отложила его
за спинку стула, на котором сидела. Потом его никогда не нашла, как и
часы – подарок Георгия ей в день рождения, что забыла в ванной…

Ночевали у старшего брата Ивана вместе с девчатами из Доброго Бора,
и никакой первой брачной ночи не произошло. А назавтра, посидев нем-
ного за столом, гости из деревни уезжали домой машиной, которую во
всех случаях, связанных со свадьбой, Георгию как лучшему специалисту,
дали на его работе. Мама и Катя, прощаясь с Соней, отдали ей деньги, что
подарили гости, разглядывали многочисленные подарки.

– Может, пусть они останутся тебе, мама, ты же одолжила на свадь-
бу что-то? Отдай свой долг этими деньгами!
Но мама и Катя наперебой заговорили опять, отнекиваясь и убе-
ждая девушку:
– Эти деньги ваши. Тебе и Жоре подарили их для вашей жизни. Ку-
пите себе кровать, стол, стулья, шторы, – с жаром поучала Катя.
И правда, комнатка, в которой им разрешили жить, была не малая
и не большая, светлая и очень милая, но пустая. Катя с мамой были
правы.
– Ты не беспокойся за деньги, что я одолжила. Мы с Александром
договорились, что он подождёт сколько надо. Главное, живите счастли-
во! – говорила мама, заплакав на прощанье.

Гости разошлись и уехали, а Соня так и не нашла армейские часы
Георгия и его подарок – розовый гарнитур в пакете. Если предполо-
жить, что там были и другие потери, то изо всех эти были самые неже-
лательные и дорогие её сердцу.

Но жизнь не позволяла зацикливаться на неприятностях, а, наобо-
рот, принуждала и звала действовать – устраивать и организовывать её
саму. Организовывать по-новому, по-семейному. Каждый новый день
приносил с собой новые впечатления, отношения, заботы. Первым де-
лом, прислушавшись к совету своей старшей сестры, Соня с Георгием
обустроили свою комнату: вычистили, покрасили, побелили. Георгий,
как искусный мастер, владел всеми работами. Из-под его рук всё выхо-
дило на загляденье. Из обстановки – что купили, что Георгий взял в кре-
дит. Получилась вполне уютная и красивая комната с двумя большими
и светлыми окнами, выходящими на Московскую улицу в южную сто-
рону, занавешенными широкими, на всю стену, элегантными кремо-
выми шторами с зелёными широкими полосками внизу. Посредине,
ближе к окнам, поставили эллипсовидный, такого же светлого цвета,
ближе к жёлтому, как и шкаф, стол с тремя коричневыми стульями с
зелёными сиденьями. Четвёртый стул поставили у стены, ближе к печ-
ке, выложенной глазированным белым кафелем. Тут же стояла вся в бе-
лом, как невеста, двуспальная кровать. У стены напротив входной двери
стоял, как солнце, красавец-шкаф с двумя дверцами и большим зерка-
лом посредине. На паркетный солнечный пол положили два неболь-
ших зелёных коврика: один ближе к столу, а другой у самой кровати.

В соседней комнате жила золовка Надя с мужем и полуторагодовалой
дочкой Ириной. В третьей перед самой кухней жила их мама Мария
Павловна. Все комнаты были проходные, и молодым, как бы они ни
избегали этого, приходилось нарушать своим передвижением спокой-
ствие домочадцев. С раннего утра Георгий уходил работать на станцию
техобслуживания легковых автомобилей, а чуть позже Соня бежала в
институт на занятия, слушала лекции, участвовала в практических за-
нятиях, сдавала экзамены, зачёты, поддерживала связь с группой, как в
институте, так и в общежитии. В свободное время варила суп, готовила
пюре и пыталась сделать к нему котлеты. Когда была дома Надя, она
ей ассистировала, при этом старалась подчеркнуть своё превосходст-
во в кулинарных делах: как-никак она работала в столовой! Однажды,
заглянув к Соне в кастрюлю, она засмеялась и с осуждением сказала
находящейся рядом своей маме:

– Смотрите, мама, как она пшённую кашу варит!
Тут и свекровь свой нос направила в кастрюлю и сказала, поддержав
свою дочь:
– Что это ты все шкварки сразу дала в кастрюлю, а ещё перемешала?
– А как я приготовлю кашу? – спросила её Соня.
– Надо положить в кастрюлю один слой каши, второй шкварок и
так повторять! – сказала свекровь.
– Что сторона, то новина! – с преимуществом окончила она. Горя-
щие от любопытства и удовольствия Надины глаза расширились и
засмеялись, белёсые брови приподнялись на невысоком хитром лбе,
лицо покраснело, губы презрительно сморщились и разомкнулись в
кислой улыбке, обнажая редкие и неровные зубы.
– Моя мама не имеет ни времени, ни условий так кашу выкладывать:
она дояркой в колхозе работает и готовит в печи, а не газовой плите, –
сказала им Соня.

Несла своему мужу обед, а он её ждал и гордился, считая её краси-
вой и необычной в том, что она студентка, будущая учительница. Сам
имел только восьмилетнее образование и часто говорил Соне:
– Ты окончишь институт, а потом я пойду в школу и окончу десять
классов.

Соне нравилась его мечта, она ещё больше сближала и объединяла
их. Однажды своему мастеру, которая, по его словам, была к нему не-
равнодушна с самого начала их сотрудничества, он сказал:
– Валентина Михайловна, я люблю свою жену! А Вы? Что Вы пони-
маете в любви? – рассказывал и светился от счастья…

С работы Георгий приходил усталый и с деньгами, которые давали
ему благодарные клиенты за безупречную службу. Пока Соня подава-
ла ему на стол еду, он часто засыпал. Молодая жена, как ни пыталась
его разбудить, не могла: Георгий во сне начинал злиться, отгоняя её от
себя неприятными словами и ругательствами. Тогда она оставалась без
внимания, всё её приготовление с любовью и ожиданием оставалось
незамеченным и попросту ненужным. Когда утром его спрашивала, он
смущался, не верил, что мог такое произнести, и, смеясь, извинялся и
успокаивал её словами:
– Устал очень – работы было много… – это настораживало молодую
и совсем ещё неопытную женщину. Хуже было то, что в большой семье
она пока не отваживалась с кем-либо поговорить об этом, посовето-
ваться, чтобы развеять тревожные чувства.

Соня верила мужу, ничего плохого она от него не ожидала, не за-
мечала. Семейная жизнь подняла их на ступеньку выше, была спокой-
ной и свободной. Между ними преобладали дружеские отношения.

По выходным вместе ходили в кино, в гости к его братьям и сёстрам,
общаясь с которыми, лучше узнавали друг друга. Соня вскоре заметила
и почувствовала, что большинству из них не нравится, что она учится
в институте. Об этом наиболее давала почувствовать золовке и брату
Надя, с которой они постоянно сталкивались в общей квартире. Соня
не понимала всего содержания этого недовольства. Больше всего её
волновали отношения с мужем, занятия в институте и огромное же-
лание не забеременеть, чтобы смогла вместе со всеми однокурсниками
окончить институт и получить диплом. По воскресеньям с Георгием за-
ходили в общежитие к девчонкам, приглашая их на прогулку и в кино,
на спектакль или концерт. Георгий был приятельский, умел общаться
и пользовался среди Сониных подруг авторитетом и доверием.

Почти каждую субботу забирали из школы-интерната первокласс-
ника Сашу – сына одинокой соседки, которая жила во второй полови-
не квартиры. Даисия Капеллевна была исключительной красоты и ума
женщина. Несмотря на сплетни вокруг неё о том, что она ни с кем не
желает общаться и считает себя выше всех, потому что еврейка, с мо-
лодыми она подружилась. Началось всё с обыкновенного приветствия.

Вскоре она учила Соню делать тесто на дрожжах и печь пирог в га-
зовой духовке. Потом познакомила с сыном Сашей. Однажды Даисия
Капеллевна попросила Соню забрать Сашу из школы, так как у неё на
работе намечалось собрание, и она не сможет забрать сына. Соня по-
советовалась с Георгием, и они, освободившись от своих дел, отправи-
лись в школу-интернат, которая находилась на окраине города. Даисия
Капеллевна по телефону предупредила учительницу, и молодые без
проблем забрали с собой мальчика, благополучно приехав автобусом
домой, где их с волнением ожидала мама Саши. Саше понравилось
общаться с весёлыми и доброжелательными молодыми соседями, а
им, в свою очередь, было интересно общаться с мальчиком, настраи-
ваясь на семейную жизнь. Время шло, учёба в институте продвигалась,
Соня и Георгий успешно осваивали семейную жизнь. Соня постепенно
привыкала к своему положению жены на глазах ревнивой золовки и
всей многочисленной и опытной родни мужа, амбициозной соседки,
своих однокурсниц и даже внимательных преподавателей. Её чувства к
Георгию стали глубже, устойчивее. Он стал для неё опорой и защитой.

Однажды на балконе, наблюдая за маленькой племянницей, Георгий
сказал Соне:
– Лисичка моя, давай ребёночка заберём, адаптируем!
– Ты что выдумал? Ещё наступит час, что своих не будешь знать,
куда девать!
– Я боюсь, что ты меня бросишь...
– Ты забыл, наверное, что мне институт надо заканчивать, а не детей
заводить, Киско глупый! Что это в голове у тебя ходит, кто тебе чего
наговорил? – обеспокоилась Соня.

В это время пришли с базара Надя с Марией Павловной. Они
купили клубнику, и, долго не ожидая, подготовив необходимую
посуду, тут же начали её перебирать. Георгий ушёл на работу, а
Соня, решив немного отдохнуть от зачётов и экзаменов, присо-
единилась к ним:
– Помогу вам, – сказала, подсев возле свекрови.

Мать с дочерью между собой переговаривались, не обращая вни-
мания на Соню, а она не знала, как вступить с ними в беседу, чтобы не
молчать. Но у неё это не получалось. Соня молча перебирала клубни-
ку, остерегаясь, как бы её снова здесь не раскритиковали, потому что у
них в деревне клубника ни у кого не росла, и мало кто умел с ней об-
ращаться. Все ягоды: малину, землянику, чернику, голубику и клюкву
люди собирали в лесу, не покупали их, а, наоборот, продавали. Мария
Павловна обернулась за внучкой, а Надя в это время вдруг впрямь за-
верещала:
– Мама, мама, Вы знаете: она так хочет Вашей смерти!

Мария Павловна смотрела то на Соню, то на свою дочь. А Надя ещё
раз с большей уверенностью убеждала свою маму голосом, в котором
внезапно смешались страх и визг и, как казалось Соне, желание, чтобы
поверила мама и она сама в свою дикую ложь:
– Она ждёт – не дождётся Вашей смерти!

Это прозвучало так неожиданно и нелепо, что Соня не знала, что
сказать.
– Ты что такое говоришь, откуда берёшь эту ложь! – сказала Соня,
поднявшись. – Я знаю, что тебе в горле сидит мой институт, но и ты
можешь поступить и учиться! На заочное отделение! Чего просто так
завидовать? Без всякой совести прямо в глаза на меня такую ложь не-
сти! – сказала и ушла. Себе поклялась: «Поменьше с ними буду встре-
вать в отношения!»

Однажды Соня с Георгием возвращались домой, проходили в свою
комнату. Надя в это время с половой тряпкой убирала у себя.
– Ещё вас здесь не хватало! – с криком напала она на молодых и за-
махнулась мокрой тряпкой на Соню, протянув ею по плечам невестки.
Георгий схватил сестру за руку и что-то ей гневно сказал, а Соня,
переодевшись в комнатке, сдерживая слёзы, спросила его:
– Как жить будем, Жора?

Он обнял свою жену и сказал:
– Есть один выход, только не знаю, согласится ли Даисия Капел-
левна…
– Какой выход, говори скорее!
– Эту дверь – показал на небольшую, узкую, малоприметную дверь в
самом углу их комнаты – можно открыть и ходить прямо с кухни к нам.
Но на другой стороне дверь заложена всяким старьём соседки. Согласится
ли она убрать его оттуда? Ему вообще место на свалке.
– Конечно, согласится! Давай попросим её! Я уверена, что согласит-
ся! – загорелась Соня. – Это наша дверь, и соседка не имеет права зава-
ливать её даже золотом…

Выходили из комнаты с неприятными опасениями, чтобы опять не
огрел их кто-нибудь тряпкой. Соседки дома не было. Не было её и на
другой день. Желание освободиться от лишних и ненужных неприят-
ностей было у молодых так велико, что к вечеру, посоветовавшись с ма-
мой, Георгий и Соня очистили дверь от хлама, сложив всё до единой
вещицы у стены, где стояла газовая плита Даисии Капеллевны. Соня
помыла дверь, стенки возле нее, пол, и все увидели маленький тамбур,
который служил входным коридором в комнату молодожёнов. Все, в
том числе Надя с мужем, рассмеялись, и инцидента с тряпкой как буд-
то и не было. Соседка возвратилась домой через дня два после воскре-
сенья. Увидев копу знакомого старья на своей стороне кухни, она рас-
кричалась, возможно, расстроилась, и к ней нельзя было приступить
ни с объяснениями, ни с просьбами.

– Мы надеялись, что Вы нас поймёте и поддержите, и мы Вам будем
очень благодарны, будем Вам помогать во всём! – старались наперебой
оправдаться и сохранить прежние отношения молодые. Но Даисия Ка-
пеллевна была очень горда. В тот миг она была очень уязвлена тем, что
без неё решили и поступили с её вещами. Она и слушать не желала
просьбы и какие-то объяснения: закрылась в своей квартире, переста-
ла общаться, а когда выходила, отворачивалась, негодуя. Через недели
две Соне и Георгию пришла повестка с товарищеского суда при домоу-
правлении, в которой их приглашали на заседание «по вопросу неува-
жительного поведения по отношению к соседке и нарушения правил
социалистического общежития». На товарищеском суде, выслушав обе
стороны и их свидетелей, постановили, что дверь была открыта закон-
но. Соня пыталась наладить отношения. Однажды, собравшись с ду-
хом, она попросила соседку:
– Даисия Капеллевна! Давайте помиримся, и опять будем дружить!
Вы здесь одна, и я тоже!

Но вместо ответа было холодное молчание. Больше Соня не пыта-
лась возобновлять с ней прежних отношений.

Со временем соседка получила новую квартиру, переехала, а Надя с
мужем и дочкой после ремонта перешли жить в её половину, где были
две комнаты. Свекровь поселилась в средней комнатке, где жили Георгий
и Соня, а они поселились в двух проходных вместо семьи Нади и свекрови.
Положение семьи улучшилось, но отношения оставались прежними, нес-
табильными, часто изменяющимися то в лучшую, то в худшую сторону.
За всеми этими переменами стояла Надя, то подобострастно улыбаю-
щаяся и сгорающая от любопытства, то гневная, с искажённым лицом
и широко выпученными глазами. Когда Соня обращалась с вопросом к
свекрови, та не торопилась советовать или отвечать:
– Что ей сказать, Надя? Как ей ответить? – спрашивала она дочь.

Прошло немного времени, и Надя сообщила Соне нерадостную весть:
Даисия Капеллевна умерла от рака головного мозга. Эта весть опечалила
Соню, ей было очень жаль бедную женщину, её сына. Ей было жаль, что
Даисия Капеллевна, такая молодая и красивая, умерла в одиночестве. Од-
нажды, когда вся семья собралась на кладбище у могилки их отца, Надя
показала Соне могилку их бывшей соседки.
– А Сашу забрали родственники в Москву! – сообщила при этом
Надя.

Когда Соня хотела как-то посмотреть могилку сама, её там не было.
Позднее Надя сообщила, что тело Даисии Капеллевны перевезли в Мо-
скву. Откуда такими новостями владела Надя, неизвестно, но они были
правдивы.

Вспоминая свою молодость, София вздыхает и с интересом расска-
зывает об одном примечательном случае, который произвёл на неё
неизгладимое впечатление и навсегда растревожил душу. Произошло
это примерно в 1983–1984 году. Она была одна дома, занималась кух-
ней и часто выходила на балкон. Всё ещё жила с детьми в той кварти-
ре, куда вышла замуж. Вдруг балконная дверь открылась и на пороге
появился молодой человек с небольшим рюкзаком за плечами, с боро-
дой и пышной шевелюрой вьющихся волос. Острый взгляд его чёрных
глаз пробежал по балкону, ощупал входные двери в две квартиры и
остановился на хозяйке:

– Извините, пожалуйста, – сказал. – Здравствуйте! Это дом номер
тридцать восемь?
– Да, – ответила женщина.
– Этот дом был когда-то под номером шестнадцать?
– Да, но откуда Вы это знаете, ищете кого-то?
– Здесь когда-то родственники мои жили. Мать с сыном. Вы их слу-
чайно не знали? Я здесь проездом, в Москву через два часа уезжаю. За-
шёл, может, мне о них кто расскажет.
– Да, здесь жила очень красивая, молодая женщина Даисия Капел-
левна с сыном Сашей. О них Вы хотели узнать?
Молодой человек утвердительно кивнул головой, а София смотрела
на него и думала, что это, наверное, и есть Саша.
– Да Вы присядьте, я стулья принесу, может, чайку попьёте с до-
роги?

Чаю не захотел, может, стеснялся и чувствовал себя неловко. София
тоже была не в своей тарелке, думала, что это Саша. Посчитала в уме
годы и прикинула, что с тех пор прошло уже лет двадцать. Вспоми-
нала, как ходили втроём из школы домой, предположила, как бы он
выглядел сейчас. В результате всё сходилось, не считая бороды и устав-
шего вида.
– А как и где живёт Саша? – спросила. Молодой человек подтвердил
уже имеющиеся сведения и дополнил, что Саша жил в семье родствен-
ников, окончил вуз, женился, сейчас живёт в своей московской кварти-
ре с дочкой.

София не смогла сдержать слёзы, рассказывая историю с Даисией
Капеллевной. Рассказывала и как бы видела Сашину маму перед гла-
зами: «Она была красивая: ей не надо было пудриться и краситься, она
могла гордиться своей естественной красотой. Высокая, в меру полная,
смотрелась лет на тридцать пять. Её белое, открытое лицо с чёрными
жгучими глазами, тонкие брови, как крылья птицы, на высоком глад-
ком челе, гордый нос и чувственные красные губы, свежие, румяные
щёки на фоне густых, вьющихся чёрных до блеска волос притягивали
внимание и вызывали уважение и почтение». На прощанье показала,
как выглядела и где располагалась квартира соседки.

– У меня как камень с души свалился! Так нежданно получила ве-
сточку о Саше! Спасибо Вам, передайте ему привет! Расскажите ему,
какая красивая была его мама!

Вспоминая сейчас об этом случае, анализируя все детали встречи,
София убеждена, что это был Саша. Почему он тогда не признался, не-
известно. Может, так ему было удобнее… Ей жаль, что не поговорили
открыто и этим закрыли возможность общения.

Как-то однажды осенью женщины и мужчины с работы Георгия
поехали машиной в лес за грибами. Георгий и Соня присоединились
к ним. День выдался солнечный и тёплый, озорной ветер дул всем в
спины, и в кузов попадала дорожная пыль. Все разговаривали, шутили,
смеялись. Соне было интересно и приятно рядом с мужем. Вдруг её
лицо окатил холодный пот, в желудке что-то подвернулось и подкати-
ло к горлу, закружилась голова:
– Меня вырвет! Останови машину, – толкнула в бок Георгия Соня,
сжавшись и напрягаясь, чтобы никого не задеть и не выпустить изо рта
нежеланную жидкость.
Машина остановилась, Соня быстро с помощью мужа соскочила на
землю и, отойдя в сторону, начала выплёвывать жидкость. Ей было пло-
хо и неудобно, что всё так неприятно получилось. В машине все поче-
му-то улыбались и с интересом поглядывали то на Георгия, то на Соню.
В тот момент Соня ничего не поняла. Дома о случившемся рассказала
Наде. Она, внимательно посмотрев на Соню, сказала, как оглушила:
– Ты беременна! Через девять месяцев родишь ребёночка!
– Обрадую Георгия, а то он боялся, что у нас детей не будет, уговари-
вал меня взять из приюта, – сказала Соня и притянула к себе трёхлет-
нюю Надину дочь, свою симпатию.

Несколько дней спустя Соня сходила к врачу, которая, осмотрев
молодую женщину, подтвердила диагноз, сделанный Надей. Ра-
дости у Георгия не было предела. Соня была счастлива, но счастье
омрачалось тяжёлыми приступами токсикоза. С другой стороны, она
очень переживала и боялась, что роды помешают ей сдать государст-
венные экзамены и получить вместе со всеми однокурсниками диплом.

Но впереди времени было ещё достаточно, и все свои силы и старания
Соня направила на учёбу: посещала все лекции, практические и семи-
нары. В числе первых сдавала зачёты и экзамены, писала курсовую и
дипломную работы, подолгу засиживаясь в читальных залах пединсти-
тута и института усовершенствования. Глядя на неё, работницы часто
обращались к ней со словами:
– Женщина, не засиживайтесь так подолгу, Вам необходимо движе-
ние: Вы же рожать будете! Встаньте, пройдитесь, да почаще! Больше
дышите свежим воздухом!

Понимая, что ей желают добра, она с улыбкой поднималась и вы-
ходила, благодарила своих доброжелателей. Потом приходила и снова
просиживала часами над литературными и критическими материала-
ми, необходимыми для написания работ. Между тем прислушивалась
к своему ребёнку, привыкая к нему и ожидая с ним встречи, втайне
думая и мечтая, что он будет такой же трудоспособный и усердный в
каждом деле, будет непременно учиться и добьётся в жизни примеча-
тельных успехов, лучших, чем она. Потому что она ему поможет вместе
с его любящим отцом.

Как-то весной к ней приехала младшая сестра Лена. Она уже окон-
чила среднюю школу и год работала пионервожатой. В первый год,
сдав вступительные экзамены в Брестский пединститут, она не прошла
по конкурсу. Соня посоветовала ей пойти работать, а на второй год уже
со стажем попробовать ещё раз поступить. Так и произошло. Лена в
этом году была взрослее и увереннее. Была со своими заработанными
деньгами и привезла в подарок Соне платье – белое, с венками неж-
но-розоватых мелких цветочков на фоне густой измельчённой зелени.
Платье пришлось впору и по вкусу, оно было Соне к лицу и хорошо си-
дело на её пополневшей фигуре. В нём она сдавала зачёты и курсовые
экзамены. В нём она переживала за успехи сестры.

– Какая Вы красивая! – часто говорили ей от души в кабинетах языка
и литературы, библиотеке и в читальном зале. – У Вас будет мальчик,
поэтому так выглядите!

Сама же Соня понимала, о какой красоте говорили ей вокруг: по-
сле трёх месяцев беременности она чувствовала себя намного лучше:
прошли приступы токсикоза, настроение улучшилось, Георгий был
всегда рядом, только одна забота не покидала её: успеет ли до родов
сдать государственные экзамены? Что если нет? Как сложится ситуа-
ция и сама жизнь? В те дни ей приснился сон: видела небольшой сто-
лик и на нём скатерть, на которой по углам было три букета цветов, а в
четвёртом не было, и его там недоставало.

– Я сдам три экзамена! – разгадала сама себе свой сон. Надо действо-
вать! Я должна сдать экзамены со своими однокурсниками! – решила.
На занятиях эта мысль не оставляла её ни на минуту. Наконец
надумалась и пошла к Короткому – декану факультета:
– Я пришла Вас попросить, чтобы мне разрешили сдавать экзамены
со всеми группами! Первый я сдам со своей, а остальные – как успею:
с группой «А», «В». Будет это возможным? Меня врач предупреждает,
что я могу не успеть сдать все экзамены! Пожалуйста, будьте добры,
помогите! Я хочу окончить институт и получить диплом вместе со сво-
ими однокурсниками! – убедительно просила Соня, ни на секунду не
допуская, что декан откажет в её просьбе.

Декан выслушал молодую женщину и, посмотрев ей в глаза, поо-
бещал:
– Не переживайте, будете сдавать экзамены, как успеете, со всеми
группами. Что не успеете, устроим Вам экзамен отдельно. В таком слу-
чае Вы не тяните, приходите сразу ко мне – всё решим, не переживайте!
У Сони отлегло от сердца: главное, что декан пошёл навстречу, всё
остальное теперь зависит от неё самой: «Нужно больше готовиться,
чтобы владеть программным материалом и сдавать экзамены один за
другим!» – приказала себе Соня.

Когда начались экзамены, всё произошло так, как Соня предполага-
ла. Первый экзамен она сдала с группой «А», второй – со своей группой
«Б», третий – с группой «В», а четвёртый…

Было воскресенье. Соня с Георгием побывали в студенческом общежи-
тии, вместе с девчонками из комнаты сходили сфотографироваться на па-
мятный групповой снимок. Соня с мужем ещё сфотографировались вме-
сте, чтобы потом, когда наступит время, показать их сыну, чтобы он видел,
какие они были, когда его ждали. Прошло три дня, оставался последний
экзамен по истории. Рано утром в четверг Соня почувствовала сначала
слабые боли в области живота. Со временем они усиливались и меняли
свой характер, переходя в болезненные схватки, внезапно охватывая всю
поясницу и низ живота и медленно отпуская. Георгий на работе, дома
только свекровь с маленькой Иринкой. Соня решила пойти в общежитие
и побыть там с девчонками, хотя знала, что все готовятся к следующему эк-
замену. Когда зашла в комнату и сказала им о себе, напали хором, чтобы
немедленно отправлялась в роддом. Соня боялась роддома, потому что
слышала о частых в то время неблагополучных случаях, которые происхо-
дили с роженицами по вине самих врачей или по недосмотру медсестёр.

Но сдалась на уговоры заботливых и доброжелательных подруг. Попро-
сив Любу проводить её домой, простилась с ними. По дороге зашли в бли-
жайший магазин, где купили зубную пасту, щётку и шоколадку. Дома из
соседского телефона позвонила Георгию:
– Приди, если сможешь, мне нужно уже в роддом!
Георгий мигом прибежал с работы и начал Соню выпроваживать
в роддом. Люба ушла в общежитие: ей необходимо было готовиться к
завтрашнему государственному экзамену. Соня медлила с отъездом и
искала всякие причины, чтобы подольше побыть дома:
– Здесь мне не страшно, потому что ты со мной! – призналась она
мужу. Да и чувство такое, что, несмотря на боли, я ещё не рожаю. Не
хочу в роддоме зря торчать.

Но Георгий боялся остаться с Соней наедине в такой ответственный
момент, и, как умел, уговаривал свою жену:
– Сонечка, я боюсь за тебя и нашего ребёночка! В роддоме ты и ре-
бёнок будете под присмотром врачей, я буду спокоен!

Мысленно соглашаясь с мужем, Соня позволила ему вызвать ско-
рую помощь. За минут десять скорая помощь приехала и отвезла
Соню в роддом. Пройдя все необходимые осмотры и контроли, Соня
оказалась в предродовой палате. Здесь уже было три-четыре женщи-
ны, которые на разные тона кричали от боли, когда начинались схватки
и одинаково быстро умолкали, глубоко дыша, когда схватка отпускала
участок тела, оканчиваясь, чтобы через минуту-другую снова его объять
с нарастающей болезненной силой. Так кричали, подавляя боль, жен-
щины, у которых ещё было какое-то время до родов. Соня по пути сюда
набиралась сил и отваги, терпения, и здесь, на глазах у людей, героиче-
ски переносила боль и силу схваток. Она знала, что будет ещё больнее,
поэтому улыбалась, представляя, как увидит своего ребёнка: «Навер-
ное, сына», – предполагала. Подошла сестра, измеряла температуру,
подала выпить от боли что-то наподобие ликёра. Вдруг Соня заходила
взад-вперёд, обхватывая живот руками, хватаясь за его низ, и закричала
пронзительно и резко душераздирающим голосом.

– Посмотрите её, кажется, рожает, – сказала одна из сидящих тут же
за столиком сестёр.
Та немедленно подбежала к женщине, посмотрела ей выше колен
и закричала:
– Рожает! Быстрее на стол!

Женщина кричала пронзительным, душераздирающим криком, а
медсестра с акушеркой, подхватив её под руки и направляя её, помогли
перейти десяток шагов в родовую палату, влезть и лечь на стол. Здесь
уже ожидала её старшая акушерка. На столе роженица сознательно, со
всем старанием выполняла все команды акушерки и каждую секунду
думала о встрече с сыном, представляла его. После утомительных, каза-
лось, невозможных, едва производимых движений, наконец, услыша-
ла, как бы издалека, детский плач. Но звук нарастал и вскоре оказался
рядом:
– Сын, три пятьсот, пятьдесят два сантиметра, – сказала, обращаясь
к Соне, акушерка, держа в руках мальчика. – Посмотрите! Время восем-
надцать часов пятнадцать минут.

С нежной улыбкой приветствовала Соня своего сына, тихо сказав
ему: «Здравствуй, Олежка!»

Ребёнка унесли в палату для новорождённых, а Соня увидела, как
возле неё у стола столпилась группа врачей, человек пять. Они смотре-
ли то на Соню, то друг на друга, потом предложили ей:
– Тужьтесь, да посильнее, у Вас послед не вышел!

Несмотря на все старания Сони и врачей, послед не вышел. Один
из них, засучив рукава, примерился, запустил руку по локоть во влага-
лище, схватил послед, рванул и вытянул уже опасный для жизни жен-
щины орган. Тут же из раны хлынула кровь. Врач снова спросил Соню:
– Какая у Вас группа крови, Вы знаете?
– Да, знаю: первая, резус отрицательный.
– Откуда Вы знаете? – спросил.
– Я пять лет сдавала кровь на станции переливания, поэтому и знаю.

Доктор покрутил головой, распорядился коллегам взять кровь с
пальца и определить группу, что было сделано тут же. Все улыбались,
доктор сказал Соне:
– Вы оказались правы: теперь возместим потерю Вашей крови. А
так как Вы были донором – получите двойную дозу – на Вас экономить
не будем!

Долго текла в вены Сони чужая кровь, чтобы помочь ей быстрее
стать на ноги.
«Чья она, мужчины или женщины, какими свойствами она обога-
тит мой организм, как повлияет на общее состояние и нервную систе-
му?» – думала про себя, подавляя беспокойство, молодая мама.
Скоро в родовую палату привели другую женщину, а Соню выста-
вили в коридор, едва прикрыв её простыней. Соне были известны и та-
кие случаи в роддоме, что забытые после родов в коридоре женщины
отдали Богу душу, истёкши кровью. Поэтому она боялась уснуть, пока
её не перевезут в палату. Все здесь проходили туда и назад, но никому
не было дела до женщины, лежащей в коридоре на носилках. Хоро-
шо, что уже лето, почти средина июня, и в коридоре было свежо, но
не холодно. Наконец, не выдержав лежать так, без всякого внимания,
увидев проходящую мимо медсестру или акушерку, обратилась к ней
со словами:
– Остановитесь, пожалуйста! Я уже долго здесь лежу после родов,
даже замёрзла. Скажите кому-нибудь, пусть перевезут меня в палату!
Работница молча выслушала женщину и ушла, а через минут де-
сять-пятнадцать пришла сестра и сказала:
– Я перевезу Вас в палату, – и отдала Соне её шоколадку, зубную
щётку и пасту.

В палате было намного теплее, и Соня вскоре уснула, вся в ожида-
нии встречи со своим сыном. Ночью ей приснился странный сон: будто
их любимый чёрный кот Маркиз давил Соню по всему телу: она за-
дыхалась и боролась с ним, желая освободиться от него любой ценой.
Рано утром пробудилась от лёгкого прикосновения и тонкого запаха.
Раскрыв глаза, увидела нежно-розовые молоденькие и пахучие, как
розы, пионы. Они касались её лица и губ, нежно щекотали нос. А за
ними, пригнувшись, прятался Георгий.
– Сонечка, лисичка моя! Спасибо тебе за сына! – обнимал и целовал,
благодарил Георгий свою жену.

Соня улыбалась нежной и томной улыбкой мужу, протягивая руки,
чтобы коснуться его лица.
– Только не поднимайся, лисичка моя, ты должна ещё лежать, меня
впустили сюда на одну минуточку, я приду после обеда. А сыночка да-
вай назовём, как ты хочешь – Олежка!

Во время обхода к кровати Сони подошли все врачи. Один из них,
что проделал не совсем обычную операцию, спрашивал о самочувст-
вии, интересовался, не кровоточит ли рана и предупредил женщину,
«чтобы до следующего обхода находилась в горизонтальном положе-
нии на кровати!» Кроме того, назначил Соне усиленную диету, направ-
ленную на быстрое восстановление крови.

После обхода сразу же принесли и дали мамам их новорождённых
деток. Олежка спал, и Соня боялась его разбудить и не разбудить: ведь,
если не покормит грудью, будет голодный, недовольный и будет пла-
кать. Смотрела на него и находила в нём свои черты и мужа. Подума-
ла, что каждый в нём узнает обоих родителей, не ошибётся. Училась
говорить ему: «Сынок! Олежка! Сыночек!» Вслушивалась в себя, в свой
голос и ловила себя на том, что сама ещё не чувствует полностью зна-
чения этих слов. Но вот ребёнок зашевелился, зачмокал губками, по-
краснел, открыл круглые голубенькие глазки и заплакал. Соня тут же
сунула ему свою грудь между пухленьких губок, полную материнского
молока и любви к своему сыночку. Плач утих. Послышалось равномер-
ное чмокание, вместе с которым молодая мама почувствовала прилив
неизъяснимой нежности и ответственности за это маленькое человече-
ское чудо, которое она имеет право называть своим сыном.

Четвёртый экзамен по истории Соня сдала без группы – однокурс-
ники за время её пребывания в роддоме прошли все испытания в ин-
ституте и готовились получить дипломы. И диплом Соня позднее по-
лучила одна.

Было ей грустно: все разъехались по направлениям, полученным в
институте, на работу. Соня осталась с мужем и маленьким сынишкой в
общей квартире с семьёй его сестры и свекровью в любимом Бресте, кото-
рый вдруг сильно изменился: стал пустым, неразговорчивым и молчали-
вым, словно чужой. Кроме своей новой семьи она здесь никого не знала,
не могла с кем-либо поговорить по душам, посоветоваться, просто встре-
титься. Во дворе сидели женщины и мужчины, которые были на пенсии,
и к ним Соня никакого подступа не имела. Когда выходила во двор, все
как по команде поворачивали головы в её сторону, и тут же отворачива-
лись. Когда возвращалась, повторялось то же самое. Этого нельзя было не
заметить, пропустить без внимания. Когда подходила к ним спросить о
чём-то, отвечали односложно, без всякого интереса к ней, будто показывая
своё нежелание с ней общаться. Однажды остановилась с коляской возле
такой группы соседей, присела на конце скамейки возле молодой девуш-
ки, которую воспитывали две бывшие уже на пенсии сестры, что жили
во дворе, в доме напротив. Завела разговор о погоде, что хочет побыть с
сыном на воздухе:
– Посмотрите, какой он хорошенький, как смотрит своими больши-
ми глазками, – обратилась она к молодой соседке.
– Нашла хорошенького, – грубо сказала девушка и громко засмея-
лась. ? Ничего в нём хорошенького я не вижу.
– А что Вам в нём не нравится? – спросила Соня девушку.
Та, ничего не сказав, поднялась и ушла. Посидев ещё немного с сы-
ном возле своих соседей на пенсии, Соня отправилась домой, решив
больше к ним не приближаться.

София отпила несколько глотков чая, обвела своих слушателей
влажными глазами, в которых были печаль и блеск.
– Нелегко Вам досталось! – сказала жена Вани. ? Трудное счастье
Ваше!
– А кому из нас и где, скажите, было легко? – спросила Ядя. Главное,
окончила институт! И работала по специальности, о которой мечтала.
Трудом зарабатывала своё счастье. Вот поэтому оно и трудное.
? Не только труд, но и ум надо приложить, чтобы счастье добыть. Да
и ещё много чего! ? сказал Иван Михайлович. ? Ивановна богата, у неё
от рождения ума палата!
? А разве счастье трудным бывает? ? сочувственно не то спросила, не
то лишь заметила Нина.
– В будущем расскажу Вам больше. Только чтобы Господь нам позво-
лил встретиться, – пообещала София. – Ну, конечно, если придёте!
– Уже к Вам, в Вашу хату! – сказал с улыбкой Иван.
– Дай Бог, в мою хату! – улыбнулась София.
– Дай Бог! Дай Бог! – заговорили хором, прощаясь с гостьей её ми-
лые соседи. – Ждём Вас на будущий год!
– Я буду готовиться к встрече с вами, мои замечательные друзья,
родные мои! – обнимала и говорила растроганная София.
– Ты так изменилась и не изменилась: вот сидели с тобой, разгова-
ривали, слушали и вспоминали, видели и видим тебя той самой, как в
прошлом, ? заметила на прощание Ядя. Хоть далеко живёшь от нас, но
ты нам так близка, будто мы никогда не разлучались.
– И я чувствую то же: на самом деле, во мне постоянно живёт та самая
Соня, которую вы знаете и о которой я рассказала вам. Она со мной всег-
да, повсюду и во всём, чтобы я ни делала: укоряет, ругает меня, следит за
мной, советует мне. Всю жизнь воспитывает меня, – призналась София. А
с ней все вы: деревня, учителя, соседи, знакомые, подруги и друзья. Вот так
и живу за границей и в Бресте вместе с серьёзной и дерзкой, мечтатель-
ной и целеустремлённой деревенской девчонкой Соней, прислушиваюсь
к ней, спорю и соглашаюсь, мечтаю с ней.


Возвращение

Наш дом строился долгие, мучительные пять-шесть лет. Он
строился и после того, как мы в его вселились, в мои детские,
юные и молодые годы. Я помогала родителям, как умела и могла
(по-другому не шло): подбирала за строителями пахучие смоляные
трески и относила их на место, убирала на нашем новом дворе. Вме-
сте с отцом ранней весной мы ходили в лес и чистили там участок, что
предложил лесник: собирали и сносили сухие сучья, деревья, кусты;
отец их рубил и палил, я подносила, бросала их в огонь. Домой возвра-
щались голодные и усталые, пропахшие дымом и смолой. Несколько
дней и недель мы так работали. За это лесник дал отцу разрешение, по
которому можно было купить по минимальной цене несколько кубо-
метров леса на строительство дома.

Я до сих пор не смогла стать выше этого дома, преодолеть и пода-
вить в себе эту острую боль. До сих пор (а прошло уже более полстоле-
тия) ощущаю запах тёсаного дерева и щепок, мои загрубевшие пальцы
от смолы и песка и всю эту атмосферу весёлых звуков топора, рубанка
и скобли; деловых разговоров и команд строителей, горячего солнца и
пота, свежего летнего ветра. Этот дом у меня перед глазами всюду, где
живу, хожу или еду.

Прошёл год с тех пор, когда София со своими соседями посадила в
огороде у родительского дома новый сад. Несколько раз приезжала в
деревню по делам летом и видела, что все деревья и кусты принялись
и растут, кроме яблоньки, посаженной в честь старшей сестры Кати.

Прошлогоднее лето было сухое и горячее, а в доме она не жила и свой
садок не поливала. В нём жили бесплатные квартиранты, которых пу-
стил туда жить Катин сын. Двадцать лет ей твердили, что мама подари-
ла дом его детям, а своим правнукам. Более семи лет прошли с тех пор,
как София впервые попросила племянника в присутствие его жены и
двух взрослых сыновей:

– Коля, продай мне родительский дом!
Но он не проявил к её просьбе надлежащего внимания, только ска-
зал ей неуверенно и странно, как малому ребёнку:
– Документы потерялись на дом!
– Да, документы на дом потерялись! – поддержала его жена, а двое
их сыновей – правнуков мамы – некоторое мгновение молчали. Один
из них, Иван, не выдержал и вдруг быстро и горячо заговорил, словно
стараясь спасти ситуацию:
– Баба Соня, я не хочу этого дома! Берите его, пользуйтесь! Может,
из-за него на меня столько несчастий посыпалось, – сказал он.

В прошлом году Ваня на своей машине попал в аварию, и если бы
его отец не был директором колхоза и не имел столько знакомств и
связей, вряд ли Иван остался на этом свете, – как-то при встрече расска-
зывала ей Лена. – А так собрали, прикрепили и укрепили все органы.
Глаз потерял – сделали ему стеклянный. Сам молодой, хорошего тело-
сложения, работает, мечтает, может, второй раз женится. Потому что в
том же году жена от него с ребёнком ушла, а позднее развелась, узнав,
как радостно и всесторонне отмечал он рождение своего сына и связан-
ные с этим причины аварии.

Егор – его старший брат и второй правнук ничего не сказал, мол-
чал. Не поддержали Ивана с его искренней речью родители.
– Спасибо тебе, Ваня, – обратившись к Ване, сказала София. Я чув-
ствую, что тебе не чужды честь и справедливость, да поможет тебе
Господь! Я не верю, что документы потерялись! Как они могли поте-
ряться: у вас пожара не было! И не обокрал вас никто! А если они и
потерялись, их легко восстановить в государственных учреждениях!
То, что «потерялись» документы, не ответ на мой вопрос, – с груст-
ной улыбкой окончила едва начавшийся разговор София.

Она почувствовала тогда, что тема требует некоторой паузы, и тоже
замолчала, понимая, что всем и так ясно, что вопрос уже поставлен, и
требуется на него искать ответ.

Спустя два года Света – жена Николая Николаевича, как его из ува-
жения и любви зовут далёкие и близкие, предложила Софии самой
заняться оформлением дома на неё саму, пообещав с их стороны согла-
сие и всяческую помощь.
– Я Вам пришлю факсом все необходимые заявления от детей, что
они не нуждаются в этом доме и согласны, чтобы он был записан на
Вас, – уверяла она Софию.

Сам Николай Николаевич молчал, избегая её, а когда пришлось
Софии переговорить с ним по телефону после неудачной встречи с
юристом, она почувствовала его неприятельское отношение не то к ней
самой, не то к этому вопросу. Скорее, то и другое. Вместо обещанной
помощи и поддержки наступило тягостное молчание. Даже Света, по-
давшая Софии инициативу действовать, почему-то отмалчивалась, ста-
раясь не заговаривать на эту тему. Однажды София в упор спросила её:
– Ты что-нибудь из обещанного пыталась сделать, чтобы помочь мне?
– Нет, ? как ни в чём не бывало, ответила, как отрезала, невестка, не
моргнув глазом.

Софии показалось неуместным спрашивать её далее в эту минуту,
и она воздержалась, промолчала. Но уже твёрдо знала, что молчанием
это не окончится.

В то же время в деревне из сельсовета её совсем недавно спросили:
– Когда Ваш дом заимеет официального хозяина? Почему Вы его не
оформляете на себя? Мы Вас здесь часто видим. Кроме того, у Вас все
права на этот дом: Вы – единственная его наследница. Все имеющиеся
завещания на него по истечении двадцатилетнего срока уже недейст-
вительны.
– Мне сказали, что мама подарила его правнукам…
– Никому его никто не дарил. Было завещание, но оно уже не имеет
силы: прошло двадцать лет. Вы первая в данный момент имеете на него
неоспоримое право. Ведь за Вашим домом никто не ухаживает, а Вы,
говорили в деревне, уже сад посадили, связь поддерживаете с соседя-
ми, а они за землёй вашей ухаживают. Отзываются о Вас как о хозяйке,
знают Вас издавна…

Софию волновали такие разговоры, и надежда на лучшее наполня-
ла её жизнь.
На следующий год ранней весной она опять приехала в Брест и сра-
зу позвонила Свете, надеясь, что договорятся о встрече и необходимых
действиях.

– Алло! Здравствуй, Света! Как живёте, как дела? – с бьющимся
сердцем начала разговор по телефону.
– Ничего, всё нормально. Мы с Николаевичем едем с Подгорной к
нему в Кобрин: были на могилках. А как Вы? Как здоровье, как Душан?
– Я сегодня утром приехала.
– А Душан тоже с Вами?
– Нет, Душан работает. Спасибо ему, что меня понимает: отправля-
ет и встречает всегда, как положено.
– Да, его надо уважать: на свете мало таких, как он. Смотрите его
хорошенько и себя берегите, главное, здоровье! – говорила Света ба-
нальные слова, и Софии казалось, что она хочет быстрей закончить не-
ожиданный и нежеланный телефонный разговор.
– Вы, наверное, устали, а я морочу Вам голову! Счастливого Вам
пути! – сказала она, желая проверить свою неприятную догадку.
– Да, – сказала Света, – и Вам всего хорошего! Берегите себя!

Софию этот разговор насторожил и возмутил. Уже сколько раз у
неё возникало чувство, что не только Коля, но и его жена избегают с ней
серьёзного разговора, и не только разговора: София чувствует, что Света,
как и племянник, с недавних пор не проявляет особого желания с ней
встречаться. Поэтому сейчас по телефону она не спросила и не намекнула
единым словом ни о возможной встрече, ни о доме, который, как она со-
знавала и знала, лежит у Софии на сердце и в уме тяжёлым бременем все
двадцать лет после смерти мамы.

Вполне возможно, что высохшая яблонька и этот разговор яви-
лись толчком к немедленной встрече с племянником и необходимо-
стью прямо и окончательно решить с ним проблему о родительском
доме. Наступил момент, когда все маски падут, и каждый обнажит своё
истинное лицо. Наступил час правды.

– Я должна с ним чётко и ясно поговорить о доме! – поделившись со
своей невесткой подозрениями, решила она. – Поеду к нему машиной
прямо на работу. Думаю, что застигну его.
– А Вы не хотите его предупредить о своём приезде? – спросила Ма-
рина, зная, что свекровь не шутит.
– Нет, – ответила София. – А впрочем, надо было бы, – сказала и
принялась набирать номер телефона Николая Николаевича. На пол-
дороге остановилась и объяснила:
– Всё же – нет, ещё не захочет со мной встретиться и скажет, что бу-
дет занят, не сможет. Поеду я лучше без огласки: в таком случае имею
больше шансов встретиться с ним и поговорить!

На второй день София нашла шофёра с машиной и договорилась с
ним о поездке, оплатив ему работу и бензин. Назавтра ранним утром,
не предупредив племянника, что ищет с ним встречи, отправилась из
Бреста в Кобринский район на место жительства и работы Николая
Николаевича. Она ждала от него доброго слова, которое скажет по соб-
ственной инициативе, целых двадцать лет. Верила в него, не забывая и
переживая их прошлые отношения сейчас так, как тогда…

Никогда ей не забыть, как он мальчишкой приезжал в Брест, и они с
ним о многом разговаривали, обменивались взглядами на жизнь в городе
и деревне, о семье. Несмотря на свой тогда юный возраст, Коля был вни-
мательным, умным и благородным юношей. Однажды, когда ему было
шестнадцать-семнадцать лет, он зашёл к Софии в Бресте с такой же юной
и застенчивой девушкой, решив проведать свою тётю и отдохнуть с доро-
ги. Когда пообедали, решили прогуляться все вместе и с её детьми – до-
черью Аллочкой и сыном Олегом в парк: мол, там посетят аттракцио-
ны, покушают мороженого, и молодые оттуда пойдут на автобус и по-
едут домой в Селец. В тот момент Софии пришла несчастная, как она
об этом всегда с тех пор думает, мысль положить в карман его пиджака
десять рублей. Подумала, что порадует его: всё-таки он с девушкой,
и лишняя копейка ему будет кстати. В парке Софию уговорили сесть
не только на чёртово колесо, но и на карусели, которые, казалось, так
чрезмерно широко и высоко всех поднимали и кружили, что женщине
было очень тяжело дождаться счастливого конца. Переживала за всех:
за дочь и сына, за племянника и его девушку, за себя. Наконец карусель
остановилась, Коля подбежал к Софии с беспокойным вопросом:
– Как Вы себя чувствуете?
– Нормально. Алка улыбается, значит, всё хорошо. Ступай к своей
девушке! – посоветовала ему, а сама обратилась к своим детям Алке и
Олегу. Они улыбались и радовались внезапному празднику.
– Тётя Соня, я всех угощаю мороженым, пойдёмте, сядем, отдохнём
немножко! – счастливо улыбаясь, пригласил племянник.
Как можно было ослушаться его?

Наблюдала за ним, смотрела и думала: «Какой милый и добрый
у Кати сын, как приятно, что у нас такие замечательные отноше-
ния и чувства!» Вскоре все простились. Коля с девушкой пошли на
вокзал, а София с детьми домой. Было всё отлично, только та карусель
и сейчас сидит под кожей, и тело при воспоминании о ней млеет от
страха и волнения.

Только пришли домой и разобрались, кто, что и где будет делать,
как неожиданно вернулся Коля:
– Тётя Соня, что Вы такое придумали? Я только руку в карман, а там
деньги! – возбуждённо говорил он и подавал ей десять рублей.
– Колечка, я тебе с дорогой души. Ведь никогда тебе лишнего не дава-
ла – не с чего было. Сейчас ты с девушкой, а я недавно отпускные получи-
ла, вот и решила сделать вам приятное. А что втихую, так извини: хотела
избежать проблем, зная, что не захочешь взять их. – Как его ни просила
тогда взять эту десятку – ни в какую! Не взял – и всё.
– Как я могу: Вы здесь в городе одна с двумя детьми, а я заработал
себе и ещё заработаю, пока в армию идти!

Кровь обжигает щёки Софии. Глаза набрякают от слёз, хотя, когда
надо, они у неё не выходят наружу, прячутся где-то там, внутри глаз.
Оттого и боль тяжелее. Боль души. Если бы эти слёзы вовремя вышли,
то и душа быстрее очистилась бы и поздоровела. Но слабой ей нель-
зя было оставаться никогда. Так оно и по сей день, и София решилась
привести всё в необходимый порядок.

Когда въехали в деревню, спросили у людей:
– Где найти директора?
– Только что поехал в мастерские. Лучше всего Вам будет подождать
его у правления, он обязательно туда приедет, – охотно сказали и по-
советовали им. По всему было видно, что здесь его не только хорошо
знают, но и уважают. Только это слово «директора» вместо бывшего,
очень значительного слова «председателя» не нравилось ей, потому что
директор, особенно в сельской местности всегда был символом и руко-
водителем школы, учебного процесса, а председатель организовывал
жизнь и труд сельчан. Но со временем лучше не спорить, и надо его
принять таким, каким есть.

Долго с водителем томились у правления, ожидали более двух часов.
Что делать директору столько времени в мастерских? Вдруг Софии пока-
залось, что она видит его на другой стороне улицы с машиной, какую опи-
сали им. Её спутник тоже был уверен, что это была та самая машина. Он
тоже видел, как она проезжала и остановилась недалеко от них на другой
стороне улицы. Обменявшись мнениями, решили, что шофёр пройдёт в
правление к секретарю и спросит председателя. Каково было удивление,
когда известили: «Николай Николаевич дома и на работе сегодня не бу-
дет, потому что больной».
– Едем к нему, не зря же добирались больше ста километров! – пред-
ложила водителю.

Когда нашли дом председателя, София позвонила в каждые двери
и постучала в окна. Никто ей не вышел навстречу. Не получив никакой
информации, попросила шофёра, чтобы набрался терпения: «Подо-
ждём, может, время поможет!» Шофёр понимал, что София отсюда
ни с чем не уедет, и молча согласился. Прошло много долгих минут,
может, полчаса, и, посоветовавшись с шофёром, опять подошла к две-
ри и позвонила, потом постучала в каждое доступное окно – никакого
результата! Повернулась, чтобы идти к машине, как шофёр указал ей
рукой, чтобы возвращалась к дому. Оглянулась – и увидела в полуот-
крытой двери племянника с полотенцем через плечо, в одних боксёр-
ках. Улыбка скользнула по её лицу и тут же погасла: на Софию с гневом
в малых голубых и узких глазах, которые усилием воли напрягались,
ещё более суживались, стараясь быть чужими и бескомпромиссными,
смотрел племянник и жёсткими тонкими губами, за которыми про-
глядывались мелкие серо-белые зубы, выпускал какие-то неприятные
звуки. Его сдвинутые узкие брови и небольшой курносый нос с громко
вдыхающими и выпускающими воздух ноздрями, загоревшие щёки не
таили раздражения, а, наоборот, старались проявить его, в чём, несом-
ненно, помогали ему и многочисленные тонкие морщинки, интенсив-
но проявляющиеся на его невысоком челе, прикрываемом мелкими
завитками кратко остриженных кудрявых волос.

– Можно было предупредить, – разобрала несколько неприветли-
вых слов, которые всё так же, стоя на средине порога и держась за ручку
неширокой, наполовину открытой двери, словно боясь, чтобы София
туда не ступила, цедил он сквозь свои бело-серые зубы.

– Предупредить не получилось. Так что, ты меня не пригласишь
зайти к тебе в дом? – спросила его с едва уловимой и испытующей
улыбкой.
– Входите, но я иду к врачу, мне некогда. Что Вы хотите? Хотите сесть?
– Раз так, можем сесть поближе к выходу или на кухне, но разговор
будет серьёзный.
– Какой разговор? Мне нужно уходить! Садитесь, – забежав перед
Софией на кухню и выдвинув одну, за ней другую табуретки.

Было впечатление, что кроме их двоих, здесь присутствовал ещё
кто-то, кто не желал быть увиденным, кого хозяин скрывал, всё время
не позволяя Софии ступить и полшага в сторону: в каждой позиции
был перед ней невысокий, неприветливый и совсем незнакомый чело-
век лет пятидесяти трёх. Кроме того, она почувствовала, что в данной
ситуации с ним нужно говорить кратко и ясно.

– Отдай мне мой дом! – сказала, глядя в его чужие, холодные глаза,
которые так и старались держать её подальше от него.
– Как? – спросил он.
– Так: со всеми правами!
– Но Вы в нём и так можете жить!
– Я не хочу в нём жить так, как могу! Я хочу в нём жить, как в своём
собственном доме!
– Тогда и я буду претендовать на часть дома! Мне положена полови-
на этого дома! Там прошла часть моего детства! ? решительно объявил
вдруг племянник.

– А ты за всю свою жизнь хотя бы три дня жил в этом доме? О каком
детстве в этом доме ты говоришь? Твоё детство прошло при твоих ро-
дителях в Сельцах! Я же не присваивала твой родительский дом, дом
моей сестры, когда она умерла! А ты претендуешь на мой дом, на дом
моих родителей, который я строила, в котором жила? Уже двадцать
лет он ничейный, и живут там чужие люди! Нет у него хозяина, нет
присмотра за ним! Я, когда приеду, у соседей ночую, на свой родной
дом смотрю через дорогу! Тебе такое понравилось бы? – возмущённо
ответила ему София.

– Мне к врачу надо, – поднялся Николай Николаевич и направился
к ней, будто желая поднять её с незавидного сиденья.
– Позволь мне сходить в туалет: у меня слабый мочевой пузырь, –
сказала ему, вставая.
– Можете, я не такой кощунственный человек, идите! – указал на
туалет, расположенный тут же, рядом с кухней.

Когда София вышла, он стоял, как страж, в двух шагах от двери,
за которой влево и вправо по широкому, устланному деревянными
жёлтыми, как солнце, досками, коридору разбежались и укрылись
одна за другой на обоих, залитых солнцем деревянных, будто смею-
щихся стенах, многочисленные деревянные золотистые двери. На мгнове-
ние почувствовала себя, как в залитом солнечным светом сосновом лесу.

– Ты – кощунственный человек! – сказала, приблизившись к нему
и глядя в его узкие и злые глаза, в которых нисколько не было живо-
го родственного или приятельского чувства. – Здесь живёшь, как в хо-
ромах. Дом твоих родителей в Сельцах пустой стоит. В «Энергетике»
царским домом называют люди ваш дом, в котором твоя семья живёт,
а со мной ты хочешь судиться за право на мой родительский дом! Как
ты изменился с тех пор, как обнаружил мои десять рублей в своём кар-
мане! Я все двадцать лет верила и ждала, что ты мне так же вернёшь
мой дом, не захочешь его, как вернул, не захотел взять от меня мой тебе
подарок, зная, что я сама воспитываю и содержу двоих детей! Я всегда
верила, что ты – честный и совестливый человек. Никогда не представ-
ляла, что мы так встретимся. Хочешь половину моего дома? Бери его
весь! Только помоги ему жить, пусть не пользуются им, как бесхозным,
чужие люди! Не покидай его умирать – помоги ему жить!

– Я передумал: езжайте в Барановичи и оформляйте дом на себя.
Я не буду вмешиваться и не буду против того, чтобы он был Вашим, –
вдруг заговорил, а сам наступал на Софию, желая, чтобы она поскорее
вышла из его дворца.
– Я опаздываю к врачу, – говорил и наступал, вытесняя её к выходу.

У него не было времени и, явно, желания общаться, а у Софии воз-
можности выразить сомнение по поводу его поспешных и, как ей каза-
лось, неправдивых слов. Она пошла к водителю, уверенная в том, что
в ближайшие дни поедет из Бреста в Барановичи, поговорит с другим
юристом и подаст дело в суд рассмотреть вопрос о её праве на собствен-
ность родительского дома. Из семьи, в которой она родилась и выра-
стала, никого уже нет в живых. Остался дом, который вместе с родите-
лями она строила и терпела все обстоятельства и ограничения. Дом, в
котором окончилось её бесправное детство и наступила нетерпеливая,
беспокойная юность.

Не откладывая дело в долгий ящик, на третий день ранним утром
София отправилась поездом в Барановичи в адвокатскую контору.
Во дворе перед входом стояли трое и разговаривали: две женщины
и мужчина.

– Здравствуйте! Прошу вас, посоветуйте мне хорошего адвоката! –
обратилась к ним, предполагая, что они здесь работают и, действитель-
но, подскажут ей, к кому в этой конторе можно обратиться.
– Вы по какому делу? – спросили.
– По наследству.
– Вот он перед Вами, – сказали, и вперёд вышла женщина постарше.
Все улыбались, Софии было не до улыбок, и она предложила:
– Если это так, тогда пойдёмте, поговорим! Про себя подумала:
«Увидим, что она скажет по делу: то же, что два года назад Езерский
или что-то иное?»

С момента, когда рассказала всё подробно по вопросу, и по сей день,
София испытывает к адвокату большое уважение и благодарность. Те-
перь она может уверенно посоветовать каждому, что в деловых отно-
шениях одного мнения мало. Адвокат Езерский своей консультацией
отнял у неё два года драгоценного времени. Если бы тогда вместо его
она встретила Зою Ивановну, насколько была бы счастливее и прият-
нее её жизнь в эти два утёкших года! С помощью адвоката София пода-
ла грамотное заявление в районный суд о признании факта наследства.
Все необходимые бумаги и документы совместно сделали в течение не-
дели, некоторые София дополнительно предложила на суде.

На суд София ехала из Бреста в Барановичи морально подготовлен-
ная, в хорошем расположении духа. Олег ей как-то в начале действий
около родительского дома сказал: «На меня в этом не рассчитывай, я
тебе не помогу». – «Я знаю», – ответила ему. Он удивился и спросил:
«Откуда ты знаешь?» ? «Знаю, потому что тебя знаю», ? с горечью, но
спокойно сказала сыну. Несмотря на своё предупреждение, вечером
всё же сказал, что вместе с его зятем утром проводит её на поезд. Так и
случилось: ещё затемно все были на перроне. Предъявив билет провод-
нице, вместе вошли в вагон, нашли её место, ещё раз прикинули вре-
мя, чтобы убедиться, что успеет в судную сень на десять часов тридцать
минут, пожелали всего наилучшего и, вежливо откланявшись, ушли.

Утро начиналось светом, теплом и солнцем. На душе было неспо-
койно. Три молодые девушки лет шестнадцати переходили тут же, в
купе, с места на место, устраиваясь со своим ноутбуком получше, что-
бы посмотреть фильм, который не был для Софии приятного содер-
жания, сильно звучал и резал слух. Сколько ни старалась выдержать,
всё же попросила, чтобы сделали звук тише. Хотелось сосредоточить-
ся, подумать, представить, как будет на суде, но ничего не получалось.

Подъезжали к станции «Барановичи Центральные», поезд остановил-
ся. Какая-то девушка зашла в купе, и Софии непонятно почему при-
шлось подвинуться. Подошла проводница с военным, указала ему на
Софию, отдав ей билет, а он спросил: «Вам билет нужен?» Подумала:
«Никому не буду давать свой билет. Видишь, прямо с проводницей
просит, а мне ещё до Полесского вокзала надо доехать!»

Но тут же протянула ему, с мыслями: «Надо быть добрее, может,
и мне кто протянет руку, ведь еду на суд. Ещё несколько минут, и буду
торопиться на автобус, чтобы вовремя успеть», – не задерживаясь, про-
бегали мысли. Напряжённо смотрела в окно, ожидая, что поезд вот-вот
начнёт тормозить. Показались знакомые здания вокзала, а поезд тем
же ходом продвигаясь мимо них, начиная набирать скорость.

– Мне же выходить надо! Почему он проходит мимо Полесско-
го? – изумлённо обратилась она к проводнице, случайно оказавшей-
ся рядом.
– Он не останавливается на Полесском! – с несчастным выражением
лица и такой же интонацией выкрикнула она. – Да Вы не волнуйтесь,
пожалуйста, успокойтесь.
– Как не волнуйтесь? Как успокойтесь? Я на суде должна быть в де-
сять тридцать! Делайте что-нибудь, остановите поезд! – с плачем и кри-
ком моталась София по коридору.
– А что Вы на Центральном не вышли?
– Я ждала Полесский. Вы меня прекрасно видели и не преду-
предили, что поезд на Полесском не останавливается! Делайте что-
нибудь, остановите поезд. Я еду на суд на десять тридцать!
– Успокойтесь, женщина! Я сейчас!

Пошла и пропала. Прошло несколько минут, они ей показались ча-
сами. Наконец появились проводница и начальник поезда. Начальник,
молодой, лет тридцати пяти, стоял и молчал, а она говорила и говори-
ла одно и то же, не останавливаясь:
– Успокойтесь, женщина! На следующей остановке выйдете, там
сразу поезд в Барановичи, а в суд позвоним, что опаздываете. Мы Вам
деньги дадим на такси!

София не имела представления, когда и где будет остановка. Когда
об этом спросила проводницу, она, всячески увиливая от прямого от-
вета, повторяла:

? Давайте позвоним в суд! Успокойтесь, женщина! Мы приедем на
остановку, дадим Вам деньги на такси, и Вы уедете на суд!
Как тут было не беспокоиться, когда по какой-то оплошности – сво-
ей и проводницы – погибало дело, к которому она готовилась почти
двадцать лет! София не могла здесь просить и всё объяснить провод-
нице. Поняв, что остановки скоро не будет и, прикинув, что запасное
время на исходе, она снова ещё интенсивнее замоталась по коридору,
выбежала в тамбур, пытаясь найти стоп-кран. София никогда им не
пользовалась и не видела его, но понаслышке, на несчастье, узнала его
по красной запечатанной ручке. Каждый её шаг караулила проводни-
ца, и здесь она оказалась рядом.
– Как странно, что с самого утра Вы рядом со мной, как тень. По-
мочь мне не смогли тогда, когда были должны, и вместо того, чтобы
подсказать, что мне надо выходить, Вы помогли военному выпросить у
меня билет. И сейчас вы только тянете время и ждёте, когда я устану и
смирюсь с тем, что произошло – упрекала её София.

Как раз проезжали мимо какого-то полустанка. Подумала себе: «Мне
здесь никто не поможет. Я должна быть на суде!» – проговорила и взялась
за ручку. Проводница уже ничего не говорила и не просила успокоить-
ся и подождать. Она схватила её сзади, пытаясь ей помешать, оттолкнуть
подальше от опасного места. Но отчаявшаяся женщина была полна ре-
шимости и непреодолимого желания попасть на суд, ни в коем случае не
сорвать его, и потому была сильнее. Крепче сжав ручку стоп-крана, София
медленно, с силой тянула её книзу. Слышала и чувствовала, как поезд за-
медляет свой ход, останавливается. Остановился. София оцепенела. Про-
водница отпустила руки и смотрела на неё, как на невиданное страши-
лище, и сама в то мгновение не имела шанса на лучшее восприятие себя
другими. Потом, скорее для начальника, чем для Софии, снова завелась:

– Что Вы наделали! Теперь меня с работы выгонят!
– Ничего, приедем в Минск, она тоже поймёт, что сделала, когда за-
платит все штрафы, которые навлекла своим поступком! – поддержал
её немедленно появившийся рядом начальник.
– Вы меня не пугайте, а дайте мне деньги на такси и откройте дверь,
я попытаюсь позвонить и попасть на суд, – сказала им София, сама не
своя от произошедшего.

Начальник ушёл, а проводница, подталкиваемая словами женщины
и неизмеримым вниманием пассажиров, которые всё это время были
в вагоне и без единого звука следили за происходящим, прошла по-
чти в середину вагона, присела там возле своего знакомого и начала
высчитывать с ним, сколько денег понадобиться на такси с этого по-
лустанка. Все вместе насчитали около пятисот тысяч, и проводница
предложила ей результат. Полагаясь на опыт и знания пассажиров,
и вспомнив, сколько денег платила таксисту в Барановичах, София
возразила и сказала, что эта сумма недостаточна и предложила дать
ей восемьсот тысяч. Все молчали, а проводница подала деньги. «По-
могите открыть дверь!» – попросила, она, пытаясь выбраться с пое-
зда. – «Женщина, я не могу открыть Вам дверь: вдруг с Вами что-ни-
будь случится – буду виновата я. Мы уже недалеко от станции. А мне
жить хочется нормально, на пенсию уйти, внукам помочь расти…

Женщина, прошу Вас, всё равно Вы на суд не успеете, останьтесь в
поезде, позвоните на суд, Вам назначат другое время. А Вы доедете
до станции, где остановится наш поезд, там сразу через десять минут
отправится электричка до Барановичей», ? всё повторяла, уговари-
вая и «заботясь» о Софии проводница. Сама София думала, что в
этих словах много правды, на которую нельзя не обратить внимания:
«Если она не откроет мне дверь, что я смогу сделать, не прыгать же
мне с метровой высоты на лесную землю, где и корч может повре-
дить ногу или руку, поранив меня. Кто знает, найду ли я здесь такси?
И как я смогу с моего телефона позвонить на суд или хотя бы Олегу,
чтобы он позвонил адвокату?» София металась у двери, нажимая все
кнопки и ручки, и, поняв, что при всём желании она её не откроет,
решила сдаться.
– Хорошо, – сказала проводнице, – пойдёмте в купе, позвоним на
суд. Мне очень жаль и неприятно, что всё так получилось. Я не хочу
ничего плохого ни Вам, ни пассажирам. Когда будет остановка?

Проводница молчала. Между тем поезд тронулся, а проводница от-
ветила:
– Скоро будет. Ещё немножко …
Её слова пропали в грохоте и шуме бешено мчавшегося поезда, уно-
сившего Софию всё дальше и дальше от цели. Только глаза с немым
упрёком и испугом пытались утаить, не выпустить наружу нечто сов-
сем обратное.
– Мне позвонить необходимо, могли бы Вы дать мне телефон? И
воды немного, пожалуйста!

Проводница протянула свой телефон, и, указав большую и малую
бутылки с водой, спросила, «какую?» и предложила расположиться
у неё в купе. Здесь София позвонила своему адвокату и взволнованно
рассказала о происшедшем. Через несколько минут адвокат пере-
звонила и сообщила Софии, что суд состоится в одиннадцать часов.
Поезд мчался, найденное время исчезало вместе со встречными по-
лустанками, беспокойство и тревога охватывали несчастную женщи-
ну всё больше.

– Скажите, наконец, правду, когда будет остановка? – спросила она
опять проводницу.
– Под самым Минском, станция Койданово, ? удручённо ответила та.
Опять София заметалась в поезде, понимая, что здесь меньше, как
двумя часами, ей не отделаться: «Какой уже суд, ведь ещё столько вре-
мени мне потребуется, что бы добраться до Барановичей!» Позвонила
опять адвокату и рассказала об электричке, что отправится с Койда-
нова, по словам проводницы, в двенадцать и прибудет в Барановичи в
два часа, попросив её, как Софии казалось тогда, о невозможном: «Сде-
лайте, пожалуйста, всё, чтобы суд состоялся! Позвоните в Брест Олегу».

Вдруг к ней подошла женщина, которая курила в тамбуре.
– Женщина! – обратилась она к Софии: посмотрите на свою ситуа-
цию с другой стороны: видимо, Вам не надо ехать на этот суд! Сколько
перед Вами преград! Задумайтесь над этим, прислушайтесь, что Вам
говорят эти знамения. Может, другой день будет удачнее для этого
суда!» София смотрела на женщину и в окно, за которым промелькну-
ли «Ляды», а за ними «Энергетик» со всеми «наследниками» в её воо-
бражении.
– Однако у меня нет другого времени, и я должна быть на суде, а суд
должен состояться. Этот суд очень важен для меня, я ждала его почти
двадцать лет, – ответила ей. – Я не могу допустить, чтобы он не состоял-
ся по моей вине. Подумайте и скажите, много ли Вы встречали людей,
которые так стремились бы на какой-нибудь суд? – наконец, спросила
она.

С нечеловеческим терпением София ожидала станцию «Койдано-
во», и мрачные мысли одолевали её, когда припускала к себе веру, что
здесь, действительно, участвовали силы, которые преграждали ей путь
на суд за её дом, за решение о его судьбе: «Состоится он или нет, всё
равно, надо ехать обратно в Барановичи. А раз так, так почему мне воз-
вращаться в Брест без суда? Сегодня, и ещё раз только сегодня! Конеч-
но, если суд меня подождёт», ? в тревоге, с едва ещё живущей в сердце
надеждой решала София.

Наконец, поезд остановился. Было без пяти минут двенадцать. Со-
фия простилась с проводницей:
– Сознаю свою вину перед Вами, а ещё больше перед пассажирами.

Простите меня, желаю Вам всего доброго. Всё свалите на меня, я на Вас
нигде жаловаться не буду.
На станции Койданово не обнаружила ни одного таксиста: «Да и
на такси за восемьсот тысяч вряд ли я заеду до Барановичей». Не теряя
времени, сразу же на перроне спросила, где остановится электричка
в Барановичи, и побежала купить билет. Оставалось десять минут до
отправления. Об этом ей сказала молодая, очень приветливая женщи-
на-кассир:
– Не волнуйтесь, всё будет хорошо, счастливого Вам пути! В Барано-
вичах будете в два часа десять минут.

Она как бы прочитала и увидела на лице Софии волнение и тревогу
и хотела ей помочь милым взглядом и словом. Может, ей было извест-
но о незавидной ситуации Софии.

В поезде София позвонила Олегу и сказала, когда приедет в Бара-
новичи. Попросила его ещё раз позвонить адвокату и передать ей, что
прямо с вокзала она приедет к ней. Поезд лязгал и гремел вагонами,
стучал колёсами, только набирал скорость, как опять останавливался
и напоминал загнанного коня. София сидела и лихорадочно переби-
рала в памяти, как скорый поезд без остановок на протяжении, может,
ста пятидесяти километров и больше с таким же лязгом и шумом без
остановок уносил её подальше от суда. Весь этот шум казался ей чер-
товским танцем, в центре которого находилась между купе и тамбуром
она, полная отчаяния и печали, стремящаяся к своей цели.

София решала, что если суд сегодня не состоится, поменяет билет в
Словакию на позднейшее время, но больше верила, что он состоится.
Заходили и выходили пассажиры. Тяжело переживая случившееся и
весь дискомфорт, она была вынуждена взять себя в руки и выдержать,
пока приедет к цели.

Приехав на Полесский вокзал, она сразу отправилась к адвокату,
но на месте её спасительницы не было, а на двери на клочке бумаги
не первой свежести прочитала слова: «Встретимся у суда от трёх до
четырёх часов». Развернулась, и, преодолевая нечеловеческую уста-
лость и противное настроение, не поехала автобусом, а пешком пош-
ла в суд, уточняя верное направление у встречных прохожих. Она
шла не спеша, не упуская возможности подышать свежим воздухом,
дать отдохнуть нервам и мыслям, поглядывая на цветущие сады и
кусты сирени, узнавая город своего детства. Суд был закрыт на обе-
денный перерыв до трёх часов. Воспользовавшись этим, она немного
привела себя в порядок, уладив разметавшиеся волосы, и освежила
лицо мокрой салфеткой, припудрила его и подкрасила губы и гла-
за. Сразу почувствовала себя лучше. Вдруг увидела на перекрёстке
своего адвоката Зою Ивановну, улыбающуюся и помолодевшую до
неузнаваемости. Она тут же рассказала Софии, что звонила провод-
ница с поезда и просила поддержку в её сложившейся ситуации и
на её рабочем месте. София вопросительно смотрела на неё, а Зоя
Ивановна продолжала:
– Я ей сказала, что во всём виновата она, так как её первейшая обя-
занность посадить и проводить пассажира. Очевидно, что она этого не
сделала.

Время обеда кончалось, и Зоя Ивановна посоветовала Софии зайти
в суд, подняться на второй этаж, зайти в канцелярию и сказать, что опо-
здала на суд, а сама отправилась к себе. Несчастная женщина всё так и
сделала, и после нескольких минут ожидания её позвала секретарь в
помещение, где в центре за столом сидела уже не молодая, редкой кра-
соты и обаяния женщина – судья. Поздоровались. Судья пригласила её
сесть и сказала заученную фразу, что суд такой-то по делу такому-то,
возбуждённый такой-то, начался.

– Хотите что-нибудь доложить к списку? – спросила Софию мело-
дичным, ровным и негромким голосом.
– Да, – ответила София. Вот бумаги, которые объясняют мою настоя-
щую фамилию, – сказала и подала бумаги секретарю.
– Вы настаиваете на своём заявлении?
– Да, – кратко ответила женщина.
– Почему?
– Жалко, что дом умирает, и ему некому помочь, чтобы жил. Я и
сама не молода, хочется пожить в нём, как бывало, навести порядок в
доме и возле него.
– А Вы там иногда бываете, заходите, что-нибудь делаете?
– Да, захожу, прошу соседа, чтобы покосил траву во дворе или квар-
тирантам наказываю, что нужно поправить. А совсем недавно посади-
ла новый сад.
– Как, Вы посадили сад? – спросила, явно заинтересовавшись, судья.
– Да, так, – и София вкратце рассказала, как ей приснился сон и как
во время него и до сих пор живёт в ней мысль и огромное желание сде-
лать там всё возможное, чтобы дом не хирел, был образцовым…
– Вам уже семьдесят, – задумчиво сказала судья.
– Да, и я это хорошо понимаю. В то же время думаю, что никогда не
поздно делать хорошее: если не для себя, так для людей, для людского
глаза. И так все будут знать, что я возродила и сад, и дом.
– У Вас есть свидетели, что подтвердят Ваши слова? – спросила су-
дья.
– Конечно, есть. Многие в деревне. Главным образом, соседи, к кото-
рым приезжаю. Их прошу присматривать за домом.
– Хорошо, – сказала судья, – тогда мы их пригласим как свидетелей
на суд двадцать первого мая на двенадцать часов.
– А теперь расскажите нам о Словакии, – предложила судья.

Такого внимания и такого приятного обхождения на суде Со-
фия не ожидала. Но этот день, начиная с девяти утра, состоял из са-
мых курьёзных неожиданностей. Как сказка с хорошим концом…
Рассказала вкратце о стране, в которой живёт, как туда её зане-
сло, как живёт, и подчеркнула: «Это не рай. Меня постоянно зовёт
моя Родина. Я решила умереть дома, где родилась». Рассказ вдруг
прервал телефонный звонок, и судья попросила женщину подождать
в коридоре. Вышла в коридор, присела на довольно вытертом стуле.

Была удивлена неожиданной переменой. Уже давно заметила, что, ког-
да чему-то удивлялась, всегда происходило что-то неладное и неприят-
ное. Не успела присесть, как снизу по лестнице пришёл молодой ми-
лиционер, поздоровался и спросил:
– Это Вы опоздали на суд?
– Да, – ответила София.
– Это Вы остановили поезд? – далее спросил он.
– Да, я.
– Вы должны заплатить штраф или будем разбираться. Но советую
Вам заплатить сто восемь тысяч рублей, и я оставлю Вас в покое.
– Я очень сожалею, что всё так произошло, и я остановила поезд.

Мне очень хочется извиниться перед всеми пассажирами, но поймите
меня тоже! Собственно, меня увезли подальше от суда, от Баранови-
чей. Конечно, я могу заплатить штраф и желаю поскорее очиститься
от всей этой мерзости, что произошла и по моей вине. Но подождём
немножко, придёт моя адвокат. Что посоветует она, хорошо? – без вся-
кого страха и унижения сказала София в ответ симпатичному и добро-
желательному милиционеру.

В это время пришла адвокат, и София задала ей свой вопрос:
– Платить или не платить мне штраф?
– Кондуктор, она же проводница, полностью виновна. Она должна
при входе пассажиру сказать, где будет выходить пассажир. А при вы-
ходе она должна проводить пассажира, помочь ему выйти. По всему
видно, что это она не исполнила. А ещё София Ивановна – иностранка,
тем более ей надо всё хорошо объяснить и помочь.
– Ну, а штраф платить или нет? – спросила София.
– Заплатите, – сказала адвокат, обращаясь к женщине. И поверну-
лась к милиционеру: – Помогите ей добраться до вокзала и сесть на
электричку до Бреста.

Милиционер заулыбался, пообещал всё сделать. София отсчитала
сто восемь тысяч из тех, что ей дали в поезде, и протянула их милици-
онеру. С Зоей Ивановной расстались в суде, а женщина с сержантом по
его приглашению прошла к его служебной машине с милиционером-
шофёром. Они пригласили и помогли ей забраться в довольно высо-
кий салон и поехали к вокзалу, где находилась их станция, на которой,
как пояснил милиционер, ещё надо заполнить несколько бумаг. Не
очень приятной оказалась езда на милицейской машине! За краткий
путь от здания суда до Полесского вокзала в голову пришло множе-
ство мыслей, воспоминаний из книг и фильмов, а также собственных
нерадостных представлений о том, кого и за какие грехи такая машина
перевозила, и чем может окончиться этот путь для неё: каким ещё не-
понятным, а затем, не дай Бог, неприятным удивлением? На милицей-
ском участке София расписалась на уже приготовленных бумагах и по-
лучила квитанцию об уплате штрафа. Потом, как и пообещал молодой
сержант адвокату, он проводил её к билетным кассам, позаботился,
чтобы женщина купила билет на электричку. Бог спас её на этот раз от
удивлений и неприятных неожиданностей, и женщина на расставание
с улыбкой поблагодарила его за приятное обращение, доброе сердце и
честный труд. Ей было вполне ясно теперь, почему с таким интересом
и вниманием отнеслась к ней судья и почему после звонка её пригласи-
ли подождать на коридоре.

Первой задачей было немного расслабиться и отдохнуть, сбросить
с себя этот ненужный груз, который давил её сердце, заполонил мозг и
чувства. Столько пережить в один день! Ещё и так спасибо Господу, что
всё хорошо окончилось! Даже не могла себе поверить! Как ей неприятно,
что остановила поезд! Хоть бы тогда смогла сойти и быстрее добраться на
суд! Нехорошо себя чувствовала, когда приходили мысли о пассажирах
поезда, которые молча пережили неприятность, которую она им пре-
поднесла! И вся её колотня в вагоне представлялась ей возмутительной и
неуместной. София переживала за случившееся в поезде, она осуждала
себя, ругала и ненавидела. Хотелось у всех попросить прощения. Хотелось
поскорее забыть об этом и сосредоточиться на позитивном. Главное, о чём
она так переживала, совершилось: суд состоялся с её участием, и теперь
следует подготовиться ко второму заседанию. Всё это время чувствовала
себя как в сказке, где действовали плохие и добрые силы, где победило
добро, и её усердие, стремление окончились замечательным успехом. Как
здесь не верить, что на всё воля Господа!

Сидела в зале ожидания, наблюдая за пассажирами, пытаясь про-
читать на их лицах, чем они живут, что их волнует, чем довольны, что
их беспокоит. Вот подошла женщина в джинсовых брюках и полосатой
чёрно-белой майке с короткими рукавами. Лет на десять моложе Со-
фии, с пышной шевелюрой чёрных волос. Пробежав прижмуренными
глазами по свободным сиденьям, выбрала себе место неподалёку. Чув-
ствовалось, что чем-то обеспокоена – как-то ей не сиделось. Спросила
Софию, куда едет. Оказывается, и она ехала в Брест той же электрич-
кой. Но Софии было не до разговоров, и она краткими ответами гасила
едва вспыхивающее пламя речи.

По залу со стороны буфета прошла высокая, лет шестидесяти жен-
щина, яркая блондинка в красном жакете, типа пончо. Было видно, что
она уверена в себе, в своей красоте. Может, в своей неповторимости.
Вернулась назад и вдруг уселась между двумя женщинами. Было видно
по ней, что хочет общаться. О чём-то заговорила с Софией, та ей одно-
словно ответила, не желая, чтобы собеседница услышала её акцент и
начала расспрашивать: откуда, как и почему. Этот навык София при-
обрела в Словакии и в Беларуси. Благодаря ему, она считает, научи-
лась слушать, что говорят другие. Так и сейчас: София отмалчивалась, а
женщина искала себе собеседника, обратившись к её знакомой. И с ней
ей тоже как-то не удавалось завести разговор. Наконец, заговорили о
контингенте пассажиров и посетителей вокзала, и женщина, что ехала
в Брест, рассказала:

– Я зашла в скверик возле вокзала, присела на скамейку, чтобы по-
дышать свежим воздухом. Сразу ко мне присоединились двое и начали
заводить какой-то разговор. А о чём мне с ними разговаривать? Под-
нялась и пришла сюда. Не хватало, чтобы вырвали из рук сумочку или
чемодан! – возмущалась подозрительной публикой и гордилась своим
поступком женщина в чёрно-белой майке.
– Я пришла встретить подругу. Она едет минской электричкой, ко-
торая следует до Бреста.
София сразу улыбнулась и сказала, наклонившись в её сторону, что-
бы слышали её обе женщины:
– Теперь у нас есть общая цель: мы все трое ждём один и тот же
поезд!

Целый день был соткан и самых необычных ситуаций и событий.
У Софии даже улыбка вылезла изнутри и заиграла на лице, но недол-
го. Ещё больше она удивилась, когда женщина в красном жакете без
вступления начала рассказывать:

– Я не могу ещё прийти в себя. Была в субботу у своих детей на даче.
А там у них сажалка. Я стояла у края её. И как-то получилось, что ког-
да нагнулась зачерпнуть ладонью воды, соскользнула в неё, как стоя-
ла: в одежде, с обутыми ногами. А сажалка глубокая, три метра! Уже
захлёбывалась водой, и все силы и ум сосредоточила, чтобы выбраться
из неё. А она меня тянет всё глубже и глубже. Не могу передать слова-
ми свои движения и мысли. Ещё счастье, что я оказалась не посредине,
а у берега! Без помощи – нигде никого рядом. Я карабкалась и цеплялась
за скользкие стенки сажалки, подтягивалась онемевшими руками, снова
и снова, оставаясь без всяческой опоры с вязкой землёй в руках. Мокрая
тяжёлая обувь и одежда тянули меня вниз, а вода подальше от берега. С
просьбами и молитвами я обратилась к Богу, лихорадочно думая: «Неу-
жели это конец?» Вы знаете, не понимаю как, я выкарабкалась на берег!
Вся мокрая, испуганная и обессиленная, замёрзшая от холодной воды,
онемевшая от сознания и страха, что боролась со смертью…

Женщина, тяжело вздохнув, замолчала, и тяжёлая слеза медленно
покатилась по её щеке.
– Уже пора нам выходить. Пойдёмте! – сказала.
Все вышли на перрон, нашли третий путь. Оставалось минут десять
до прибытия поезда. Тронутая переживаниями и страшным рассказом
женщины, София решила поделиться, не отмалчиваться:
– Я сегодня ехала из Бреста в Барановичи и остановила поезд стоп-
краном. Ехала на суд, а скорый поезд не остановился на Полесском
вокзале и мчал меня в Койданово. До сих пор чувствую себя так плохо,
что не хотелось ни с кем разговаривать. Только Ваш рассказ побудил
меня выплеснуть это, хочу признаться Вам. Может, мне станет легче на
душе!

И рассказала вкратце свою историю. Женщины обнимали и успо-
каивали Софию, говоря ей известные фразы, высказывали своё мнение:
«Всякое случается. Ещё Бог Вас хранил, что Вы не вышли с поезда, а так
неизвестно, как бы Вы добрались до Барановичей, кто и как Вас туда
завёз. В пути всякое случается!»
– Вполне с вами согласна. Я всему сегодня удивляюсь. Ещё больше
тому, что мы так сошлись трое вместе и поделились, не зная друг друга,
своими переживаниями. Что это? Наверное, Богу было угодно, чтобы
мы одна другую встретили, узнали и успокоили, выслушали и поддер-
жали? Мне, действительно, легче стало, когда рассказала это. Спасибо
вам. Давайте познакомимся! Как вас зовут?

– Галина, – протянула руку женщина в красном жакете.
– Мария, – сказала брестчанка.
– София, – обнимая каждую, произнесла растроганная и взволно-
ванная наша путешественница.
Послышался стук колёс, показался поезд.
– Живи и здравствуй, Галина! До свидания! – София и Мария попро-
щались с женщиной в красном жакете и направились в первый вагон
электрички.
– Всего вам наилучшего, до свидания! – пожелала им Галина и
пошла навстречу своей подруге.

Всю дорогу с Барановичей до Бреста София была вместе с Марией.
Разговаривали, немного дремали. Была наполнена необыкновенным чув-
ством покоя и счастья, что была не одна, не сама. Что все её неприятные
мысли и ощущения понемногу рассеялись. В Бресте её встретил Олег с
зятем, а Марию – сын. Целый день был полон всяческих чудных, невероят-
ных ситуаций и завершился так же. Когда расставались, София спросила:
– Где Вы живёте на Востоке в Бресте?
– На Гродненской!
– Вот это да! Я живу на Гаврилова. Мы с Вами почти соседи! Мне
было с Вами приятно коротать время. До свидания!

«Как здесь не вспомнить и не поблагодарить Господа? – часто гово-
рит себе и другим София, когда вспоминает пережитое и всех, кто при-
шёл ей на помощь, поддержал, защитил, сказал доброе слово, просто
был рядом. – Это Бог послал их мне», – уверена она.

Решение остаться на второе заседание суда привело Софию к даль-
нейшим действиям: не медля, она сходила на вокзал и поменяла билет
в Словакию на позднейшую дату. Исходя из её возможностей, был би-
лет только на двадцать первое мая, в день суда в Барановичах. Прики-
нула, что есть шансы успеть после суда возвратиться с Барановичей в
Брест, немного отдохнуть и двинуться в Словакию: поезд с Бреста от-
правлялся в час тринадцать минут. Между тем позвонила и пришла к
ней Наташа. При ней Олег согласился разойтись квартирами за трид-
цать тысяч долларов. Говорили, что за эти деньги можно купить новую
однокомнатную квартиру. «Они же могут покупать себе и трёхкомнат-
ную, главное, чтобы вышли из моей, – думала и говорила вслух всем
заинтересованным женщина. – Вместе так жить, как мы, даже при том,
что я приезжаю и уезжаю, уже невозможно, – решалась она. – Денег
столько где взять?» – мысленно спрашивала себя и отвечала, прикиды-
вая различные возможности и анализируя ситуацию.

Сходили с редактором в областную типографию, сдали в печать её
книгу, которая выйдет, как там пообещали, в августе, к её семидесяти-
летию. Разыскала свою преподавательницу немецкого языка из инсти-
тута и встретилась с нею.

Даже удивительно представить, как они повстречались у церкви, где
стояла одинокая скамейка. Там Софию уже ожидала старенькая, девяно-
стодвухлетняя сухощавая женщинка, с аккуратно подстриженными седы-
ми волосами, немного припудренная с подкрашенными нежно-розовой
помадой тонкими влажными губами и одетая в светло-серый комплект,
состоявший из юбки, лёгкого свитера и нежно-розовой блузки. Неболь-
шая светлая сумочка наподобие ридикюля и удобные, примерно одина-
кового светло-коричневого цвета туфли завершали образ той, с которой
София не виделась больше тридцати лет. Ландыши, которые принесла
София, оживили их разговор и воспоминания. На прощанье обняла свою
преподавательницу и сказала ей: «Вы всегда со мной в моих мыслях и де-
лах. Беру с Вас пример!»

Вскоре наступил день суда. Утром выехала из Бреста в Баранови-
чи. Там зашла к адвокату и, переговорив с нею, отправилась пешком
на суд. По дороге купила ландыши, авось понадобятся! Зашла в зда-
ние суда, предъявила повестку милиционеру, который посоветовал
ей подняться на второй этаж и обратиться в канцелярию. До начала
суда было около часа, и ей сказали подождать своих свидетелей. С
волнением проходили минуты, десятки минут. Ожидание на суде
никогда не бывает приятным, оно скорее тягостное, и человек здесь
должен быть готовым ко всему. София переживала за своих свиде-
телей: «Хоть бы приехали, не задержались по какой-либо причине!

Всё-таки дорога – километров под сорок, машина, внучка на руках!»
Вдруг услышала детский смех внизу, и сразу мелькнула мысль: «Это
они! Приехали на суд из деревни: Иван Михайлович и Оксана с че-
тырёхлетней Полинкой!»

Тяжесть ожидания пропала, когда они, ещё довольно молодые и
уверенные в её победе, были рядом, пожимали ей руки и объясняли,
что не было на кого оставить ребёнка, и поэтому пришлось взять с
собой.

Секретарь, выглянув из канцелярии, уточнила, прибыли ли свиде-
тели, и пригласила заходить в судебный зал.
Судья в своих официальных одеждах выглядела обаятельной и
строгой. Уточнила географическое положение и физическое состояние
дома, отношение к нему всех участников. Свидетели подтвердили за-
боту и переживания Софии о доме, о могилках родителей. Рассказали,
как по её просьбе они помогли ей посадить сад. В итоге было принято
решение, по которому с этого дня София стала хозяйкой родительско-
го дома, и он стал её собственностью. Благодарила всех словами, иду-
щими с самого сердца, а судье низко поклонилась, и, вынув из пакета
букетик ландышей, подала ей.
– Решение суда будет действительно через четырнадцать дней, – ска-
зала судья.

Софии, умудрённой опытом жизни, удивительно, когда вспомина-
ет свои рассуждения о месте в жизни. В них, начитавшись приключен-
ческих романов и обдумывая различные ситуации, доведшие людей до
судебного процесса, она ставила себя на место судьи и адвоката. Ей хо-
телось быть справедливым судьёй или успешным адвокатом! Но реаль-
ность не позволяла ей долго и бесплодно мечтать. Она предоставляла
ей рядом живые примеры довольно частых несправедливых решений
этих ответственных лиц. Взять, к примеру, суд над отцом, на котором
его отправили на восемь лет в тюрьму, а спустя год, после повторного
суда, его освободили. Уже в четырнадцать – шестнадцать лет, рассу-
ждая о профессии, и, конечно, сознавая своё незавидное положение,
она остановила свой выбор на профессии учительницы, что в своей
жизни не раз высоко и с уважением оценила. Но суды её не обошли.

А она, несмотря на отрицательные примеры и мнения о них, доверяла
и доверяет им, естественно, понимая, что у неё совсем простые, слава
Богу, судебные дела. Но, как известно, и в ложке воды можно утонуть,
поэтому лучше с судами не связываться.

В Брест приехала к шести часам вечера. Дома, ещё раз проверив доку-
менты, сложила приготовленные вещи в чемодан. Прилегла, чтобы нем-
ного отдохнуть от суда и от дороги, чтобы вновь отправиться в путь, в чу-
жую страну, которая никогда не была и не станет её, несмотря на прожи-
тые там почти тридцать лет. Через полтора часа Олег проводил Софию на
вокзал и, как всегда, нашёл и заплатил носильщику, который помог ей по-
сле таможенного и пограничного контроля зайти в вагон и расположить-
ся в купе. С сыном София рассталась, как это вошло у них «в моду» по его
же инициативе, без лишних слов и жестов. Во-первых, они оба знали, что
она уезжает ненадолго: в конце июля – начале августа она приедет забрать
решение суда; в издательстве «Альтернатива» заберёт из пятидесяти со-
рок пять экземпляров своей книги. Посмотрит за молоденьким садом и
домом в деревне, в котором живут квартиранты и будут там жить ещё
целый год, но уже не бесплатно. София съездила в Барановичи с Ива-
ном Михайловичем и купила вишнёвую и белую краски, чтобы покра-
сить дом и окна. Договорилась с квартирантами – молодыми мужем
и женой, что покрасят они вместо платы деньгами за последний год
проживания в её доме. В этом году, в августе, ей исполнится семьдесят
лет, и она хочет отметить свой юбилей в кругу своих родных, прияте-
лей и друзей, в родной Беларуси. А в январе-феврале приедет опять,
чтобы разойтись квартирами в Бресте. София выплатит сыну квартиру
за тридцать тысяч долларов. Во-вторых, сын на неё обижался за её не-
ожиданную и резкую реакцию на попытки всей его семьи ущемить её
самочувствие и права в её собственной квартире. В последнее время он
вслух уже не один раз высказал ещё большую обиду:

– Я вырастал в неполной семье!
– А где я тебе должна была взять полную семью, если с твоим отцом
нормально жить было невозможно? Тысячи и миллионы вырастали
в неполных семьях и стали хорошими, самостоятельными людьми. Я
первый раз являюсь свидетелем того, что кто-то, такой, как ты, в твои
почти пятьдесят лет, плачется и упрекает свою мать, что рос в непол-
ной семье!

София переживала не день и не два после такого общения с сыном.
Ей было обидно и горько, что он винил её вместо самого себя в своём
пожизненном бездействии, и всё больше и больше отдалялся, уходил
в себя, большее время суток сидя за компьютером. Много можно об
этом рассказать, но ей никак с головы и сердца не выходит следующий
разговор:
– Ты не такая, как другие матери!
– Я знаю. Уже тем, что сама, одна вас двоих вырастила и многое дру-
гое, например: учила и тебя, и Аллу в школе, знаю ваших одноклассни-
ков, друзей. Они меня знают и поддерживают со мной связь, – ответила
она ему, надеясь, что он поддержит её.
– Другие матери не хвалятся чем-то таким…
– Знаю. Они хвалятся своими детьми, их успехами, зарплатами. Я, к
сожалению, не могу такого себе позволить.
– Не хвалятся они ничем и никем.
– А чем они такие хорошие и добрые, может, и я изменюсь к лучше-
му, возьму с них пример?
– Другие матери пенсии отдали своим детям! – сказал ей сын.
– Может, но я никогда твоей зарплаты не видела, а ты хочешь, ни-
когда не работая, никогда не принеся зарплату жене и дочери, мою
пенсию иметь? Заработай свою! Я много своих пенсий уже дала тебе,
не говоря о зарплатах! Мне самой как жить? Да и не один ты у меня. У
нас есть твоя сестра, а моя дочь Алла. Как я тебе могу отдать свою пен-
сию? – изумлённая и поражённая, отвечала ему София, понимая, что
с сыном у неё отношения чем дальше, тем хуже. Ты на мою пенсию не
кивай, а заработай собственную, потом подари, кому захочешь! Мало
тебе Алиной квартиры, которую сдаёшь и пользуешься только ты – ей
и копеечки не пошлёшь, так тебе о моей пенсии замечталось! Какую
тебе отдать – словацкую или белорусскую? Может, сразу две?

Утром в поезде по пути до Вены разговорились со своей попутчи-
цей. Трудно поверить, как можно сблизиться за короткое время с со-
вершенно незнакомым человеком! Так произошло и в этом случае: мо-
лодая девушка вдруг рассказала Софии о доме своих родителей где-то
в глубине России:
«Не могу его забыть, хочу заботиться о нём и вдохнуть в него жизнь.
Даже продумала, с чего начну. Только надо уговорить родителей воз-
вращаться иногда к своим истокам. А то живут себе в Ницце и хотят,
чтобы я, как и они, забыла наш дом. Я не могу: он стоит у меня перед
глазами и зовёт, зовёт к себе, просит помочь ему жить! И я знаю, как
это сделать!» – счастливо улыбаясь на прощанье, говорила Олечка из
Москвы, которая ехала навестить своих родителей в Ницце. Расстава-
лись без адресов и телефонов. Обоим было приятно, что они не одни
на этом свете, что у них есть единомышленники.

– Я горжусь, Олечка, тобой, мне очень приятно, что у нас так много
общего, несмотря на разницу в возрасте и место жительства. Это меня
долго будет поддерживать и вдохновлять! Ты у меня постоянно будешь
в сердце и перед глазами! – сказала на прощанье своей молоденькой
спутнице София и вышла в Вене. Здесь ожидал её друг и коллега Ду-
шана – словак Янко, который всегда с машиной провожает и встречает
её на путях. С ним с вокзала ехали домой в Братиславу, разговарива-
ли, делились новостями. София рассказала о своих делах в Беларуси,
и шестьдесят километров пути были преодолены совсем незаметно.
Янко вынес на второй этаж чемодан и сумку, позвонил в квартиру.
Через секунду-две открылась дверь, и на пороге показался улыбаю-
щийся Душан, а за ним, с поднятым вверх роскошным хвостом, радост-
ный и любопытный кот Али.
– Вот и опять мы все вместе! – смеясь, обнимая и целуя по очереди
своих дорогих, говорила София.
– Принимай, Душко, в целости и сохранности! – пожимая Душану
руку, говорил, озаряясь улыбкой, Янко, – я еду домой.


Пирожки

София сразу сказала Душану, что приехала всего на два месяца, хва-
лила его и кота за порядок в квартире, мысленно намечая себе, когда
начнёт генеральную уборку, чтобы, не торопясь, всё сделать, начиная с
окон и кончая дверями, шкафами, постелями, кухней и балконом. Сде-
лать с душой, чтобы было приятно в первую очередь ей самой. А когда
так будет, то и Душан улыбнётся и скажет:
– Всё-таки, женская рука не то, что мужская. Совсем по-другому чув-
ствует и создаёт уют и красоту!

От чистоты и красоты многое зависит: бодрое настроение и ра-
ботоспособность, здоровье и хорошие отношения в семье. Огляды-
ваясь на своё прошлое и оценивая настоящее, она благодарит Бога,
что живёт уже в такие серьёзные и высокие годы с человеком, кото-
рый ей опора во всём. Несмотря на различия в их происхождении,
характерах и привычках, они понимают друг друга, заботятся один
о другом, проявляя свои высшие человеческие качества, сознание и
волю. Обо всём таком и о всей своей жизни думает София, когда
вечером расстилает постели, а утром вновь застилает их, заботясь,
чтобы они были поудобнее, потеплее и покрасивее. Кажется, что это
рутинное занятие. Но ей оно каждый раз напоминает, что она не
одна, а с тем, кого глубоко уважает и ценит, чувствуя с его стороны то
же. И когда ляжет спать, слышит его ровное дыхание, иногда лёгкое
похрапывание рядом, а у неё, у изголовья, временами в ногах, раскинется
кот Али – третий член их небольшой семьи. Днём каждый занимается сво-
ими делами, и не из необходимости, а из желания, по зову души и сердца.

С самого утра на семь часов Душан ежедневно едет автобусом на работу, и
так уже ровно пятьдесят пять лет. Кот Али ассистирует Софии, когда она
заправляет постели или что-то делает на кухне. Потом София раскрывает
ноутбук, читает новости, пишет или редактирует свою вторую книгу. Все
тщательно следят за своим здоровьем. Кроме посещения врачей, недавно
у Софии появилось ещё одно серьёзное занятие. Однажды шла по рынку
в Братиславе, и ей предложила женщина, которая продавала испечённые
у себя дома «маковые» и «ореховые рожки» – пирожки:
– Купите, попробуйте!

София остановилась, купила у женщины пирожки и отложила их
в пакет:
– Дома попробуем вместе с мужем! – сказала. – Я и сама их пеку: и
с творогом, и с яблоками, с самыми различными начинками. Могла бы
так же продавать.
– Так приходите, я Вам помогу!
– Правда? Приду обязательно, только мне сейчас надо будет
уехать.
– Приходите, когда вернётесь! – пригласила её женщина. – Я Мари-
ка! – и протянула руку.
– София, очень приятно!

София обо всём этом не забыла. Когда отдохнула с дороги и приве-
ла все в порядок, отправилась на рынок, чтобы увидеться с Марикой.
Нашла её под большим голубым зонтом за прилавком с её привычным
ассортиментом.
– Добрый день, Вы меня узнали? – спросила София и угостила её
халвой и белорусскими конфетами.
– Как же Вас не узнать! Издали увидела, что кого-то ищете. Так и
знала, что меня! Ну как, надумали прийти с пирожками? – спросила. –
Приходите, не стесняйтесь, я посмотрю сначала их, попробую, потом
решим. Приходите в среду, к часам девяти, – пригласила.

Душану ничего об этом не сказала, потому что знала, что будет воз-
мущаться и протестовать, а сама, как только в среду он вышел в поло-
вине седьмого из дому, из приготовленного ещё вчера теста сделала пи-
рожки, начинив десять творогом, а десять вишнями. Оставив несколь-
ко дома, принесла на рынок в коробке от печенья двенадцать самых
красивых и раскрыла перед Марикой ещё тёплые, пахучие, румяные
пирожки. Та смотрела, нюхала их, потом выбрала один с творогом, от-
кусила кусочек, за ним второй, начала есть, смакуя и кивая головой,
прикрывая и открывая глаза, постоянно меняя невиданными гримаса-
ми выражение лица. София стояла молча, как на экзамене, следя за
каждым движением её лица, боясь выронить малейший звук.

– Дайте-ка с вишнями попробовать ещё! – сказала и, выбрав из ко-
робки пирожок, повторила те самые движения, что и с первым. Потом,
посмотрев прямо в глаза Софии, сказала:
– Аппетитные, вкусные, тесто хорошее. Молодец! Сколько хотите за
них? – спросила. – Я их для мужа куплю.
– Я не знаю, возьмите так, только скажите, могу я их продавать?
– Ясно, что можете, только за сколько? – подала Софии пять евро. –
Делайте их немного большими, и будете продавать один за пятьдесят-
шестьдесят центов. Походите, посмотрите на цены в ларьках, сравните
товар со своим, прикиньте, за сколько сможете продавать свой, и опре-
делите цену. Я помогу Вам! – пообещала. – При себе имейте санитар-
ную книжку! – приказала.
– А я смогу расположиться с Вами? – спросила София.
– Конечно, пожалуйста!

Всё было неожиданно и очень интересно.
«Может, и у меня будет какое-то дело, и я смогу быть среди лю-
дей!» – думала про себя София, возвращаясь со своей деловой прогул-
ки. Ей было радостно, что так хорошо прошёл её экзамен, и в то же
время она сознавала, какую ответственность возлагает на себя.

В летние дни она ничего не писала, только изредка делала крат-
кие пометки о том, что её взволновало и чего не хотела забыть. От-
дыхала, занимаясь домашними делами, стараясь, как можно больше
сделать приятного для семьи. Пирожки её заинтересовали, потому
что давали ей возможность попробовать, как ей казалось, увидеть
себя совсем с неожиданной стороны. Ей хо телось больше общаться.
Первый экзамен, слава Богу, прошёл успешно. Что скажут другие
люди, покупатели? Ничего не говоря Душану, она начала готовиться.
Купила муку, сахар, масло, сметану, маргарин, яйца, разрыхлители
для теста, ванильный сахар, лимонную кислоту, запаслась творогом и
вишнями. Всё остальное было дома.

Через несколько дней приготовила тесто и поставила его на десять-
пятнадцать минут в холодильник, чтобы отдохнуло. Подготовив начин-
ки с творога и вишен, противни и всё необходимое к ответственной ра-
боте, сделала пятнадцать пирожков с творогом и пятнадцать с вишня-
ми. Всё это проделала с большим вниманием и любовью, понимая, что
эти пирожки – её совесть и душа, её характер. Поставила их немного
отдохнуть, включила плиту и, разогрев её, начала печь при температу-
ре двести градусов, никуда не отходя от готовящегося продукта, ничем
не отвлекаясь. Когда пирожки были готовы, поставила их, прикрыв
чистым влажным полотенцем, чтобы остыли, а потом, посыпав их са-
харной пудрой, сложила в ту самую коробку от печенья, плотно натя-
нув на неё лёгкий прозрачный пакет, положила в уже подготовленную
сумку. Всё за собой убрала на кухне. Посматривая в зеркало, переоде-
лась, поправила волосы, припудрилась и подкрасилась. Отправилась
на электричку, которой за пять-семь минут приедет на рынок.

Чувствовала себя как никогда, сознавала, что вряд ли здесь, в элек-
тричке, кто-то едет с чем-то подобным. Чувствовала запах и аромат ис-
печённых ею пирожков. Чувствовала в себе этот запах. Подозревала,
что это чувствуют и пассажиры, которые постоянно входили и выхо-
дили на остановках. Вместе с тем в ней нарастало беспокойство: «Как я
их буду продавать?» Заранее примерялась, готовилась к этому, такому
ответственному моменту. Подумала: «Может, зайду со своим товаром
в магазин, где часто покупаю различные вещи, и попрошу поддержки
у знакомых продавцов, предложу им дешевле, как своим друзьям! Ещё
пройдусь по рядам и предложу свой продукт мадьярским продавцам
собственных овощей и фруктов, – возможно, они заинтересуются и
тоже немного купят», – искала приемлемый выход. Беспокоилась за
легализацию своей продажи и тут же ободряла себя:
– Раз Марика продаёт, то и я при ней попробую, а потом разберусь.

Так София проехала семь остановок и вышла с электрички на ры-
нок, внимательно смотря вперёд, ища глазами в пёстрой толпе боль-
шой голубой зонт, под которым укрывается от солнца Марика со свои-
ми пирожками. Наконец, увидела, заулыбалась и замахала ей свобод-
ной рукой.

Марика с любопытством смотрела на Софию и её пирожки.
– За сколько будете продавать? – спросила.
– Думаю, за пятьдесят центов один, ответила ей София.
– Возьмите пятьдесят центов, я попробую один.
– Вы не давайте мне деньги, я хочу знать Ваше мнение! Прошу Вас, –
и подала ей два пирожка.
– Нет, – ответила женщина, Вам тоже нужна денежка! Вероятно, вол-
нуетесь? Вот пятьдесят центов, дайте мне с вишнями! Я уже знаю, что с
творогом хорошие, можете предлагать покупателям. Располагайтесь на
столе слева, устраивайте свой товар, чтобы его видели.
Сама в это время уже вкушала пирожок с вишнями, слегка кивая
головой и щуря глаза.
– Я таких не ела, но скажу: хорошие! Можете быть спокойна: я раз-
бираюсь в этом деле: более тридцати лет пеку и продаю свой товар.
Правда, сейчас у меня дома есть помощница.

Тут же к ней подходили её знакомые покупатели, здоровались,
спрашивая, как дела, как продажа, покупая у неё десятками «рожче-
ки» – пять маковых, пять ореховых, а она, улыбаясь, отвечала на их во-
просы и замечания, которые нравились ей за внимание и дружеское
отношение к ней. Ловко отсчитывая сдачу и не торопясь её возвратить,
предлагала взять ещё пяток:
– Возьмите, не будете жалеть, совсем свежие, только что испечён-
ные! Мужу скажете, что сама испекла. Пусть знает, какая Вы ловкая! –
говорила молоденькой женщине с ребёночком в коляске, вызвав у неё
на лице застенчивую улыбку.

София стояла возле со своим товаром, но никто не проявлял к ней
никакого интереса. Подходили женщины и мужчины старшего возраста,
останавливали любопытные взгляды на её пирожках и на ней, но поку-
пали у Марики, а та только считала деньги и похваливала свой товар. На-
конец подошли две молоденькие девушки прямо к ней. София ожидала
своих покупателей, и, наслушавшись Марики, заулыбалась им, сказала:

– Добрый день! Попробуйте моих пирожков: с творогом, – показала
на горку своих изделий слева, – и с вишнями, – показала на пирожки
справа.
– Купите, это русские пироги! Я уже их ела, очень вкусные! – при-
шла на помощь успешная соседка и покровительница.
– Не русские, а белорусские, – с улыбкой поправила её хозяйка.
– А Вы это сами испекли? – с любопытством спросила одна из де-
вочек.
– Да, конечно, кто же ещё? Ведь здесь у меня нет никого, кто бы по-
мог мне. Я первый раз принесла их сюда, хочу попробовать продать.
Вы у меня будете первыми тоже!

Девушки посовещались между собой, и улыбчивая блондинка ска-
зала:
– Раз это Вы испекли, да ещё на белорусские мотивы, попробуем,
купим у Вас четыре пирожка: два и два!

Девушки были любопытные и доброжелательные. Заплатив Софии
за покупку два евро, с улыбкой простились, пообещав:
– Если пирожки понравятся, мы ещё к вам придём!
Подходили ещё женщины, мужчины и девушки. Но, в основном,
покупали не у неё, а рядом. Марика уже предлагала своим покупате-
лям не только свои «рожчеки», но и пирожки Софии. По одному-два
пирожка покупали недоверчивые, но любопытные словаки, она же
расхваливала от души чужой товар, не забывая при этом похвалить и
их хозяйку:
– Покупайте, очень вкусные «пироги» – говорила. Их испекла эта
«пани» с «Белоруска»!
– А чем отличается русская речь от белорусской? – спросил один из
покупателей Софию.
– Примерно, как чешская и словацкая: в основном, произношением
и правописанием, – отвечала она им с улыбкой.

Те, кто решился отведать её пирожков, с интересом смотрели на неё
и начинали рассказывать, где и когда они были в России и в Беларуси.
Даже о Бресте ей рассказали они, и всегда подчёркивали, что экскур-
сии, иногда командировки в Россию, им очень понравились и запом-
нились на всю жизнь:
– Люди приветливые и душевные, – отмечали они.

София соглашалась, припоминая им не так давно проходившие со-
ревнования по хоккею в Минске, отзывы по радио и телевидению при-
сутствовавших там словацких журналистов и болельщиков. Её душу
наполняли радость и гордость за родную Беларусь, за своих земляков.
Когда осталось пять-шесть пирожков, София сказала своей милой со-
труднице:

– Марика, сейчас я отнесу это в магазин, там у меня хорошие знако-
мые, скоро у них обеденный перерыв – может, приобрету в них своих
покупателей!
Та одобрила её решение. Когда София зашла в магазин, продавцы и
хозяева были на своих местах. Поздоровалась с ними, как обычно.
– Может, вы меня поддержите: я решила открыть маленький бизнес:
напекла пирожков с творогом и вишнями и продаю их – один за пятьде-
сят центов. Если купите, вам, как своим друзьям, продам по сорок центов!
Я часто покупаю ваш товар, и в дальнейшем буду покупать у вас. Будем
деловыми друзьями! – сказала с улыбкой и показала свои пирожки.

Все немного удивились, но это быстро прошло. Подходили к ней,
смотрели то на пирожки, то на неё. Чтобы разрядить обстановку, Со-
фия достала небольшой ножик, разрезала один пирожок на четыре
равных части и, разложив их на небольшой одноразовой тарелке, пред-
ложила:
– Попробуйте, может, понравятся!

Девушки помоложе были активнее и смелее. Они хорошо знали свою
покупательницу и, не ожидая больше приглашений, взяли по кусочку и
начали не спеша пробовать и оценивать тут же на месте и вслух продукт.
Наконец, одна из них купила себе пирожок с вишнями. За ней решилась
другая. Хозяйка тоже купила с вишнями. Девушки смеялись и шутили,
смаковали и сдержанно хвалили пирожки.

– Хорошие, в следующий раз я куплю у Вас семь-десять вишнёвых
по сорок центов, – сказала хозяйка.
Все весело засмеялись:
– От них не похудеете!
– Если Вы хотите купить по сорок центов, так закажите хотя бы де-
сять, поддержите меня! – попросила её София.

Договорились, назначили день и время, когда она снова зайдёт к
ним с пирожками, и расстались. На следующий раз София с пирож-
ками сначала зашла в магазин и продала десять хозяйке, несколько
вишнёвых купили, подшучивая и смеясь, девушки. Остальные она
решила отнести мадьярским продавцам овощей и фруктов, надеясь
найти там также своих покупателей. Подойдя к Марике, сказала ей:
– Вы на меня не обижайтесь, я попробую отнести пирожки на при-
лавки к мадьярам!
– Хорошо, – сказала ей в ответ опытная женщина. Я хочу купить у
Вас пирожок с творогом!
– Заберите так! – снова предложила София, скажете мне своё мнение.

Я буду себя чувствовать лучше и увереннее, – объяснила ей. Марика взяла
пирожок и тут же протянула Софии пятьдесят центов:
– Возьмите, и давайте договоримся: сказала «куплю», значит, ку-
плю! Больше не будем по этому вопросу спорить, хорошо?
– Хорошо, ну а как пирожок?
– Идите, куда надумались, успеха Вам!

На прилавках под невысокими крышами, защищаемыми товар
и продавцов от жары, солнца и дождя, горами лежали аппетитная
молодая картошка, разные виды капусты, арбузы, дыни, брюква,
морковка, лук, чеснок, огурцы, помидоры, укроп, красный и белый
перец, шпинат. Неподалёку в небольших лёгких ящичках из лыка
обращали на себя внимание клубника, жёлтые абрикосы, красная и
чёрная смородина, необыкновенно крупные черешни и почти чёр-
ные, такие же крупные вишни. Слева и справа стояли корзины, ящи-
ки и небольшие мелкие ящички с рассадой, а над ними заботливо
склонялись продавцы, ежечасно обрызгивая их водой или отбирая и
отсчитывая покупателю. Отдельно в тенистых местах стояли за при-
лавками продавцы мёда и яблок. Напротив, на солнечной стороне,
находилось множество ларьков со столами и скамейками, прикры-
тыми козырьками, выходящими из стрех, или мощными зонтами,
с едой, алкоголем и всяческими десертами. Осмотревшись вокруг,
София выбрала для себя потенциального покупателя из продавцов
овощей и фруктов, подошла к нему:
– Может, купите у меня пирожки? Вот с творогом, вот с вишнями.
Один стоит пятьдесят центов!

Тот со своего высокого положения испытующим взглядом обвёл её
с ног до головы, потом спросил:
– А кто их пёк?
– Кто же ещё, конечно, я. Я сама здесь живу, был муж – словак, да
умер…
– Вы – украинка?
– Нет, я – белоруска.
– То есть Лукашенкова? – спросил и тут же добавил: – Как в Белару-
си люди живут? Здесь Вам лучше?
– Живут тяжело, денег мало: зарплаты, пенсии небольшие, а цены
высокие, мировые! Почти все работают. Бездомных я в своём городе и
всюду, где ехала или шла, не видела. Чисто у нас, просторно и очень
красиво. В городах много зелёных скверов, парков, цветов. Цыган у нас
нет, лишь иногда их в детстве видела, когда проезжали по деревне. И
люди наши чистые, красивые, общительные и доброжелательные. Кто
из словаков был со мной в Беларуси, все это замечали. А где лучше – тя-
жело сказать. У меня пенсия здесь в два раза больше, чем у белоруски,
но когда здесь оплачу все чеки, так тоже высоко не выпрыгну! К тому же
там мои дети, внуки, родственники, друзья, бывшие ученики, коллеги,
соседи. Там моя родная земля, родной лес, родная церковь, родные мо-
гилки. Там мне есть куда поехать и пойти. Там мой дом!
– Так дайте мне два пирожка: один – с творогом, а другой – с виш-
ней, – решился. – Сколько я Вам должен заплатить – один евро?

София подала ему в мешочке два пирожка, а он подал ей один евро.
Он тут же при ней начал есть один из них, медленно жуя аппетитную,
мягкую массу, прислушиваясь к своему восприятию. София не торопи-
лась уходить, стояла, глядя ему в глаза и уста, а когда он съел половину,
нетерпеливо спросила его:
– Ну, как, что скажете, честно, без обиняков?
По тому, как он ел и не издавал никаких звуков, она подумала, что
всё в порядке, и ещё раз спросила:
– А в следующий раз я могу к Вам подойти, примерно, через два дня?
– Можете. Мне нравятся Ваши пирожки. Мне нравится, что Вы не
сидите сложа руки, а что-то ищете, делаете!
– Спасибо Вам за доброе слово, Вы мне смотрите прямо в душу! –
сказала и протянула руку:
– София!
– Я – Золтан. Подойдите к тем, – показал налево от себя на двух мо-
лодых парней, – и ещё дальше вперёд – там муж и жена, – всем скажи-
те, что я Вас послал к ним. И там, у выхода отсюда, к тому парню! – ука-
зал в противоположном направлении на одинокого продавца овощей.
– Сердечно Вас благодарю, Золтан, спасибо большое. Я очень рада
была познакомиться с Вами! – сказала ему с улыбкой на прощанье и
пошла по данным направлениям.

Когда София подошла к двум парням, на которых указал Золтан,
и предложила им свои пирожки, они засмеялись, поблагодарили, а
младший из них сказал:
– У Вас купил наш отец. Вы осторожнее с ним, потому что рядом наша
мама. Вдруг ей что-то не понравится! – и, улыбаясь, показал на крепкого
телосложения, плотную, широкую в плечах, пышноволосую брюнетку
лет пятидесяти. Она спокойно работала за прилавком около своих защит-
ников и помощников: слева, недалеко от неё, возвышалась высокая фигу-
ра её примерно таких же лет, но уже совсем поседевшего мужа Золтана,
а справа за своими прилавками трудились её сыновья, широкоплечие, с
богатыми шевелюрами чёрных волос, подвижными лицами и любопыт-
ными, смеющимися чёрными глазами, готовые в любую минуту прибе-
жать ей и отцу на помощь.
– Может, и в будущем купим, – сказал второй. – Заходите! – пригла-
сил.

Когда София подошла к третьему столу и поздоровалась с хозяе-
вами, довольно ещё молодыми мужем и женой, она показала им свои
пирожки и спросила, как обычно:
– Может, купите парочку? Есть с творогом и с вишнями!

Молодая женщина посмотрела на Софию, обвела её взглядом с
ног до головы, наклонилась к пирожкам, словно нюхая их, потом вы-
прямилась и, убрав свои роскошные вьющиеся блонд волосы с лица
и глаз, сказала, глядя на Софию внимательными, прозрачно-голубы-
ми глазами:
– Очень хорошо пахнут, как только что испечённые. Купим у Вас
каждому по два пирожка.
– Значит, Вам положить в мешочек четыре? – с готовностью спроси-
ла у неё София.
– Нет, шесть: сын у нас ещё здесь, так и ему два! – сказала и улыбну-
лась, указав на юношу лет тринадцати-четырнадцати, который движе-
ниями и обличием вполне соответствовал своему отцу.

София подала приготовленные по желанию хозяйки пирожки с
вишнями, поблагодарила женщину за покупку, сказав:
– Зайду к Вам на днях, поинтересуюсь Вашим мнением о пирожках,
можно?
– Конечно, заходите в четверг, пятницу, субботу, мы у Вас, возмож-
но, ещё купим!
– Спасибо Вам. Я София, – сказала и протянула руку. – Давайте по-
знакомимся!
– Майя, – ответила женщина. – До свидания, София!
– До свидания, Майя. Приятного аппетита!

Подошла к парню, на которого указывал Золтан. Он интенсивно ра-
ботал с покупателями: советовал, кратко характеризовал товар, взве-
шивал, рассчитывал и помогал упаковать покупку. Его фигура, нето-
ропливые и уверенные движения, жесты и слова проявляли уважение
к покупателю, товару и своей личности. Когда наплыв прошёл, София
поздоровалась с ним и спросила:
– Может, купите пирожков? – осторожно и с уважением, по его
примеру, не торопясь, показала ему их и объяснила, с чем они и по
какой цене продаст.
– А кто их пёк? – спросил.
– Я. Сегодня утром. Встала, умылась, причесалась, оделась красиво и
удобно, как на кухне положено! – с улыбкой, глядя ему в глаза и изучая
его серьёзное и мужественное лицо, рассказывала ему, как волшебную
сказку. – Тесто было ещё вчера приготовлено, я начала делать их, а по-
том печь с мыслями о Вас и других, мол, кто их купит, что мне скажет…
– Ну, это так и надо, всё верно! – сказал. – Один за сорок центов
куплю – попробую, какие они получились, когда так красиво Вы их пекли!
– Хорошо, – сказала София, – на первый раз пусть будет так, как Вы
желаете. Какой Вам лучше – с вишнями или с творогом? – и протянула
ему пирожок с вишнями.

Он протянул ей сорок центов и тут же начал его, не торопясь, есть,
смакуя, медленно вкушая каждый кусочек. Лет тридцати пяти высокий
брюнет с чёрными, как и его модно и стильно подстриженные волосы,
с внимательными и слегка недоверчивыми глазами, он продавал моло-
дую картошку, перец, свежие огурцы и помидоры. Сам выглядел акку-
ратно и вызывал к себе расположение и симпатию. Не доев пирожок,
он ещё раз недоверчиво спросил:
– На самом деле это Вы пекли их?
– Да, конечно я. Мне некому помочь, я сама здесь живу. А что?
– Вкусные. Дайте мне ещё один – с творогом попробую и протянул
ей пятьдесят центов.
София взяла деньги, отдала ему пирожок и спросила:
– Как Вас зовут? Может, ещё раз зайду к Вам? Меня зовут София.
Он тут же ей ответил:
– Тибор. Заходите ещё, пожалуйста, София. Когда куплю, а когда
нет, – сказал и улыбнулся.
– Спасибо, Тибор. До свидания!

Так София продала все свои пирожки и, довольная результатами
и общением, возвращалась домой. Она думала: «Ещё мне рано сидеть
дома в четырёх стенах. Хочется жить, иметь хоть небольшое дело, ви-
деть людей, общаться с ними! Сколько прожила в Братиславе, а с ма-
дьярами, что представляют почти треть населения Словакии, ни разу
так не разговаривала, как сегодня!

Так София постепенно входила в свою новую роль, которую сама
себе придумала и выбрала. Если бы ей кто сказал перед тем, что нечто
такое возможно, она никогда не поверила бы этому. Ей самой никог-
да не приходила в голову такая мысль, такая идея. А здесь случайная
встреча с женщиной, случайное слово преобразили её жизнь, сделали
её насыщенней, интереснее, богаче. Два раза в неделю она старательно
пекла дома пирожки и отправлялась на рынок. Там у неё появилось
много знакомых среди покупателей и торговцев. София по своей ини-
циативе познакомилась с администраторами, и ей определили место
для продажи. Один из них – главный, высокий, лет пятидесяти, и, как
показалось Софии, доброжелательный и очень прямой, сразу её рас-
критиковал и предупредил:
– Неизвестно, кто покупает у Вас пирожки! Стоите там, как графи-
ня, – элегантная, в шляпе. Но долго это не протянется. По мне идёт
санитарная станция, и я должен буду всех продавцов пирожками и по-
добными изделиями без места с необходимыми условиями отстранить.

Дома хмурился и отмалчивался Душан, а потом не выдержал и сказал:
– Мне не нравится твоя затея с пирожками. Что тебе, есть нечего? Мне
стыдно будет, если знакомые увидят, что ты продаёшь пирожки!
– А я счастлива, что с дому вышла, и не просто так, а по делу, с пи-
рожками, которые сама испекла, сама продала. Тебе и мне стыдиться
нечего: мы на пенсии. Я горжусь, что сама могу создать товар, который
покупают! Моё время проходит с пользой для всех: для себя, для лю-
дей, даже для тебя! Подумай: на всё это нужно терпение, труд, умение,
желание и, конечно, нормальный вид. Каждый там спрашивал, кто их
испёк, а когда узнали, что я сама их испекла, покупали, да ещё пригова-
ривали: «Если это Вы, так отведаю, у такой красивой хозяйки не могут
быть пирожки плохими!» Похвалили меня! А когда меня кто хвалил?

Даже ты лишний раз доброго слова не скажешь! А человеку, да ещё в
чужом краю, оно дороже золота! Некоторые возвращались и покупали
ещё, мол, понравились! Мне лучшего слова не надо, чем хорошее слово
о моём труде. Мне лучшего чувства нет, чем то, что я ещё что-то делаю,
могу, умею и хочу делать! Заработаю себе на билет в Беларусь: там у
меня дел полно, как в Бресте, так и в родной деревне! Я знаю, что ты мне
во всём поможешь. Но и тебе приятнее должно быть, что сама что-то
делаю, ищу и нахожу. У нас всякие пирожки на столе. А этот запах от
них в доме! Разве нечему радоваться? Ты работаешь, общаешься с кол-
легами, друзьями, а я в это время сама, одна: только кухня, кот и ком-
пьютер. Мне надо больше, мой дорогой и любимый Киско! Мне нужно
общение, деловое общение, – так она уговаривала Душана и объясняла
свою позицию, нежно гладила его твёрдые плечи и руки, глядя ему в
глаза. Было ясно, что просто так её никто не отговорит и не отстранит
от интересного, на её взгляд, дела.

Однажды на рынке к Софии подошёл администратор и сказал ей:
– Уже не приходите больше с пирожками. Всем это сказал, и Вам
тоже. Надо всем принести разрешение на продажу от санитарной стан-
ции и с исполкома.

Сказал и ушёл, а София подумала:
– Ну что же, попробую сделать необходимые бумаги!
Возвращаясь домой, подошла к нескольким женщинам с подобным
товаром, спросила, разговаривал ли с ними администратор, как они на
это реагируют:
– Надо делать! – говорили они. Но санитарный врач требует, чтобы
мы продавали товар в ларьке, а мы все вместе не сможем оплатить один
такой ларёк!

Не откладывая дело в долгий ящик, София на второй день по дороге
к врачу зашла на санитарную станцию. Главного врача не оказалось в
девять утра на месте, а милая девушка-секретарь в кратком разговоре
ей посоветовала:
– А Вы, может, лучше обратитесь на ветеринарно-санитарную стан-
цию. Они компетентны в этом вопросе и скорее дадут разрешение на
продажу небольшого количества домашних изделий.

По просьбе Софии девушка написала ей адрес и телефоны учре-
ждения, а также телефон главного врача санитарной станции.
В субботу, когда проходила по рынку, видела, что Марика, как всегда,
сидела за своим столиком и продавала пирожки. Лида радостно сообщи-
ла Софии, что у неё уже есть разрешение. Украинка Янка тоже спокойно
продавала свои изделия вместе с дочерью. На вопрос Софии о документах
ответила, что уже их предоставила администратору.

Не теряя времени, София в понедельник ещё раз зашла на санитар-
ную станцию, но и в этот раз врач не была в своём кабинете. Женщина
верила, что, поговорив с врачом, получит необходимое разрешение. Не
желая терять время напрасно, она направилась в местный исполком
за разрешением от старосты. День был приятный: везде было много
людей, светило и грело после дождя июньское солнце. Невзирая на
неблагоприятные обстоятельства, София была полна решительности
и верила, что в исполкоме получит нужный документ. Войдя в про-
сторный вестибюль, спросила информатора, куда обратиться, если ей
нужно получить разрешение на продажу на рынке мучных изделий
домашнего приготовления. Молодая женщина, посоветовавшись со
своей коллегой за другим таким же окошком, ответила, что надо идти
в триста восемнадцатый кабинет, и проводила Софию к лифту.

Увидев заветную дверь, София постучалась и, услышав голос, зашла
в кабинет, поздоровалась с молодым человеком лет за тридцать. Рас-
сказала ему свою ситуацию, возникшую на рынке, и попросила:
– Помогите, пожалуйста, выдайте мне разрешение!

Молодой человек как-то очень неохотно, без всякого интереса и уча-
стия слушал её. Скорее не слушал, а отворачивался от неё, отвечал одним
словом и часто произносил: «Это невозможно!» По всему было видно, что
ему это разговор неприятен. Он пытался его закончить чем быстрее и не
в пользу Софии. Заметив все ужимки и гримасы его подвижного, но хму-
рого лица, София выпрямилась, повернулась, заняв такую позицию, что
могла смотреть ему прямо в глаза, и сказала:

– Вы не думайте обо мне, что здесь какая-то «русская – бело-
руска!» Я живу в Братиславе уже двадцать восемь лет. Я не уйду от Вас,
пока Вы не дадите мне это разрешение! Все около меня его уже имеют, а
я нет! Почему? Посмотрите на ситуацию, пожалуйста, с моей стороны!
Прошу Вас, помогите мне! Я хочу быть между людьми. С пирожками
у меня это получается. Поверьте, мне не хочется стареть в одиночестве,
сидя дома! Просто так женщине в мои годы не очень приятно проха-
живаться, а вот с пирожками очень интересно и полезно. Представьте,
как хочется их испечь вкусными и красивыми, аппетитными! Сколько
усилий, энергии и любви надо в себе иметь, чтобы всё приготовить,
доставить и предложить их уже знакомым и новым покупателям. Мне
хочется это делать, мне нужно общение! Да, и денежку заработаю себе
перед праздником!

Молодой человек стоял несколько секунд в размышлении, потом
вдруг повернулся к шкафу, вынул оттуда чистые формуляры, положил
их перед Софией на стол:
– Так попробуйте, пишите! – решительно сказал он, показав, что и
где надо писать.

Так София написала заявление на продажу мучных изделий домаш-
него изготовления на рынке. Всё это время молодой урядник помогал
ей правильно заполнить определённые графы. Когда уходила, пожал
ей руку на прощание и сказал:
– Очень попросите у главврача санстанции разрешение на про-
дажу!

София была удовлетворена результатом, но одновременно сознава-
ла, что если бы она на первые слова урядника среагировала бы так, как
он ожидал, то настроение её было бы вообще на дне. «А так, пока всё
идёт по плану, – отметила себе. – В ближайший приёмный день попы-
таюсь встретиться с главврачом санитарной станции».

В среду в восемь часов утра она позвонила на мобильный телефон
главврачу, чтобы договориться о встрече. Сразу ей отозвалась врач и
спросила:
– Что Вам нужно?
Когда София рассказала ей вкратце о своей нужде, врач ответила:
– Нанимайте ларёк, пригодный для Вашего занятия, где будет вода,
плита и место для хранения, – сказала и прервала разговор.
«За секунду, прямо по телефону отбросила меня с моей просьбой на-
веки! – остро резанула неприятная мысль Софию. – Надо действовать, а не
переживать! Обращусь-ка я на санитарно-ветеринарную станцию!»

Позвонила на работу Душану, попросила, чтобы узнал, как, каким
транспортом можно туда заехать. Через полчаса с готовой информаци-
ей София отправилась в путь. Заранее готовила себя к отрицательному
ответу, но была убеждена, что этот путь она должна преодолеть и пе-
режить, что бы там ни было! «По крайней мере буду спокойна тем, что
всё сделала для успешного конца», – рассуждала сама с собой. Снова её
спутниками были солнце и нежный июньский день, располагающий
и обещающий много хорошего на пути. Хотя теоретически дорогу зна-
ла, но уточнить всегда не мешает. Женщина радовалась, когда на свои
вопросы получала исчерпывающие ответы или чувствовала желание и
готовность помочь ей. Добиралась до цели тремя автобусами, терпели-
во ожидая на остановках. За это время много мыслей пробежало в её
голове. Думала, что вряд ли она добьётся положительного результата,
но шла вперёд, чтобы всё, что нужно, исполнить во имя победы. Ну а
если ничего из этого не выйдет, тогда посмотрит, что предпринять: при-
нять поражение или продолжить борьбу за своё право активно жить и
быть среди людей. Преодолев довольно чувствительный отрезок пути
пешком по проезжей дороге, кроме того, что проехала автобусами,
София, наконец, увидела здание так необходимой для неё санитарно-
ветеринарной станции. Пока нашла внутри нужную канцелярию, во все
двери заглянула, у всех спросила, всем рассказала о своей беде и нужде. До
сих пор удивляется София, как это у неё мгновенно всё, о чём она так хло-
потала и переживала, осуществилось. На втором этаже одна из работниц
пригласила её сесть, а другая позвала к ней на встречу свою сотрудницу:
– Она решит Ваш вопрос, – сказала, мило улыбаясь.

Все вместе они выслушали женщину. Та, которая решала её вопрос,
подала ей чистый формуляр и предложила его заполнить. Всё время
была рядом и помогала Софии. Наконец, принесла и поставила сверху
на заполненном и подписанном листе печать, под которой были очень
нужные и значительные для Софии слова: «разрешается продажа не-
большого количества продукта домашнего приготовления».

– Ещё Вам необходимо обратиться в местный исполком! У нас Вы
всё необходимое получили. Всего Вам доброго! Успехов! – пожимала
Софии руку главная врач станции.
– Спасибо Вам, я не ожидала такого счастья: так быстро, без воло-
киты всё решили и сделали! Дай Бог Вам здоровья! – благодарила и
желала, прощаясь, приятно удивлённая женщина.

Возвращаясь домой, Софья снова терпеливо шла по проезжей ча-
сти, чтобы попасть на остановку. Стояла и опять ожидала на всех трёх,
ехала теми же тремя автобусами, что и перед тем. Думала и радовалась,
что так просто решила, казалось, нерешаемую проблему. Сознавала,
что это потому, что нигде не останавливалась, шла и стучала дальше,
как уже была приучена и воспитана своей жизнью. Благодарила Бога,
что дал ей такие чувства, как желание, стремление и волю. Вспоминала
и сознавала, что всё, о чём мечтала, чего хотела в жизни, находила и
добивалась сама.

«Кто-то мне подсказывает свыше всё и во всём, что делаю, – иногда до-
верялась Душану. – Никто мне ничего просто так не дал и не даст. Мне
нигде и ничего не принадлежит, кроме своих рук, мыслей и мечты. По-
чему это так?» – спрашивала. И тут же отвечала: «Потому, что мы люди,
которым ничего не принадлежит. Мы – простая кровь…»

На следующий день ей позвонили с исполкома и сообщили, что до-
кумент уже готовый, и София отправилась, чтобы его получить. Моло-
денькая девушка-секретарь, выслушав посетительницу, очень быстро
нашла и отдала ей разрешение.
– Спасибо Вам. Передайте мою благодарность Вашему коллеге, –
прощаясь, говорила женщина. – Я сегодня специально для Вашего
кабинета испекла пирожки, попробуйте! И обязательно передайте
Вашему коллеге. Это разрешение мне как второй диплом! – счастливо
призналась София.
По дороге домой зашла на рынок и предоставила администратору
только что сделанные документы.

С того времени София имеет место на рынке, печёт свои пирожки
и свободно предлагает их покупателям. Ей всё это очень интересно, по-
тому что с каждым разом она старается свои изделия разнообразить,
печь их вкуснее и лучше, чтобы не только покупатели были довольны,
но и она чувствовала радость от своего труда. Раз в неделю – ранним
утром в субботу – расставит и разложит на небольшом столе на рын-
ке посыпанные сахарной пудрой круглые жёлто-белые творожники,
продолговатые и толстенькие яблочники с корицей, отдельно – золо-
тистые аппетитные капустники, весёлые сочные пиццы, а посредине
на подносе – большой и высокий мягкий пирог, начинённый творогом
с шоколадом или яблоками, клубникой, черешней, вишней, сливками,
и каждый, кто посмотрит на неё и её товар, остановится, улыбнётся и
спросит: «Откуда Вы?» Когда София им ответит, что из Беларуси, они
вдруг догадываются: «Такие пекут в Беларуси?» – София им отвечает:
«Такие пекла моя мама! Вот и я решила испечь!»

Однажды к ней подошла женщина. Она так хотела купить пиро-
жок, что решила рассчитаться купюрой в двадцать евро.
– У меня не будет на сдачу – отдам Вам все мои деньги! – сказала ей,
улыбаясь, София. – Возьмите один пирожок, так, даром! – предложила
ей София.

Женщину пирожки притягивали, ей очень хотелось отведать и оце-
нить их, но она долго не решалась взять один, и София ей опять пред-
ложила:
– Возьмите, денежку в следующую субботу мне отдадите!

Женщина недоверчиво смотрела то на Софию, то на пирожок, нако-
нец, решилась и взяла его, поблагодарив Софию и пообещав, что обя-
зательно с ней рассчитается.

Прошло несколько суббот, пока они увиделись на рынке. Женщина
обнимала Софию и радостно смеялась, рассказывая, как она её искала
и не могла найти:
– Мне очень понравился Ваш пирожок! У него особенный вкус. Чувст-
вуется, что это не наш, но очень вкусный! Белорусский! – заключила она.
– Я не могу так сказать, что белорусский. Скорее, это приготовление
на белорусские мотивы, – скромно ответила ей, счастливо улыбаясь,
София.
– Хорошее приготовление. Буду Вашим покупателем! – радостно
пообещала женщина и купила у Софии пирожки всех видов на семь
евро.

Так София обрела в своей не очень весёлой пенсионной жизни за-
нятие, которое ей помогало, как она думала и чувствовала, ещё жить и
держаться на уровне, общаясь с различными людьми в таких для неё
ответственных ситуациях. У неё появилось много интересных и сим-
патичных знакомых. Иногда она уже принимает небольшие заказы на
свой продукт. Словом, всё волшебно устроилось и наладилось. «Кто бы
сказал, что я буду печь да ещё предлагать свои пирожки покупателям?
Сама в это не поверила бы ещё за два дня до встречи с Марикой!» – ду-
мает про себя и улыбается жизни София. Она вспоминает первые сло-
ва женщины, благодарит вслух и про себя её доброе, открытое людям
сердце. София знает, каковым сильным может быть доброе слово. И
всегда дарит его другим с тёплой улыбкой, вселяя в них надежду, веру
и хорошее настроение.


Сын

Время прошло быстро, и незаметно наступил час, когда снова надо
было ехать в Брест и решать квартирный вопрос с сыном. Как обычно,
съездила на вокзал, купила предварительный билет за месяц до отъ-
езда и начала постепенно готовиться в путь. Она заранее знала, что ей бу-
дет нелегко, и даже предусматривала, что всё это может окончиться ни-
чем. Чтобы избежать возможного бездействия, решила связаться со своей
родной школой и посоветоваться с её директором, когда и где ей будет
возможно встретиться с учениками, учителями и населением деревни,
бывшими одноклассниками, чтобы презентовать недавно изданную
книгу «Странички моей жизни». «Я передала один экземпляр Вам,
два – в сельскую библиотеку. Может, кто читал её, возможно, вместе
что-то прочтём», – написала она в письме. Директор ответил ей: «Это
мероприятие проведём, конечно, в школе».

По приезде в Брест, отдохнув день-два с дороги, видя, что сын не
торопится решить возникшую квартирную проблему, она сама обра-
тилась к нему:
– Олег, почему ты молчишь и я не вижу никакого движения с твоей
стороны, чтобы нам разобраться с квартирой?
– А куда ты торопишься? – спросил раздражённо сын.
– Как куда? Ты не берёшь во внимание, что мне уже за семьдесят?
Я хочу прожить остаток жизни в своей квартире со всеми удобствами,
а не в чемодане и мешках, с которыми приезжаю к себе домой. А вам
ещё и не нравится, что я каждому здесь под ноги да под руки попадаю!
– Ты живёшь в Словакии! – ответил, уже не в первый раз так остро
ранив Софию. – А потом, мне мало тридцать тысяч. Мне нужно хотя
бы тридцать пять тысяч долларов!

София молчала и не знала, что ему на это ответить, что предпри-
нять. Сама вырастила двух детей, а они абсолютно этого не уважают и
не берут во внимание. Всё, что могла и не могла, дала им, желая, чтобы
не почувствовали, что росли без отца. Когда учился в школе, сын был
первым среди учащихся. После замены уроков этики в его классе одно-
классники ходили за ней толпой и просили, чтобы она осталась у них
работать. Он гордился, что его маму так уважают его друзья.

Когда сдавали выпускные экзамены, София, переживая, сказала его
учительнице истории:
– Боюсь этого экзамена, ещё и первый секретарь готовится к Вам
прийти!
Учительница ей ответила:
– Когда Ваш сын будет отвечать, пусть кто угодно приходит!
Его классная руководитель сказала Софии после экзамена:
– Ваш Олег блестяще отвечал на экзамене по белорусской литера-
туре!
– Ну, ещё бы! Я сама подготовила его как полагается! – отвечала ей
тогда счастливая София.

Но поступать в вуз после школы Олег не захотел. Не то, что не за-
хотел, но, сознавая это или нет, он сыграл с мамой очень некрасивую
и злую шутку. Всё произошло вот как. Олег послал документы в Ле-
нинградское училище МВД. Сама София, её друзья и знакомые не сра-
зу приняли эту идею: училище МВД было и в Минске. В Ленинград
поехала вместе с ним: переживала, как он сам будет в таком далёком
пути. Горячо хотела быть рядом с ним в минуты испытаний, оказать
ему возможную помощь. Подумала, что таким образом она отпраздну-
ет их победу, свою победу: она вырастила, воспитала и довела сына до
прекрасного момента в его жизни. Он заработал и получил прекрасный
аттестат, и теперь становится на свой жизненный путь! Вместе с тем ей
очень хотелось увидеть Ленинград, навестить Эрмитаж. Она мечтала,
что Ленинград станет их городом. Когда приехали на место, прости-
лись до завтра: Олег прошёл через контрольно-пропускной пункт, а
София поехала в город, чтобы найти себе квартиру или гостиницу. Всё
складывалось как нельзя лучше. Поздоровалась и заговорила с двумя
женщинами, что работали на стройке, рассказала им о себе и сыне, о
проблеме с квартирой. Выслушав, одна из них сказала, что может взять
её к себе. София согласилась. Познакомились. Галя позвонила и сказа-
ла Софии, что может ехать по адресу к ней домой.
– Ещё мне работать три часа. Я приеду позже. Не переживайте, всё
будет хорошо, и сын Ваш поступит. Вы будете приезжать к нам, чтобы
повидаться с ним! – обнадёжила она женщину.

София послушалась Галю и поехала к ней одна на квартиру. Ехать
было всего две остановки, и всё произошло, как обещала молодая хо-
зяйка. Её муж Гена открыл Софии дверь, вежливо пригласил прохо-
дить, чувствовать себя как дома и отдохнуть с дороги. Он открыл и по-
казал небольшую комнатку:
– Располагайтесь! Я на кухне, готовлю ужин, уже скоро и Галя придёт, а
сын наш в пионерском лагере. Приедет в субботу. Это его комната.
Когда София привела себя в порядок, пришла Галя. Все собрались на
кухне и вместе ужинали. До сих пор не забыть Софии эту простую семей-
ную атмосферу, где её приняли как свою. Посоветовали, как лучше ей за-
втра заехать в училище и встретиться с сыном. Дали ключ от квартиры и
всяческие напутствия, как и где провести день.

Назавтра рано утром все отправились на работу, а София поехала в
училище, чтобы увидеться с сыном. «Как его настроение? Дали ему там
поесть вчера или нет? Не боится ли он экзаменов?»
Возле училища София оказалась не одна. Может, десятка два и боль-
ше матерей и отцов приехали сюда из различных уголков Союза и пере-
живали так же, как и она, за своих сыновей. Уже все были ознакомлены
с расписанием экзаменов. Кто-то из них боялся экзамена по литературе,
кто-то по математике. София познакомилась с несколькими родителями,
выяснив, у кого сын хорошо подготовлен по математике, и предложила
взамен литературную и языковую помощь. Все старались помочь своим
детям преодолеть их первый барьер. София отметила про себя, что «бо-
лельщики» – весьма степенные, с чувством достоинства люди, готовые сде-
лать всё для своих детей, даже пойти на тот или другой экзамен, если бы
это было возможно! Чего здесь не понимать, не видеть или не замечать?
Ведь она сама готова была на подвиг во имя счастливого будущего её Оле-
га, во имя его самого! Поэтому она здесь, рядом с ним.

Но вот появился старший офицер и сообщил, что через несколько
минут они увидятся со своими сыновьями. Все сгрудились и притихли,
только глаза устремились вперёд, откуда ожидали своих детей. София
заняла самую удобную позицию, откуда видела всех абитуриентов, и её
было хорошо видно всем им. Показался один, за ним второй и третий,
пятый, десятый, а Олега нигде не было видно. Сердце матери сжалось,
кровь застыла. Из разговорчивой, молодой и весьма уверенной женщи-
ны она превращалась в несчастную, которая всем телом наклонялась
вперёд и спрашивала беспокойным, неуверенным голосом:
– Вы Харкевича Олега из Бреста не видели?
Так спросила она пять или семь ребят, но никто о нём не мог ей ни-
чего пояснить. Лишь один паренёк сказал, что знает такого:
– Я сейчас, – сказал он своей матери, – посмотрю Олега! – и убежал
обратно, откуда на секунду появился. Убежал, чтобы помочь бедной
женщине.

А его мать молча, с укоризной смотрела на Софию, которая стояла
с опущенной головой. Мальчика долго, как тогда ей казалось, не было,
и София до сих пор чувствует, как жгучий стыд наполнял тогда всё её
тело и мысль. Парнишки всё не было, но тут появился капитан. София
бросилась к нему навстречу с надеждой и просьбой в глазах. Надломан-
ным голосом, чувствуя что-то неладное, спросила:
– Где мой сын, скажите, пожалуйста! Харкевич Олег из Бреста? Вы-
сокий такой, чубатый!
– Фамилии не помню, но такой, как Вы описали – чубатый, забрал
документы и вышел из территории училища! – сказал и обратился к
родителям.

София уже не слушала, что им он говорил, но верила, что Олег без
неё не мог что-то подобное сделать! Ведь он понимает, что это дело не
простое и не шутейное. Он не мог, не поговорив с ней, не посоветовав-
шись с его родительницей, воспитательницей и учительницей, пред-
принять такой серьёзный, необдуманный шаг, когда так далеко они
вместе не только зашли, но и заехали. Но вот вернулся паренёк и, под-
бегая к своей матери, кинул Софии:
– Я нигде его не нашёл!
Ещё не успела что-либо подумать или сказать на это, даже побла-
годарить паренька и извиниться перед ним и его мамой не успела, как
кто-то сзади тронул её за плечо. Обернулась – и обомлела: перед ней
стоял Олег, с сумкой за плечами. Высокий, чубатый, голубоглазый, с
чувствительными, едва заметными усиками над верхней пухлой губой.
Стоял и улыбался невинной улыбкой, как будто ничего особого не слу-
чилось и он с матерью не ехал из Бреста в Петербург тысячу киломе-
тров за своей мечтой.
– Я не хочу свою жизнь посвятить уголовникам и преступникам! Это
училище не для меня! – в оправдание сказал несчастной матери. Дома
и в школе все, кто его знал, были уверены в его успехе, в его победе.
Больше всех она, София. Поэтому и согласилась на этот далёкий путь и
все расходы, которые ей самой было очень нелегко гасить. В тот момент
мгновенно разбились все её высокие мечты.

– Что будешь делать сейчас, как ты думаешь жить, кем себя пред-
ставляешь? – со слезами спрашивала его несчастная мать.
– Пойду в Брестское электротехническое училище до армии, а там
посмотрю.

С опущенной головой и болью в душе вернулась София на квартиру
своих молодых хозяев: надо было переночевать уже лишь одну ночь, да
ещё с сыном, который неожиданно сошёл с дороги.
– Билеты на руках – завтра возвращаемся в Брест, – горестно сказала
им София.

Вместо волнений за экзамены и успех сына, он сам здесь, при ней…
Одним движением перечеркнул иллюзию о своём будущем, убил и
похоронил её мечту. Совсем нечего уже было здесь делать, и пропало
желание посмотреть Ленинград, Эрмитаж, сходить в театр. На вокзале,
ступив на эскалатор, София с сумкой в руках вдруг пошатнулась и чуть
не упала, наклонившись вперёд на оба колена. Мгновенно поднялась,
держась за сумку и забарахтавшись на ступеньке, стыдясь людей, со
страхом, который мгновенно резанул в мозге и по всему её телу: «Го-
споди, хотя бы ничего не случилось, как он заедет без меня домой?!» ?
тут же поднялась. Виновато сказала ему в оправдание: «Совсем устала!
Как корова на льду!» Он не утешал мать и не взял у неё сумку из рук,
в которой было несколько её вещей из одежды, бутылка газированной
воды, буханка хлеба и несколько котлет, что приготовила им в дорогу
хозяйка. Наоборот, пробормотал:
? Уже света не видишь!
– Из-за кого всё это? Из-за чего? – только и сказала ему в ответ.

Преждевременный гудок паровоза и безрадостное путешествие на-
зад в Брест, в котором по дороге с Петербурга в Москву опять увидит на
мгновенье станции: Горелово, Неелово и другие, в своё время описан-
ные Грибоедовым в своей повести, и которые удивительно легко узна-
вались сейчас. Грязные лозунги через дорогу с полуметровыми словами
«Пьянству бой!», пустые витрины и прилавки магазинов. Ещё больше
сжималось сердце бедной женщины при виде таких реалий, и ей уже
не казалось, что «будущее светло и прекрасно». Помимо собственных,
у неё возникло много других вопросов. Всюду и всё не предвещало ни-
чего хорошего. Беда и недоумение вместе с грубыми и грязными ло-
зунгами зависли на каждом перекрёстке, в каждом магазине, на самых
видных местах города. Шёл тысяча девятьсот восемьдесят пятый год.

По приезде домой была вынуждена сама отнести документы в
электротехническое училище, так как все сроки набора уже про-
шли, и Олег, правильно оценив обстановку, попросил:
– Отнеси документы ты, мама, потому что у меня их сейчас не при-
мут!

Не хотела рисковать и заниматься воспитательными моментами,
представляя, как они будут жить год до его армии, если он нигде не бу-
дет занят. Пошла прямо к директору и, объяснив ситуацию, удручённо
попросила:
– Пожалуйста, зачислите моего сына в Ваше училище!
Директор долго рассматривал аттестат, сделав вопросительное
лицо. Наконец сказал:
– Аттестат хороший, только поэтому зачислим Вашего сына!
Прошёл год. Олег успешно окончил училище, и София была рада,
что у него есть перед армейской службой какая-то специальность, хотя
боялась за него и не верила, что он будет когда-нибудь работать элек-
триком.

Наступило лето. Однажды в конце августа Олег пришёл среди дня
домой и со слезами на глазах выдавил:
– Повестка пришла в армию. Призывают в военно-морской флот на
три года! Что мне делать? Помоги, мама!

София была огорошена не меньше, чем сын. Всё это время она
страшно переживала и боялась, чтобы его не взяли в Афганистан,
потому что ни для кого уже не были тайной привозимые оттуда
многочисленные цинковые гробы молоденьких солдат. Военно-
морской флот она ещё в юности очень уважала и не раздумывая
пошла бы туда служить, если бы была парнем. Но сейчас другое
время, и разговор не о ней, а о сыне: кто поможет ему, как не она?

Ведь он ей помогал всю свою жизнь. Первое время Олег был един-
ственным и любимым сыночком. Начиная со второго класса, он был
в её жизни самым дорогим и незаменимым помощником! Он всегда
приходил из школы, не задерживаясь с друзьями, домой, чтобы по-
смотреть за маленькой сестрёнкой, а мама шла на работу в вечер-
нюю школу. Потому что она его очень просила и говорила ему:
– Сыночек, мой Олежечка! Не задерживайся нигде по пути из шко-
лы, потому что я не смогу саму Аллочку дома оставить, не смогу на
работу пойти! Если не буду работать – денежек не будет: купить еду,
одежду не сможем. Не будет чем заплатить за квартиру, а тогда и жить
в ней не сможем. Нам никто так, задаром, ничего не даст!

Тогда уже была разведена с мужем. Сынок ничего не говорил и не
спрашивал. Домой приходил всегда вовремя. Да и разговаривать было
особо некогда: обменявшись необходимой информацией и строгими
напутствиями, расставались. Она бежала, торопилась на работу, а он
оставался со своей трёхлетней сестрёнкой. Ухаживал за ней, играл с
ней, кормил, укладывал спать, а сам делал уроки. Олежка любил свою
сестру. Однажды София с ним шла на огород. Разговаривали о школе,
учительнице, обо всём по порядку.
– Мама, я ничего не хочу на свете, лишь бы у нас была Аллочка! –
сказал вдруг ей сынок.
– Я тоже очень хочу, чтобы вы двое были у меня всегда: Аллочка и
ты, Олежечка мой! – сказала, обнимая и целуя своего любимого и тако-
го хорошего, понимающего сына.

А сейчас её сын в опасности, и ему надо помочь. Но как? Как ему
помочь? К кому обратиться?
– Не переживай, что смогу, всё сделаю. Мне тоже не по душе, что на
три года! – сказала ему. – Утро вечера мудрёнее!
Ещё не знала, что будет делать, куда, к кому обратится. Вышла во двор.
Пошла к реке. Навстречу ей высокая и седая, в белом платке под бороду,
соседка Надежда Иосифовна. Поздоровалась с ней и сразу сказала:
– Не знаю, что и делать, к кому обратиться! – рассказала ей о своём
горе.
– Не переживайте, завтра сходите в военкомат, там спросите Лиду.
Это моя дочь. Она Вам обязательно поможет.
Как это объяснить, что помощь, которую София не знала, где ис-
кать, так неожиданно нашла её! Эта старенькая, очень благородная
женщина, как от Господа Бога явилась на её неясном, полном печали
и отчаяния пути и мигом рассеяла переживания и тревогу молодой
женщины!

Назавтра рано утром София отправилась в военкомат, нашла дочь
соседки, рассказала свою беду и попросила:
– Помогите, пожалуйста, если можете! Я сама, одна ращу двоих детей,
а здесь такое горе валит! Мы не против армии, но не в военно-морской
флот! – сказала, и непрошеные слёзы покатились по её щекам.
Как и её мама, Лида была сердечная и благородная. Сказала, чтобы
ещё сегодня пришёл к ней сам Олег.

Домой сын возвратился повеселевший и, казалось, убедительно на-
строенный ещё в этом году поступать в училище МВД, на этот раз в
Таллин. В военкомате подал заявление. София радовалась, что мино-
вала опасность трёхлетней армейской службы. Втайне надеялась, что
сын получит образование и хорошую специальность. Радовалась, что,
благодаря Богу, всё постепенно устраивается как надо. Сразу посветле-
ло на сердце, и в глазах появились весёлые искорки. Опять ожили в ней
надежда и вера в будущее, во всё хорошее.

Каждая мать боится и переживает за своего ребёнка, хранит его и
защищает. У Софии это чувство было развито очень сильно: она рас-
суждала и поступала, верила и сомневалась не только как мать, но и
как отец. Ей и в голову не приходило обратиться к бывшему мужу за
финансовой или моральной помощью. Всё несла в себе и на себе. Даже
гордилась тем, что преодолевала жизненные невзгоды ради своих де-
тей в полном одиночестве, полагая, что её дети, которых она безмерно
любила и оберегала, это чувствуют, понимают, ценят и помнят.
Их отцу не приходило в голову предложить свою помощь, взять
больше забот на себя.

Очень поздно она поняла, что именно в том была её огромная ошиб-
ка, что всю свою жизнь несла непосильный груз, на что, по существу,
не имела ни сил, ни возможностей. И даже морального права. Потому
что, как может одна женщина работать, растить, воспитывать и содер-
жать двоих детей?

Олег поехал в Таллин сдавать вступительные экзамены сам. Через
несколько дней прислал ей письмо, в котором признавался, что ему
очень понравился Таллин. «Стараюсь сдать хорошо экзамены. Уже сдал
два, осталось ещё два: думаю, что ты не будешь стыдиться за меня», –
писал он.

Прошли день-два. Не успела порадоваться, подумать о хорошем,
выносить в сердце мечту, как неприятное удивление и разочарование
опять заполонили её. Пришла с работы домой, а сын спит в своей кро-
вати! Не стала будить его: «Всё равно всё кончено с его учёбой. Пусть уж
отдохнёт с дороги, ведь пойдёт в армию», – подумала.
Позже Олег объяснил:
– Я сам забрал документы, потому что мне дали выговор перед стро-
ем за высокий чуб и предупредили, чтобы выбрал: «экзамены или чуб!»
Почему я должен стричь волосы, ведь ещё не знаю, поступлю или нет?

Через неделю София получила путёвку на Азовское море. Долго
мучилась и переживала: «Ведь за ней ходила в профком три года ка-
ждую среду, спрашивала, требовала, приносила доказательства от вра-
ча о состоянии здоровья. А сейчас такой факт, что я просто не смогу её
взять. Куда я поеду, а дети как будут? Ну, скажу их отцу, пусть поживёт
с ними. Но Олег уходит в армию, и повестка может прийти в любое
время, а я как в это время буду отдыхать на Азовском море?! Деньги
нужно с собой взять и детям оставить, и Олегу в армию нужны будут
деньги! Где возьму? Кто мне их даст или поможет? ?думала и спраши-
вала себя. – Никто», – отвечала себе.

Путёвку решила немедленно отдать в профком, где были неприят-
но удивлены её поступком после всех хождений и нареканий.
– Ничего не могу поделать, не могу оставить сына перед армией од-
ного на целый месяц! – краснела и извинялась она. Вместо Азовского
моря мы с ним в течение августа будем работать воспитателями в сана-
тории «Буг», и дочка будет рядом в пионерском лагере.

Незабываемые дни и часы провела София вместе с сыном в санато-
рии. Радовалась, глядя, как к нему липли дети, как они уважали и лю-
били его, и думала, что ему очень подходит быть учителем. Говорила
сыну об этом, он молчал. Дети шёпотом спрашивали её:
– София Ивановна, а как зовут нашего воспитателя?
– Олег Георгиевич.
– А можно нам звать его Олег?
– Давайте спросим у него!
– Олег Георгиевич, можно Вас звать просто Олег? – спросила его
сама перед детьми. Спросила и ожидала, что он ответит.
Он замялся, потом сказал:
– Конечно, можно!
– Олег, – обращались к нему девчонки и мальчишки, – можно тебя
взять за руку?
– Олег, будем сегодня играть в теннис?

Отдыхающие в санатории ей сделали замечание:
– Вчера хотели Вас пригласить на кофе, но Вы так быстро ушли из
столовой с каким-то высоким, чубатым! – ревниво сказал ей сосед по
столу. – Кавалера так быстро себе нашли!

София засмеялась, в глазах у неё появились искорки счастья, сказа-
ла с улыбкой:
– Это мой сын, осенью пойдёт служить в армию. Вот я перед разлу-
кой решила побыть с ним в санатории.

В армию Олег шёл с благословения Надежды Иосифовны и её до-
чери Лиды. София уже не переживала, что его заберут в Афганистан.
Было горько и радостно, что её сын будет в коллективе, в котором, как
полагала, он дозреет и решит, где и как будет жить дальше. Она глу-
боко верила в него и старалась как было лишь возможно помочь пере-
жить ему службу в Минской области.

Ездила на присягу. Раза четыре мчалась скорым поездом из Бреста
до Борисова, а потом добиралась на такси восемнадцать километров
в Светлую рощу на свидание, чтобы обнять его, посмотреть и, прямо
глядя ему в глаза, спросить:
– Как ты? Может, кто обижает, издевается над тобой?

Посылала ему каждый месяц десять рублей на имя девушки-
соседки, чтобы не голодал и мог купить себе булочку, молоко.
А он заслуживал там самые лучшие характеристики:
– У Вашего сына отличное воспитание, мы им очень довольны, – од-
нажды сказал ей капитан, в подчинении которого Олег выпускал газе-
ту. – Очень эрудированный, способный. Лучший телефонист в Бело-
русском военном округе!

София до сих пор ощущает, как жаром запылали тогда её щёки, как
едва удержалась на ногах от счастья, услышав такую характеристику
своему сыну. Она им гордилась и любила его, верила ему и уже знала,
что он не подведёт ни её, ни себя.
– У меня с-ы-н в армии! – говорила она с неописуемой гордостью,
уважением и любовью всем, кто досаждал ей своим вниманием.
Командир в разговоре с нею подтвердил слова капитана и сказал, что
командование направит его в училище. София радовалась за сына, что всё
идёт так благополучно. Но Олег думал иначе. Однажды он сказал:
– Мама, я не хочу свою жизнь связывать с армией. Не пойду в ника-
кое училище.
– А как думаешь жить после армии?
– Пойду работать на завод электриком.

Сказал, как отрезал. Больше к этой теме ни он, ни София, учитывая
опыт прошлого, не возвращались. Все мечты и надежды, связанные с
сыном и его будущим, рассеялись как туман.
Олег пришёл с армии, устроился на завод электриком, а София
вышла замуж в Чехословакию. Через полтора года Олег женился. Жил
с женой и своей сестрёнкой, которая в то время училась в девятом клас-
се. София часто приезжала к себе домой, к своим детям, в свою квар-
тиру. Они часто приезжали к ней в Словакию. Поезд, телефон, позже –
интернет очень помогали переживать такое изменение в их жизнях.

Когда Аллочка окончила школу, София пригласила её к себе, нашла ей
работу в аэропорту, где работала сама. Успешно подготовила её по сво-
им предметам для поступления в Брестский педагогический институт
на факультет белорусского языка и литературы заочного отделения.
Немного позже Алла вышла замуж и уже более двадцати лет живёт в
Аммане с мужем и пятерыми уже почти совершеннолетними детьми.
У Олега выросла дочь, окончила университет и сразу вышла замуж.


Дорога

С первого и до последнего мгновения её свадьба по сей день у Со-
фии не только в глазах, но в ушах и в сердце. И, конечно, дорога. Мо-
жет, в сотый раз она зовёт её в Брест, а тогда не просто погостить и
надышаться родным воздухом, а на свадьбу внучки. Вещи собраны,
чемодан стоит уже у дверей и ожидает, когда он посунется, побежит
по асфальту, придерживаемый заботливой и сильной рукой сначала
к машине, затем к поезду, а потом чьи-то сильные руки подбросят и
закинут его в вагон и занесут в купе. В этот раз он в руках Душана, а Со-
фия с сумкой и небольшой сумочкой с документами торопится за ним.

В электричке выбрали место поближе к выходу, чтобы ей было лег-
че выходить через час и пересесть на поезд, которым приедет в Брест.
Там сидели трое мужчин, один из них – чех. Он был разговорчив и на-
ходился в центре внимания. Мужчины то и дело посматривали на Со-
фию, как бы приглашая вступить в разговор о политике, ситуации в
Украине. Другой из них ? словак – вслух заметил, что как-то в мире все
замолчали, словно забыли, о Лукашенко, и обратился с вопросом к ней:
– Что Вы думаете об этом?

София посмотрела на оппонента и спокойно ответила:
– Думаю, что те, кто о нём часто вспоминал, имеют свои проблемы,
покрупнее, например, та же Украина.
- А что в Украине делает Путин? – спросил третий из мужчин и в
упор посмотрел на Софию.
– Ему виднее, я то живу в Братиславе рядом с Вами, и Путин мне о
своих планах и действиях не докладывает, – ответила София, и с прият-
ной улыбкой их известила:
– Мне уже пора выходить. Буду вещи продвигать к дверям!

Никто из мужчин не предложил ей своей помощи, хотя каждому
было видно, что здесь она была бы очень уместной, а София с достоин-
ством, не торопясь, отвела свой чемодан к выходу, а потом вернулась
за сумкой.
– Счастливого пути, – пожелала она попутчикам, втайне радуясь,
что уходит от них и их дотошных вопросов и споров.

В Брецлаве поезд замедлил движение. Мужчина, переходящий из
вагона в вагон, остановился и, глядя на Софию, с улыбкой проговорил
ей какие-то слова не то восхищения, не то похвалы, мол, видно, что мо-
лодая была красавица, коль так сейчас смотрится… Это было банально,
но искренне. София использовала ситуацию и ответила ему:
– Благодарю Вас за комплимент. От такого мужчины очень приятно
слышать такие слова. – Улыбнувшись, попросила:
– Помогите, пожалуйста, мне выйти с этим, – и указала на чемодан.
– Конечно! Такой женщине, как Вы!

Подхватив чемодан, мужчина вышел на перрон, а потом протянул
руку за сумкой. Наконец, улыбаясь и благодаря его, София вцепилась
за его подставленное плечо и сама вышла из вагона.

Поезд ещё 2-3 минуты стоял. Мужчина, лет под шестьдесят, был
выше среднего роста и похож на албанца, одет в чёрные, плотно обле-
гающие его стройную фигуру брюки и рубашку. Светлая соломенная
шляпа ловко пристроилась на его голове, полной чёрных с голубоватой
проседью волос. Глаза у него не то что блестели, а горели и весело улы-
бались, обнажая белые крепкие зубы из-под пухлых розовых губ, при-
крытых такими же, как и волосы, пышными чёрными с сединой усами.

Он говорил приятные слова, курил сигарету, а София, поблагодарив
его, сказала с улыбкой:
– Для меня большая честь, что Вы, такой красавец, увидели меня и
помогли, когда я так нуждалась. Благодарю Вас! Счастливо Вам дое-
хать!

Мужчина потушил сигарету, улыбнулся, протянул на прощание
руку, пожелал «от всего сердца счастливого пути», зашёл в вагон и
остановился у окна.

Поезд тронулся, мужчина и София одновременно замахали друг
другу рукой и обменялись прощальными взглядами. София осталась
на перроне одна. Теперь с вещами нужно добраться до кассы, где мо-
жет получить информацию, на какой путь приедет поезд. Она посте-
пенно начала передвигаться через тоннель к кассе. На пути появились
ступеньки, которые надо преодолеть, и София остановилась, решая,
какой багаж первым вынести на площадку между ступеньками.

В самом низу вдруг появился молодой черноволосый парень в крас-
ной майке. Увидев Софию с багажом, он остановился, поднял вверх руку с
выставленным пальцем, указывающим на чемодан, и упорно, с вежливой
улыбкой, большими чёрными глазами посмотрел на Софию. Когда муж-
чина понял, что его видят, он резко опустил руку вниз, и его поднятый
палец тоже изменил направление, указывая вниз, а его глаза вопроситель-
но смотрели на Софию, что-то спрашивая с помощью каких-то чужих
слов. София на секунду застыла и тут же радостно засмеялась, закивала
головой, одновременно делая какие-то движения руками. Всем этим она
выражала незнакомцу, что понимает его и просит помочь ей перенести
вещи вниз. Оба были рады, что быстро поняли друг друга. Через три-че-
тыре секунды вещи и София были внизу. Женщина знала, что на выходе в
кассу такие же ступеньки опять преградят ей путь. Знаками и словами вы-
ражая благодарность, она попросила его пройти ещё с ней и вещами ка-
ких-то пятьдесят метров и забросить багаж наверх. Незнакомец почему-то
заупрямился и отрицательно замотал головой: «Нет!». А София, широко
открыв глаза и разведя руки в стороны, грустно спрашивала:
– Почему?

Незнакомец, видимо понял, о чём София горевала, и с улыбкой, же-
стами объяснил ей, показывая на большие часы на руке и противопо-
ложный путь, где стоял поезд в Прагу, что ему надо поторопиться. Оба
старались договориться без языка, и их старания не пропали даром.

София, приложив руку к сердцу, глядя ему в глаза, с улыбкой бла-
годарности, поклонилась незнакомцу. Он заулыбался, как бы стараясь
дать ей понять, что это его долг и само собой разумеется, что иначе
ему поступить было просто нельзя. По крайней мере, так поняла все
старания объяснить его действия София. Потом каждый поторопился
в свою сторону. У ступенек на выходе в кассу женщина остановилась,
взяла сумку и быстро поднялась с ней на среднюю площадку. Потом
вернулась за чемоданом и вытянула его к сумке. Передохнув несколько
секунд, София повторила все движения с сумкой и чемоданом и, нако-
нец, облегчённо вздохнула на перроне, недалеко от кассы.

Путь к кассе был ровный, и чемодан в руках своей владелицы, ве-
село подпрыгивая, продвигался на колёсиках вперёд. С сумкой было
труднее, но в пути легче Софии не бывало. Наконец, всё уже в порядке:
касса и доска с расписанием движения поездов перед глазами. Но ни в
кассе, ни на доске никакой информации ещё не было, и София озабо-
ченно осматривалась по сторонам. Какой-то мужчина нервно метался
по залу. Не выдержав, подошёл к Софии и на ломаном чешском языке
пожаловался:
? Поезд опаздывает на 360 минут. Уже нет сил столько ждать.

София сочувственно слушала его, и думала, как она опять с этими
вещами будет идти по тоннелю на свой поезд. Глазами искала кого-ни-
будь, кто бы ей помог, но никого такого в зале не было. И тут перед ней
остановился молодой человек, скорее всего цыган. Он был прилично
одет, и его лицо явило в себе интеллект и спокойствие. София долго не
решалась к нему подойти, но время шло, а без помощи ей не обойтись.
Набравшись отваги, она подошла к молодому человеку и заговорила:
– Можно Вас спросить?

Молодой человек посмотрел на женщину и, не торопясь, с удивле-
нием и раздумьем ответил:
– Пожалуйста, спрашивайте!
София всё это увидела и предположила, что ему, возможно, непри-
ятно оттого, что она к нему обратилась, но продолжила:
– У меня тяжёлый чемодан и сумка. Может, Вы мне поможете по-
дойти к поезду через тоннель?
Видно было, или ей показалось, что парню отлегло от сердца, и он
с сожалением ответил:
– Помог бы, но у меня через минут десять посадка.

София вздохнула и пожелала ему счастливого пути. На доске ни-
какой информации, кассир тоже ничего не знает, время отправления
неумолимо приближается. Неприятное беспокойство закрадывается в
сознание и душу почти семидесятилетней женщины.

Вдруг, как воробьи, набежали цыганские мальчишки с девчонками.
«Лет по двенадцать-тринадцать», – глядя на них думала София. Среди
них женщина увидела более серьёзную парочку и, подойдя к ним два-
три шага навстречу, проговорила:
– Добрый день! Я хотела вас спросить: может, вы мне поможете
пройти к поезду, если у вас есть время?

Молодые смотрели на неё, а София, чтобы они всё поняли, попро-
сила их подойти к вещам. Показав их, она объяснила, что уже немного
осталось времени до отправления поезда, и ей одной с вещами через
тоннель будет пройти невозможно. Молодые поняли женщину и со-
гласились ей помочь, а она попросила, чтобы они не покидали её до
прихода поезда.
– Не оставляйте меня! Я заплачу, – пообещала она.
Пока ждали поезда (актуальное время отправления давно прошло
без объяснения и объявления), познакомились:
– Как вас зовут?

Они на неё смотрели и не знали, с кого начать.
– Ну, вот тебя как зовут? – обратилась София к девчонке.
– Симонка, – ответила она.
– У тебя такие прекрасные длинные волосы! Чёрные и блестящие! –
похвалила девочку София. – Так ты Симонка? А я ? София, – протянула
ей руку.
– А как зовут твоего друга? – спросила она снова девушку и обратила
свои глаза на паренька.
– Милан, – ответил тот, улыбаясь.
– София, – ещё раз сказала женщина и добавила: – Вы подходите
друг другу! Оба такие высокие и красивые и, наверняка, добрые.
Молодые улыбались, может, такие слова они слышали в свой адрес
впервые.

Прошло ещё несколько минут тягостного ожидания, и, наконец,
на табло появилась информация: поезд приходит на первый перрон,
сюда, совсем рядом с кассой.
– Вы мне помогите зайти в вагон! ? попросила София молодых лю-
дей. Действительно, они были отзывчивые и доброжелательные, как и
полагается юным влюблённым.

Подошёл поезд и остановился.
– Вы постойте здесь, я что-то не вижу своего вагона, – сказала жен-
щина молодым.
– Подбегу к кондуктору, спрошу его.
Кондуктор был русским из русского вагона, и на вопрос Софии, где
вагон № 342, он ответил, что такого вагона нет, но пока можно зайти в
этот, что рядом, который следует до Богумина.
– А что будет в Богумине? – спросила София.
– Там, может, Вас посадят в чешский вагон в поезд из Праги.

Ситуация складывалась неясная и опасная: «Как там, в Богумине,
будет ли место, а если нет, что делать?» Милан и Симонка держали
вещи, сочувствовали и советовали:
– Заходите, езжайте, там разберётесь! – уговаривали Софию и во-
локли её вещи в вагон. Оставаться Софии в Брецлаве было тоже невоз-
можно: стрелки часов показывали 18.30. София решительно прислуша-
лась к мнению молодых, поблагодарила их и сунула парню пять евро.
– Желаю вам счастья, – кричала им вдогонку София и благословляла
их крестом. – Спасибо вам. Неизвестно, что меня ожидает ещё, и кто
мне поможет так, как вы!
- Не переживайте так: свет не без добрых людей! - в один голос за-
кричали ей с перрона молодые, махая вослед отходящему вагону.

Заглянула в первое купе, чтобы устроиться с вещами поближе к
выходу, но свободного места там не увидела и прошла к следующему,
остановилась там, сказав:
– Всё. Я дальше не могу. А Вас попрошу, подвиньтесь, пожалуйста, –
обратилась к женщине. Её спутница спала, купе было забито багажом.

София присела на край сиденья, поставив ближе к себе сумку. Чемодан
оставила в коридоре.
– Мы тоже едем до Богумина, – сказала женщина в купе, обращаясь
к Софии. – В Вене отцепили наш вагон, потому что у него не работали
тормоза.
– Так вот в чём дело, - начала успокаиваться немного София. – Так
мы вместе, я не одна.
– Да, здесь нас почти целый вагон, – сказал подошедший мужчина
из первого купе.

По дороге, как всегда, после нескольких минут молчания завязался
разговор. Софии нравятся разговоры в пути. Некто рассказывает о себе,
о своей судьбе в большинстве случаев правдиво, без прикрас. Некто
просит совета и получает его.

Так вагон в составе поезда, что следовал только до Остравы со сво-
ими не очень счастливыми пассажирами, подъезжал к станции Богу-
мин. Напряжение нарастало. Люди с детьми и без, предоставленные
сами себе, забеспокоились, начали двигаться и роптать вслух: «За два
с половиной часа пути не появился проводник!» Пробудились и пла-
кали дети, словно волнение родителей передалось им. Горевали, пере-
живали и представляли своё близкое будущее женщины в купе вместе
с Софией. Во всём вагоне чувствовалась атмосфера напряжённого и не-
приятного ожидания. Но вот в тамбуре мелькнула фигура проводника.

Мужчина, который ехал с женой и детьми, остановил его и спросил:
– А куда нам с детьми и вещами выходить придётся?
– Не волнуйтесь, – сказал проводник. – Ждём звонка от начальника
поезда.
– Кого Вы найдёте в субботу вечером? – беспокоились все.
– Я через несколько минут вернусь к Вам с решением, пообещал
проводник.

Наконец проводника отпустили, опять начали гадать, что же всё-
таки будет? Как изменится ситуация? А если там не будет столько мест,
кто останется и где? Вопросов было не счесть. Люди волновались, София
переживала, как будет выходить со своим багажом. Видела, что у всех то
же самое, да ещё у некоторых дети. Но тут зашёл проводник.
– Сейчас все вещи сносите в тамбур рядом стоящего вагона, а потом
выйдете и зайдёте в вагон, где вещи, ? сказал.

Всем было всё непонятно, но вопросы здесь были неуместны, все за-
шевелились – время не ожидало. Без ропота начали выполнять то, что
от них требовалось, предупредительно обращаясь друг к другу, забот-
ливо помогая каждому, кто нуждался. Когда всё было сделано, провод-
ник пригласил всех выйти и зайти в вагон с вещами, пояснив:
– Сейчас поедем на третий путь, где стоит пражский поезд.

Через несколько минут все, ещё толком ничего не понимая,
подъехали со своими вещами, как пояснил проводник, на третий путь.
Затем он дал команду выносить свои вещи на платформу. Люди молча,
опять помогая один другому, бережно обращаясь к детям, исполнили
указание.
– А теперь подходите ко мне: кто до Бреста, до Москвы, ? попросил.

София подошла к нему и сказала:
– Я до Бреста.
- Будете заходить в этот вагон, - указал ей проводник на стоящий
перед ней вагон слева. - Немного подождите!

У раскрытой двери вагона стояла женщина-проводник, и все по очереди,
сохраняя спокойствие, продвигались к ней с вещами, забирались в вагон, сно-
ва терпеливо помогая друг другу. София удивлялась и радовалась за всех и
себя, что так дружно, без паники и лишних слов все пассажиры преодоле-
вали трудности одну за другой, при этом знакомились, сообщая друг дру-
гу свои переживания, беспокойства и радость. Она чувствовала здесь заботу
и труд представителей железной дороги и транспорта. Они же находились
рядом, помогали всем нуждающимся забросить в вагон чемодан и сумку,
взобраться в вагон и пройти в купе, не забывая ободрить растерянных и испу-
ганных людей приветливой улыбкой, словом, движением.

София зашла в купе вместе со своими спутницами до Богумина.
Женщины были счастливы, что купе было просторное, чистое и тё-
плое, даже двери внутри были полностью зеркальные. Это был вагон
последнего образца, всё в нём сверкало новизной, чистотой и выгля-
дело изысканно. Жизнерадостная и улыбающаяся проводник разда-
ла прибывшим пассажирам карточки, которыми открывались двери
купе, показала и объяснила, как и когда ими пользоваться. Все были
довольны и радовались, что неприятности позади и, Бог даст, благопо-
лучно приедут в свои дома. Расположившись на постелях, женщины
замолчали: надо хоть несколько часов поспать, пока придут погранич-
ники и таможенники на контроль.

Утро наступило быстро. Было около пяти, когда София
проснулась и потихоньку, чтобы не нарушить сон своих спутниц, начала
готовиться к завершающему этапу этого нелёгкого пути. Вскоре просну-
лись остальные. Поезд остановился в Тересполе. Заходили в купе польские
пограничники, таможенники, проверяли паспорта, спрашивали: «Что
везёте, куда едете?» Затем они вышли из вагона, поезд тронулся, подъехал
немного и остановился у здания белорусской пограничной и таможенной
служб. Зашли белорусские пограничники и представители таможенной
службы, поздоровались и задали те же вопросы, что и поляки, забирали,
а перед самым Брестом отдавали паспорта.

Софии всё это знакомо: почти тридцать лет каждый год она ездит
поездом домой в Брест навестить детей, родственников, друзей, одно-
классников.
С бьющимся сердцем и чувством радости встречи смотрит на погра-
ничную полосу, что разделяет Польшу и Беларусь; с волнением проезжа-
ет по мосту через почти совсем заросшую реку Буг, которая всегда вызы-
вает у неё размышления о Великой Отечественной войне.

Наконец, документы возвращают, вещи у всех уже у выхода, и София
смотрит в окно, может, увидит, кто её здесь встретит. Поезд проезжает
ещё несколько сот метров и останавливается на великолепном, только что
реставрированном Брестском вокзале на Варшавской стороне. Из окна
увидела сына с какой-то женщиной, подбежала к дверям, закричала:
– Олег!

Сын с женщиной уже прошли её вагон и не могли услышать её
крик. София обратилась к проводнице, которая стояла на перроне:
– Лира, пожалуйста, позовите моего сына: «Олег!»
Лира, очень внимательная и милая проводница московского вагона,
сразу всё поняла и закричала:
- Олег! Олег!

Во второй раз Олег с женщиной, наверно, услышали зов: останови-
лись, развернулись и пошли назад, приближаясь к вагону, у которого
уже на перроне стояла София с вещами. Удивилась и очень обрадо-
валась, когда в женщине узнала свою бывшую сотрудницу из заочной
школы – учительницу физики. На стоянке ожидал с машиной Валера –
сын учительницы языка из заочной школы. Софии было приятно, что
путь так благополучно окончился, и на вокзале, кроме сына, её неожи-
данно и сердечно встретили друзья.


Свадьба

Приехала ранним солнечным утром – на свадьбу внучки.
– На свадьбе будешь гостьей, никем иным, – уточнил Олег ещё в
первый приезд.
Как раз были в то время Ольга с сыном Ильюшей и Алёшей – взро-
слыми дети недавно умершей сестры. Молодые засмеялись, а София
промолчала, всё её тело объяло жаром. Слова сына ей не понравились.
В последнее время он всё больше и больше отстранял её от участия в
своей жизни, ревниво следил за разговорами с невесткой и внучкой,
будто что-то пытался скрывать от неё.

На этот раз он снова повторил не то своё желание, не то своё реше-
ние уже перед её друзьями:
- Будешь на свадьбе лишь гостьей!

Ей было непонятно, почему он так настойчиво повторяет, как ей ка-
залось, эти совсем ненужные слова. Но она не желала с ним проводить
разбирательства, хотя всё это её больно ранило.
– А я всю жизнь считаю, что я твоя мама, Алисина бабушка, Мари-
нина свекровь. Я так стремилась на эту свадьбу! – с горечью отвечала
она сыну, не понимая, чего он хочет. - А ты меня какой-то незнакомкой
стараешься сделать!
– Не будешь там командовать, как привыкла! – гордо ответил ей
сын, а она ещё больше недоумевала и не знала, что ему на это ответить,
как поступить. Ей показалось, что сын боится чего-то, и хочет от неё на
свадьбе дочери что-то скрыть и замолчать, отнять у неё возможность
непосредственно общаться. Не желая разбирательства и, не дай Бог,
ссоры, она решила отступить со всеми своими возражениями и пред-
ложениями, советами и даже помощью, которую думала оказать ему в
устройстве свадьбы.
– Что ж, попробую быть гостьей, - недоумённо промолвила в ответ.

Хоть жила София за границей, она с внучкой была в тесном контак-
те. Провожала в школу вместе с невесткой. Сына тогда дома не было:
специально приехала из Словакии – тогда сын был в «длительной ко-
мандировке» ? отрабатывал «химию» три долгих года. Обеспечивала
одеждой, помогала финансами, продуктами, которые посылала не-
вестке кондукторами московского вагона в пражском и венгерском по-
ездах, которые в девяностые годы прошлого столетия следовали через
Братиславу. Московские проводники уже знали её и никогда не отка-
зывали ей в услуге, за которую тоже надо было заплатить – сначала это
стоило десять, а позднее двадцать долларов. «У неё сын на химии, надо
помочь женщине, – сочувственно говорил высокий, спортивного вида,
сердечно улыбаясь, Валерий Алексеевич своему коллеге и, обратив-
шись к ней, всегда заверял: «Не переживай, Соня, всё будет доставлено,
только пусть кто-то придёт в Бресте к поезду!»

«Придёт невестка Марина, может, с внучкой! Я ей позвоню, скажу
номер вагона и расскажу, какой Вы симпатичный, чтобы узнала Вас!» –
с ответной улыбкой говорила София проводнику.

Бабушка поддерживала учёбу внучки в школе, посылая ей деньги
на репетитора. Когда внучка училась на стационаре в университете, Со-
фия посылала сыну деньги заплатить за её учёбу и лично ей на карман-
ные расходы. Вот и сейчас она спросила Алису:
– Когда мне покажешь диплом?
– Завтра получу.

Когда наступило это счастливое «завтра», Алиса положила диплом
перед ней на стол.
– Смотри, бабушка, здесь он, горяченький!

София взяла в руки диплом и внимательно прочитала его, оглядев
со всех сторон, даже к носу поднесла, чтобы ощутить его запах. Она
держала его в руках, как свой, чувствуя и понимая, что вложила в него
множество своих усилий и труда.
– Тебе, как обещала, я подарок подготовила – подойди, получи!
Вынула перед внучкой из конверта пять зелёных сотен евро, и одну –
розовую пятисотку, взяла в руки и сказала:
– Это тебе тысяча евро. За послушание, за великий труд. По-
здравляю тебя, Алиса! – Привлекла её к себе со словами: – Эти де-
нежки никогда не торопись расходовать. Наоборот, ты их долж-
на пополнять. А я в таком случае тебе помогу – добавлю сотню-
другую каждый год. Жизнь у тебя впереди большая. Старайся, чтобы и
дальше всё было не хуже, а лучше, приумножай всё хорошее!

С максимальным спокойствием София приняла роль, которую сын
ей определил на свадьбе. Как посторонняя, стараясь удержать пара-
метры гостьи, смотрела на все приготовления, стряпню на кухне, болтала
с подругами невестки, которые пришли и приехали ей помочь.

Алиса ещё перед приездом ушла со своим женихом на квартиру,
где будут жить, пока не организуется собственная. Накануне свадьбы
она пришла ночевать домой. Уже на шкафу в спальне висело её свадеб-
ное платье, а на столе, где всегда находился ноутбук, лежала нижняя
юбка с обручами, тоже лёгкая и белоснежная, на которую без обиняков
посредине улеглась чёрная кошка внучки Бэтти. Сейчас внучке не вре-
мя заниматься ноутбуком, и она его со всеми почестями поместила в
книжный шкаф.

Рано утром в воскресенье Марина и София навестили парикмахер-
скую – каждая свою. Алиса осталась – к ней пришла парикмахерша на
дом. Пришли девочки – её подружки из школы, университета, работы.
Зашёл фотограф. Все такие юные и красивые, со вкусом одетые и при-
чёсанные, милые в обращении. Когда София вернулась домой, Марина
уже была здесь. Алису причесали; возле неё сновали подружки и по-
могали ей надевать свадебное платье. Невестка со своими помощни-
цами накрывала стол для гостей. Вот-вот они приедут. Невеста делает
последние необходимые приготовления, уже готова к встрече, слегка
улыбается, кажется, нервничает.

Девочки вынесли стол, застланный белой скатертью, во двор и за-
городили вход в дом. Уже приехали во двор. Вот-вот придут жених и
гости. Уже выходят из автомобилей. Молодые ребята, шумные, весёлые
и добрые, один красивее другого, с улыбками, хотят пройти к дверям,
за которыми скрывается невеста. Впереди жених. Он положил выкуп
на стол – несколько зелёных купюр. Девушки неуступчивы: Алиса сто-
ит дороже! Жениху помогают его друзья: один, затем другой, и только
сват убедил девушек своим состоянием и речами, чтобы жениху, нако-
нец, освободили дорогу.

С самого начала всей этой свадебной суеты София фотографирова-
ла, заботясь, чтобы ей осталась память о свадьбе внучки, чтобы было
можно показать своим друзьям и подругам в Словакии и Беларуси. В
России и Польше так же есть у неё друзья, которым будет приятно уви-
деть эти фотографии.

Наконец, жених с невестой встретились, гостей поприветствовали,
погостили, и все во главе с молодыми вышли во двор, где стояли укра-
шенные цветами их автомобили, автобус для гостей постарше, человек
на семьдесят. Здесь же собрались соседи и знакомые, чтобы посмотреть
на молодых. София пригласила своих бывших коллег по школе, которых
сразу увидела и узнала в толпе, когда они дружно приветствовали моло-
дых цветами, жестами, улыбками, ликующими возгласами.

Алиса рассыпала конфеты во все стороны; женщины и дети накло-
нялись, чтобы их поднять, благодарили жениха и невесту. Олег с Ма-
риной, волнуясь, подошли к машине, куда жених усадил невесту, бла-
гословили молодых, обойдя её три раза, осыпая пшеничным зерном и
опрыскивая святой водой. Машина тронулась. Юные жених и невеста
отправились по общему жизненному пути за своим счастьем, за своим
будущим. Пусть поможет им Бог!

Венчание в старинной, огромной и величественной церкви, пол-
ной великолепных подсвечников, свечей и канделябров, а также
многочисленных изображений всех святых и Божьей матери, распя-
того Иисуса Христа и Господнего гроба происходило торжественно
и красиво. Батюшка позвал молодых и свидетелей; к нему подошли
его помощники – один постарше, другой ещё совсем юный. Они взя-
ли в руки свечи и зажгли их, подошли к молодым и, взявши их за
руки, подвели к батюшке ? величественному и строгому в его бо-
гослужебных одеждах посреднику Божиему. Венчание началось. В
высоком храме звучали слова батюшки о святости брака и слова мо-
лодых о готовности и отваге объединиться на всю жизнь до самой
смерти и быть вместе в горести и в радости. Горели свечи. Произ-
носились молитвы. Крестились и становились на колени люди, кла-
няясь Всевышнему и молясь за жизнь и счастье своих детей. София
смотрела на внучку, и тихое восхищение с тревогой одолевали её:
как такая молоденькая и хрупкая девушка будет в этой жизни? Чув-
ства любви и желание счастья молодым наполнили всё её существо,
и она благодарила Господа, что, не взирая на все трудности и невзго-
ды в жизни, её семья дождалась этого благословенного дня.

София смотрела на Алису всюду: дома, в церкви, во время
росписи, их свадебного танца. Чувство спокойствия наполняло её: такая
юная, хрупкая, в меру высокая, с пышной причёской чёрных волос под
вуалью; с быстрыми большими голубыми глазами, открытой улыбкой
полных, нежно-розовых уст, за которыми виднелась цепочка ровных,
довольно красивых, белоснежных зубов; в элегантном декольте пышно-
го венчального платья, по бокам которого двигались её руки, как тон-
кие лилии, олицетворяющие чувство юности, красоты, молодой силы.

И жених был ей под стать: высокий, в меру серьёзный и улыбчивый,
в элегантном чёрном костюме, который подчёркивал его юную красо-
ту. Он был внимательным к своей невесте, предупредительным и неж-
ным. Об этом свидетельствовали его движения, мимика и действия. Бог
дал им счастье, что привела их к алтарю взаимная первая любовь со
школьной скамьи. Красиво. Пусть поможет Бог сохранить эту красоту
навсегда. Что Господь соединил, то никто не разъединит. Повенчались
Елизавета (церковное имя Алисы) и Георгий (церковное имя Юры).

Выйдя из церкви, все вместе с молодыми фотографировались на
большой свадебный снимок. Потом Алиса с Юрой поехали ещё покло-
ниться героям Великой Отечественной в Брестской крепости и побла-
годарить их цветами за первый мирный и светлый день их совместной
жизни. Остальные собирались у автобуса, чтобы ехать в Малые Радва-
ничи, на усадьбу, где ещё должна была произойти регистрация брака
и сама свадьба. Уже все гости с Беларуси и Украины были на месте и
ожидали молодых. Здесь всё было продумано и красиво. Усадьба пре-
доставляла возможности всем чувствовать себя приятно и свободно. Во
дворе стояли беседки, скамейки, небольшие открытые домики с деко-
ративными дополнениями. В центре была площадка для танцев. Каж-
дый мог остановиться и присесть, где ему нравилось, и отовсюду ему
было всё видно и доступно, как на ладони. Играла музыка. Админис-
траторы загса заняли своё место. Все в напряжении ждали молодых.

Вдруг раздался шум, и усилился говор с радостным смехом и оживлён-
ными возгласами:
– Жених и невеста идут! – пронеслось, прошуршало между людьми
и листвой деревьев. Заиграл свадебный марш, раздались аплодисмен-
ты: Юрий и Алиса приходили к гостям.

Церемония регистрации прошла красиво, без напряжения. Потом
подходили празднично одетые и настроенные гости, поздравляли мо-
лодых, опускали в золотой короб купюры белорусских рублей, долла-
ров. Каждый хотел показать всем, какой он щедрый и добрый: деньги
клал без конверта, не скрывая, а, наоборот, указывая их всем, потрясая
ими в руке над коробом, прежде, чем их опустить в него. И София, ука-
зав деньги, по примеру других, и потрясая ими над коробом, опустила
зелёные купюры.

Когда молодые танцевали свадебный танец, София не могла отвести
от них глаз: она представила в памяти свою свадьбу и думала, как они
похожи, несмотря на такой отрезок времени. Тогда ей не пришло в го-
лову помечтать о таком далёком будущем и представить свадьбу своей
внучки через пятьдесят лет. А сейчас ей удивительно и приятно.

Такими чувствами, мыслями и воспоминаниями была переполнена
София на свадьбе своей внучки, всё это время не забывая, что она здесь
лишь гостья. И поэтому думала, что нечего давать чувствам волю, надо
соблюдать всеобщие правила, и на всё смотрела со стороны, не всту-
пала в разговоры с незнакомыми людьми, не делилась с ними впечат-
лениями. Все для неё здесь были чужие, кроме нескольких подружек
Алисы и Олеговых нескольких друзей с жёнами – всего человек десять.

С родителями жениха её никто не познакомил. Кажется, это они сиде-
ли за столом напротив. Мама жениха и отец ? молоды и красивы, эле-
гантны, лет около пятидесяти. С их лиц не сходила приветливая улыб-
ка, но ни одно слово не сошло с их уст. Марина и Олег моложе года
на два-три, также элегантны и прекрасны, были предупредительны и
внимательны к своим гостям, в том числе и к ней. Все родители были
напряжены, и ни одно слово между ними не прозвучало, чтобы рассла-
биться и засмеяться, пошутить и таким образом поддержать друг дру-
га в такой необычной и торжественной ситуации впервые в их жизни.

В другой раз София сама подошла бы и заговорила, а здесь и предста-
виться двум сторонам была возможность, но её сдерживали обидные
для неё слова сына, что на свадьбе она ? никто иной, как гостья.
За длинными и широкими столами сидели справа и с одной сторо-
ны слева гости жениха, в основном, из Украины, приграничных дере-
вень, человек семьдесят. Краем уха София слышала, что мать жениха ?
украинка, и её многочисленная родня будет на свадьбе. Слева, у сте-
ны, сидели несколько человек белорусских гостей со стороны Алисы:
София, брат Марины, его жена, несколько семейных друзей с жёнами,
Олег и Марина.

В центре за высоким столом, украшенным цветами и свадебными лен-
тами, расположились жених и невеста, а возле них и по сторонам ? их
подруги и друзья. Даром побаивались хозяева усадьбы конфликта или
неприятной ситуации между белорусами и украинцами.

- Хозяин рассказал, что на прошлой неделе здесь была битва: гости
не сошлись мнениями о войне в Украине; о президентах – Путине и
Порошенко, – сообщила Марина. - Боится, чтобы сегодня подобное не
повторилось.
- Сегодня конфликта не будет, - уверила её София. - Потому что на
свадьбе сами украинцы, белорусов всего что невеста и её родители. Так
что всё будет хорошо!

Действительно, на свадьбе всё шло спокойно и гладко под ведением
организатора - так называемого «тамады», и никому на уста не приходили
политические и военные темы. Все были настроены празднично и уми-
ротворённо: места всем было достаточно, играла музыка, звучали песни,
и всё происходящее свидетельствовало не только о дружбе, но и о любви.

Фотограф снимал и запечатлевал всё, что входило в историю этого важно-
го и неординарного события. София там-сям делала снимки столов с бо-
гатыми закусками и роскошными цветами, которыми накануне украша-
ла с подругами сама невеста; гостей, которых знала, и молодых. Наряду с
официантами развернул свою работу тамада. Как только гости уселись за
столы, он без предупреждения вызвал «бабушку» на слово для молодых.

Софии на ум не пришло, никто её не предупредил, что нечто такое слу-
чится. Но теряться, да ещё показывать это другим, особенно своим детям,
не в её правилах. А это всё-таки свадьба её внучки!
- Танец! – потребовал тамада, и музыка заиграла.
Что здесь будешь делать? Пришлось танцевать. Жаль, не вышла на
средину. Подняв изогнутые руки над головой, повернув грудь вперёд,
сделав лукавые, задорные глаза, София на несколько секунд плавно за-
двигалась и затряслась на месте, выкручивая перед собой, над головой
и по бокам руки, двигая плечами и грудью, и всеми мышцами в такт
музыке, улыбаясь, при этом озорно подмигивая глазами, и останови-
лась. Музыка утихла.

- А сейчас слово! - потребовал тамада.
Ещё не пришла в себя после танца, а тут слово! Но куда деваться, и
София взяла микрофон.
- Дорогие Алиса и Юра! – взволнованно произнесла она. - Я дав-
но за вами следила и переживала, куда приведут вас ваши отношения.
Сегодня вас вижу на пороге вашего совместного и, верю, счастливого
будущего. Поздравляю вас! Живите, работайте, стремитесь к нему, а
мы поможем, чтобы ваше будущее было прекрасным! - и подала через
тамаду ещё двести тысяч белорусских рублей.
«Хватит слов, - подумала. - Здесь каждый желает, а сказать не мо-
жет, пусть выскажутся и другие».

Долго все менялось, чередовалось и продолжалось: танцевали и по-
здравляли, ели и пили, кричали «горько», выходили танцевать и просто
отдохнуть на свежем воздухе. Один из друзей молодых долго кружился в
танце перед Софией, пока не вытянул её на танцевальную площадку. Ка-
жется, он один угадал неодолимое желание Софии затанцевать на свадьбе
своей внучки: «Другой такой возможности не представится!» - думала и
оправдывала себя, положив левую руку на твёрдое плечо парня, а правую
опустив в его такую же твёрдую ведущую ладонь, легко, как в молодости,
закружившись с ним в вальсе.

И погода способствовала молодым: хотя была середина сентября,
солнце ярко светило и грело, и только нежный ветерок шелестел в вер-
хушках кустов и деревьев, что росли в усадьбе и, как свидетели, следили
за происходящим, охотно раскрывая свои сени желающим уединиться,
присесть, постоять и посмотреть со стороны на веселье собравшихся.
София наблюдала здесь три поколения и радовалась встрече с ними.

Вечером, не ожидая конца, она решила ехать домой с подругами
Алисы. Вышли из усадьбы с Машенькой, которая любезно предложи-
ла Софии пройти под руку с освещённой усадьбы на дорогу в густой
темноте к автомобилю. В Бресте шофёр остановился, и девушка вышла.
Подъехали ещё три-четыре остановки, и София с Кариной тоже нача-
ли выходить.
– А я - отец жениха, – сказал шофёр, обратившись к Софии.
– Я знаю. Жаль, что Вы заговорили только сейчас, – ответила Со-
фия. – Но и так Вам спасибо. За дорогу и за свадьбу, за Вашего сына, –
сказала она.

Попрощавшись с водителем, София с Кариной шли домой, в один
дом, в один подъезд.
– Вы замечательная бабушка, – сказала Карина на прощанье, когда
София выходила из лифта.
– А ты замечательная подружка, – сказала София. – На протяжении
всех ваших лет я наблюдаю, как ты и Алиса красиво и верно дружите. Се-
годня ты была с ней во время венчания, во время регистрации и при сва-
дебном столе. Я смотрела, как ты держала церковную корону над головой
Алисы, и мне хотелось помочь тебе. Твои руки устали: держать надо было
высоко, а ты выдержала до конца, как бы ещё раз показала всем, как це-
нишь вашу дружбу. Спасибо тебе, Карина, я очень тебя уважаю и люблю.
Пусть счастье улыбнётся тебе!
Для Софии эта свадьба и вся её атмосфера были как прекрасная
встреча прошедшего с настоящим, как неутихающая музыка жизни и
любви.

Прошло три года после свадьбы. Молодые купили себе автомобиль,
завели кошку и живут на съёмной квартире. Работают оба, но им никак
не удаётся откладывать минимум на приобретение собственного жи-
лища. Часто навещают родителей в квартире Софии, которую когда-то
получила ещё перед армией Олега. Не нравится Софии такова их ситу-
ация. Не раз говорила Алисе:
- Зачем вам сразу машина? Сначала свою квартиру заимейте, а по-
том о машине мечтайте. И я вам помогу по большому счёту. А просто
так, на проживание, вы меня уж извините, я уже поучена!

Сын при этом в лучшем случае хмурился и молчал, но чаще обры-
вал такие её речи грубыми словами:
- Ты им не указывай, как жить, сами разберутся, без тебя!
Приехала здесь, королева!

Такой разговор резко прерывался, как и начинался: София уходила
к себе в комнатку – бывшую её спальню, которая ей сейчас как будто и
не принадлежит, хотя она является собственником всей квартиры.

Почти тридцать лет, как она живёт в Словакии, и все эти годы кажутся
сегодня одним мгновением в её жизни, так богатой на события, пережи-
вания, радость и горе. Приезжала два-три раза в году в Брест и останавли-
валась в своей квартире, которую она ещё больше полюбила и приросла
сердцем, будучи за границей. Все эти годы здесь жил её сын со своей се-
мьёй, и София всё чаще замечала и даже ощущала, что она им уже здесь
чужая, лишняя. В комнатах и на коридоре стояли шкафы, диваны, сто-
лики и столы невестки. Даже книжные полки и постель убрали дети, не
спросив мать, на балкон. Необходимое она хранила в своём старом шка-
фу, который запретила выбрасывать или кому-нибудь пользоваться им. В
нём же хранила вещи Аллочка, которая иногда прилетает из Иордании,
чтобы побыть немного на своей Родине в Бресте, увидеться с братом и его
семьёй. София всегда торопится к ней на встречу из Словакии. Вместе
встречаются с одноклассниками дочери, которые были и её учениками.

Явно не хватает места для всех в двухкомнатной квартире. Если принять
во внимание каждого, его позитивные и негативные привычки, порядок
и режим, недовольные возгласы и взгляды, вовсе не получается, по мне-
нию Софии, такое общежитие. Всего счастья ? мгновение, когда раздаёт
своим постаревшим детям и уже взрослым внукам подарки, посылает им
деньги. Это давно как должное, и мгновенно забывается. Ей очень хочется
пожить возле них, пообщаться с ними. Она устала жить одна за границей.

Приезжая в свой дом, устала вместо ощущения радости и счастья, что все
живут, здоровы, красивы, симпатичны, чувствовать неприятные взгляды,
слышать слова и фразы. Отношения заметно ухудшились, когда София
получила вид на жительство в Бресте. С ним она может жить сколько нуж-
но в Беларуси, но не менее ста восьмидесяти трёх дней в году. Много пере-
думав и решив, она предложила сыну деньги за комнату, с тем, что он со
своей семьёй уйдёт с её квартиры:
– Вы можете себе купить квартиру, какую захотите: у твоей жены
есть трёхкомнатная квартира, плюс тридцать тысяч я заплачу тебе. Де-
лайте, устраивайте свою жизнь по-своему в вашей квартире! – сказала
София ему. – Дайте и мне нормально пожить у себя дома, когда при-
езжаю: мне надоело чувствовать, как будто я здесь не по праву, хранить
вещи в пакетах и чемодане, стараться не попадаться вам на глаза, как
провинившейся кошке! – с улыбкой, желая наладить отношения, сказа-
ла однажды София своим взрослым детям.

Никому не понравилось предложение матери: ни сыну, ни невестке,
ни даже внучке, но деваться было некуда, и сын начинал понемногу согла-
шаться или делать вид, что соглашается. Уже в третий раз она приехала,
чтобы действовать в этом направлении. Но он выдвинул новые условия и
потребовал больше денег, чтобы купить и строить своё жильё, хотя цены
на квартиры в Бресте неимоверно падали.

- Почему ты хочешь, чтобы я ушёл с «твоей» квартиры, какая она твоя,
если ты живёшь в Словакии, а в так называемой твоей квартире скоро
тридцать лет живу я со своей семьёй! – спрашивал и возмущался он.
– Потому, что я тебе деньги даю на это. Вы, молодые, покупайте себе
свою квартиру и устраивайте её по-своему, – с горечью отвечала ему.

Так было и в этот раз. Квартиры в Бресте, говорили знакомые и дру-
зья Софии, совсем дешёвые, и она с помощью своего друга и лучшего
приятеля Душана собрала двадцать девять тысяч долларов. Сын уже
должен был найти для себя нечто подходящее, показать ей, посовето-
ваться, купить себе жильё. Она готова была заплатить. Но он отложил
всё опять до её следующего приезда летом. Как обычно, тянул время и
увеличивал желаемую сумму денег:

- Будет тридцать пять тысяч, тогда и поговорим, - особенно резко
и грубо в этот раз окончил он разговор, садясь, как обычно, на целый
день за компьютер.
- Почему ты каждый раз меняешь своё мнение? В прошлый раз ты
согласился на мой приезд и на сумму тридцать тысяч? Что я деньги
печатаю или должна всех вас обеспечить квартирами? Аллу обеспечи-
ла однокомнатной, всё сделав для того, чтобы она не досталась другой
жене вашего отца. Ты жил с семьёй и как хотел распоряжался моей
квартирой тридцать лет. Сейчас я плачу тебе тридцать тысяч и прошу
освободить её. У вас дочка замужем - обеспечьте себя и её жильём, по
крайней мере так, как обеспечила я вас. Имеете все возможности: трёх-
комнатную квартиру твоя жена и ты тридцать тысяч! Что ещё желать?
– Куда ты так торопишься? – спросил вместо ответа. Этот его посто-
янный вопрос глубоко ранил её, когда вопреки пониманию и мораль-
ной поддержке получала от сына замечания и вопросы, как пощёчины.

Не может она сказать ему, что, собственно, ещё и не жила, взяв после
развода с их отцом на себя все заботы о двоих детях, которые не пре-
кратятся, пока будет жива. Не может она сказать ему, как уже устала в
одиночестве держать их, своих детей, в этой жизни. Ей больно пережи-
вать его эгоизм и нежелание хоть раз поддержать её. Все тридцать лет
за границей она не переставала думать о нём и дочери ни на минуту.

Телефонные звонки, гудки поезда и приезды домой, чтобы увидеть и
обнять своих дорогих, современных, умных и любимых детей, помочь
им в жизни делами, деньгами, организовать и обеспечить их приезд к
себе, в Словакию. Отдавала им всё, что имела, не оставляя себе лишней
копейки, жила и работала не покладая рук в чужой стране. Всё время
мечтала о Родине, большой и малой. Ей так хотелось быть возле своих
детей, друзей и знакомых.
- Как мне не хочется уезжать из Беларуси! - с глубоким вздохом ска-
зала она однажды ему на прощанье.
Сын был глух и нем. Не обнял её и не сказал так ожидаемых слов,
не предложил:
- Так не уезжай, оставайся с нами!

Горечь и тихая обида улеглись на самое донышко её сердца. Она по-
няла вдруг, что он притворился, будто ничего не слышал! И вёл себя
так, будто она ничего ему не сказала и не пожаловалась. Будто он не
понял, что это был её зов о помощи. Он притворился, что не почувст-
вовал, что мать нуждается в опоре! С тех пор прошло лет двадцать, а
она помнит это тягостное чувство и неловкое молчание, наступившее
после её жгучих слов, и горечь, объявшую всю её душу. Уже тогда ей
стало ясно, что он ей не поможет никогда и ни в чём.

София не жалела и не жалеет себя и всю свою жизнь. Зато о своих де-
тях она пеклась, переживала и заботилась. Растила и лечила. Учила и за-
щищала, кормила и содержала их. За какими границами она ни жила,
её взрослый сын и совсем ещё юная дочь жили с ней в её мыслях, делах и
мечтах. Она бесконечно любила их и верила им. Они, пока росли, и мо-
жет, верили в себя, подавали ей хорошие сигналы, и она не однажды смея-
лась над ними в ответ и прятала их навсегда в свою душу.

Однажды на одном из братиславских рынков Олег и Алла прода-
вали свой небогатый товар, который привезли из Бреста. Они хотели
заработать немножко денег, чтобы купить себе модные европейские
брюки, рубашечки, ботинки. София на несколько минут отлучилась. В
это время подошла к ним женщина и хотела что-то купить. Без Софии
это не выходило, и все трое с нетерпением ожидали её. Когда пришла,
покупательница ей с улыбкой сказала:
– Какие у Вас прекрасные дети. На мой вопрос: «Кто ваша мама?», они
ответили: «Наша мама ? самая красивая женщина на этом рынке!»
София засмеялась, и эта улыбка приходит каждый раз, когда вспо-
минает этот случай.

Сестра Лена рассказывала ей:
– Когда на границе Чехии и Польши нас сняли с поезда и не разре-
шили продолжать путь в Братиславу, твои дети не растерялись: пош-
ли на рынок, продали нечто из подарков и за вырученные деньги дали
тебе телеграмму. Олег сказал мне:
– Не переживайте, тётя Лена, мама приедет к часу ночи и всё уладит!

София помнит, как накануне своего дня рождения на работе получила
телеграмму и приехала поздней ночью в незнакомые Жебжедовице – по-
следнюю польскую территорию перед Чехией. Нашла своих детей с се-
строй, спящих на пустынном вокзале. Её взрослые дети обнимали и це-
ловали её, заключив в объятия, смеясь от радости и счастья встречи. Они
восхищались ею и всё время приговаривали:
– Наша мама! Мамочка наша! Приехала!
– Вот видите, тётя Лена, мама приехала! Я же Вам говорил! – с гор-
достью обратился Олег к сестре.
– Смотри, какие умные и уверенные! – восхищалась и удивлялась
она. – И ты приехала. Они как знали!
– Знали они и знают. Потому что я никогда их нигде и ни в чём без
помощи не оставляла и не оставлю. Всегда была и буду там, где они
нуждались и нуждаются. Они это знают и слушаются меня по первому
слову, – отвечала ей умилённая София.

Затем дала всем еду и питьё, привезённые с собой, и поторопила
всех к приходящему поезду. Перед входом в вагон стояли чешские по-
граничники, и София обратилась к поручику:
– Я живу в Братиславе, – и предъявила ему свой паспорт. – Это мой
сын и дочь, а женщина – моя родная сестра. Вчера им не разрешили
продолжить путь ко мне и здесь сняли с поезда. Очень прошу Вас, по-
звольте им поехать со мной в Братиславу: сегодня у меня день рожде-
ния! Они – мои гости!

Офицер покрутил головой, посмотрел протянутые паспорта, сде-
лал в них необходимые отметки и протянул Софии:
– Езжайте, а то Вы мне здесь всю родословную расскажете!

София любила своих детей и гордилась ими за то, что они такие
успешные, красивые, понимающие и умные. Она была благодарна
Богу, что они у неё есть. Сознавала, что они, её дети, – это отображение
её самой.

Ни за что на свете ей не забыть, как Олежка сказал первое слово: оно
не было «ма–ма» и не было «па–па», оно было «па–ма», «ма–па».
– Он нас одинаково любит, поэтому не может разделить и соеди-
нить правильно слоги! – радовался Георгий, обнимая и целуя своего
четырёхмесячного сына.
– Хочет, чтобы мы двое были у него всегда, – отвечала София мужу,
только что вернувшемуся из Чехословакии, где участвовал как воин
запаса вместе с тысячами других таких же советских мужчин в опера-
ции «Снегопад» во время происходивших там событий под названием
«Пражская весна». Тогда Олежке исполнился лишь месяц его жизни. В
тот юбилейный день как раз перед обедом сосед принёс мужу повест-
ку, и они вдвоём ушли.

Спустя пятьдесят лет, из которых тридцать София живёт в Слова-
кии, она в любое время суток может назвать имена врачей своего вось-
мимесячного сына, которые вместе с ней боролись за его жизнь. Как и
тогда, София возмущается: «Что это за правила, когда нужно оставлять
в больнице заболевшего ребёнка до года одного, без мамы? Я считаю
сегодня, как и тогда, что этот факт поспособствовал смерти многих де-
тей, которых там лечили!» И вспоминает невесёлую историю.

Когда у Олежки поднялась температура, муж вызвал на дом детско-
го врача. Врач осмотрела ребёнка, проверила горлышко, дыхание, сер-
дцебиение, прописала таблетки, пояснив молодой маме, как их давать.
Таблетки не помогли, и когда врач пришла повторно проведать своего
маленького пациента, она предложила молодым родителям немедлен-
но отвезти его в детскую больницу. В приёмной сына осмотрела сама
заведующая отделением известная врач Нина Семёновна и направи-
ла его одного, без Софии, в третью палату, где лечащим врачом была
Дора Моисеевна. Врачи – две опытные женщины – уговорили молодых
родителей оставить ребёнка в больнице на их попечение:

– Болезнь у ребёночка простудная, её нельзя запускать! У нас здесь
все условия: погреем, дадим укольчики, а через недельку выпишем
здоровенького! Не переживайте, всё будет хорошо! – в один голос
обещали они. – На свидание придёте через три дня, – ободрили.

Вместе с Георгием вышли расстроенные, морально поддерживая один
другого, надеясь на всё хорошее, желая верить словам докторов. Оба не-
измеримо любили своего сыночка, боялись за него и были готовы на лю-
бую жертву ради него, ради его жизни. Опечаленный Георгий отправился
на работу, а несчастная София побрела домой. На третий день ранним
утром оба торопились по морозной улице в детскую больницу. Их сердца
учащённо бились, а растревоженный ум будоражил вопрос: «Как там наш
Олежка?» В больничном вестибюле уже было несколько женщин и муж-
чин, которые нетерпеливо ожидали Нину Семёновну. Она расскажет всё
об их детях, и, наверное, разрешит с ними свидеться.

Заведующая сделала краткое сообщение и почти ничего не сказала
им о сынишке. У Софии нарастало нехорошее предчувствие. Георгий,
глядя то на жену, то на заведующую, задвигался и выступил вперёд.
София последовала за ним, но Нина Семёновна не пустила их в палату
и не разрешила им увидеться с их сыном!
– Вам надо ещё подождать, сегодня это невозможно! – загораживая
собой вход, сказала она.
– Вы же обещали, что сегодня мы увидим нашего сына! – глядя прямо в
глаза этой почтенной и уверенной в себе женщине, говорила, срываясь на
плач, худенькая, как подросток, двадцатитрёхлетняя София.
– Завтра увидите! Не волнуйтесь: сегодня у него процедур много,
завтра он будет свободнее! – успокаивала и заверяла молодую женщи-
ну высокая и могущественная Нина Семёновна. Так и ушли София и
Георгий из детской больницы на улице Халтурина, не увидев своего сы-
ночка и не успокоив свои раненые сердца.

Назавтра София запаслась решительностью, чувствами и фактами, ко-
торые помогут ей преодолеть все возможные преграды и увидеть своего
сына! Гонимая недобрыми подозрениями и неясными, тяжёлыми пред-
чувствиями, в детскую больницу пришла сама: Георгий не мог отпраши-
ваться ежедневно с работы. Но и в этот раз заведующая никак не согласи-
лась допустить несчастную мать к её ребёнку:
– Что Вы каждый день добиваетесь встречи с ним? Ребёнок проходит
курс лечения, его нельзя отвлекать. А то увидит Вас, расстроится – и всё
лечение ни к чему. Успокойтесь, пусть ребёнок примет лечение – тогда
увидитесь, может, и выпишем его! Придите в пятницу к десяти часам, –
будто впервые, строго и ласково распекала и уговаривала одновремен-
но умудрённая опытом Нина Семёновна молодую и неопытную маму.
– Сколько раз Вы обещали, но не выполняли обещание? Как мне
верить Вам после этого? Я еле выдерживаю столько времени не видеть
моего сынишку! – вся в слезах отвечала ей София, и в этот раз ни с чем
уходя домой.

Дома поговорили с мужем. Оба очень переживали, и за всем проис-
ходящим чувствовали неладное. В пятницу к десяти часам София была
в детской больнице. На этот раз лечащий врач Дора Моисеевна сама
пришла за ней в вестибюль и, пригласив в палату, провела её к кро-
ватке сыночка. Он лежал, и не было понятно, спал или бодрствовал.
София наклонилась к нему: его большие глазки были узкими и безраз-
личными. Она начала ласково звать его по имени:
- О-леж-ка, Оле-жеч-ка, сы-но-чек! О-леж-ка!

Но вдруг увидела, что его глаза закатились под лобик: один, второй,
третий раз! Испуганная София выбежала из палаты на коридор и голо-
сом, полным горя и отчаяния закричала:
– Доктор, доктор, сестра, скорее, скорее! Что с моим сыном? Помо-
гите!

На её зов прибежали все. И заведующая отделением была здесь. Со-
фию в палату не пустили, а санитарка поставила ей стул в коридоре со
словами:
– Успокойтесь, женщина, всё будет хорошо! Не волнуйтесь, отдох-
ните!
Через несколько минут все вышли из палаты. Лечащая врач подо-
шла к Софии:
– Сейчас Ваш сын спит. Идите домой, Вы тоже устали, – посочувст-
вовала она.

София поднялась и сказала врачу:
– Я пойду в палату, а не домой! В каком состоянии мой сын, Вы ви-
дите? Вы сами знаете, что когда мы с мужем оставили его у вас поле-
читься, он был живой и почти здоровый. Его глаза не закатывались. А
сейчас что с ним? Почему он такой вялый, как неживой? Почему зака-
тываются его глазки? Он умирает! Почему все эти дни Вы не разрешали
нам его увидеть?!
– У нас нет здесь условий для родителей, это детская больница!
– Мне не нужны условия, мне нужен мой сын, живой и здоровый! Я
сама буду возле него!
– Вы не можете здесь оставаться! – подойдя, сказала заведующая.
– Если я не смогу здесь оставаться, то уйду с сыном! Что уже будет, я
буду с ним! – и начала собирать вещички сына. – В больнице его состояние
не улучшилось, а ухудшилось, и это знаем мы все: Вы, лечащий врач, я,
участковый врач и мой муж. Я хочу быть с ним и ухаживать за ним, пото-
му что в Вашей детской больнице нет надлежащих условий для детей, не
только для их матери. Я хочу, чтобы он жил!

Заведующая молча слушала Софию, а когда та утихла, сказала:
– Не забирайте ребёнка домой, останьтесь в палате с сыном. Спать
будете на стуле: у нас нет условий для матерей.

В палате кроме её сына было ещё четверо детей такого же семи-
восьмимесячного возраста. Никто к ним не приходил и не добивался
с ними встречи: они были из приюта. Барахтались в кроватке и пробо-
вали встать на свои ножки, плакали или издавали звуки, которые сви-
детельствовали об их лучшем или худшем самочувствии и настроении.

Когда София подходила к ним, они тянулись к ней своими ручонками,
всем телом. Своими невинными, чистыми глазами они смотрели на
неё и всем своим существом и движениями проявляли желание и по-
требность внимания, любви. Ей казалось, что им очень хотелось, чтобы
их взяли на руки, погладили, расчесали волосики, прижали к груди,
поиграли с ними. Время от времени подходила к ним санитарка, де-
лая необходимое, чтобы поддержать у них гигиену. Приходила сестра
и брала их на процедуры, ловко приговаривая, ухитрялась подать им
таблетку или сделать укол. Во время еды подходила опять санитарка
и кормила их всех по очереди сначала жиденьким супчиком, а потом
клейкой и безвкусной кашей. Во время тихого часа все детки дружно
спали, и в палате было слышно их ровное или прерывистое дыхание,
сопровождаемое кашлем, хрипами. Просыпаясь, кто из них плакал,
кто лежал с широко открытыми глазами. София видела всё и пере-
живала, чувствовала и понимала, как не хватает им внимания, любви
и человеческого тепла. Она подходила к ним, разговаривала с ними,
называя по имени. Она утешала их, трогала их ручонки и пальчики,
гладила по головкам, заглядывала им в глаза, старалась приободрить.

Прошло несколько дней. София постоянно находилась в палате
рядом с сыночком, следила за его процедурами, кормила его сама и
поила, следила, чтобы он принял таблетки, мечтала, что скоро его вы-
пишут и папа заберёт их домой. Видя, как немного внимания уделяет-
ся остальным детям, и желая им хоть немного помочь, она помогала
медсестре подать им таблетки, а в отсутствие санитарки чистила их и
умывала, представляя, как было здесь её сыну без неё. Однажды но-
чью, когда в палате все дети спали, она подошла к кроватке мальчика,
который ворочался с хрипом в своей постельке и не то плакал, не то
стонал. Вдруг София увидела, что он задыхается, и побежала позвать
медсестру. Когда пришла медсестра, взглянув на мальчика, она пер-
вым делом открыла настежь широкое, на всю стену окно, и холодный
февральский воздух мощной волной хлынул на разоспавшихся и раз-
горячённых, ослабленных недугом, беспомощных деток. Затем верну-
лась к своему столу и позвонила на первый этаж врачу, чтобы пришёл
осмотреть больного.

София не знала, что делать, боясь, что сын и все дети ещё больше
простудятся. Укрывая сына и остальных детей, она обратилась сначала
к медсестре, а потом к только что пришедшему врачу:
– Что Вы делаете? Разве можно так поступать с детьми? Вы же их
простуживаете! – отчаянно говорила она, уже держа своего сына, уку-
танного в одеяло, и выходя вместе с ним из палаты. – Заберите больного
в ординаторскую, там его и осматривайте! Зачем же других подвергать
простуде, от которой они здесь лечатся! Хорошо, что я здесь, и своего
сына унесу среди ночи в коридор! Но разве это выход? А что с этими
бедняжками будет?

На второй день лечащий врач сообщила Софии:
– Завтра, если анализы придут хорошие, выпишем Вас!

Анализы пришли, как и сказала врач, на следующий день, и Дора
Моисеевна при обходе выписала Олежку с больницы, заметив Софии:
– Анализы не Бог весть какие хорошие, но опасность миновала, и
ему будет лучше дома под присмотром участкового врача и всей ва-
шей семьи. Вы тоже устали спать на стуле почти десять ночей, дома
отдохнёте!

София была немного удивлена, как всё быстро решилось с выпи-
ской, но ещё большей была радость от того, что, наконец, они с сыном
оставят детскую больницу.

Георгий приехал за ними на такси и привёз их домой, а сам поспе-
шил на работу. Всё это время он поддерживал своих любимых, еже-
дневно приходя на свидание с ними, заботясь, чтобы София с сыном
имели во всём достаток и были здоровы. Он с нетерпением ждал счаст-
ливого дня, когда вся их семейка будет вместе. Всюду в квартире было
у него чисто и уютно: в комнате дышала жаром высокая печь с белого
польского кафеля, которая обогревала и спальную просторную комна-
ту, в центре которой стояла супружеская кровать, а возле неё возвыша-
лась уютная детская кроватка. На кухне в холодильнике стояло молоко,
кусок отваренного мяса красовался в глубокой тарелке, а в кастрюле
дремал ленивый куриный бульон. Сам Георгий не мог наглядеться на
своих родных и самых любимых во всём этом мире – жену и сыночка,
на свою семью.

Однажды солнечным мартовским днём София уже кончала уби-
рать в квартире, домывала на кухне полы и поторапливалась, по-
тому что её маленький сын остался в спальне в своей кроватке, и
она боялась, чтобы вдруг он не выпал из неё. В белой рубашечке
ниже колен, он виделся ей очень хорошеньким и милым: тёмно-
русые волосики покрывали его головку. Голубенькие большие глазки
блестели и не выражали особого желания или чувства, а на щёчках-
булочках застыл румянец, который не нравился ей. Казалось, что он
неестественный, тёмно-красный, и был похож на загар. Блеск его глаз
ей также не нравился. Она подумала, что сыну нужно измерить темпе-
ратуру. Время от времени он сухо кашлял, каждый раз раня её. Сердце
её становилось тяжёлым, а мысли заслоняли воспоминания о детской
больнице и всё произошедшее в ней.

Вдруг в дверь постучали, и на пороге появилась участковый детский
врач. Ещё не прошла неделя, как к ним домой уже второй раз поспе-
шила она.
– Была здесь во дворе по вызову и решила проведать Вас. Как сынок,
покажите его! – обратилась она к Софии.
– Проходите в спальню, он в кроватке, а я сейчас окончу здесь и при-
ду за Вами! – сказала ей женщина. Врач прошла в комнату, а потом в
спальню, и вдруг возмущённо закричала Софии:
– Кончайте с мытьём полов, подойдите сюда!

София бросила неотжатую тряпку и подошла к сыну
– Немедленно собирайтесь в детскую больницу с сыном! У него аст-
матические компоненты, а она спокойно моет полы!
– Но мы всего неделя как пришли оттуда! – возразила София. Но-
чью почти не кашлял!
– Чтобы в течение часа были в больнице! Возьмите себе халат, та-
почки, останетесь с ним! Я позвоню заведующей, чтобы Вас приняли, –
на это раз более спокойно приказала врач.

Дома телефона не было, и София не могла даже связаться с мужем,
который работал в первую смену. Написала ему записку: «Как только
сможешь, приди к нам в детскую больницу», – попросила она. Сама
моментально собрала сынишку и его одежду, приготовила коляску и,
посадив в неё сына, вынесла во двор. Несколько остановок шла пешком:
не было времени ожидать автобус, да и как в него войти с коляской?
Мартовское солнце старалось согреть воздух и землю, но порывистый
холодный ветер бил в лицо и по всему телу, пронизывая до костей.

Было так грустно и неуютно. «Страшно подумать, что ждёт нас в бли-
жайшее время! Но сейчас нельзя сосредотачиваться на ощущениях и
предчувствиях, сейчас всё внимание и силы нужны моему сыночку, что-
бы он жил, чтобы мы вернулись домой здоровые», – думала она, входя
с сыном в приёмное отделение детской больницы. Там её уже ожидала
Нина Семёновна. Осмотрев и послушав Олежку, сказала:
– Пойдёте снова в третью палату. Женщина, Вы такая навязчивая!
Негде Вас расположить, но ладно, оставайтесь с сыном, позже что-
нибудь придумаем!

София молчала в ответ, и только слеза медленно и тяжело катилась
по её щеке. «Как будто мне хотелось опять прийти с сыном сюда и ноче-
вать с больными детьми, пытаясь уснуть на небольшом стульчике, сот-
ню раз меняя положение! Просыпаться от боли во всём теле и костях от
такого неудобства, быть натянутой, как струна, ежеминутно помня, что
я в больнице со своим ребёнком. Я здесь для того, чтобы помочь ему
выздороветь и выйти отсюда!» – думала она, призывая Господа помочь
ей всё это осилить и пережить.

Сразу после ужина прибежал Георгий свидеться с сыном и женой,
предложить свою помощь.
– Может, на ночь домой ходи, если разрешат, ведь тебе негде здесь при-
лечь, и ты очень устала, – предлагал, не зная, как помочь беде.
– Я сына не оставлю здесь самого: они это знают и ты знай! Приходи
к нам каждый день – так и ты нам поможешь! – сказала ему.

Каждый день он приходил после работы проведать своих дорогих и
любимых, приносил овощи и фрукты, виноградный сок, так страстно
желая, чтобы опять все были вместе дома. Однажды по совету леча-
щего врача он достал и купил редкое лекарство, чтобы поставить на
ноги своего сыночка. София отдала его врачу, и Олежке стали подавать
его по несколько капель в день. Георгий почистил и по разрешению
заведующей принёс в отделение коляску. Через несколько дней Дора
Моисеевна, увидев Софию на коридоре, сказала, что в одной из палат
освободилась кровать, и её перенесут ей: «Найдите с сестрой в палате
место, где поставить», – предложила.

Однажды после полдника София прохаживалась с сыном в коляске
по коридору. Её одолевали невесёлые мысли и предчувствия. Ей каза-
лось, что чудесное лекарство не улучшает состояния сына, а ухудшает
его. Он сильно кашлял и плохо дышал. София научилась слушать дыха-
ние и судить о состоянии его лёгких, приложив своё ухо слева и справа,
вдоль позвоночника сына. И сегодня она слышала вместо равномерно-
го дыхания в лёгких сына гамму неровных и прерывающихся хрипов и
писков. В соседних палатах умерли дети. Она чувствовала себя с сыном,
как в яме, из которой оставалось всё меньше возможностей выбраться.

Как раз проходила с коляской мимо женщины, сидящей в коридоре,
которая, как и она, досматривала, караулила и берегла своего ребёнка
от зубастой. Вдруг Олежка громко чихнул, и целый ком мокрот выле-
тел у него из горлышка и носа прямо на пол, чуть ли не на женщину с
ребёнком. В этот день сынок почти ничего не обедал.

После сна и туалета детей покормили едой в виде тёртого яблока
и морковки, а потом перенесли их на время уборки в так называемую
спортивную – просторную, довольно прохладную палату с большими
стеклянными окнами на двух стенах. Позже София узнала, что сюда пе-
реводили самых слабых детишек перед предполагаемой их кончиной.

Здесь стояли две взрослые кровати и несколько детских. В окне показа-
лось и на несколько минут остановилось заходящее солнце. Её сынок
сидел в кроватке без единого звука и широко раскрытыми, как небо, го-
лубыми глазами смотрел перед собой. Софии показалось, что он из на-
ходящихся здесь предметов ничего перед собой не видит: его глаза, как
у старика, были серьёзны, невероятно грустны и устремлены мимо них,
вперёд. Весь его взгляд был сосредоточенный и такой печальный, что
её сердце и разум пронзили необъяснимые предчувствия и страх. Она
смотрела на него и не могла наглядеться, боясь, что больше его никогда
не увидит. Неизмеримая печаль пронзила её сердце, ноги подкашива-
лись, и руки ослабли, немея. Женщина, сидящая со своим ребёнком в
палате, рассказала ей несколько случаев о детях в больнице. В одном из
своих повествований она прорекла:
– Так ребёночек болел изнурительно и долго у молоденькой мамы:
только выпишут из больницы, через парочку дней – опять в больницу.

Она не знала и врачи не знали, как его и лечить. Все лекарства и сред-
ства перепробовали. Однажды их снова после очередного лечения вы-
писали. Каждый про себя думал: «Надолго ли?» Когда женщина оде-
валась, оказалось, что в раздевалке у неё украли верхнюю одежду. С тех
пор они в больницу не обращались: ребёночек подрастает, а женщина
счастливо улыбается и любопытным охотно поясняет: «Это потому,
что нашу болезнь в больнице украли вместе с одеждой!»
– Чтобы у нас что-нибудь украли вместе с болезнями! – окончила
свой рассказ.
– Я бы сама отдала бы всю свою одежду, в последнем платье осталась
бы, лишь бы забрали нашу болезнь! – печально и безнадёжно промолвила
София. Взяв своего сыночка на руки и целуя его щёчки-булочки, прижи-
малась к нему лицом и всем сердцем. Вдыхая его аромат, как бы старалась
проникнуться им и запомнить его навсегда.

После ужина детей подготовили и уложили спать в своих палатах.
София вышла в коридор, где уже сидело несколько женщин в ожида-
нии, что скажет, уходя домой, заведующая. Тут же стояла медсестра.
Нина Семёновна уже выходила из своего кабинета. Остановилась возле
собравшихся.
– На сегодня – самый слабый Харкевич. Мы с Дорой Моисеевной
прописали ему адреналин каждые полчаса, – обращаясь к медсестре, –
сказала она. – Врач на первом этаже, – добавила и посмотрела прямо
на Софию.

Все из присутствующих знали, что адреналин колют в самые худ-
шие моменты состояния организма.
«Что это? Конец? Как это пережить? Я не отдам своего сына! Буду сле-
дить за ним, никуда от него не отойду. Глаз не сомкну!» – мысленно настра-
ивала себя София на последний и решительный бой за сына, хотя всё её
тело отяжелело, а сердце уже в который раз пронзила непонятная боль, и
голова закружилась от страшной догадки.

Заведующая ушла, и женщины поторопились к своим детям. Со-
фия тоже направилась в палату к сыну. Все детки спали. Он будто
спал: тихо лежал с полузакрытыми глазками, и это её насторожило
и встревожило. Она дотронулась до него, ласково провела рукой по
изголовью, чтобы проверить температуру, и, не обнаружив её, успо-
коилась. Но через мгновенье она снова наклонилась над ним, пощу-
пала его ручки, нежно потёрла его пальчики, и ей показалось, что
сыночек чересчур вялый: его ручки и пальчики были безжизненны.

Скованная страхом, решила посмотреть его животик, раскрыв его и
завернув рубашечку вверх. В полутьме она вдруг увидела, как обры-
висто и неровно дышит её сын: животик не поднимался и опускался
равномерно, а медленно беспорядочными рывками вскакивал и че-
рез неопределённое время медленно беспорядочными рывками опу-
скался. София опять прикрыла сына и побежала за медсестрой. У
дежурного стола они обе уже спали, и только лёгкое похрапывание
раздавалось вокруг. Несмело, но настойчиво молоденькая женщина
начала их будить, не зная, какие здесь найти слова:
– Сестричка, пожалуйста, встаньте, проснитесь! Харкевичу очень
плохо!
– А чем мы ему поможем? – через сон отвечала сестра.

Женщина ничего подобного в такой ситуации не ожидала. Как мол-
нией среди ночи, ударили её эти слова: закачалась, но осталась стоять,
не упала.
– Потехина Нина Семёновна прописала ему адреналин каждые
тридцать минут, я это слышала своими ушами! – громче и настойчи-
вей сказала она.
– Адреналин ему не поможет! – сказала ещё раз сестра сонным го-
лосом.
– Вы выполняйте свои обязанности: немедленно колите следующую
дозу адреналина моему ребёнку! И вызывайте врача с первого этажа! –
превозмогая страх и свою беспомощность, закричала ей и заплакала
София. Сёстры зашевелились: одна побежала за доктором, другая
пошла за ней в палату и уколола сыночку адреналин. Наклонившись
над сыном, женщина с трудом взяла его на руки, прислонив к груди.

Его тельце было совсем вялое, как неживое, и прогнулось. Ручки и нож-
ки обвисли, и София подумала, что приближается то, наихудшее. При-
шёл доктор.
– Что Вы здесь подняли шум? Покажите Вашего ребёнка! – обратил-
ся к Софии.
– Вот он, у меня на руках. Посмотрите на его тело, ручки и ножки!
Всё как неживое! – говорила она и клала своего сыночка в постельку, об-
нажая ему животик. – Посмотрите, как он дышит! Прошу Вас, доктор,
миленький, делайте всё, чтобы он жил! – зарыдала женщина. – Мой
сын ещё живёт, и пусть сестра каждые тридцать минут колет ему адре-
налин, что прописала Нина Семёновна!

Доктор молчал и хмурился, а потом сказал:
– Ему необходим свежий воздух, несите его в ординаторскую!

София понимала, что это последний шаг. Там, в ординаторской, ре-
шится её судьба с сыном: выйдут они вдвоём живыми или?..
Завернув сына в одеяльце, София направилась вслед за медсестрой
и врачом в небольшое помещение, примерно семи квадратных метров,
где у окна вдоль стены стояла невысокая, метра полтора длиной, ска-
мейка с кожаной обивкой, а перед ней продолговатый стол. Осталь-
ное пространство было свободно. Окно было полуоткрыто, и холодный
воздух здесь проникал до костей. Сестра застлала скамейку простын-
кой и на неё положила подушечку у самого окна, а София положила
туда в одеяльце своего сыночка, поглядывая на окно и беспокоясь, как
бы здесь ещё больше не навредить ему.

Доктор, наблюдавший за всеми действиями, сказал медсестре:
– Регулярно подавайте больному каждые тридцать минут адрена-
лин! – и ушёл.

За ним поспешила медсестра. Никаких слов и никаких напутствий
Софии никто из них не оставил. Никаких обещаний, советов, ни одного
слова поддержки. София и сынок остались сами в холодной и узкой,
как гроб, ординаторской. Боясь за сына и желая уберечь его от ещё
большей простуды, София сходила в палату, принесла оттуда его ша-
почку и свой тёплый пуховый платок. Шапочку одела ему на головку,
а платком укрыла ещё раз своего ребёнка, спасая его и борясь за его
жизнь. О себе не думала и не проявляла никакой заботы. Всю ночь стоя-
ла у его постели и молилась, не зная молитвы, своими словами. Она
просила Бога, становясь на колени: «Господи, верни мне моего сына!
Пусть он не уходит, оставь его со мной!»

С молитвой на устах она обращалась к Божьей матери и просила её:
«Святая Божия матерь! Защити моего сына, не давай смерти забрать
его у меня! Помоги ему остаться в живых!»

Она молилась и обращалась к самой смерти: «Сжалься, госпожа,
над нами! Позволь нам вместе жить и преодолеть все болезни и невзго-
ды! Низко тебе кланяюсь и прошу за сына! Позволь ему жить и расти,
будь великодушна!»

Она отгоняла все тёмные силы, которые хотели отнять у неё сына, и
просила их о милости:
– Уходите прочь от моего сына, оставьте его со мной! Оставьте его
жить, уйдите от него! Смилуйтесь, не делайте нам зла!
Сестра приходила каждые полчаса и колола Олежке адреналин. Со-
фия понимала, что ординаторская и адреналин – это всё, что можно
было предпринять для спасения или более-менее нормального окон-
чания всего процесса, который происходил в детской больнице с её
сыном.

Так прошла целая ночь. Олежка жил! Утром ещё не было семи ча-
сов, как пришла заведующая. София услышала, как в коридоре медсе-
стра жаловалась Нине Семёновне:
– Видели бы Вы её и слышали, как она нам здесь цирк закатила о
наших обязанностях! – говорила одна сестра.
– Кричала, почему не даём ему адреналин каждые полчаса. А мы
его давали! – вторила ей другая.

София в коридор не выходила и не пыталась защитить себя перед
ними: усталость одолевала её, и она понимала, что они будут всегда
правы. Её волновали мысли о сыне: что будет с ним, как ему помочь,
чтобы он жил? В ординаторскую зашла сама заведующая, осмотрела
сыночка и сказала Софии:
– Прошлой ночью у него был кризис. Ваш сын будет жить. Сейчас
перейдёте опять в палату. Вам нужно отдохнуть, поспать. Я выпишу
для Вас таблетки, пойдёте домой, отдохнёте, поспите, потом приходи-
те опять. На время Вашего отсутствия пусть сюда придёт кто другой:
свекровь, золовка или муж. Вы часов пять-шесть поспите. Обещаю Вам,
что Ваш сын будет жить, даю Вам слово: Ваш сын будет жить! Не бой-
тесь, верьте мне! – заверила молоденькую женщину Нина Семёновна и
тут же добавила: – Вы такая навязчивая, женщина!

София не знала, как это принять, как похвалу или осуждение, ей
было всё равно. Она не хотела об этом думать. С трудом согласилась с
предложением, сказав ей:
– Я хочу Вам верить, поэтому пойду на несколько часов домой, но
вместо меня придёт мой муж. Я приду на ночь вечером.
– Хорошо, – согласилась Нина Семёновна. – Ваш сын будет жить!

Сейчас я сама сделаю ему плазму, и это ему поможет, будьте уверены!
Первым делом София с больницы позвонила на работу мужу и, рас-
сказав ему в нескольких словах о происшедшем ночью, попросила его
подменить её.

Дома встретились с ним, когда забежал переодеться и взять тапочки.
– Принёс тебе ещё сметану и печенье к чаю. Поешь, выпей лекар-
ство и ляг поспать! – заботливо сказал ей. – Пойду нашего сыночка об-
нять. Я никогда не забуду, что ты спасла его!

Вспоминая этот миг, София сжимается вся от пережитого горя и
боли, говорит своим друзьям:
– Бог дал мне счастье, что смогла быть рядом с сыном, иначе впол-
не могло произойти непоправимое. Вот и говорите, сколько хотите, о
скромности и послушании. Не везде и не всегда они уместны. В жизни
иногда требуется от человека нечто непривычное, чрезвычайное. Бог
дал мне характер и чувство. Сам поддержал в тяжёлую минуту, услы-
шав молитву от чистой души.

Дома умылась, надела чистую ночную рубашку, выпила чай с пе-
ченьем и приняла лекарства, что выписала ей Нина Семёновна. В теле
и в душе чувствовала, как будто с неё содрали три кожи. В мозгу, не
останавливаясь ни на секунду, лихорадочно пробегали отдельные слова
и звуки с прошедшей ночи. В глазах проплывали картины пережитого.

Сама чувствовала себя разбитой и ослабленной, но уснуть, как ни ста-
ралась, не смогла. Даже повторные лекарства не дали результата: вме-
сто нормального сна она пребывала в лёгкой полудрёме, и всё пережи-
тое ночью не покидало её. Проведя таким образом часа три в постели,
она встала и начала собираться к сыну: «Лучше буду при нём, быстрее
успокоюсь. Может, ему действительно полегчало, тогда и мне полег-
чает», – подумала и, взяв чистое бельё и одежду сыну, направилась в
детскую больницу. Там с радостной улыбкой встретил её Георгий.
– Нина Семёновна сделала Олежке плазму, уже ему намного лучше:
угроза жизни миновала. Сейчас крепко спит и ровно дышит!

София зашла в палату и заглянула в постельку: её сынок, раз-
метавшись, как котик, сладко спал и словно улыбался. Нежный ру-
мянец играл на его щёчках-булочках. Ничто в нём не напоминало
прошедшую ночь. София обняла рядом стоящего Георгия и головой
приникла к его груди.
– Слава Богу, наш сыночек остался с нами! Пойду поблагодарю
Нину Семёновну!

С того времени Олежка начал лучше кушать, спать и набирать вес.
В больнице София с сыном находились ещё недели три. Однажды заве-
дующая сказала Софии: «Вашему сыну нужен воздух, выходите с ним
во двор на прогулку. Воздух тоже лечит!» С того времени почти каж-
дый день София с Олежкой выходила во двор в больничный сад, а к
ним иногда присоединялся их папа. Носил сыночка на руках, прижи-
мая к груди, разговаривал с ним, пытаясь рассказать и показать ему,
как горячо и крепко любит его.
– Скорее выздоравливай, наш Олежечка, и мы вместе будем жить
дома, – мечтательно, с надеждой просил он сына.
София счастливо улыбалась им, представляла и верила в лучшее
будущее их семьи.

Сына выписали в конце апреля, и София пошла в раздевалку за
своим модным плащом. Как она ни смотрела, где ни смотрела, его
не было. Перед ней висели чужие плащи и жакеты, и рядом никого
не было: могла одеть на себя любой из них. Но она сильно не огорчи-
лась, а про себя даже обрадовалась и подумала: «Пусть берут плащ
и все наши болезни с ним!» Так и ушла без плаща домой. На проща-
ние София с сыном и Георгий зашли в кабинет к Нине Семёновне.
– Спасибо Вам, Нина Семёновна! Наш сыночек с нами, и в этом
Ваша заслуга, – наперебой говорили София и Георгий.
– Это и Ваша заслуга, – сказала заведующая, ясно посмотревши на
Софию, и добавила: – Женщина, Вы такая навязчивая!

Прошли годы. Олежке исполнилось семь лет, и он пошёл в первый
класс. В услугах детской больницы сынок Софии не нуждался. Но Со-
фия не забыла туда дорогу. Однажды вместе с сыном, в руках которого
пылал букет красных гладиолусов, она пришла в приёмное отделение.

Там было пусто, и София попросила позвать Нину Семёновну. Когда
врач пришла, Олежка с цветами, по совету мамы, подбежал ей навстре-
чу и протянул букет.
– Это Вам. Спасибо! – говорил сынок заученные слова, и его щёчки,
как булочки, покрылись здоровым румянцем.
– Возьмите, Нина Семёновна, спасибо Вам! Посмотрите, как мы вы-
росли! Вы, может, помните «навязчивую женщину!» Я Вас никогда не
смогу забыть. Это мой сынок, Олежка, – приветствовала София заведу-
ющую отделением.

Много лет прошло с тех пор, и перед глазами часто всплывают кар-
тины их жизни: когда полные надежд, счастливые, мать и её семнад-
цатилетний сын шли, обнявшись, по тенистой аллее из школы, когда
он только что получил аттестат зрелости, а навстречу им торопился,
отпросившись с работы, улыбающийся от счастья его отец Георгий.

Счастливая София повезла своего успешного сына поступать в учи-
лище МВД СССР в Ленинград.
Переживая за его судьбу и стыдясь его поступка, привезла его обрат-
но в Брест, когда он сбежал из него, а потом сама занесла его документы
в электротехническое училище.
Бежала за поездом, провожая в армию.
Через небольшой промежуток времени приехала на присягу, как
раз в тот самый момент, когда он произносил торжественные слова.
Была счастлива, что так вырос, и, несмотря на прошлое, верила в счаст-
ливое будущее сына. Верила, что он будет строить его, а она и его отец
помогут ему. Верила, как себе, потому что это её сын, и знала, что он,
как и она, не подведёт себя и мать, которая, как она полагала, во всём
была примером ему.

С помощью музыканта оркестра и бывшего своего ученика всё ещё
счастливая София со своим мужем-словаком поздравила своего сына и
его невесту прекрасной музыкой и танцем с их свадьбой, вызвав моло-
дых через микрофон на середину зала, и вместе с ними закружилась с
мужем в вальсе.
Всем, кто находились близко или рядом с ней, она не раз заметила с
улыбкой, которая подчёркивала её любовь к нему и гордость: «У меня
сын!»

Годы шли, а сын нигде не работал, профессия электрика его не увле-
кала, а другой не приобрёл.
Институт, в который сам поступил без посторонней помощи и про-
текций, забросил, и не потому, что не мог или не под силу он был ему, а
потому что друзей себе нашёл, которые помогли ему дойти на «химию».
Потом и свой жизненный подвиг совершил: в больнице выпрыгнул
со второго этажа: после долгого пития алкоголя черти повсюду не да-
вали ему житья, даже в больнице. Вот и пришлось тогда ему от них так
избавиться. После инвалидность третьей группы получил, и пенсию
ему назначили.

София ходила, настаивала и просила за него всюду: в институте, и
в сизо, на суде и в больнице, где лежал после прыжка без движения.
Повезло, после химии вместе с невесткой и внучкой уговорила закоди-
роваться, деньги дала, хотела проводить его, чтобы поддержать, но не
позволил. Слава Богу! Более семи лет миновало, как выпутался из ал-
когольного ярма. Не пьёт, но, как и прежде, нигде не работает. Вот-вот
пятидесятилетие отметит. София уже не имеет к нему никаких претен-
зий, они давно прошли, как туман. Ей больно. Как он сам ей недавно
заметил: «Не получилось у тебя со мной, мама! Не вышло то, что ты
хотела! Ты со мной не успела!» – говорил, как резал тупым ножом всё её
тело. Говорил правду, с которой нельзя не согласиться. Говорил, будто
злорадствовал. Ещё радость пытался выразить.

Больше она никому не старается довести до сведения, что у неё сын!
Наоборот, когда разговор коснётся её детей, она с горечью скажет: «Что
говорить? С восемнадцати и двадцати лет живут, как хотят, где хотят
и с кем хотят. При таком порядке что хорошего?» Однажды доктор в
Словакии в разговоре спросил её:
- Где работает Ваш сын?
- В школе учителем географии, – солгала.
И болит её душа за эту ложь.
- Что могла сказать ему, чужому человеку, всю горькую правду? –
терзается она. - Он и слушать не стал бы в рабочее время. Да и никому
не нужна эта правда. И больше всех мне самой, - думает она. - Но от
неё никуда не убежать. Она болит и жжёт её тело и душу, - знает и
терпит она.

Картины жизни как сама жизнь. Меняется жизнь, меняются карти-
ны: радужные и оптимистические, печальные и трагические. Все они
воздействуют на человека и на состояние его души.

Сын всё больше отдалялся, становился к ней глухим и бесчувствен-
ным, неохотным и непонимающим. Когда ехала в родную школу на
презентацию книги, спросила:
– Может, поедешь со мной пятого марта в деревню?
Спросила, заранее зная, что получит отрицательный ответ, потому
что в её памяти до сих пор звучат его слова:
– Я тебе в деревне ничем не помогу, – сказал сам от себя. Она его ещё
ни о чём не просила. Это была его реакция на то, что родительский
дом Софии перешёл в её собственность. Тогда она ему лишь кратко от-
ветила:
– Знаю.

Он даже удивился и спросил:
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда, – показала рукой на него. – От тебя.

Когда-то в детстве, хоть и ненадолго, ездили часто туда все трое. А
сейчас уже более тридцати лет, как не ступала там его нога.
София хранила в душе надежду, что он заинтересуется предложе-
нием, пойдёт ей навстречу, понимая, какое это значительное и серьёз-
ное мероприятие в её жизни. Да и он причастен к её книге: оформлял
блог, когда она ещё собирала материал, критиковал её и советовал ей.

Но вместо согласия или малейшего интереса, был отрицательный, хо-
лодный ответ из одного слова:
– Нет.
– Жаль. На нет – и суда нет! – ответила, решив, что просить и приво-
дить ему доводы не стоит, потому что всегда было, что как сказал, так
и сделал. Только сердце защемило, сознавая, как они отдаляются друг
от друга, несмотря на то, что уже ему почти пятьдесят лет. «Постоянно
сама, одна, и только Бог мне поможет. Не могу на него ни в чём пола-
гаться: сознание его насчёт меня не растёт, лишь скудеет», – горестно
думала, стараясь, как всегда, не вызывать в нём жалость к себе.

Вечером позвонила своей приятельнице и давней подруге Наташе.
Объяснив ситуацию, спросила:
– Может, ты поедешь со мной? Ведь ты моя подруга и героиня кни-
ги, имеешь право. Не покидай меня, пожалуйста, одну в такой пре-
красный и ответственный момент жизни, как не покидала ты меня в
худшие времена! Теперь мой праздник, будь со мной!
Наташа не ждала, чтобы её упрашивали:
– Конечно, поеду, не переживай! Как всегда, всё будет сделано. Я с
радостью с тобой, моя дорогая! – сказала на прощание.

Позвонила и встретилась с редактором, предложила ему поехать с
ней. На удивление и к спокойствию Софии, он согласился, даже пред-
ложил ехать своим автомобилем. До поездки оставалось пять дней.
Мысль о квартире не давала ей покоя, и чтобы подавить это чувство, она
в понедельник утром отправилась к риелтору посмотреть какие и где,
по какой цене продаются в Бресте квартиры. Пошла, желая получить
информацию, чтобы знать, что можно предпринять по этому вопросу.

Все эти дни Олег сидел за компьютером. Он ни разу не пригласил её
посмотреть, что и где продаётся, ввести в курс, обсудить тот или другой
объект, прикинуть, сделать выбор. Он ждал и молчал. Ждал, когда она
соберёт полностью требуемую им сумму в тридцать пять тысяч дол-
ларов. Ждал, когда цены упадут ещё больше. Молчал, потому что ему
всё не нравилось и не годилось. Наилучше для него было бы, чтобы
она отдала ему свои деньги и молча сносила все неудобства, «временно
приезжая в Брест из своей Словакии». «А ещё лучше, чтобы совсем не
приезжала: ведь деньги можно прислать почтой!» – как бы читала на
его лице София, и не только читала, но и понимала это. Она не раз
слышала своими ушами и видела своими глазами, что так рассуждал
её сын. Она не любила ждать, при том реально представляла, сколько
ей понадобиться времени, чтобы собрать оставшиеся деньги. «Если со-
беру, потом опять увеличит сумму или придумает нечто, что всё сно-
ва затормозит, – догадывалась. – Неизвестно, доживу ли, – думала про
себя. – Не нравится мне это, не подходит мне! Это не для меня! ? трево-
жилась и беспокоилась она, ещё больше сознавая, что им необходимо
разойтись квартирами.

У риелтора посмотрела и выбрала две квартиры за подходящую
цену, в том же районе, где жили. Одна из них была совсем близко, на рас-
стоянии одной остановки от старой. Первый шаг, который сделала Со-
фия, подтолкнул её на второй: захотелось увидеть эти квартиры, и, кто
знает, может, она отбросит все чувства, привычки и купит одну из них
для себя? Олег пусть уже остаётся в её квартире, раз он и его семья так
не хотят с ней расстаться! Видела и начинала понимать, что и в этот раз
с Олегом ей каши не сварить. Он по-прежнему почти не разговаривал с
нею и отрешённо просиживал целыми днями у компьютера. Поэтому
предпочла не ставить его в известность о своих шагах. Время осмотра
назначили на второй день. София позвонила Наташе и попросила её
прийти к ней завтра к двенадцати часам без опозданий, даже не объяснив
причины. На следующий день ровно в двенадцать часов встретились у
подъезда: София, Наташа и риелтор. Только здесь София рассказала
подруге, как вчера провела день.

– Поедем смотреть квартиры! Прошу тебя, будь со мной, не остав-
ляй меня саму! – опять попросила София свою верную подругу.
Посмотрели одну, вторую. Вторая располагалась неподалёку от той,
в которой все теснятся на улице Гаврилова. Квартира двухкомнатная,
пятьдесят пять метров. Планировка – просторная, почти как в старой,
даже лучше: по одну сторону зал, кухня с солнечной лоджией, спаль-
ня. По другую – туалет, ванная. В окнах городской пейзаж дополняют
деревья, кустарники, есть возможность посадить высокие розы или пи-
оны. Квартира в девятиэтажном доме на первом этаже: протянешь из
окна руку – отломишь веточку сирени. Кошки, желая познакомиться,
отдыхают, играют, заглядывают в окна и в глаза, побуждая покормить
их, угостить. Рядом детские садики: с одной и с другой стороны. Берё-
зы приглашают присесть на скамейку. У подъезда красуется рябина.

Приветливый дворник следит не только за чистотой, но и за её нару-
шителями. Соседи, как в большинстве домов, – любопытные, обла-
дающие всей необходимой информацией, а если нужно, на помощь
придут, посоветуют, с кем общаться, а с кем не стоит или даже нельзя
для спокойствия и здоровья. Магазины кругом. Остановки автобусов,
троллейбусов рядом, маршрутки. В любое время к центру подъедешь
с любой стороны. Сам дом моложе того, в котором живёт София. В
квартире много нужно проделать работ, чтобы привести её в порядок.

Это вполне возможно. Даже по деньгам не будет особых затруднений.
«Продавцы уступят в цене, если хотят продать», ? замечала, раздумы-
вала, предполагала и оценивала женщина. В эти мгновения ей неволь-
но вспомнилось, как она в пятнадцать лет на рынке в Слониме купила
свинку, реально полагая, что через год покупка даст ей деньги, необхо-
димые для учёбы в институте. Сейчас своим спутницам сказала:
? Они хотят тридцать три тысячи, а я куплю её за двадцать девять!
Наташа и риелтор засмеялись, а София продолжала:
? Здесь потолки, стены полы, кухня, лоджия, ванная, прихожая, две-
ри, окна, – всё требует основательного ремонта. Первый этаж никому
не нравится, а мне нравится! У меня всего есть двадцать девять тысяч.
Других покупателей нет – конкуренции нет!

Здесь все трое присели и призадумались. Риелтор сказала, что по-
старается связаться с продавцами и выяснит их мнение на этот счёт
ещё сегодня. София с Наташей зашли на Гаврилова, чтобы подождать
её звонка. Пили чай, разговаривали о квартире, стараясь, чтобы их не
услышал Олег.

София поделилась своими суждениями с Наташей:
– Олег не хочет уходить с этой квартиры. Он никогда отсюда не уйдёт.
Если я ему куплю квартиру, он до моей смерти не уйдёт с Гаврилова: всё
будет делать и ремонтировать её, как всегда, никуда не торопясь. Да ещё
деньги будет требовать дополнительно на все издержки! Мне жаль и не-
приятно, что это так. Если договоримся о цене, чувствую, что я могла бы
эту квартиру купить для себя. Они засиделись на месте, пусть сидят! Пока
не хочется ничего ему говорить.

Позвонила риелтор и сказала, что продавцы согласны продать квар-
тиру за тридцать тысяч.
– Ещё сегодня можем все встретиться и подписать договор. При себе
нужно иметь тысячу долларов, – добавила.
– Я Вам перезвоню через двадцать минут! – ответила ей София.

Посовещались с Наташей. Решили, что недостающую тысячу най-
дут или договорятся с продавцами. София позвонила риелтору, что
идёт на встречу. Тут же попросила Наташу не оставлять её в такой
серьёзной ситуации:
– Ты всё внимательно слушай и за всем следи, останови, когда будет
надо, спроси, уточни, скажи своё мнение. Ты разбираешься в этом во-
просе лучше меня: постоянно живёшь здесь, ты ближе к этим людям,
лучше понимаешь их! Пусть не думают, что я одна, и со мной можно
поступить как угодно: в данный момент ты – моя опора и защита!

В канцелярии риелтора познакомились: продавцы – двое молодых
мужчин. Один – постарше, с кожаной папкой под правой рукой, лет
под сорок, приземистый, широкоплечий, сильный, коротко стрижен-
ный, с темноватой, будто загорелой, кожей лица.

Другой – моложе, лет двадцати четырёх, высокий и тонкий, блед-
нолицый, с высоким чубом чёрных волос, с круглыми, как пуговицы,
чёрными глазами с длинными ресницами под густыми и широкими
чёрными бровями на высоком и бледном челе. Оба они показались
Софии странными. По крайней мере, продавцами в её представлении
могли быть мужчины или женщина с мужчиной примерно одинако-
вых лет. Какая-то тайна покрывала лица двоих, как они представились,
братьев. Они нисколько не были похожи, разве что эта тайная печать
и натянутое поведение объединяли их. Но вот всех участников сделки
пригласили в канцелярию к юристу, где после всяческих уточнений и
разъяснений по делу был составлен договор, и София уплатила аванс
в размере одной тысячи долларов из общей суммы стоимости кварти-
ры – тридцати тысяч долларов. Пожали друг другу руки и разошлись.

Следующая встреча через пять дней: продавцы освободят квартиру и
выпишутся из неё, а София подготовит деньги.
Был сделан решительный третий шаг. София радовалась и пережи-
вала. Переживала, что всё это делает за спиной у Олега, и тут же успо-
каивала себя, припоминая, как часто, даже сегодня утром, грозил ей,
что с квартиры на Гаврилова он со своей семьёй никуда не уйдёт:
– Я здесь живу, а ты живёшь в Словакии! А если уйду, тебе придёт-
ся долго ждать, пока освободится «твоя квартира», – не в первый раз
тоном, не предвещающим мира и малейшего понимания, – артачился
перед ней.

У Софии мелькнула догадка, что сын хотел бы сказать, что она «не
доживёт», пока он освободит ей квартиру. Подумала и поняла, что он
говорит правду, вспоминая, как надолго он растянул ремонт на Гаври-
лова, который так и не закончил.

Радовалась, что столько много сделала на пути к этому шагу. Радо-
валась, что в своём решении не была сама: в Словакии – с Душаном, а в
Бресте рядом со своей любимой и благородной подругой. Чувствовала
себя счастливой, что имеет их, и была несчастна, что пропасть между
ней и сыном увеличивается. В то же время здравый смысл ей подсказы-
вал, что она поступает правильно, и всё, что делает, может помочь им
наладить отношения.

Сходила в Беларусбанк, договорилась, когда снимет деньги. В разго-
воре по скайпу с Душаном сказала:
– Мне нужны деньги. Ты же в курсе. Уезжая, я говорила тебе, что
буду покупать квартиру, и мне будет недостаточно моих денег! – при-
помнила она ему. – Спрашивала, поможешь ли мне?
– Конечно, не переживай! – сказал её верный друг, – как сказал, так
и будет. – Сколько тебе нужно и как послать? – спросил.
– Тысячу евро. Пойдёшь с деньгами на почту, скажешь, что хочешь
послать тысячу евро в Беларусь почтой «Вестерн». Кроме этих денег,
возьми ещё пятьдесят – будешь платить за пересылку, может, тридцать
пять евро, точно не могу сказать.

Написала печатными буквами все необходимые для пересылки
свои данные в Беларуси на лист.
– Посмотри и сейчас же перепиши, а я проверю!
Когда организационный момент был завершён, Душан без особого
вдохновения сказал:
– Не знаю, как это посылать, но попытаюсь. Завтра всё тебе скажу
по скайпу.
– Получится. Будешь мудрейшим, когда овладеешь этой операци-
ей! Можешь попросить работницу, чтобы она всё тебе заполнила, ска-
жешь, что никогда не пользовался этой службой. Только принеси и дай
ей лист с адресом!

Позвонила своему зятю в Амман:
– Раед, я покупаю квартиру. Одолжи, пожалуйста, мне тысячу дол-
ларов. Я тебе их верну в ближайшие три месяца!
Зять был удивлён её обращением и просьбой к нему: за более, чем
двадцать лет их отношений тёща впервые так заговорила с ним. Помня
свои предложения никогда не принятой ею помощи, он после непро-
должительной паузы ответил:
– Хорошо, когда Вам их послать?
– Ты их приготовь, а я на днях тебе сообщу! Спасибо, что могу на
тебя рассчитывать! Позвони мне, пожалуйста, в среду!
– Конечно, я рад Вам помочь, – сказал на прощанье зять.

Это ободрило Софию, хотя она никогда не хотела от него помощи:
у самого пятеро детей! Сам работает и снабжает всю семью. Ещё нач-
нёт упрекать дочь. Но здесь дело шло о покупке квартиры. Деньги у
зятя попросила взаймы. Как ей обойтись без помощи своих близких и
друзей? Нет здесь ничего хорошего, как и нет ничего плохого. По край-
ней мере, это своего рода испытание: теперь посмотрим, кто есть кто!
Обещать и говорить все мастера, а вот дело делать далеко не все могут!

Оставшееся время готовилась в свою родную деревню, в свою род-
ную школу на презентацию книги. Ещё раз уточнила с подругой место
и время встречи, позвонила редактору, спросила, нет ли у него измене-
ний. В ответ он сказал:
– Поедем, София Ивановна! Отправление в семь утра от Вашего
подъезда!

На презентацию книги выехали, как было договорено, все трое:
редактор, София и Наташа. Дорога была неблизкая – по Брест-
Московскому шоссе двести километров, и от главной дороги в дерев-
ню – двадцать километров. Не сразу София узнавала ещё зимнюю до-
рогу на свою маленькую Родину: более тридцати лет не ездила здесь
автомобилем. Обычно ехала элетричкой с Бреста до станции «Лесная»,
а там встречал её сосед Иван Михайлович или поручал это некому из
деревни. Ехали нормально, без приключений. Разговаривали. София
рассказывала, сколько в своё время сама и с детьми ездила здесь авто-
бусом и попутными машинами, какие люди встретились на пути, что и
сейчас их ей не забыть. В деревню заехали в половине десятого. В шко-
ле должны быть в одиннадцать. Заехали, как ранее договорилась по
телефону, в сельсовет за соседкой Оксаной. Она пообещала встретить
гостей чаем. Когда все вместе подъехали к её дому и вышли с машины,
Оксана побежала готовить чай, а София предложила своим спутникам:
– А сейчас посмотрите, пожалуйста, налево! Тот дом через доро-
гу – мой.

Вишнёвый дом улыбался им белыми окнами и приглашал подойти
ближе, зайти в него, отдохнуть с дороги.
– Кто его так изменил, что не узнать, ведь в книге он печальный и
заплаканный, а сейчас смеётся! – спросил, шутя, редактор, с улыбкой
обратившись к Софии.
– Хозяйка, – ответила София, указывая на себя. – Пока там ещё жи-
вут квартиранты.

Оксана всех позвала к себе в дом, где быстро согрела чай, предложи-
ла свежий борщ, печёные блины и полную сковородку жареного мяса
с салом, – всё, от чего все здесь вдруг почувствовали запах родного дома.
– Вы кушайте, не стесняйтесь, здесь все свои! Мне нужно немного
управиться, переодеться с дороги: начинаю волноваться: кто придёт в
школу, с кем встречусь! – наливая себе немного чая, пригласила своих
спутников София. – Поговорите с Оксаной – первой представительни-
цей моей деревни. Она меня всегда так щедро встречает!

Через несколько минут София появилась опять на кухне:
– Я готова, ещё прошу у вас минутку: пойду поклониться своему
дому.
– И я с тобой! – попросила Наташа.
– Тогда сразу и поедем в школу, – предложил редактор.
Перейдя дорогу, София с подругой прошлись по двору возле дома.
Кратко рассказала и показала, как он был покрашен, как обновили
конёк на стрехе и гребень над окнами.
– Я купила прошлым летом краску. Квартиранты покрасили и сде-
лали так, как видишь, – конёк и гребень. Тем заплатили за прожива-
ние в доме. Летом они уйдут, и я смогу уже жить в своём доме, когда
приеду. На кладбище к родителям и в церковь уже пойду не с чужого,
а со своего родного дома, со своего двора, – сказала, садясь вместе со
всеми в машину рядом с водителем.
– В добрый путь! – сказал редактор и рванул машину.

У школы стояло несколько человек взрослых, среди них был дирек-
тор. Подъехали, остановились. Вышли с машины. Директор Владимир
Борисович сразу подошёл к Софии. Поздоровались. Познакомила с
Наташей и редактором. Поздоровались с мужчинами. Один из них ра-
достно обнял Софию со словами:
– Здравствуй, Ивановна! Вот так встреча! По объявлению по всей де-
ревне, спустя пятьдесят лет!
– Коля, ты здесь! – радостно удивилась София, узнав в широком и
крепком мужчине одноклассника Колю, с которым сидели когда-то за
одной партой. – Спасибо тебе, дорогой!

В школе проходило мероприятие, посвящённое Восьмому марта. В
вестибюле, что заодно служил и зрительным залом, собралось несколь-
ко десятков учителей и учеников, родителей и просто посетителей, что
пришли из интереса и по собственному желанию, прочитав объявле-
ние, на встречу с хорошо им знакомой Соней Вайсовой. Подходили ещё
люди. Среди них были женщины и мужчины, с которыми София учи-
лась в одном классе, и те, кто был на несколько лет моложе или старше.

Когда София с гостями и директором прошли и сели за поставленный
посредине, ближе к собравшимся, стол, она увидела знакомые лица.
Слезами радости, неизъяснимого счастья переполнились очи. Увидев
и узнав среди сидящих бывших друзей, подруг и одноклассников, она
прошла прямо к рядам, здороваясь с ними, обнимая их, говоря им сло-
ва любви и нежной дружбы, уважения и благодарности:
– Спасибо вам, что не забыли меня и пришли на встречу. Помогли
мне так увидеться с вами спустя пятьдесят долгих лет!

В кратком приветствии ко всем подчеркнула, как счастлива, что се-
годня переживает такую исключительную и счастливую для неё встре-
чу в родной школе, со своими одноклассниками и друзьями, учителя-
ми, учащимися школы и их родителями. Сразу заметила:

– Если человек хочет, он обязательно достигнет своей цели. Я училась
здесь и мечтала стать учительницей и писательницей. Как тяжело мне
было стать на путь учительницы, рассказывает моя книга. Как нелегко мне
было стать на писательский путь, говорят мои годы: в семьдесят лет я на-
писала свою первую книгу. Хвалиться нечем, но хочу поделиться с вами
своей радостью в том, что я её всё-таки написала, несмотря на всевозмож-
ные неурядицы жизни и судьбы. Моя мечта сбылась. Сегодня я дарю свою
книгу вам: прочитайте её, может, она вам поможет в жизненной ситуации,
научит мечтать и бороться за свою мечту.

София поделилась, как ей хотелось рассказать в своей книге о школе
и её учителях, о людях из деревни, любовь к которым она пронесла в
своей душе через расстояния и границы. О тех, с которыми живёт сей-
час в Словакии, о своих подругах и друзьях.
– Свою подругу жизни, а также героиню моей книги я попросила
приехать сегодня к вам, и она может сказать несколько слов о нашей
жизни и дружбе, у которой не существует границ. Познакомьтесь, по-
жалуйста, ? Наталья Степановна!

Наташа в нескольких словах рассказала о дружбе с Софией, о своём
впечатлении о книге.
– Я очень рада, что София – моя подруга. Я люблю свою подругу,
уважаю её и радуюсь вместе с ней, что смогла написать книгу и осуще-
ствить свою мечту, – сказала Наташа.

Директор, учащиеся и София читали отрывки из книги. Незаметно
завязывался разговор о людях, описанных в ней, об их судьбах. Было
явно, что здесь встретились близкие люди и, несмотря на годы и расстоя-
ния, они имели много общего. Вёлся живой диалог двух сторон: слуша-
телей и гостей как одной дружной семьи в родном доме, где близкие
давно не виделись, и каждый хотел больше узнать о жизни своего род-
ственника.

Потом подходили ученики и бывшие одноклассники с куплен-
ной книгой, желая получить на память автограф. Внезапно у Софии
повлажнели глаза: в этот момент к ней подошёл пожилой мужчина,
в котором она узнала того Колю, которого втайне когда-то любила и
ожидала, переживая и мучась, с ним свиданья: «Соня, подпиши книгу.
Хочу заглянуть в свою, нет, в нашу молодость!»

На прощание редактор рассказал о своём впечатлении о книге, её
авторе и обо всех участниках встречи, пригласил учащихся школы по-
ступать в Брестский государственный университет и сделал несколько
снимков на память.

Возвращались они в Брест, согретые теплом встречи. Софии было
очень приятно, что так счастливо и удачно пообщалась с одноклассни-
ками и земляками. В момент прощания в школу из Барановичей по-
звонила Саванец Лена. Та самая Лена, с которой вместе ехали попутной
машиной поступать в Брест и с которой они с тех пор не виделись и
не встречались. Она попросила своих родственников купить ей книгу:
«Обязательно возьмите автограф!» – просила по телефону бывшая од-
ноклассница. У Софии уже есть все контакты подруги, теперь она обя-
зательно встретится с ней! Уже многих одноклассников она разыскала:
с некоторыми переписывается по интернету, с другими по возможно-
сти встречается. О некоторых ей приходится уже лишь вспоминать.

Постепенно въезжали в Брест, редактор всех привёз к подъезду, от-
куда ранним утром выезжали.
– Слава Богу, всё как началось, так и окончилось, хорошо, на уров-
не. Спасибо Вам, мой милый! Пусть вам Бог поможет, как Вы помогли
мне! Что я без Вас смогла бы! – обнимала и гладила широкие плечи
редактора, приговаривала София на прощанье.

Редактор уехал к себе, а София с Наташей расстались позже, твёрдо
договорившись о постоянном контакте по вопросу покупки квартиры.
В воскресенье, отдохнув с дороги, всё ещё с теми приятными впе-
чатлениями, которые привезла с собой из родной деревни, София от-
правилась со своей бывшей коллегой по заочной школе на прогулку
возле дома. Погода была светлая, приятная, улыбалось солнце, и чувст-
вовалось, как тёплые его лучики согревали не только тело, но и мысль.

Душа жаждала общения. Хотелось рассказать подруге о поездке в шко-
лу. Была намерена пока утаить всё о покупке квартиры. Рассказывая
о вчерашнем путешествии, она не удержалась и незаметно свернула,
пригласив подругу «посмотреть один дом, в котором продаётся квар-
тира по моему вкусу и деньгам!» Подошли ближе, оценили район. Не
выдержала, сказала приятельнице, что уже дала аванс за квартиру на
первом этаже.
Предложила ей:
– Давай спросим, где её окна, что-то я не могу их найти сейчас!
Как раз у подъезда стояли две женщины: одна молодая, другая постар-
ше. Желая Софии чем-то помочь, приятельница спросила у них:
- Может, подскажете нам, где окна из тридцать восьмой квартиры?

Женщины переглянулись, уточняя:
– Это та квартира, в которой застрелили мужа и жену, – сказала по-
старше.
- Давно, примерно двадцать пять лет назад, - добавила младшая.
– Да, меньший мальчик спал в спальне, а другой, постарше, – в пи-
онерском лагере был. Наверное, потому живы остались, а так, кто зна-
ет… – разговаривали женщины между собой, пытаясь дать исчерпыва-
ющие сведения о квартире и её продавцах.
– Вам же два брата продают? – спросила опять женщина постарше.
Кивнув им головой и сказав «до свидания!», София с приятель-
ницей ушли. Пропала охота и желание хвастаться подруге своими
успехами. Смотрели на окна, как на чёрные, старые раны, которые
скрывали отыгравшуюся за ними печальную и страшную трагедию.
Вдруг ей стало ясно, с чего возникло у неё это чувство немного стран-
ного вида и некой тайны обоих продавцов, которую они держали
внутри, и хотели, как она сейчас понимала, ни за что не выпустить,
прикрыть, спрятать её.

Настроение сразу упало, как у одной, так у другой. Приятельница
пошла домой, ничего не сказав на полученную информацию, а Со-
фия – на автобусную остановку: у неё ещё одна встреча: у себя дома,
здесь неподалёку, всего две остановки, её ожидает Нина Григорьевна, с
которой не виделись уже около трёх лет. София знала, что с ней она по-
советуется и обсудит ситуацию, успокоится и переживёт шок, который
получила. Когда-то, свыше двадцати пяти лет назад, они вместе всего
две недели по двенадцать часов каждый день отработали в пионерском
лагере от Брестского механического завода. Сам лагерь располагался в
городе, на территории завода. Каждый день обе учительницы вместе
шли пешком две-три остановки домой и делились своими радостя-
ми и горестями. Было заметно, что у них много общего, как в харак-
терах, так и в жизни. Через год София вышла замуж в Чехословакию
и уехала на постоянное место жительства к мужу. Совсем немного
зная Софию, Нина Григорьевна по своей инициативе одолжила тог-
да ей четыре тысячи советских рублей, не раздумывая и нисколько
не сомневаясь в честности и порядочности своей коллеги. Этот факт
для Софии и сейчас кажется исключительным, потому что в девяно-
стом году прошлого столетия ситуация в Советском союзе не зижди-
лась на доверии. Даже десять рублей не каждый коллега или сосед
так легко не выпустил бы из рук. Люди сами старались выжить или
обогатиться всяческими честными и нечестными путями, действия-
ми и поступками. Отношения Софии и Нины Григорьевны – при-
мер того, что во всякие времена существуют добрые и ответственные
люди, которым дороги дружба и честь.

Ещё с порога София начала ей рассказывать о возникшей про-
блеме:
– Ниночка, не знаю, что делать: квартира хорошая, хочется её ку-
пить. Аванс уже уплатила, но проявилась страшная неприятность! – всё
больше расстраивалась София. – Что ты скажешь, что мне, моя милая,
посоветуешь? – спрашивала свою подругу.
– Немного отдохни со мной, расскажи, как живёшь, почему вдруг
решила купить именно эту квартиру, – стараясь успокоить и охладить
подругу, с нежным вниманием и заботой говорила Нина Григорьев-
на. – Я приготовила ужин, пойдём к столу!

София поддалась на предложение, понемногу приводя свои мысли
и чувства в порядок. Рассказала подруге о своей жизни, о детях и вну-
ках, выслушала Нину Григорьевну и очень оценила факт, что та ещё
работает и на свои годы выглядит романтически.
– Мне все помогают быть такой: муж, дочери, зятья и внуки, – засмея-
лась в ответ подруга.

София позвонила Наташе, рассказав о неслыханной беде.
– Завтра надо пойти к риелтору: как покупать квартиру с таким прош-
лым? Как буду в ней жить? Надо отказываться! Прошу тебя, моя Наталия,
подойди на девять часов. Мне всё так неприятно и очень трудно. Помоги,
поддержи меня, а то, чувствую, вот-вот упаду!
Наташа тоже была неприятно удивлена и пообещала, что завтра
подъедет прямо с работы на место встречи.

Когда Нина Григорьевна провожала Софию домой, по дороге у них
возникла идея постучаться и зайти к соседям, узнать больше, расспро-
сить подробнее, что там произошло. Соседка, примерно такого возра-
ста, как гости, расплакалась, рассказывая скупые подробности:
– Но вы не бойтесь, покупайте. В нашем доме все квартиры хоро-
шие. В этой подолгу жили квартиранты, даже с нашего двора жила мо-
лодая семья! – утешала сквозь слёзы добрая женщина.

Дома София решила позвонить Наде, своей золовке: она в церковь
ходит, много молится, что она посоветует: покупать или нет квартиру?
Надя, выслушав Софию, посоветовала ей привести туда священни-
ка, чтобы отслужил молебен и посвятил все углы в ней святою водой.
– А лучше ты её не покупай! – сказала на прощанье.

«Легко сказать «не покупай!» Уже договор о купле-продаже подписан,
аванс уплатила. Квартира хорошая, на таком месте, как раз для меня! Ни в
каком ином районе другая квартира мне не нужна. Здесь рядом мой дом,
Олег, соседи, все мои знакомые, друзья, даже бывшие ученики! Потому её
я выбрала посмотреть, а увидев, мне сразу захотелось купить её. И сейчас
хочется купить только её!» – думала и рассуждала, слушая свой внутрен-
ний голос, София, мучаясь сомнениями.

Олег сидел за своим компьютером. Он мало когда вступал с ней в
разговор, а если да, то это были краткие, немногословные контакты,
без которых невозможно было обойтись. Она ещё ничего не хотела го-
ворить ему о покупке квартиры, а здесь появилась такая проблема! «Он
мне не посоветует, не поможет. Только расстроится и будет меня всяче-
ски упрекать да ещё злорадствовать», – думала она, осознавая и пере-
живая, как ей неприятно так с ним почти не общаться и жить, когда он
за целый день не обратится к ней ни с вопросом, ни с хорошим словом,
ни с предложением. Для Софии это невыносимо тяжело. Возможно,
поэтому у неё собралось столько решимости и отваги, что мгновенно
решила купить себе квартиру в Бресте.

Назавтра поднялась раньше обычного, собралась и поехала мар-
шруткой в город, где располагалась канцелярия агентства по продаже
недвижимости. Только пришла, как вдали на пешей зоне улицы Совет-
ской увидела свою верную подругу: Наталия, как черепашка, в рабо-
чей куртке защитного цвета, с капюшоном на голове, продвигалась на
небольшом велосипеде между скамеек и беседок с улыбкой на устах.

Сразу полегчало, София поздоровалась с подругой, вернув ей такую
же обаятельную улыбку. Ещё не было девяти часов. Подруги, обменяв-
шись мнениями об инциденте, начали совещаться.
– Нелегко будет отказаться от покупки, – сказала Наталия.
– Да мне не хочется отказываться от неё: сама понимаешь, такое ред-
ко бывает, что квартира во всём, кроме этой трагедии, как для меня.
Или это всегда так бывает, когда судьба. Как в кино!
– Они будут противиться, не отдадут залог! – припомнила Ната-
ша. Поэтому была такая низкая цена: все двухкомнатные по тридцать
пять – тридцать семь тысяч, а эта – тридцать три! Мгновенно снизошли
на тридцать! – рассуждала вслух Наталия.
– Затаили страшные факты. Должны вернуть залог! Если не захотят
вернуть, в крайнем случае, пусть меняют цену: не за тридцать, а за двад-
цать восемь пусть продадут! – сказала София.

У риелтора немного подождали юриста, затем София сделала за-
явление:
– Продавцы затаили очень неприятные, трагические факты. В их квар-
тире совершено убийство двух людей. Мне очень жаль, но я боюсь в этой
квартире жить. Боюсь, что мне этот факт будет действовать на психику.
Поэтому от сделки отказываюсь. Требую вернуть аванс!
Юрист ответила:
– Мы будем их информировать и соберём вас в ближайшее время
всех вместе, чтобы решить возникшую проблему.
– Нам не надо решать проблему, мы не будем покупать эту кварти-
ру! – сказала ей Наталия
– Ожидайте от нас звонка, – сказала юрист.

Звонка долго не ожидали. Ещё к вечеру позвонила риелтор и сказа-
ла Софии, что собрание назначено на среду на двенадцать часов. Всё это
время София пыталась себя настроить на решительную волну и в среду
отказаться от покупки безоговорочно. По-прежнему было жаль расста-
ваться с мечтой и всеми представлениями о лучшем будущем для неё и
всей семьи. Думала обо всём, оценивая себя в этой ситуации, находила
и не находила себе оправдания. Душа желала, хотела эту квартиру, а
разум противостоял душе. Решила, что всё кончится в среду. Олег, за-
мечая, как часто ей звонили, начал подозревать, что она от него что-то
скрывает. Раз он в упор спросил её с Наташей:
– Вы нечто затеваете. Не покупаете ли вы квартиру?
София ему ничего не ответила, а Наташа, шутя, спросила его:
– А что, разве видно?

В среду все собрались у риелтора. Все были настроены по-делово-
му и каждый на свой лад. Юрист сначала разговаривала с продавцами,
потом пригласила Софию. Верная подруга была, как всегда, рядом. По-
том все встретились вместе. София сказала:
– Я отказываюсь покупать квартиру и прошу вернуть мой залог.
Старший из братьев сказал:
– Мы не вернём Вам залог! У Вас нет юридической причины отказы-
ваться от покупки.
– У меня есть серьёзная моральная причина: вы обманули всех и
меня, затаив произошедшую трагедию в квартире. Благодаря этому,
я не видела никаких препятствий для заключения договора. Но вы об-
манули меня, и я не хочу с вами иметь ничего общего! Кто знает, о чём
ещё вы умолчали! Короче, наш договор недействительный! Я настаи-
ваю: верните мои деньги!

Отвечал старший брат. Младший сидел молча, и в его широко от-
крытых круглых глазах чётко проглядывалась единственная мысль: сто-
ять с братом заодно. Разговор приобретал всё больше железных тонов,
которые делу не смогли бы никак помочь, а только ещё больше ухуд-
шили бы положение. Но юрист была на своём месте, и не для того,
чтобы сделка не состоялась. Такой конец, можно сказать, никому из со-
бравшихся не был нужен. Она резко вступила в свои права, предложив
обеим сторонам выслушать её законную версию:
– Сегодня мы сможем лишь подписать соглашение о том, что залог
продавцы отдадут покупателю через месяц, когда продастся квартира
за тридцать тысяч. А я Вам гарантирую, что наша канцелярия продаст
её в течение месяца!
– Мне не нужны ни от кого гарантии. Верните мои деньги, так как
меня обманули. Может, и Вы об этом знали, но промолчали: ведь с
того, что продадите, – живёте! – бескомпромиссно ещё раз утвердила
свою позицию София.

Наташа была рядом, и своим молчанием давала понять, что она
вполне поддерживает требование Софии. Юрист объявила краткий
перерыв, предложив всем выйти на свежий воздух. Продавцы охотно
воспользовались этим, чтобы, возможно, покурить. София с Наталией
остались на своих местах. Юрист тоже вышла. Когда вернулась, сооб-
щила, обращаясь к Софии:
– Продавцы хотят Вам предложить свою квартиру за двадцать восемь ты-
сяч или же разойдётесь, подписав соглашение, как я предложила!

София сразу почувствовала и увидела в словах юриста крючок с бога-
той приманкой, насилие и плохо спрятанное желание продавцов изба-
виться от своего товара, да ещё за приличную цену. Сейчас красная цена
за эту квартиру, по её мнению, – двадцать семь тысяч. В то же время по-
нимала, что в настоящее время нигде такой хорошей и дешёвой квартиры
ей не найти в целом Бресте. И нагнетать ситуацию тоже не следует. Не
будет она пользоваться давно произошедшей трагедией, с которой живут
эти молодые люди, не будет выигрывать и наживаться на ней. Двадцать
восемь тысяч – хорошая цена.

Перерыв закончился, все заняли свои места, и юрист предложила
завершить возникшее дело.
– София Ивановна, Вы согласны купить эту квартиру за двадцать
восемь тысяч? – спросила она.

София молча кивнула головой в знак согласия.
– А Вы, уважаемые продавцы, согласны продать вашу квартиру за
двадцать восемь тысяч? – спросила юрист братьев.

Старший из них ответил, что согласны, но ему ещё надо об этом
изменении кое с кем переговорить:
– Позвольте мне позвонить! – попросил он.

В течение нескольких продолжительных минут он с кем-то разгова-
ривал по телефону, а потом всем сказал:
– Все в порядке. Нам дали «добро».
– Тогда приступим к переоформлению сделки и оговорим новую
цену! – сказала юрист.

После всех записей и подписей назначили день, время и место для
осуществления сделки. София попросила продавцов освободить квар-
тиру от всех вещей, которые там находились:
– Мне не нужны ни диван, ни стенка, ни кухня, ни постели. Я поку-
паю вашу квартиру свободной от всех ваших вещей.

Сделка состоялась через неделю. София выходила из дому с не-
обходимой суммой денег, благо, что во дворе её ожидала Наталия.
Олег ещё раз ухитрился разгневаться и жёстко сказать ей уже, мо-
жет, в сотый раз:
– Я никуда с этой квартиры не уйду! Я здесь живу уже тридцать лет!
Мне ещё надо разобраться, как это, живя в Словакии, ты смогла прива-
тизировать квартиру на своё имя! Я обязательно займусь этим вопро-
сом и расприватизирую тебе её!
– Не надо было пропиваться так, что света белого не видел, а рабо-
тать! Работать, чтобы жить и иметь квартиру! – ответила ему София,
может, в сотый раз убеждаясь в правоте своего поступка, и перешагну-
ла порог своего дома.

Вместе с подругой быстро прошли по солнечной, но ещё морозной
улице к дому, где находилась квартира. В ней уже все собрались и в на-
пряжении ожидали Софию. Кроме продавцов, здесь была агент недви-
жимости, на которую была возложена задача довести сделку до победного
конца. София с Наталией были здесь главными и самым значительным
лицами, потому что у них, как все полагали и надеялись, были деньги, без
которых всем собравшимся здесь нечего было бы делать. Наташа ещё раз
вместе с продавцами и агентом проверила состояние счетов, водяных уз-
лов, электрической сети, наличие и функционирование всех коммуналь-
ных служб. Обнаруженные неуплаты были устранены на месте так, что
продавцы заплатили Софии наличными прямо на руки. Пришёл черёд
Софии. Наташа закрыла крышкой газовую плиту и застлала её газетой,
у которой сгрудились все участники, а София, вынув из загородки в сум-
ке увесистый пакет, раскрыла его и начала медленно и чётко отсчитывать
с отдельных конвертов сначала сотни, потом пяти десятки, потом двад-
цатки. Все без малейшего звука следили за её руками, стараясь ей не по-
мешать и самим проверить истинное финансовое состояние. Так София
пересчитала подготовленные ею двадцать семь тысяч долларов. У всех по-
светлели лица. Напряжение как рукой сняло: никаких преград для заклю-
чения сделки не существовало. София все деньги ещё хранила у себя до
момента выписки листа собственности на её имя. Следующим действием
было посещение нотариальной конторы, где участники оформили и под-
писали необходимые документы. После этого все вместе отправились в
Брестскую городскую кадастровую службу, где по предъявленным только
что изготовленным документам София получила лист собственности на
купленную ею квартиру, а продавцы получили желаемые за неё двадцать
семь тысяч плюс залог – тысяча долларов. Всё это время во всех ситуациях
присутствовала и направляла действия двух сторон агент недвижимости
Елена. Благодаря ей покупатели и продавцы не почувствовали горечи или
усталости. Наоборот, все действия шли целенаправленно, одно за другим.

Вышли все вместе из административного здания, подали друг другу руки,
пожелали, чего только можно в таких ситуациях пожелать, и разошлись
каждый своей дорогой.

Так София неожиданно для самой себя купила квартиру и стала
неизмеримо богатой. Богатой на впечатления и эмоции, на чувство
дружбы и любви к своим прекрасным подругам, чувства уважения и
благодарности всем задействованным в этой операции людям. «На-
тальину помощь невозможно оценить. Без неё ничего подобного не
смогла бы сама проделать и совершить», – с благодарностью при-
знаёт София. Ей было вполне приятно общаться со всеми необходи-
мыми представителями риэлторской службы, благодаря которым
всё так успешно для всех участников закончилось. Каждый из них
оставил в её сердце неповторимый след: молоденькая Юлия Вла-
димировна первой вошла в контакт с Софией и показала квартиру.

Юрист, которой, несомненно, пришлось хорошенько подумать и по-
трудиться, чтобы привести две полярные стороны к великолепному
согласию. Елена сопровождала заинтересованных и устраняла все
преграды, которые смогли бы помешать и расстроить сделку. Она
осторожно и тактично привела Софию в кадастр и к листу собствен-
ности, а продавцов – к желаемой сумме денег.

София в процессе происходящего поняла, что в своё время она не
должна была ставить вопрос об уходе Олега с семьёй с её квартиры:
– Я бы никогда не дождалась его ухода. В итоге не было бы ни денег,
ни необходимого комфорта, – признаётся она Наталии и всем, с кем об
этом заговорит.

Нелёгкий, но успешный день завершился. После всего пережитого
и совершённого посыпались, как из мешка, другие радости и огорче-
ния. Душан вышел на связь по скайпу и сказал, что послал деньги:
– Зашёл на почту, и как ты мне посоветовала, попросил, что-
бы девушка мне помогла заполнить формуляр на посылку денег
почтой «Вестерн». Она улыбнулась и всё сделала. Послал тебе тысячу
евро. Уплатил за пересылку меньше, чем ты сказала. Так оставил ей
пять евро за охоту помочь мне.
– Ты очень щедрый, мой милый! – не хвалила, а корила София сво-
его друга. – Скажи мне контрольные цифры!
Душан продиктовал числа, а София только их записала, как при-
шёл Олег.
– Завтра поговорим. Пришёл Олег, ему компьютер нужен. Спасибо,
Киско. Ты – моё золото! Что золото, ты мне дороже и лучше всякого
золота! - успела ещё признаться ему София.

Олег поторопился к компьютеру, чтобы ещё застигнуть Душана. Он
спросил его:
– Мы смогли бы завтра с тобой поговорить в шестнадцать-
семнадцать часов?

Из «своей» комнаты София слышала, как Душан согласился, а Олег на-
чал свою каждодневную тренировку. София сходила на кухню, пригото-
вила себе к ужину немного еды. Почистила яблоко, помыла виноград, от-
резала пару кусочков свежего батона и начала смотреть турецкий фильм,
который, несмотря на неприятельское к ней отношение, по её же просьбе
Олег за небольшие деньги каждый день ей обновлял и дополнял. Смо-
трела на знакомые образы героев фильма, невольно сравнивая их с собой,
со своими знакомыми и близкими людьми, переживая с ними их успехи
и неудачи, удивляясь фантастическим интригам, которые они преодоле-
вали или, наоборот, сплетали, чтобы погубить неугодного им человека.

Думала про Олега, догадывалась, зачем он назначил встречу с Душаном,
и выдумывала себе план, где бы завтра в это время ей задержаться, чтобы
не слышать, о чём сын будет разговаривать с её другом. Вдруг зазвонил
телефон. Подумала, что это зять с Аммана, взяла трубку и поняла, что не
ошиблась: звонил Раед.
– Как Ваши дела, София Ивановна? Когда Вам послать деньги? –
спросил.

София не сказала ему, что квартира уже куплена, а деньги ей теперь
нужны на ремонт.
– Я очень рада, что ты мне позвонил. Хочу тебе сообщить, что мне
будет достаточно пятьсот долларов. Снизили цену за квартиру. Поэто-
му прошу у тебя не тысячу, а пятьсот долларов. Была бы рада их иметь
завтра, – сказала зятю.
Он немного помолчал, потом сказал:
– Хорошо, – и положил трубку.

София подумала, что на сегодня звонков, всяких разговоров и пере-
говоров было более чем достаточно:
– Время отдохнуть! – решила.
Не прошло и часа, как снова раздался телефонный звонок. Опять
звонил Раед.
– Можете сейчас идти получить деньги: только что я послал Вам
пятьсот долларов! – сказал. Назвал контрольные цифры, а София за-
писала их.
– Как ты смог послать в такое позднее время? Спасибо тебе, Раед,
огромное! Я знала, что с этим вопросом только к тебе могу обратиться!
Завтра утром получу. Спасибо!
– Я как раз был возле почты. Было открыто, а у меня были деньги, –
вот я и послал.
– Прошу тебя, Раед, пожалуйста, не беспокойся, я верну тебе их в
ближайшее время!
– Мне ничего возвращать не надо. Это Вам мой подарок. Для меня
подарок то, что Вы обратились ко мне! Я и впредь буду рад Вам помочь!
Было уже почти двенадцать часов: зимой в Беларуси и Иордании
время совпадает. София думала, как это зять сумел поздним вечером
послать деньги. Ей было приятно, но нелегко переживать такие счаст-
ливые минуты, чувствовать, что всё-таки у неё есть к кому обратиться, и
Бог не оставляет её в жизненных ситуациях одинокой и беспомощной.

Все помогают ей, но только чужие, не свои, не те, от кого она ожидала
и с радостью приняла бы. Так всю жизнь. В молодости думала и вери-
ла, что когда вырастут дети, будет ей лучше и легче, и всё у них будет,
как у людей. Дети выросли, но все её мысли и мечты о них, как корова
языком слизала: дочь, не послушав мать, в семнадцать лет сбежала от
неё замуж за араба, приняла его веру, родила пять детей. Счастлива ли
она? Едва ли. Счастливый человек – это, прежде всего, свободный чело-
век. В её ситуации свобода ей может только сниться.

Счастлива ли София? Едва ли. Не может быть счастлива мать, зная,
что её дети несчастны.
Сын Софии живёт с женой в её квартире, из которой когда-то сама
вышла замуж в Чехословакию. Сын в жизни зарплату, хоть какую, не
заработал, на стол не положил ни перед женой, ни перед дочерью, ни
перед матерью. «Как здесь радоваться, чему? Я сама их растила. Всю
жизнь для них жила и работала, рук не покладая, дома и за границами.
А они в свои сорок и пятьдесят лет начали меня критиковать и про-
являть всякое неуважение, – с горечью рассуждает семидесятилетняя
София. – Мне добра и помощи от своих детей ждать не стоит».

Хотела бы строить какие иллюзии о счастье, не получается - они
разбиваются, не успев родиться.
– Она уважения хочет, – осклабляясь в кривой улыбке, не раз гово-
рил сын в последнее время своему зятю, другу и всей своей семье.
Чувствовала, что всё у неё с ним чем дальше, тем хуже. Изменить
уже вряд ли что удастся.
– Разве им не за что уважать меня? Я же родила их и вырастила сама,
всю жизнь работала не только в школе, но и летом в пионерском лаге-
ре. Какую зарплату имела, всю до копеечки на них тратила. Как кош-
ка мышь в зубах, своим детям малым и большим носила еду и питьё,
одежду, школьные принадлежности покупала, старалась, чтобы они и
никто другой не почувствовали, что растут без отца!

Позже поняла, на свои очи увидела, на свои уши услышала от
них самих, что они это не ценят и не уважают. Не дорожат этим. В
свои пятьдесят лет сын винит её, что рос в неполной семье. София
огорчается, она понимает, что так он хочет прикрыть и оправдать
свою бездеятельность и ничтожество. «Как это, дожить до пятидеся-
ти лет и нигде не работать?» – думает и говорит она. – Пусть у меня
миллионы были бы, но я не смогла бы жить без любимой работы,
без общения и без обязательств. Потому так и есть между нами, как
есть, – с горечью отвечает себе. Вот и решила разойтись с ними по-
хорошему: собрала деньги помаленьку, хотела заплатить сыну за
однокомнатную квартиру. «Пусть идут, они молодые, пусть строят
свой дом хоть из пяти комнат, как сами представляют и могут. Я
свой долг перед ними выполнила! Пусть встряхнутся, сменят обста-
новку!» – думала. Но не тут-то было. Услышала, увидела и поняла:
«Самой уходить надо!» Вот и уходит. Но не так, как нищая и обижен-
ная: сама выстроит себе свою квартиру по своим представлениям, по
своему вкусу, в своё время! Сама, сколько Бог позволит, в ней будет
жить, и пользоваться своим трудом, своим успехом!

«От покупки квартиры деньги остались, да ещё Душан с зятем при-
слали. С отъездом в Словакию можно не торопиться, а начать ремонт
делать, потом будет приятнее в чистую зайти», – рассуждала София.
На второй день получила в банке деньги, встретилась с Наташей.

Прикинули, подсчитали и решили начать ремонт.
– Нужно пластиковые окна поставить. Здесь неподалёку фирма, до-
говорюсь с ней, – сказала София.
– Я найду мастера на потолки, стены, электричество, а ты деньги да-
вай, – с улыбкой сказала Наташа на прощанье. – Будем на телефонной
связи!
– Поспрашивай нескольких – выберем самый лучший вариант: что-
бы работа была качественна и в сроки, да чтобы не ободрал меня как
липку! – попросила её София.

По дороге она позвонила и зашла к своей приятельнице по заочной
школе, чтобы скоротать время и не идти домой: «Олег будет разговари-
вать с Душаном. По какому праву? Как это низко и неприятно! Откуда
у него столько подлости и наглости? Неуважения к самому себе! Пусть
разговаривает, пусть раскрывается до конца: я не желаю присутство-
вать при этом. Я верю, что Душан сам всё правильно оценит и пой-
мёт», - возмущалась и успокаивала себя София, рассказывая подруге
всё, чем жила целую неделю, как произошла купля-продажа недвижи-
мости, поделилась планами на ближайшее будущее:

– Как займусь ремонтом, так у меня не хватит денег на билет! – при-
зналась ей София. – И спрашивать не у кого.
– Ты ещё не обращалась ко мне! – загадочно улыбаясь, сказала ей
подруга. – У меня два миллиона свободных денег имеется, можешь рас-
считывать на них! – добавила с улыбкой.
– Спасибо, дорогая! Тогда ты, пожалуйста, уже никому их не пред-
лагай: наверняка, они понадобятся мне!

Так провели вместе около двух часов, и София отправилась домой, над-
еясь, что Олег с Душаном переговорили, и её там ничего не будет волно-
вать и раздражать. Было около шести вечера, но, как она поняла, разговор
ещё не состоялся. Сделав всё необходимое, она прошла в «свою» спальню,
как это считалось для удобства всех. На самом деле все её вещи уже давно
были выброшены то на балкон, то за двери квартиры в общий коридор, а
невестка с сыном здесь поставили шкафы и комоды для своей дочери. Их
дочь замужем и снимает с мужем квартиру. В спальне вся мебель стоит,
как стояла, а Софии негде разложить вещи, когда приедет, чтобы чувство-
вать себя как у себя дома, а не как в гостях у сына с невесткой. Их шкафами
и полочками ей не разрешают пользоваться, да и сама она за тем не стоит.

– Я свою мебель поставлю, освободите мою спальню! – не раз и не
два совсем недавно говорила София сыну.
– Сначала купи и привези мебель, – тогда освободим твою спаль-
ню! – умно ставил условие сын, как в сказке, конец которой надо прове-
рить самой оставшейся жизнью!

В комнате сына зазвонил скайп. Это вышел на связь Душан. Сердце
Софии сжалось: как не желала она быть дома при этом разговоре! Не-
смотря на то, что они в разных комнатах и она смотрит фильм, Софии
всё слышно. Вот они поздоровались, и Олег сказал:
– Ты знаешь, Душан, «она» купила квартиру в Бресте на своё имя!
Представляешь, на своё имя!
– Я об этом ничего не знаю. От тебя узнаю такую новость! – удивился
Душан. Мама купила квартиру? – с удивлением переспросил. – Ведь ты
должен был покупать квартиру!
– Где она деньги такие взяла? – продолжал сын, – проверь свои счета:
может она сняла деньги с них!

София не падала в обморок, хотя ей было очень неприятно, обидно
и стыдно перед самой собой за своего пятидесятилетнего сына: уже не
первый раз она лично была свидетелем и жертвой подобных проявле-
ний. «Разве он поможет в беде? Слушай собственными ушами, как он
топит тебя! Ты спасала его в больнице, в садике и в школе, в армии, в
сизо и на суде. Сама не доедала, отказывала себе во всём, платила по-
следними честно заработанными деньгами за его уют и свободу. Ско-
рым поездом летела через границы, чтобы обнять, поделиться всем,
что имела, чтобы помочь ему и его семье выжить. Передачи продуктов
и деньги каждый месяц ровно два года посылала московскими и сло-
вацкими проводниками, когда был на «химии», – тягостно перебира-
ла София далеко не всё, чем заслуживала у него лучшего отношения к
себе, и горечь наполняла её мысли и тело, сжимала сердце. – Если бы
кто мне сказал о таком его «славословии» – никогда в жизни не повери-
ла бы, что он горазд на такое!»

София своего сына всё ещё очень любит и жалеет. Неизвестно, что
бы она смогла ещё сделать, чтобы он себя так не вёл в своей жизни и
с ней. Только чувствует, что её любовь к нему ослабевает и затухает,
как костёр, в который давно не бросили ни сучка, ни полена. Лишь его
поступки и слова буйными каплями холодного дождя тяжко падают
на ещё жаркие угли догорающего костра, которые, шипя и негодуя,
медленно угасают, умирая от острой боли и тоски. Всё, что могло ещё
воспламениться, дождевые капли уничтожают. Нет уже столько сил,
чтобы бороться с ними.

– У меня счета в порядке, мне банк каждый месяц присылает вы-
писки с них. Как ты можешь так говорить о своей маме? Она вас двоих
вырастила!
– Она на всё способна: ты мне объясни, как она смогла купить себе
двухкомнатную квартиру?
– Я тебе одно скажу: это твоя мама, и она всё делает для вас. Мы с
ней в Братиславе часто разговариваем о тебе, об Алке. Она любит вас
и переживает за вас. Ты не должен на неё сердиться и поступать с ней
жестоко и плохо. Она – твоя мама, и я знаю, что её вам надо беречь, как
она всегда берегла и бережёт вас, – сказал Душан. – Ты меня, Олег, из-
вини, я должен выйти во двор: там кот домой уже просится!
– Ты всё-таки счета проверь, я настаиваю! – сказал напутствен-
ные слова Олег. И чтобы ты знал, что ни к какому доктору она здесь
не обращается! Только на массажи ходит и банк часто навещает, не
знаю, почему! ? всё ещё пытался донести ненужную информацию
Олег Душану.

– Так пал перед чужим человеком! – переживала за сына и вспомни-
ла, как однажды она с Душаном сидела в корчме, и он среди разговора
похвалился:
– Я не Харкевич Олег, я работаю больше пятидесяти лет, да ещё на
одном месте!
– Это замечательно, что ты такой хороший и, может, исключитель-
ный! Но при чём здесь Харкевич Олег? Он тебя сейчас трогает или бес-
покоит? Ты почему мне колешь глаза моим сыном? Ты хорошо знаешь,
что это моя боль и беда, и сыплешь соль на раны. Я запрещаю тебе
говорить о моём сыне, пока не заговорю о нём с тобой сама! Мне доста-
точно, что я мучаюсь и переживаю из-за этого, и ты не подливай масла
в огонь. Запомни: нигде и ни с кем, со мной и без меня ты о моём сыне
рассказывать не будешь, это не твоя тема!

Олег ушёл, наверное, к соседке, чтобы помочь ей принять лекарства.
София выключила фильм, потому что мыслям и чувствам уже было не до
турецкого фильма: здесь, у неё дома, самопроизвольно рождался живой
фильм, актёрами которого были самые близкие и дорогие ей люди.

Да, она не сказала никому из них – ни сыну, ни дочери, что уже по-
чти пять лет стоит на учёте в онкологическом диспансере и каждые
полгода навещает в Бресте известного врача-специалиста. Ей не пред-
ставился такой момент, чтобы захотелось поделиться с детьми, как она
собирала – «делала» деньги, потому что не чувствовала, что они её под-
держат и окажут ей помощь, хотя бы поймут её. Только Душан знал
обо всём и поддерживал её, как только мог. В спальне не сиделось и не
лежалось. Подошла к компьютеру и, увидев, что Душан ещё на связи,
позвонила ему.

– Привет, Душан! Ну что, кот пришёл домой?
– Пришёл. Олег сказал, что ты купила квартиру?
– Я купила квартиру для нас с тобой: когда приедем вместе в Брест,
чтобы нам можно было нормально расположиться, как в Братиславе.
– Ты же хотела, чтобы Олег купил себе квартиру! Ты оставишь ему
свою квартиру? – спросил.
– Да, оставлю, ведь это мой сын, никому чужому, – сказала с улыб-
кой София.
– Выходит, что они тебя выгнали с твоей квартиры! – с горечью ска-
зал Душан. – Это несправедливо!
– И так это можно толковать и понимать, но я не хочу сосредотачи-
ваться на негативе. Его у меня на каждом шагу хватает. В то же время
есть много хорошего, прямо чудесного. Вот на этом я чаще остановлю
свой взгляд, мысль и чувство. Например, ты помог мне: без слов и нази-
даний прислал тысячу евро! Раед прислал пятьсот долларов, подруги
мне охотно помогают во всём! И каждый день я всё больше убежда-
юсь, что поступила правильно. Когда приеду, расскажу подробнее обо
всём. Но так скоро это не будет. Ещё здесь задержусь на целый месяц и
постараюсь вычистить купленную квартиру: сделаю пластиковые окна,
обновлю потолки, стены, полы, лоджию, может, куплю и поставлю
входную дверь. А вы с котом не скучайте без меня: жалко, что пирожки
мои у тебя окончились! Купишь что-нибудь в магазине. Ты не будешь
сильно переживать, если я задержусь на целый месяц?
– Почему так долго? – без вдохновения спросил Душан.
– Потому, что скоро сказка сказывается, да не скоро дело дела-
ется! Это только сказать – «обновить»! А за тем столько работы надо
сделать, и не за час-другой. На такое полгода мало, а я за месяц хочу
всё сделать! – весело засмеялась София. Буду, докуда деньги будут.

Как деньги иссякнут – в Братиславу ехать надо: там пенсия у меня
соберётся, да и ты мне поможешь – в стороне не останешься: как-
никак это наша квартира в Бресте! Её нужно привести в должный вид
и порядок. Здесь одной тысячей евро не отмахнёшься, мой милый! Вот
какая у нас с тобой перспектива! – искренне всё ему объяснила.

Душан слушал Софию и улыбался: слишком много дел она дума-
ет переделать! Он не привык к такой жизни. Он любит жизнь разме-
ренную, без хороших и плохих неожиданностей. София же обожает
жизнь во всех её проявлениях, отдавая предпочтение хорошим событи-
ям, творческим действиям, которые ведут к осуществлению её мечты.
У неё всегда есть мечта, которая не даёт ей спокойно созерцать, сидеть
на месте и вести размеренный образ жизни. Мечта заставляет её раз-
мышлять, трудиться, двигаться, волноваться и радоваться, искать и на-
ходить, внезапно принимать решение, потом… чувствовать себя, хоть
на мгновение, счастливой!

Месяц прошёл, как его и не было. Счастливая, София собиралась
уезжать в Братиславу. Позади большой кусок проделанной работы.
Всё так живо стояло перед глазами: мастера и подрядчик на пласто-
вые окна. Их работа, в результате которой вся квартира, несомненно,
посветлела и казалась ещё просторнее. Общение с ними подняло Со-
фию на высший уровень: она поняла, как важно не сразу согласиться
с их первыми предложениями, вовремя попросить объяснения ситуа-
ции, совета или обратиться на другую фирму. Наташа привела симпа-
тичную молодую женщину, которая, иногда с помощниками, целый
месяц работала с потолками, стенами, полами. София проследила за
всеми её расчётами, вместе с ней оправила их и каждый день присма-
тривала за её работой и качеством.

Часто и подолгу сидела на скамейке у подъезда, ожидая своих ра-
ботников или Наташу. Подходили жильцы, здоровались, некоторые
подсаживались к ней, начинали знакомиться. Она сама начала со все-
ми здороваться. Ей было приятно и мило находиться среди своих зем-
ляков. Она чувствовала, как начинает притягивать её к себе этот двор,
дом, подъезд, квартира, эти открытые и простые, свои люди.

Наталия была всегда и во всём рядом. Неповторимые мгновения
София пережила с ней, когда покупали строительные материалы, сове-
товались. Даже спорили. Но в результате всегда сходились в решениях
возникшей проблемы. Однажды, когда работы подходили к концу, Со-
фия с Наталией поехали покупать обои. Наталия была разочарована,
когда подруга ей сказала:
– Хочу купить дешёвые и красивые обои!
– Я думала, что ты купишь, если не дорогие, то хотя бы по средней
цене!
– Посмотри, Наташа! Я каждый день здесь жить не буду, только
приездами. Зачем мне дорогие обои? Мне экономить нужно: ещё и плит-
ку надо, и линолеум! Где я столько денег возьму? Дверь входную надо
заменить! – вот куда деньги нужны, а не стенки я буду обклеивать ими!

Наташа ничего не говорила, молча соглашаясь с подругой. В
этот раз после всех дел они вместе зашли навестить их давнюю
приятельницу Тамару. Долгие годы они не сумели встретиться, а в
этом году повезло: София сказала номер, Наталия набрала, и встреча
состоялась! Тамара жила в Бресте только в зимнее и весеннее время.

На лето уезжала в свой Туров Гомельской области. Там отремонтиро-
вала старый домишко своих родителей и жила в нём, общаясь с зем-
ляками. Тамара уже не в первый раз в этом году встретила их словами:
«чем богата, тем и рада!» Все весело общались. София слушала подруг,
смотрела на их милые лица, словом, отдыхала и наслаждалась. Потом
заговорили об отъезде, и София рассказала, как ей хочется купить ещё
входную дверь:
– Чтобы все внешние работы были завершены, а во второй раз приеду,
будем уже покупать и ставить. В спальне и зале двери поменяю.
– Что тебе препятствует купить входную дверь? – спросила Тамара.
– Деньги на исходе. Не хочу уезжать без гроша, так что дверь пока
подождёт.
– Возьми у меня пятьсот долларов: всё равно лежат. Ты же при-
едешь ещё в августе, тогда и отдашь!
Наташа широко открыла глаза от удивления, а София, обняв Тама-
ру, ответила:
– Подруга дней моих суровых, спасибо тебе за твоё сердце! Я не могу
взять у тебя эти деньги, даже на такой краткий срок: всякое в жизни
случается. Мы уже в почётном возрасте. Я и ты разъедемся, кто знает,
что будет с нашими планами? Лучше воздержусь: в следующий приезд
поменяю дверь!

Скоро подруги разошлись: Наташа прямиком поехала, как и при-
ехала, на своём велосипеде. Тамара проводила Софию на останов-
ку троллейбуса. Шли по широкой и привольной пешеходной улице
Советской до Московской, разговаривали. Тамара возвращалась к де-
нежной теме, раскрывая свою душу, полную любви и желания помочь
своей подруге. Когда пришёл троллейбус, и София уезжала, она поо-
бещала Тамаре:
– Я подумаю и с тобой свяжусь по телефону, мы ещё обязательно
встретимся!

Не прошло и недели, как София, придя к Тамаре, спросила:
–Ты действительно можешь одолжить мне пятьсот долларов?
– Конечно! – ответила подруга.
– Тогда одолжи мне их!
– Почему ты так резко изменила своё мнение? – спросила Тамара,
подавая деньги.
– Потому что даже без дверей едва влезаю в планы! Одно – купить
линолеум, а сколько надо ещё всяких вспомогательных материалов,
чтобы постлать его! Или плитку, а к ней клей и ещё неизвестно что.
Давай, напишу тебе расписку!
– Какая расписка? Буду жить – вернёшь, умру – пусть на память тебе
останутся! На могилку придёшь, цветок положишь!
– Я как приеду в Братиславу, сразу тебе их перешлю! ? обнимая
подругу, пообещала София. – Ты только не переживай: у меня там пен-
сия собралась за три месяца. И Душан поможет.

Так София доработала и дотянула до победного конца весь свой
строительный план. Даже Наташа удивилась, когда покупали опять
«самую дешёвую и красивую плитку»:
– Откуда у тебя деньги? – спросила она. – Тамара одолжила?
– Да, взяла её пятьсот долларов. Как приеду в Братиславу, пош-
лю их тебе, а она приедет, сказала, в июне. Ты их отдашь ей тогда.
Я приеду снова в Брест в конце июля: квартиранты освободят дом в
деревне: надо присмотреть, чтобы там был порядок. Деньги привезу:
будем покупать обстановку и обустраивать квартиру. Вчера купила
билет. Приятельница по заочной школе одолжила два миллиона бе-
лорусских рублей. Ты снимешь с моего счёта, когда придёт пенсия, и
отдашь ей. Уезжаю через неделю. Надо Лену спросить, когда работу
сдавать будет. Очень прошу тебя, Наташка, ты будешь принимать,
указывать на недостатки. Одобрять вместе будем, платить буду я.
Придут все подружки, познакомитесь.

Неделя была напряжённой: вся в делах и приготовлениях к отъезду.
Думала, как она будет уезжать: всегда её провожал Олег, и на вокза-
ле она, как было уже принято, отдавала ему оставшиеся белорусские
деньги, помимо тех, что давала ему дома на поддержку в его незавид-
ной ситуации. Сейчас к нему не подступись! В последнее время ей без
посторонней помощи не обойтись ни когда приезжает, ни когда уезжа-
ет. Наташа предложила:
– Подъеду на такси, я провожу тебя!
– Нет, тогда я никаких своих вещей и подарков не буду брать с со-
бой, закажу такси, сяду и поеду. Без чемодана и сумки я и сама всё пре-
одолею и пройду к вагону! Не хочу тебя беспокоить среди ночи!

К её удивлению, Олег сам на другой день утром сказал:
– Я провожу тебя.
– Я рада, спасибо, – ответила ему с облегчением.

Приём строительных работ в квартире состоялся в пятницу, а в суб-
боту София уезжала. Дома она пригласила:
– Приходите все посмотреть мою квартиру: Олег, Марина, Алиса,
Юра! Пожалуйста, я буду рада! В пятницу с пяти до шести часов.

В назначенный день с утра пораньше съездила, по совету Наташи, в
«Евроопт» и запаслась всем необходимым для приветствия своих друзей,
доброжелателей и новых соседей. Шампанское, водку, коньяк, хлеб, саля-
ми, копчёную рыбу, овощи, фрукты – всё привезла прямо в свою квартиру
и сложила в духовке и на верху стоявшей пока в прихожей старой газовой
плиты. Оставшееся время собирала на завтра в дорогу чемодан и наводи-
ла порядок в своём старом шкафу. Потом причесалась, поправила маки-
яж и переоделась, ещё раз пригласив Олега и молодожёнов зайти, посмо-
треть и оценить. Сама отправилась заранее на квартиру, чтобы встретить
своих гостей. Каковы были её удивление и радость, когда увидела во дворе
свою приятельницу из заочной школы:

– Привет, моя дорогая, спасибо, что пришла раньше, мне с тобой будет
приятнее ожидать всех других! А вот и Наташа, знакомьтесь, пожалуйста,
мои милые подруги! Нина Григорьевна пришла! – через несколько минут
радостно приветствовала и представляла София следующую подругу. С
улыбками и весёлым смехом гурьбой из подъезда дома вышли женщины,
примерно такого возраста, что и новоявленная хозяйка.
– Мои соседки – знакомьтесь: Люда, Валя, Надя. Подойдите побли-
же, не стесняйтесь, знакомьтесь с подружками! – пригласила.

Все оживлённо начали разговаривать, неожиданно увидев здесь сво-
их знакомых. Было интересно наблюдать за этими, казалось, ещё сов-
сем молодыми, улыбающимися, симпатичными женщинами. Софии
было приятно с ними общаться, называть их подружками и пережи-
вать вместе то оживление, которое она внесла в их жизни. Она чувст-
вовала себя здесь впервые за тридцать лет заграничной жизни снова
своей среди своих. Была в центре внимания, и сама проявляла внима-
ние. Собрались её старые и новые друзья, и всем казалось, что они уже
давно знакомы. Подъехали на машине Алиса и Юра. София радостно
замахала им рукой:
– Подходите сюда! Это моя внучка с мужем! – обратилась к соседкам.
Подъехала мастер, и Наташа, извинившись, пошла вслед за ней,
чтобы заранее осмотреть сделанное и, возможно, обнаружить дефекты,
которые необходимо будет устранить. София волновалась за Тамару,
как она в первый раз найдёт этот дом, так похожий на каждый, рядом
стоящий!
– Юра, Алиса, вы меня, может, на остановку отвезёте, мне Тамару
Семёновну встретить надо, боюсь, что не найдёт дом в первый раз! –
обратилась она к молодым. – А вы, пожалуйста, меня извините, я на
несколько минут вас оставлю!

Гости понимали важность ситуации. Им было совсем неплохо
общаться и дышать прогретым весенним воздухом. Все были равны
как по опыту, так по самой жизни: все они давно уже стали пенсио-
нерками. Но огонёк в душе ещё горел, и мог зажечь другие сердца.

Хозяйка их заинтересовала и привлекла внимание и симпатии сво-
им естественным поведением, отношением к ним и окружающим,
своей оригинальной задачей и тем, как она решительно и настойчи-
во всё делала у них на глазах. Даже то, что она не таилась и не закры-
валась перед ними, а пригласила их на осмотр отремонтированной
квартиры – её большого и настойчивого труда – им очень пришлось
по душе. Сама хозяйка понравилось им, и они не скрывали этого.

София поехала с молодыми. Получилось как раз вовремя: подъез-
жал троллейбус номер один, тот самый, которым приехала Тамара на
остановку! Все вместе благополучно вернулись к гостям.
– Вот мы привезли ещё одну мою замечательную подругу Тамару –
бывшую учительницу труда, знакомьтесь, пожалуйста! – представила
София собравшимся немного запоздавшую гостью.

Вышла Наташа и пригласила всех заходить на осмотр и при-
ём работ мастера. Квартира была пуста и просторна. В ней пахло
краской и чистотой. Новизной дышали потолки, стены, окна и двери.
Желтел, как солнце, уютный балкон, словно улыбался, и приглашал
пройти к застеклённому окну, посмотреть на прохожих, на их лица.

Зазывала к себе расслабиться и отдохнуть ванна. Притих, озорно под-
мигивая, серьёзный и чистый туалет.
– Хорошо и быстро всё сделала, Соня, – хвалили её соседки. Красиво!
– Не я это сделала, а мастер Лена. А её мне нашла и привела Ната-
ша. Без Наташи я ничего такого сама не сделала бы!

Молодые были тоже приятно удивлены и взволнованы: им кварти-
ра понравилась, и было видно, что они такого «чуда» от бабушки не
ожидали. София сказала им:
– Она могла бы быть Вашей, если бы Олег, Марина и вы прислуша-
лись ко мне. – Спасибо, Вам, Леночка! – обратилась к мастеру и подала
ей конверт с деньгами. – Вознаграждение за честный труд, как догова-
ривались, и небольшая премия. Мне было вполне приятно с Вами об-
щаться и работать!
– Мне также, ? ответила мастер и простилась со всеми.
Постепенно разошлись соседки, молодые. Подружки остались.
– Знакомьтесь поближе, готовьте сами себе еду, питьё. Всё здесь есть:
чем богата, тем и рада. Посуды нет. Сесть не на чём. Стола нет. В следую-
щий приезд всё будет, если Бог позволит, – говорила им София.

Наталия с подругами всё подготовила, чтобы немного перекусить
и выпить по несколько граммов коньяка или водки, поговорить, поде-
литься мнением обо всём происшедшем, сказать на прощание хоро-
шие слова.
– Одно ясно: мы проделали большой фронт работ, и в этом не
только моя заслуга, но и каждой из вас. Как мне было возможно
прийти к такому результату без твоей всесторонней помощи, Ната-
лия? Без твоей моральной поддержки, Нина? Без твоего духовного
слова, Люба? Без твоего любящего и горячего сердца, дорогая Та-
мара? Спасибо вам за вашу дружбу, за ваше уважение и терпение,
за то, что в нужную минуту вы были при мне и оказали посильную
помощь в моей борьбе за добро и справедливость ненавязчиво и не
ожидая от меня преклонения и благодарностей. Слава Богу, в моей
жизни мне хватило справедливости. Когда я чувствовала её нехватку,
я начинала бороться, и справедливость восторжествовала. Когда не
хватало у меня сил бороться, я ушла с той дороги. Когда было уже
невыносимо в борьбе, за меня вступился сам Господь: расчистил воз-
дух, чтобы я смогла дышать, послал мне ангела, который всё время
держит меня за руку и ведёт в этой жизни. Чувствуя это, я стара-
юсь быть достойна такого внимания и стараюсь быть лучше, добрее
и умнее. Вы – мои ангелы, посланные самим Господом, и сегодня я
благодарю вас и низко вам кланяюсь, молясь Богу за ваше здоровье
и счастливую жизнь. Спасибо вам! – говорила слова признания и
благодарности своим подругам София.
– Твой главный ангел – Душан! – в один голос, смеясь, заговорили
они. – Поэтому первый тост принадлежит ему!
– Ему и вам! – подняла София свой стакан с минимальным количе-
ством шампанского, как всегда, помня совет своего врача.
Так общались подруги и прощались до августа месяца.

Назавтра в четыре часа тридцать минут она с Олегом выехала на
такси до вокзала. Было нелегко в такую рань найти носильщика, но сын
старался, его действия, наконец, оказались успешными: носильщик
был при ней. Ей захотелось сказать ему добрые слова и развеять, как
бывало, все его переживания. Но так было много между ними гнева, не-
приемлемых действий и слов, что она не смогла перешагнуть такой вы-
сокий барьер, и воздержалась, молча пройдя на паспортный контроль.

Как обычно в последнее время, на вокзале, на этот раз в Братиславе,
встретил её Янко и привёз домой, где нетерпеливо ожидали её кот Али
и Душан. София дорожит такими моментами: они у неё, как ритуалы,
символизирующие её спокойствие и счастье. Едва ли хотела бы она из-
менений. Наоборот, её душа желает, чтобы так продолжалась вся её
оставшаяся жизнь.

В Братиславе жизнь Софии в мае-июле не прошла, а пролете-
ла. Она с нежностью вбирала в себя радость общения со своими лю-
бимыми домашними друзьями. С вниманием и любовью варила
кушать, подавала, убирала, пекла пирожки, угощая ими каждый
день Душана, спрашивая его мнение о них. Несколько раз сходила
на рынок и успешно продала их. У неё выработался совсем непло-
хой ассортимент. Когда расставила на небольшом невысоком сто-
ле, застланном льняной скатёркой подносы с яблочными, яблочно-
маковыми, яблочно-брусничными, творожными пирожками, капуст-
никами и пиццами, каждый, кто шёл и видел их, таких оригинальных,
богатых, красивых, пахучих и аппетитных, останавливался, улыбался,
здоровался с хозяйкой, спрашивал:
– Что это? Откуда Вы? Кто это пёк?
– Кто же ещё? Я пекла всё это!
– Когда Вы успели столько напечь?
– С позднего вечера до утра раннего! – отвечала София и улыбалась,
довольная, что люди не остаются равнодушными или без вниманья к
ней и её изделиям. А молодые пройдут, если не купят, так улыбнутся.
Подойдут, спросят:
– Это пицца? Сколько стоит? Дайте нам две!
А когда домой возвращаются, часто опять подойдут, неожиданно
похвалят:
– Отлично! Вкусно! Понравились!

Софии приятны такие слова, она, немного краснея, говорит им в от-
вет:
– Спасибо, что подошли, мне так важно знать, что это хорошо! Я
очень стараюсь, – и протянет им пирожок:
– Скушайте, в благодарность за внимание!

В июне черешни, в июле вишни созревали. Тогда пекла пирожки с
черешнями, вишнями, сама их пробовала, спрашивала у покупателей,
какие они на вкус:
– Я только начала заниматься с пирожками, хочу их лучше делать!
Часто езжу на Родину, а пенсия не самая высокая, а самая низкая. Вот
на билет подработаю, на подарки, – не смущаясь, говорит своим поку-
пателям София, чувствуя их понимание и поддержку.
А Душан ей сказал однажды:
– Мне стыдно, что ты на рынке пирожки продаёшь! Что тебе есть,
пить нечего, другого выхода нет?
– Ты не знаешь, чего надо стыдиться! Что, я ворую или обманываю?
Мог бы мной гордиться, что на твоей шее не хочу сидеть сложа руки!
Ты же работаешь!
– Мне жалко, что ты продаёшь пирожки, как бедняжка последняя!
– Ты же знаешь, что я – не «бедняжка последняя»! Жалеть надо тех, у
кого работы нет, есть нечего, до пенсии как дожить, неизвестно, и про-
давать нечего! Я это делаю не в тягость, а в радость, точно, как и ты! Там
я вижу различных людей, разговариваю с ними, слушаю рассказы об
их жизни и судьбе. Общаюсь!

В конце июля София опять была в Бресте. Вместе с Наташей ходи-
ли по магазинам, выбирали в квартиру мебель. В этот раз две подруги
убедились, что иметь деньги – это ещё не значит приобрести необходи-
мую вещь. Но купили кухню, прихожую, спальню, в зал довольно сим-
патичный диван и стенку. Снова возник вопрос: кто это всё поставит?
София решила обратиться за советом к сыну:
– Олег, может, ты знаешь кого, кто мне всё сложит и поставит? Я за-
плачу. В магазинах, где покупали, нет сборщиков. Одного Наташа при-
вела, сделал кухню, больше не может, сказал. Другой поставил диван
и полку со шкафом, ушёл и больше не пришёл. Прихожая и спальня
остались. Мне в деревню надо: хочу дом посмотреть, как его оставили
квартиранты, как мой садок, не засох ли.
– Я сам тебе всё это сделаю. Ты мне ключи дай и можешь ехать в
деревню.

София была удивлена состоявшимся разговором, но только спро-
сила сына:
– А ты умеешь собирать?
– Если бы не умел, так не предложил бы тебе! – ответил.

Ей было непривычно и непонятно такое неожиданное изменение в
поведении и отношении Олега.
– Хорошо, – как ни в чём не бывало, согласилась. Лучше я тебе за-
плачу!
– Мне не надо ничего платить, я – твой сын!

Ещё больше удивилась про себя София, но сделав вид, что ничего не
происходит, сказала:
– Тогда я буду собираться в деревню. Мне там не на чём сесть и
спать, поэтому я возьму свои столик, два кресла и пуф. Надеюсь, ты не
против? С ними я всё устрою. Найди и дай мне моё шерстяное одея-
ло. Их было два: зелёное и красное. Можешь дать мне зелёное. Тарел-
ки – большую, малую и меньшую – какие дашь из моих. Кастрюльку,
ложку, вилку, чашку. Остальное устрою сама в деревне. Машину надо
найти, автобусом не получится заехать с этим имуществом.

Вскоре пришла Алиса, и София рассказала внучке свои новости о
квартире и предстоящей поездке в деревню.
– Проблема в том, что некому отвезти всё это машиной, – в сердцах
сказала София внучке. Я бы пятьдесят евро заплатила тому, кто отвезёт
меня со всеми вещами! Внучка раскрыла свои большие глаза от удивле-
ния, немного помолчала, а потом выпалила:
– Мы с Юрой можем тебя со всеми вещами отвезти, зачем кого ис-
кать!
– Да? Тогда мне лучше вам денежку дать, чем кому чужому! Всё
равно вы ожидаете, чтобы я вам помогла, а так всё получится взаимно.
Спасибо! Так мне уже не надо никого искать?
– Нет, бабушка, мы сами отвезём тебя!

София улыбалась про себя. Она радовалась, что, наконец, и они по-
няли, возможно, что только брать в жизни не выходит: надо и самим
давать. А что давать? Всё, в чём человек нуждается! А это не всегда день-
ги! Ещё больше была приятно удивлена София на следующий день,
когда видела, как сын пробудился пораньше, заботился и собирал её
в дорогу, без возражения и гнева, а наоборот, был предупредителен и
внимателен к ней:
– Возьми свой набор кастрюль: большую, среднюю и малую! Приго-
дятся в деревне, машина отвезёт! – говорил, упаковывая их одна в одну.
Ей захотелось заехать в деревню с ним, как в прошлые времена, ког-
да он был ребёнком, а потом подростком. Она предложила сыну:
– Может, ты съездишь с нами, вспомнишь детство. Я останусь, а вы
приедете обратно в Брест в тот же день!
– Сейчас нет, может в следующий раз, – ответил.

Приехали Алиса и Юра, и вместе с Олегом отнесли вещи в маши-
ну и уложили их. София вышла вслед за ними. Она внимала всё это,
и ей было грустно и одновременно приятно сознавать, что не всё ещё
потеряно. Возможно, сама жизнь поможет ей и сыну расставить точки
над «и», и взаимное понимание займёт в их сердцах подобающее ме-
сто. Как всегда, все участники мероприятия разрешили Софии сесть
на первом месте, рядом с водителем. Алиса расположилась на заднем
сиденье, а Юра занял свой пост за рулём.


Малая Родина

Никогда ещё Алиса не была в деревне у бабушки. Можно сказать, они
все трое первый раз ехали в свой дом. Софии явно здесь не хватало Олега.
Дом находился не близко, и было чудесно, что за рулём сидел и вёз их
серьёзный и внимательный муж внучки. Ехали по олимпийской дороге.

Было всего семь часов утра. Погода стояла прекрасная своей тихостью и
нежной свежестью. По обоим бокам дороги дышал густой, сочной зеле-
нью высокий сосновый лес вперемешку с белоствольными кудрявыми
берёзами и могучими старинными елями. Ехали будто по большому тём-
но-зелёному коридору, освещённому сверху ясным, голубым небом, ка-
завшимся высоким и бесконечным потолком, на котором весело играли
лучи золотого солнца, едва пробивающегося через густые ветви широких
тёмных деревьев.
– Красиво, как в сказке! – не выдержала и восхищённо проговорила
внучка.
– Да, – поддержал её муж, – как в сказке!
– Для меня это и есть сказка! – вступила в разговор София. Трудно
поверить, что я с вами, молодыми, красивыми, успешными, еду в свою
деревню, в свой дом в Беларуси по такой прекрасной трассе в такой
прекрасный день!

В деревне София попросила ехать помедленней, на минутку оста-
новились возле школы, старой и новой почты, сельского совета, клуба,
продовольственного магазина, бывшего правления колхоза, детского
садика. Бабушка показывала своим внукам свою маленькую Родину.
– А вот и наш дом! Выходите, приехали. Вот он, красавец! – с гордо-
стью указала на продолговатый со смеющимися белыми окнами дом
вишнёвого цвета, утопающий в высоком бурьяне и дикой траве. – Даже
яблонек моих не видно, что посадила с соседями в прошлом году! – с
горечью сказала молодым. – Квартиранты не покосили траву, как об-
ещали! И калитку забыли поставить на своё место. Потом посмотрю и
проверю всё. Сейчас все дружно сходим через дорогу к Оксане за клю-
чами! – предложила.

Оксана и её муж Иван Михайлович были дома, ожидали гостей. А
их ждала работа: по субботам они топили баню для сельчан. На столе
уже стояли оладьи и сковорода с жареным салом. Электрический чай-
ник был готов сослужить службу. В кастрюле на плите дозревал лёгкий
и пахучий куриный супчик. Сразу с порога познакомились и поздоро-
вались, не отказались «от хлеба и соли» гостеприимных хозяев. Оксана
передала ключи и деньги, что оставили квартиранты. Не задерживая
хозяев, гости перекусили, выпили чай и пошли в свой дом: нужно было
внести привезённые вещи. Софию ожидала здесь работа, которой она
не думала досаждать молодым. «За пару дней всё переделаю сама».

Когда вещи стояли на месте, предложила Юре:
– Подойди к колодцу, открой его, найди там ведро и достань воды!

Когда ведро с водой было наверху, зачерпнула кружкой воды, отпи-
ла, не торопясь, словно вкушая, со словами:
– Такой хорошей воды, как наша, я нигде не пила! Попробуйте и вы,
запомните этот вкус!
– Можно мы с ведра отопьём, так вкуснее! – спросила Алиса.

Сначала она, потом её муж отпили, похвалили вслед за бабушкой
студёную, как из родника, воду, приобщаясь так к её истокам, к малень-
кой Родине бабушки.
– Ещё одно место покажу вам, здесь недалеко. Подвези нас, Юра,
пожалуйста!

Подъехали метров пятьсот, София попросила остановить машину:
– Здесь покоятся мои родители, соседи, односельчане, – показала
рукой на кладбище. – Пройдёмте вместе, поклонимся их могилкам! –
пригласила. Молодые согласились и последовали за ней. – Вот они, –
указала на оградку с двумя памятниками над могилками: твои праде-
душка и прабабушка, Алиса!

Сама склонилась над могилками и обратилась к родителям со сло-
вами:
– Познакомьтесь с моими внуками, а вашими правнуками!

Молодые немного постояли в тишине и ярком солнечном свете, как
бы молясь про себя и прислушиваясь к шёпоту листьев и травы, затем
помаленьку начали пробираться между могил и оградок к выходу, а
София продолжала ещё разговор с родителями:

– Прошу вас, мои родные отец и мама! Разрешите мне пожить в
нашем доме! Я его строила с вами, но почти совсем не жила в нём!
Позвольте мне сделать порядок в нём и возле него. Позвольте мне
приходить в церковь и к вам поклониться с нашего дома, а не с чу-
жого! Позвольте мне походить по нашему двору, по своей росе и
траве, сорвать и съесть своё яблоко со своей яблони! Молю Господа
нашего о царствии небесном и вечном покое вам. Пусть земля вам
будет пухом, – перекрестилась три раза София и вышла за внуками.

Они стояли у самого кладбища на пригорке и любовались открытым
пейзажем напротив: слева стояли рядами ухоженные деревянные и кир-
пичные дома, утопающие в зелени садов и огородов, в которых тянулись
к солнцу многочисленные подсолнухи и различных тонов и красок цветы.

Среди них преимущественно красовались жёлтые, красные и фиолетовые
вперемешку с большими пятнами белых. Пламенем пылали оранжевые
цветы, а возле них озером синели, как бы желая подтянуться ближе к небу,
синие косачи и голубые незабудки. Справа, совсем близко от кладбища,
виднелись золотые купола церкви, а за пригорком, через сад белела сель-
ская больница с аптекой. Напротив, немного правее вдалеке раскинулись
широкие, казалось, бесконечные, водохранилища, как величественное
зеркало, отражаясь на солнце, притягивая его лучи и тепло на себя.

? Нашей церкви в 2017 году 26 июня исполняется 200 лет, ? расска-
зала с уважением София молодым. – А это вода с осушённых болот, ?
показала рукой на водохранилище. – Туда я бежала с подружкой ку-
паться почти каждый день, а мама, боясь за меня, кричала в след: «Куда
бежишь! Топиться? Вернись!» – Мы только смеялись и продолжали
свой путь по дамбе, где всегда стояла на одной ноге цапля. Не умолкая,
громко квакали лягушки, одна за другой прыгая в воду или из воды.
Как небо, над водой, по краям дамбы синели взгрустнувшие незабудки.
А мы бежали далеко, на самый конец, а там раздевались и скакали в
воду. Там мы научились плавать. Там делились своими секретами, кри-
тиковали родителей, учителей, обещая друг другу, мечтая быть лучши-
ми. Там разошлись своими путями после школы.
– Какой пейзаж! – наперебой восхищались молодые. Деревня боль-
шая, красивая, чистая! Вся в цветах! Кажется, что вот-вот лес зайдёт в
саму деревню! – восхищался Юра.
– Даже мусорная машина ездит и мусор отвозит на свалку! – серьёз-
но отметила Алиса.
– У нас чистота всегда на первом месте! Люди наши уж такие: красо-
ту любят. А без чистоты какая красота? Вот так!
– Я забыла вам сказать, что это уже не деревня, а аграрный городок.
Здесь улицы с названиями и дома с номерами!

Молодые заворожено смотрели перед собой и с удивлением и вос-
торгом слушали.
– Показала вам, откуда я, с какого роду-племени. Выберите место,
сфотографируемся на память! – предложила. – Заедем домой, и вы по-
едете в Брест, а я останусь.

Дома София удостоверилась, что на обратном пути молодые голо-
дать не будут, дала им обещанную денежку, которую они и брать не
хотели:
– Берите, ведь вы со мной проделали большой путь, и машина
работала, помогла нам так красиво и приятно преодолеть его. Вы
мне очень помогли: теперь мне есть где сесть и лечь, во что переодеться и
чем прикрыться. Спасибо вам! Это мой ответ на ваш привет!
– Бабушка, и в будущем сначала нам скажите о своих проблемах, мы
вам постараемся помочь! А если не сможем мы, тогда вместе найдём
того, кто сможет! – говорили наперебой молодые.
– Может, будете приезжать сюда помогать и отдыхать. Чем плохо
приехать на недельку в каждом сезоне, как к себе домой, пообщаться с
соседями, знакомыми, посидеть на скамейке в своём дворе у куста сирени,
пройти в свой сад и сорвать в нём самое спелое, самое красивое и вкусное
яблоко? Пойти вдвоём в лес, белых грибов насобирать, лисичек, рыжиков,
сыроежек, груздей? Земляника, черника, малина, брусника в наших лесах
водятся! Всё под боком! Не надо часто в чужие края ездить, надо свой край
уважать и беречь, как наши люди, что не разъехались и не растерялись, а
на своих местах остались и живут в своих домах, деревню держат на своих
руках и плечах. Сами видите, красота какая! Дома ухоженные, дворы чи-
стые, огороды богатые, машины по улице ездят, у домов стоят. Автобус из
Барановичей ходит три раза в день! Люди пешком не ходят, велосипедами
пользуются, повсюду цветы цветут, сады плодоносят! Это их ежедневный
труд и забота постоянная, любовь к своему дому и всему, что с ним связа-
но! Живёт Подгорная, слава Богу и людям её, не умирает!

Было видно, что молодые были согласны и настроены на самый дру-
жеский лад, и это очень подбодрило Софию. Отправив внуков в путь, она
принялась за уборку в доме. С водой, тряпкой и шваброй вымыла каждый
сантиметр потолков, стен и полов в доме. Она не только их мыла, она гла-
дила и целовала стены и окна, приговаривая:
– Мои родные, я вернулась, как обещала вам в юности! Где бы я ни
жила, ни ходила, вы всегда были в моём сердце! Я так стремилась к вам!
Как давно не прикасалась к вам моя рука! Как я счастлива вас умывать,
дотрагиваться до вас и гладить вас, ходить и дышать в своём доме! От-
крывать окна и смотреть в них, наблюдать, вспоминать и слушать про-
шедшую и настоящую жизни! Всё, как будто тогда, в моей юности! Я
как во сне, что приснился и придал мне отвагу и силу бороться за тебя,
мой дом родной!

Увидев в горнице за печкой мамин шкаф, она неизмеримо обрадова-
лась. Долго стояла перед ним и смотрела на зеркало и на себя в нём, как
тогда, пытаясь найти на своём лице чёрточки юности и ранней молодости.
Искала и находила их, спрятанных за пробивающейся сединой из-под ры-
жих покрашенных, ещё таких же густых и непослушных волос. Радостно
улыбаясь и смеясь, приговаривала себе и шкафу, как старому другу, с ко-
торым провела лучшие минуты своей жизни.

Перед глазами настойчиво всплывала картина из давних времён, где
видела себя и свою маму перед этим зеркалом. Она причёсывалась и оде-
вала на себя длинное тёмное платье с букетиками малиновых цветов, а
мама стояла рядом и смотрела на неё, не отводя глаз, следя за всеми дви-
жениями дочери. Когда всё было готово и София выходила из дома, мама
ей неожиданно сказала: «Я люблю тебя за то, что ты всегда умеешь так
управиться, одеться, причесаться и подкраситься!»

София обняла её и, усмехнувшись, спросила: «Только за это?»
К вечеру поинтересовалась состоянием электричества. В горнице, в
кухне, в сенях, на веранде и во дворе, даже в кладовке, – всюду горели
лампочки и служили ей, ласково освещая путь. Тут же вспоминала и
благодарила Георгия, который, как только они поженились, провёл
электричество не только в доме, но и над крыльцом, над колодцем,
даже в подвале и в хлеву. Сколько было электрических точек в доме
и во дворе, столько раз София взволнованно, с радостными слезами в
глазах благодарила своего любимого, с которым как будто повстреча-
лась и поговорила в родительском доме. С ним, точно таким, как был
тогда, когда все эти удобства делал для своих тёщи и тестя, для своих
жены и детей.

Вечером пришла навестить её Оксана, принесла картошку, зелёные
огурцы с грядки, лук:
– Вам подспорье! Вы всё сделали, что хотели?
– Да, Оксана, спасибо за орудия труда! Завтра, если доживу, траву
скосить надо в огороде и во дворе. За ней и деревцев не видно, что вме-
сте сажали в прошлом году! Кого бы попросить, я заплачу, как скажет!

Не сдержали своего обещания квартиранты – не покосили траву. Всё
заросло, что не пройти, не пролезть!
– Найдём кого-нибудь, не переживайте! А чего говорите, «если до-
живу»?
– Боюсь ночевать одна. Не то, что душой, а разумом! И окна без ма-
лейших занавесок ? сами тёмные, холодные стёкла!

Оксана промолчала и собралась уходить, а София, проводив её, за-
светила лампу над крыльцом, достала с колодца воды, умыла трудовое
снаряжение, умылась сама, устроила постель из двух кресел и пуфика,
положив наверх одеяло, на него простыню, наверх подушку, прикрыв
всё это зелёным шерстяным одеялом в пододеяльнике. Получилась по-
стель на первое время совсем неплохая. Главное, что будет спать и си-
деть на всём своём, а не чужом! В доме были открыты двери с горницы
на кухню, с кухни в сени. Всюду было светло благодаря электричеству,
что когда-то сделал Георгий. Словно тогда, и с большей силой, ощу-
тила его заботу, и уже не чувствовала себя так одиноко в простор-
ном доме. Приготовила себе покушать, и только уселась за столик,
что стоял перед креслами-постелью, как позвонил Олег и сказал, что
Алиса с Юрой благополучно вернулись в Брест.

– Как твои дела, самочувствие? – спросил. – Что делаешь сейчас?
– Ужинать собралась, целый день убирала, ничего не ела, – засмеялась
София. – Боюсь сама ночевать, но деваться некуда, надо осмелиться!
– Чего ты боишься, ты же у нас самая отважная!
– Отвага – одно, а ум – другое. Думаю, может, я маму прогневила
тем, что дом отсудила, ведь она по-своему этот вопрос решила.
Олег промолчал, а София продолжала:
– Я сегодня просила у родителей разрешения пожить в нашем доме.
Завтра, если всё будет нормально, постараюсь траву покосить во дворе
и в огороде.
– А я пойду в твою квартиру собирать и ставить спальню! – сказал
сын. – Ужинай, спокойной тебе ночи!

На счастье, ночь, действительно, прошла спокойно. София выклю-
чила всюду электричество, улеглась, быстро уснула и спала, как всегда,
хорошо. Раз просыпалась, выходила на веранду и крыльцо, потом сно-
ва спала до раннего утра, и в половине седьмого встала со своей мягкой,
немного узковатой постели. С любовью смотрела на стены и двери, ста-
рые полы и обещала себе и родному дому, что всё здесь опять оживёт в
лучших традициях и привычках семьи.

Мелькнула мысль, что всё в порядке, и тихое счастье входило через
окна в дом вместе с солнечным светом наступающего дня.
– Надо поторопиться умыться, причесаться, одеться, чтобы сходить
в церковь! – мысленно сказала себе, сознавая, что первый раз после дол-
гих лет пойдёт со своего дома, со своего двора. Ожидала, что, собира-
ясь, услышит и увидит идущих в храм женщин, как бывало. Но ничего
не происходило, хотя часы в телефоне поторапливали и твердили, что
«пора идти!» Помолившись, София вышла из своей хаты, со своего дво-
ра и направилась в храм. Поодаль и близко в районе святой церкви
стояли легковые автомобили. В широком и просторном дворе лежа-
ли два огромных золотых купола. Сразу поняла: готовятся к большому
празднику – двухсотлетию святыни. В храме было полно людей. София
сразу догадалась, что они не пришли, а приехали, даром она ожидала
их увидеть и услышать с окон своего дома. Ничто и никто не наруша-
ли её желание и потребность помолиться в родном храме, в который
когда-то в детстве бежала босыми ногами вместе с другими детьми за
свадебными нарядными возами или шла с поникшей головой за умер-
шими родными и близкими.

Никогда ей не забыть, как торжественно и строго открывались двери
храма в праздничные дни. Всеми уважаемый, небольшого роста, пол-
новатый, священник Памфомер ? бывший монах, незадолго до службы
сменял за царскими дверями скромную чёрную сутану на блестящую
белую, с вышитыми на ней золотыми нитями крестами. Поглаживая
свою внушительную тёмно-русую с рыжеватым оттенком бороду, рас-
певал свой могучий и чистый, как родник, голос, используя библейские
фразы и поучения, зажигая одновременно свечи на огромных, как ей
казалось тогда, канделябрах, которые освещали голубой с серебристы-
ми звёздами потолок и стены божьего храма, реликвии и божествен-
ные картины, а также серьёзные, казалось, обременённые от повседнев-
ных забот, просветлевшие лица прихожан. Глаза его блестели и были
сосредоточены. Круглая волосатая голова, высокое чело, густые, широ-
кие брови, прямой, средней величины нос и его полные, мягкие губы,
казалось, помогали ему быть внушительным и величественным, близ-
ким к самому Господу. Несмотря на это священник каждого называл по
имени или отчеству и, не дожидаясь поклона, первым приветствовал и
вступал в разговор с большим и малым.

Сейчас София приходит в церковь, когда приезжает на краткое вре-
мя из Словакии подышать родным воздухом и встретиться с родным
домом. Родная церковь строго встречает её, поучает и приглашает зай-
ти и поклониться, сознаться и раскаяться в грехах, допущенных вольно
и невольно, и всей своей атмосферой располагает к общению с самим
Господом. Отслужил Богу службы и покоится старый священник Пам-
фомер. Многие служители прошли его путь в божьем храме, оставив
после себя самый важный и ценный след – действующую церковь, куда
приходят и приезжают с окольных деревень и из дальних городов, на
первый взгляд, совсем другие люди. Большинство из них – молодые
женщины с детьми и мужьями, красивые, празднично одетые, внима-
тельные и добрые. А когда всмотришься в их лица, часто узнаешь в них
взрослых детей соседей, родственников, друзей. Ведёт их по пути Спа-
сения молодой священник, так сильно напоминающий Софии пасты-
ря её детства. Ведёт и учит добру, вниманию к своим ближним.

Когда писала листочки на молебен за здравие и упокой, вдруг тут
же на небольшом столе увидела свою книгу. Не поняла. Смотрела на
неё и не могла дать себе объяснения. Спросила у Ксении, которая, по-
мимо других дел в церкви, продавала свечи:
– А что в храме делает моя книга?
– Люди читают, – ответила. – Я её храню.
София не ожидала такого счастья – найти в Господнем храме свою кни-
гу. Это было сверх её мечтаний. Позже она спросила Ксению:
– Как моя книга пришла в церковь?
– Батюшко принёс в церковь и всем нам показал её, дал нам из рук
в руки посмотреть и предложил к чтению. Все Вашу книгу держали в
руках, многие уже прочитали.

София была тронута таким вниманием своих земляков и до конца
жизни будет благодарна батюшке, им и Господу.
Прикосновение счастья необъёмно, бесконечно и незабываемо. Оно
постоянно ощутимо.

В церкви поставила свечи и помолилась за себя, своих детей и внуков,
детей и внуков своих сестёр. Поставила свечи и помолилась за упокой всех
своих родных и близких, исповедалась, и священник разрешил ей прича-
ститься. Приняла участие в церковном сборе на предпраздничные рабо-
ты. Увиделась и кратко пообщалась, иногда лишь поздоровалась со все-
ми знакомыми, узнала тех, кого уже забыла. Всех, кто желал, пригласила
вкусить конфету из Словакии. Каждому, кто угощался, первой говорила
«Спасибо!», и ей отвечали «Спасибо!» Здесь же, в храме, увиделась, как
обычно, с Таней Кузнецовой. Договорились о встрече у неё дома в то же
воскресенье, под вечер. Счастливо обнялась с Настей.
– Я приду к тебе, – сама напросилась София, глядя на её согнутую
фигуру и палочку, без которой она не могла ходить. – Когда?
– Когда хочешь, я дома: в летней кухне, в огороде или на скамейке, у
дороги. Приходи, – обнимая, как родную, говорила ей её «живая сель-
ская энциклопедия».

Особо к ней подошли читатели её книги и высказали прямо, без
обиняков, своё мнение:
– В книге есть неточности. Например, библиотекаря звали не Вера
Ивановна, а Анна Ивановна! Есть и другие.
– Очень эмоциональная книга!
– Спасибо, что приблизила нам образы наших учителей!

София давно поняла, что родная церковь ей как родной дом, и все,
кто пришёл в храм, ей тоже родня. Она слушала своих земляков и бла-
годарила их:
– Спасибо вам, уважаемые критики. Пожалуйста, говорите мне
все ваши замечания и пожелания. Они пригодятся мне, как золото,
когда я буду переиздавать книгу. Я счастлива, что вы у меня ест ь!
По дороге домой остановилась у скамейки, где после богослужения
сидели Ядя с Ниной.

Когда она присела к ним, призналась:
– У меня проблема: нужно покосить траву, не знаю, кого попро-
сить! – обратилась она к ним с надеждой. – Иван Михайлович болеет,
не может.

На скамейке, как в бывшем правлении колхоза, дела решаются бы-
стро и точно.
– А ты подойди в детский садик, там два молодых мужика работают,
и конь у них есть. Спроси, может, покосят! – посоветовали.
София времени не теряла, и на второй день ранним утром напра-
вилась к садику. Когда подошла, за забором в глубине двора увидела
двух сидящих мужчин на невысокой и узкой скамейке. Возле них стоя-
ли коса и грабли. «Вот они мне и нужны, – подумала и замахала им ру-
кой, не осмеливаясь вступить на их территорию. Один из них, усатый, с
чёрными прищуренными глазами, в белой кепке, подошёл к забору и
внимательно посмотрел на неё.
– Я – Соня Вайсова, приехала в отпуск из Словакии. Мне надо по-
косить в огороде и во дворе траву. Если сможете, буду очень рада, и,
конечно, заплачу вам, сколько скажете! – попросила.
– Скажу своему приятелю, Вы подождите!

София быстро согласилась и терпеливо ожидала ответ. Минут и
пяти не прошло, как возвратился и сказал:
– Сегодня вечером, около семи, и завтра утром в пять часов!
Обрадованная, София поблагодарила своего собеседника и, посмо-
трев ему прямо в глаза, сказала:
– Я вас буду очень ждать, придите, пожалуйста! Сама решила прой-
тись по деревне пешком до Настиного дома: до вечера времени было
достаточно много. Позвонила Олегу, рассказала о себе и делах.
– Я уже в квартире и принимаюсь за работу! – сказал ей сын.

Не торопясь, шла София по асфальтовой дороге по деревне. Было
ещё утро. Солнце щедро светило и посылало своё тепло на землю. По
дороге проезжали машины, легковые автомобили, велосипеды. Про-
ехал, загораживая всю улицу красный комбайн, а вскоре за ним
громкий трактор. Пешеходов на улице почти не было. Там-сям в
огородах при дороге копошились хозяйки. Одна из таких, завидев
Софию, привстала, выпрямилась и смотрела на неё. София это ви-
дела, и думала: «Почему эта женщина так упорно смотрит на меня?
Неужели узнала? Вряд ли. Ведь я давно ни с кем в этой части ули-
цы не общалась». Оглянулась и увидела: женщина стояла и всё ещё
смотрела ей вслед. Не выдержала, развернулась и пошла обратно,
ближе к огороду и женщине.
– Маня? – узнала она. – Здравствуй! Я тебя никогда не забывала, и
всё время хотела поблагодарить за то, что ты помогала мне делать уро-
ки, когда наша Катя уехала на вербовку! Спасибо тебе и низкий мой
поклон!
– Соня! Я смотрю, кто бы это мог быть!
– Извини меня, Маня, я чуть не прошла мимо. Не будь твоего упор-
ного и пристального интереса, прошла бы. Прости меня!

Маня осматривала Софию с ног до головы и выражала словами и
всем своим лицом приятное впечатление от встречи. Вспомнила, как
когда-то нашла её с книжками у рыбхозной горы.
– Я тогда готовилась поступать в институт!
– Ты молодец, выучилась, – говорила, немного путая слова, Катина
подружка. – Сонька, мне восемьдесят три, мне уже память отказывает!
– Но меня узнала, спасибо тебе, Маня! Восемьдесят три – это не-
много. Ещё можно и нужно жить дальше. Не надо сдаваться потому,
что тебе восемьдесят три! Уже люди доживают до ста лет, так не сдавай-
ся! ? с нежной улыбкой попросила её София.
– Хорошая ты, красивая, видная! – присматриваясь со всех сторон,
оценивала Софию Катина подружка, вспоминая всю её семью. – Ты
уже сама, одна осталась? – спрашивала, жалея и рассказывая о Кате,
Лене, Викторе. – А с их детьми ты общаешься? – заботливо спросила и
тут же поучила: – Надо общаться, поддерживать чувство родства!
– Ты, моя учительница замечательная, спасибо тебе! – говорила ей
ласково растроганная София.
На прощанье держались за руки через забор, прощаясь, кто знает,
на сколько:
– Живи и благоденствуй! Живи и благоденствуй! Живи и благоден-
ствуй! – трижды сказала старшая женщина младшей, и её слова София
восприняла, как благословение.

Было что-то чудесное в этой встрече и словах, которыми общались,
на первый взгляд, две совсем разные женщины, стоя по разные стороны
забора.

Путь был неблизкий, и София шла, не торопясь по залитой солн-
цем и теплом деревенской улице, останавливаясь у каждого знако-
мого дома, узнавая судьбу его жильцов, своих одноклассников и дру-
зей. Тихо вздыхала и печалилась, когда ей сообщали, что дом пустой
и никого уже не осталось, кто бы пришёл и отворил сени, согрел сво-
им дыханием, зажёг свет в окнах. Так подошла она к школе, которая
приветливо зазывала зайти внутрь. Её внимание привлекла женщина,
сидящая на скамейке напротив. Та тоже смотрела на Софию и, не вы-
держав, спросила:

- Вы что-то узнаёте? Кто Вы?
София не ожидала, что женщина вспомнит её, и сказала ей, как
всем в деревне более знакомо:
- Я - Соня Вайсова. Окончила эту школу в шестьдесят втором году,
поступила в институт в Брест, а сейчас живу в Словакии. Смотрю, что
где-то здесь должно быть здание бывшего интерната и домик тётки
Обуховой, в нём я училась во втором-третьем классах. В нём экзамены
сдавали за четвёртый класс.
- Вы правильно ориентируетесь. Вот напротив дом Обуховых, - и
показала рукой перед собой вправо на аккуратный, ухоженный домик,
не большой и не малый на вид, рядом со школой. А вот - бывший ин-
тернат! Вы на него смотрите. Присядьте! – пригласила.
- Я иду к Насте Василевской и по дороге узнаю, рассматриваю свои
достопримечательности. Вот здесь я полола грядку летом после девя-
того класса, а женщина с Вашего дома похвалила меня, что я заботливо
и упорно работаю: «Молодец!» - сказала.
- Это была моя свекровь, - пояснила собеседница, я - Вера, их не-
вестка.

Не минуту, не две разговаривали о школе тогда и сегодня, об учи-
телях, учениках и всех директорах. Вера работала почти двадцать лет
поваром в школе и темой владела безупречно.
- Одно Вам скажу, что нам повезло с учителями и школой вообще:
посмотрите, сколько хороших людей воспитали и выучили, в жизнь
отправили. Наши люди живут дома, в свете. Вот и Вы. Я читала Вашу
книгу. Мне понравились места о школе, о деревне, о Словакии. «Моло-
дец!» - я тоже скажу Вам!

Сколько бы ни встречалась София с Настей, она всегда находила в
ней что-то новое и очень привлекательное. На этот раз после просмо-
тра всех газетных материалов о господних храмах в Беларуси, которые
так бережно хранила хозяйка для себя и «людей, как ты», Настя пред-
ложила:
- Давай, я чаем тебя угощу!
София с улыбкой остановила её и попросила:
- Ты мне лучше расскажи что-нибудь интересное!
- Что тебе рассказать? - думала вслух, потирая костлявыми пальца-
ми правой руки подбородок и щёки, Настя. Потом вдруг засмеялась,
подняла указательный палец и сказала Софии:
- Слушай!

И начала вполголоса, задумчиво и важно, как соседке на уличной
скамье в деревне, рассказывать на память главу о малолетнем пастуш-
ке из поэмы Якуба Коласа «Новая зямля». Глаза её глубоко смотрели
перед собой и, казалось, видели всё и всех, о ком она рассказывала с
сочувствием, беспокойством и страхом, со всей строгостью и юмором,
который несли в себе герои, что появлялись, как живые перед Вами
в Вашем воображении, движимые её голосом, улыбкой и светом, ко-
торый появлялся откуда-то из её нутра и освещал её лицо и увядшие
губы, расслабленные снисходительной улыбкой или сжатые от горя,
страха и всех чувств, которые они переживали, и которые, несомненно,
овладевали Вами, беспокоили Ваше сердце и мысль. Её тонкие руки то
поднимались, то опускались. Она их разводила в стороны, чтобы как
можно полнее и глубже войти в кожу героев, изображаемых словом.

Голос её был то задумчивый и тихий, то строгий и ласковый, то прося-
щий и робкий.
- Я и представить себе не могла, что иду к тебе на литературный
праздник. Спасибо, тебе, дорогая Анастасия Антоновна! Читала ты на-
изусть больше часа. А как читала!

София кланялась и благодарила женщину, обнимая её худенькие
плечи.
- Не только Подгорная, но и культура живёт. Литература! Сам Якуб
Колос в ней! Спасибо тебе за всё. И за открытки, что посылаешь мне
в Словакию. Я долго их читаю и бережно храню, представляю, как ты
мне их пишешь, идёшь на почту. Нелегко оказывать такое внимание.
Не затрудняйся, я и так знаю, что на меня у тебя сердце золотое! - гово-
рила ей на прощанье.

Домой шла, поторапливалась. День клонился к вечеру. Подходило
время встречи с косцами. Их не было видно нигде поблизости, и только
высокий бурьян во дворе и в огороде наводил грусть и тоску. Думала
и горевала, как ей быть, кого ещё искать и просить, чтобы прибрать и
улучшить пейзаж возле родного дома. С этими мыслями так и уснула
до раннего утра. На заре пробудилась от умеренного, продолжитель-
ного шороха. Затаив дыхание ещё раз прислушалась и поняла: при-
шли косцы и косят траву и бурьян! Быстро встала, накинула на себя
жакет, пригладила, сначала взворошив, слежавшиеся за ночь волосы,
вышла на крыльцо. Красное солнце только пробудилось и начинало
подниматься над синими космами ночи, поглощать и рассеивать их,
оставляя там, где они были, розовые и алые ленты, тянущиеся по всему
горизонту. Издалека на них посматривал белый месяц и нежно улы-
бался, как бы желая прикоснуться к ним и спрятаться в них от солнеч-
ного света, желая, как можно дольше остаться на небосводе в кампании
ещё там-сям мерцающих звёзд.

Во дворе лежала скошенная трава, и двое косцов, как двое братьев,
косили уже в огороде, молча, сосредоточенно и быстро. София решила
их не тревожить, и вошла снова в дом, чтобы приготовить им денеж-
ное вознаграждение, как договорились вчера. Сразу посветлело в душе,
и радостная мысль, опережая время, уже руководила ею, создавая ве-
ликолепный план только что начавшегося так удачно дня. Сегодня её
главным занятием будет сушка скошенной травы. Пусть это не на лугу,
а в огороде и во дворе. Наконец, поработает она с граблями и вилами,
вдыхая запах свежего сена! Пока достала свежей воды из радостно сме-
ющегося ей тонким голосом с хрипами колодца. Умылась почти ледя-
ною, прозрачной водой. Привела в порядок себя и постель, отсчитала
деньги. Вышла опять на крыльцо, и косцы с мокрыми от росы косами
были перед ней. Счастливо засмеялась им:

- Сдержали своё слово, спасибо, не подвели! Вечером не знала, что
делать, что думать. Боялась, что уеду так, ничего полезного не совер-
шив. Возьмите, спасибо вам! - говорила им с низким поклоном, протя-
гивая пару десятков рублей.
- Вечером нам не вышло прийти. Зато утром раньше встали, чтобы
наверстать вчерашнее. Будет нужда - обращайтесь, Ивановна! - отвеча-
ли, уходивши, работники.

А она побежала в огород, чтобы посмотреть на свои саженцы.
Прошлым летом видела их зеленеющих листочками, а сейчас стоят,
как призраки, без листьев, без жизни. Только одна яблонька из всех
осталась, стоит и крепится, от дикого ветра качается, от жгучего солнца
прячется, да некуда ей уклониться. Пить ей хочется, одиноко и горько
ей. Ещё горше стало Софии, как увидела, что орех засох и абрикос про-
пал, только во дворе у скамейки перед крылечком, как сирота, тонкая
сирень к забору жмётся. Всё увидела София, и грусть навалила на сер-
дце всей тяжестью. «Слезами горю не поможешь, - подумала, и пошла
к соседям, чтобы попросить вилы и грабли. - Надо дело делать!»

Сколько не лет, а десятилетий прошло с тех пор, как она была на
лугу, где вся деревня, как на праздник, семьями громоздилась на своих
делянках. Каждый видел там и следовал того, другого, стараясь подме-
тить чужие недостатки и посмеяться над ними, или увидеть времена-
ми нечто лучшее, чем у себя, и позаимствовать это, иногда признать
на людях чужое превосходство, похвалить и так сделать это примером
для всех. Не забыть ей, как однажды ехали с отцом на коне возом с ма-
леньким Олежкой у неё на руках, рядом сидела мама и старый Сэско.

Как раз въезжали на невысокую дамбу. Всем было видно, что худому
коню тяжело было взбираться наверх, но никто не сказал об этом слова,
никто не пожалел бедняжку. Да и собой рисковал здесь каждый. И она,
да не только собой! Внезапно ноги у коня подломились, и он упал, воз
накренился. Она с трёхлетним сыночком на руках едва выскочила на
дамбу, а все выпали на мягкую травяную землю. На счастье никому ни-
чего не стало, а отец первым поднялся, подбежал к конику и, помогая
ему вставать, трепал и гладил его, приговаривая ласковые слова, словно
извинения за свою неосмотрительность и жёсткость.

Ворочала и сгребала, сушила на жарком августовском солнце траву,
вкушая её аромат и сладкий запах, вытирая руками пот с лица и шеи,
смахивая его с глаз, в которых всплывали новые картины прошлых лет.
На том же лугу, когда уже не было отца, косил брат, а мама сушила
траву. Сама с уже повзрослевшим сыном пришла позднее и была не-
приятно удивлена. Мама стояла возле кучки кустарников и взывала,
просила брата идти косить:
- Все людцы косят, стараются схватить эту погоду, а ты спишь под
кустом. Вставай, бери косу, траву коси! Стыдно людей, все так и погля-
дывают в нашу сторону, пальцем указывают на тебя, на этот куст: знают
все, что ты спишь под ним!

Потом обратилась к дочке с внуком и рассказала им незавидную
историю:
- Ах, Сонька моя! Взяла с собой кусочек кумпьячка, сальца кусочек,
пару огурцов солёных да четвертушку самогонки, всем вместе подбо-
дриться в обед. А он косил-косил, а потом пошёл закурить, и уже не
вернулся: лёг под куст и спит. Посмотрела всё, а бутылки с водкой нет:
она с ним, под кустом лежит пустая!

Соня подошла ближе к брату и попробовала чувствительнее повли-
ять на него:
- Если ты не можешь, пойду я попробую, может, получится!
Виктор слабо возражал, а она взяла в руки косу, подошла туда,
где он косил. Стала, пригнулась немного, чтобы быть ближе к траве
и лучше её видеть, правой рукой взяла косу ниже средины косья, ле-
вой рукой взялась за ручку косы и широким взмахом отвела её чуть
выше травы вправо, а потом, опустив косу по корни травы, таким
же взмахом в едином движении провела ею назад, влево, чувствуя,
как срезанная трава, падая, ложится в покос. До этого она никогда
не пыталась нечто подобное делать, но всегда с интересом наблю-
дала за отцом, стесняясь попросить у него косу в свои руки. Так она
продолжала несколько минут и видела, как все сельчане поблизости
повставали и смотрели на неё. А она, красивая и гордая своей сно-
ровкой, продолжала умеренно, не торопясь, водить косой вправо и
влево, оставляя за собой тяжёлую и мокрую траву в покосах. Мама,
любуясь и восхищаясь ею, ещё больше залемонтовала, обращаясь к
Виктору, укоряя и стыдя его:
- Пусть вся деревня видит, какая у тебя сестра, и какой ты лодырь,
лежебока!

Олежка стоял и улыбался, глядя то на маму, то на бабушку, то на
куст, под которым расположился его дядя.
Брат не выдержал такого давления, выбежал из кустов прямо к ней,
схватил за руку и попросил:
- Отдай мне косу, я сам буду косить!
Она отдала ему косу, и, обратившись к сыну, сказала:
- Тебе вилы, а мне грабли, пойдём, поможем бабушке сушить сено!

Вот и сейчас она сушит скошенную траву в огороде и во дворе, и
думает, что с ней делать, куда деть. Уже время обеда, и надо было бы
немного поесть. Хлеб, сыр, кусочек мяса, свежий огурец, прохладный
чай - вся нехитрая еда на скорую руку как в деревне, так в городе. За
едой опять-таки нельзя без воспоминаний. Тогда на лугу, у самой реки,
обедали трое: она с Олежкой и мама. Виктор в самую жару пошёл
опять в своё убежище.

Сын хотел искупаться, и ей не хотелось пропустить такую возмож-
ность. После всех инструкций первая вошла в воду, проплыла от одного
берега к другому, а потом вместе с сыном проделали тот же путь, не стано-
вясь на ноги, благо, что речка не была широкой. Внезапно в воде объяви-
лась бабушка! Какое чудо! Она ловко проплыла из-под куста возле внука и
дочери, нырнула под воду, и снова оказалась на поверхности! Олежка был
вне себя от радости и удивления.

- Мама, мама, смотри, бабушка плывёт! К нам плывёт! Да ещё как
плывёт! - заливался весёлым смехом её сын. ? Мама, ты плавать умеешь? -
спрашивала и восхищалась София, тут же вспоминая, что её мама роди-
лась и выросла у реки в Добром Бору, у этой самой реки, которая издале-
ка течёт здесь и в самый Добрый Бор, и дальше, куда плотогоны гоняли
плоты. Это её любимая река, куда она бежала в юности на свидание с ней
в Добрый Бор почти каждую субботу, чтобы освежиться её водою, прока-
титься или только посидеть в лодке, получить весточку от своего возлю-
бленного, и, глядя в её прозрачные, стремительные воды, оценить насто-
ящее и помечтать о будущем. Оказывается, не только она любила её! Эту
реку давно любит её мама! Это её река! До этого момента она не сознавала,
что такое возможно, потому что маму видела лишь дома, на коровнике, в
лесу и на поле. Много лет прошло с тех пор, а картина в глазах, как живая,
и только каждый раз по-новому София видит, осмысливает и понимает
ещё глубже.

К вечеру вся трава была сухая и сграблена, снесена в одно место, по-
дальше от сарая с маленьким куриным хлевушком и ближе к колодцу.
Ловко орудуя граблями и вилами, распределяя движения, она пережи-
вала необъяснимое удовольствие от того, что всё у неё получается, как
в былые годы, и сладкая усталость, наполнившая всё её тело, обостряла
эти чувства и мысли. Вместе с тем она упорно размышляла, как изба-
виться от этой метровой кучи сухой травы, и ничего ей не приходило
на ум, кроме решения спалить её здесь, при воде, у колодца. Уже по-
лила вокруг землю водой, принесла спички с бумагой и набрала воды
в большую кастрюлю и вёдра, но всё ещё не решалась, поглядывая по
сторонам и мысленно измеряя расстояние между строениями, созна-
вая, что сухая трава долго гореть не будет. Мимо проходила соседним
двором на поле соседка Оксана. Она приостановилась и спросила:
- А что с травой будете делать? Спалите её!
- Вот и я думаю, да не решаюсь, боязно, что бы беды не наделать!
- Спалите - и всё! - сказала соседка и пошла своей дорогой.

София решилась: зажгла спичку и опустила в сухую траву в куче,
надеясь, что она не загорится с первого раза, и у неё будет ещё время
на обдумывание всего процесса. Но спичка не погасла, а разгорелась
и зажгла лежащую под ней и сверху сухую траву. Пламень мгновенно
разбежался по всей куче, которая, на счастье, не была широкой, и взле-
тел в высоту. С неслыханным грохотом и звонким треском он поднялся
выше двух метров, и своими длинными опасными языками устре-
мился в небо, как бы унося с собой и уничтожая нечистые силы, ложь
и несправедливость, которые, было видно, сопротивлялись и не под-
давались, шипя и извиваясь, издавая свои зловещие, чудовищные,
неприятные и угрожающие звуки. Но вот всё утихло, пламя пропало
в высокой синеве, лишь потухшие искры опустились на обгоревшую
землю. София, как заворожённая, внимала эту картину и звуки. Она
вдруг почувствовала, как мысли её просветлели, тело очистилось, а
на душе стало легко и спокойно, будто в неё вошла святая благодать.

Она подгребла на средину остатки ещё тлеющей травы, подождала,
пока она вся догорела, вылила из вёдер и кастрюли воду на горя-
чую землю, отнесла вилы и грабли соседям, со бираясь завтра уехать
из деревни в Брест, а через неделю в Словакию. Уже достаточно по-
жила она в этом году в родной Беларуси, и много чего ей повезло
сделать, как в Бресте, так в родной деревне. Это будет её согревать и
радовать вдали от Родины.

Позднее, вечером, собирая ужин, она открыла окно на кухне, и её
взгляд притянуло тёмное, усеянное звёздами, синее небо. Звёзды были
средние, малые и большие. Они светили и горели во тьме над самым её
домом, почти касаясь крыши. Звёзд было много, словно не один рой их
слетелся над домом. А дальше тёмно-синее небо было пустое. София
решила выйти на крыльцо и посмотреть на небо слева. И здесь было
множество звёзд, малых, больших и средних, мерцающих и светящих-
ся над самым домом. Они как будто слетелись к ней в гости, улыба-
лись ей и шумно приветствовали её в родном доме, освещая его со всех
сторон своим волшебным светом. Были так близко к ней! А дальше на
синем, тёмном небе их не было. Софии подумалось, что всё это не зря,
и что в этом всём, что она видела и ощущала, есть Божие знамение. В
тот вечер несколько раз так смотрела она на небо, усеянное звёздами
над самым её домом, справа и слева, и всё больше и больше верила, что
звёзды пришли к ней, может, порадоваться вместе за её счастье, за её
мечту. Она чувствовала, что они сгромоздились здесь, чтобы её поздра-
вить и приветить в родном доме, возможно, обнадёжить её и вселить
веру, что всё ещё удастся исправить, обратить на лучшее. В этот миг
она твёрдо решила, что купит и посадит вновь фруктовые деревья ещё
осенью, а на следующий год летом сама приедет их полить и обкопать,
подкормить и присмотреть за ними. С этой мыслью возбуждённая и
встревоженная София засыпала в родительском доме под сияющими,
яркими звёздами.

После семидесяти лет время летит со скоростью света. Год как ме-
сяц, проплыл и скрылся в тумане вечности. Только и всего от него
осталось, что дела и поступки, а у Софии поездки в Брест и на ма-
ленькую родину в деревню, в родительский дом, который навсегда
поселился в её сердце. Уже много раз ночевала она в нём, но ни разу
больше не видела столько звёзд над его крышей, как в прошлом году.

Вырос, зашумел зелёными листочками молодой садок, который сама
ещё прошлой осенью вновь посадила, и всё это лето смотрит, ухажи-
вает за ним. Сад молодой, а в самом его начале при дороге стоит
старая, как молодая, яблоня, качая густыми кучерявыми ветвями на
ветру, протягивая временами на угощение сладко-кислое яблочко,
заглядывает в окно и на улицу, постоянно смотрит, ждёт её домой.

Это мамина яблоня, она её посадила в свои семьдесят. Мамы нет уже
больше двадцати лет, а яблонька стоит, живёт и каждый раз встре-
чает и провожает Софию, шелестя листвой, говоря ей на прощание
и при встречах привычные слова. Позади, в другом конце сада, стоит
другая, чуть постарше, которую София посадила осенью, будучи в
девятом классе, вместе с отцом. Это она ей приснилась во сне, такой
похожей на неё саму. Да и в жизни они имеют много сходного. Мало
того, они похожи внешне. У Софии ещё такие же пышные волосы на
голове и форма причёски такая, как у этой величественной, пышной
красавицы крона. И гордость в движении и всём обличье. На яблонь-
ке плодов много, а у Софии дел не перечесть, как в Бресте, так в де-
ревне. В Словакии меньше, там Душан заступится, а в Беларуси не
привыкать, всё самой приходится делать. Но и здесь он ей поможет,
когда попросит, часто и сам предложит, зная, что София просить
для себя не любит. Подружки у неё на вес золота. Та яблонька в саду,
как страж и надзиратель, как будто о на сама там.

Жизнь как сказка, всего в ней много ? и радостей, и печалей. У ка-
ждой сказки бывает конец. Так и в жизни. А здесь мечтать ещё охота!

Однажды София зашла в сельскую библиотеку, чтобы посмотреть, как
она выглядит сейчас. Как только вошла, навстречу ей девушка с милой
улыбкой и словами:
- Спасибо, что зашли, пожалуйста, проходите!
- Вы меня узнали, или как у нас это получилось? - спросила София
девушку.
- Я Вас знаю из книги. По рассказам и портрету в ней.
- Мне захотелось познакомиться с Вами, библиотекой. Можно здесь
у Вас походить, посмотреть? - спросила. - Как Вас зовут?
- Лена. Одна Ваша книга на руках, а другую здесь читают. Я ходила с
ней в больницу, читала больным. Просили оставить её на время - остав-
ляла. Читали, обсуждали. Многие помнят Вас, а книга ещё больше о
Вас напомнила и рассказала.
- Как Вам работается в библиотеке? Вижу, что всё у Вас по последне-
му слову! И читателей хватает?
- Хватает. Одна библиотека на четыре деревни.
- В Добром Боре нет библиотеки? - спросила София.
- Нет. И с этой неизвестно, что будет: зимой не отапливается, при
батарее сижу, жмусь. При наших морозах так невозможно. Работать
хочется, у меня специальное библиотекарское образование. Обещали в
другое здание перевести, да что-то замолчали, - со вздохом закончила
девушка.

Встреча и разговор были недолгими, но они залегли в сердце Со-
фии. Думает она теперь часто о своём доме и саде, о девушке и библи-
отеке. Представляет свой обновлённый дом, заполненный стеллажами
книг, молодой зелёный сад с беседками и скамейками, читателей и
симпатичную девушку-библиотекаря. Нравится ей эта мечта, и знает
она, что всё в Божьих руках. Где бы она ни жила, в Бресте или в Брати-
славе, в сердце и в мыслях её, и перед глазами - небольшой, вишнёвого
цвета, с белыми окнами дом, окружённый зелёными в бело-розовом
цвету молодыми деревцами фруктового сада под нежными лучами
утреннего солнца или мерцающими серебряными вечерними звёзда-
ми над ним и по сторонам - слева и справа. Чувствует себя сильнее и
богаче оттого, что он, её дом, преодолел расстояния и сейчас рядом с
ней. Она же всё преодолеет и переживёт, чтобы так осталось навсегда,
на всю жизнь и после…


Литературно-художественное издание

Соня Вайсова
(Ременарова София Ивановна)
дом
роман

Редактор В.А. Сеньковец
Компьютерная верстка Н.С. Матвеева
Корректор С.А. Кучинская
Подписано в печать 09.08.2018.
Формат 60?84 1/16. Бумага офсетная.
Ризография. Усл. печ. л. 10,6. Уч.-изд. л. 9,8.
Тираж 50. Заказ 2540.

Издатель и полиграфическое исполнение:
частное производственно-торговое унитарное предприятие
«Издательство “Альтернатива”».
Свидетельство о государственной регистрации издателя,
изготовителя, распространителя печатных изданий
№ 1/193 от 19.02.2014.
№ 2/47 от 20.02.2014.
Пр. Машерова, 75/1, к. 312, 224013, Брест.
12+