Опять осень… Солнце теперь поздно встаёт, а если ещё и погода дождливая, как сегодня, то кажется, что совсем и не рассветает: призрачное, холодное утро незаметно, вместе с дождём и ветром, переходит в сумрачный день.
Сегодня понедельник – начало рабочей недели. Настроение не то, чтобы плохое, но всё-таки не очень радостное. Я - в метро, еду на работу, и вокруг – одни хмурые лица. Утешаю себя мыслью, что к вечеру люди будут веселее – разве невозможно произойти чему-то смешному в течение рабочего дня? Очень возможно! Я серьёзно: уже замечено, что домой пассажиры возвращаются с работы пусть и уставшие, но более оживленные – громко разговаривают и даже смеются.
А утром почему-то не хочется смеяться. Может быть, попробовать улыбнуться? Я раскрываю городскую газету, которую захватила из почтового ящика, и читаю на последней странице парочку анекдотов. Неплохо, но ни один мускул не дрогнул на моём лице. А ведь я всегда считала, что у меня хорошее, даже отличное, чувство юмора. Но, видимо, одно дело понимать, а другое – смеяться…
И вспомнился мне один случай из далёкой юности.
Был в нашей компании парень, звали его Лёшкой. Парень был добрый и серьёзный, но совершенно без чувства юмора. Ну не дано было понимать юмор Лёшке!
Сидим, бывало, на скамейке во дворе, и вот кто-то анекдот рассказал, все смеются, а Лёша ничего не понял и просит объяснить. А что значит, анекдот объяснить? Да это жестокое препарирование искусства! Ну, объяснят ему – Лёшка доволен, смеётся, а остальным как-то грустно становится…
Однажды, тёплым вечером в самом начале осени, собрались мы, как обычно, на скамейке под старой липой: я с Наташей, Валера и Лёшка.
Валера негромко бренчал на гитаре, а мы молча слушали и ели домашнее печенье, которое принёс Лёшка. Говорить не хотелось – каждый думал о будущем: каким-то оно будет? Мы понимали, что скоро нам уже некогда будет собираться вот так, как сегодня, на любимой скамейке.
В тот год мы закончили школу, и теперь наши пути расходились: Валерка шёл трудиться на завод, где работал его отец, Лёшка поступил в архивный институт, а мы с Наташей – в Плехановский на разные факультеты.
Молчание прервал Лёшка, обратившись к нам с Наташей:
- Девчата, а Любашка почему не пришла?
Мы всегда подозревали, что наша подружка Люба нравилась парню. Наташа хитро взглянула на Лёшку и шутливо погрозила пальцем:
- Ох, смотри, Алексей, как бы тебе от Славки не досталось!
Люба была симпатичной девчонкой, и Слава – тоже из нашей компании, – был увлечён ею не на шутку.
Лёшка смутился:
- Мы просто друзья, а она и вчера не была с нами. Что-то произошло, наверное? Она не заболела?
Наташа посмотрела на освещённые окна четвёртого этажа, где жила Люба и, вздохнув, ответила серьёзно:
- Лёш, ну ты же знаешь, что Люба по конкурсу не прошла в свой медицинский, переживает. А ей так хотелось учиться на врача! Говорит, что теперь пойдёт в медицинское училище, а потом снова будет поступать в институт.
- Да всё получится у Любашки! – с жаром поддержал Лёшка. – Она умница!
Мы с Наташей, улыбнувшись, переглянулись – явно влюблён!
Валерка не принимал участия в разговоре: склонив голову, он, словно прислушиваясь к струнам, пытался подобрать на гитаре мелодию к песне из нового кинофильма.
- Катя, - Наташа вдруг повернулась ко мне, - а ты знаешь, что Люба перед экзаменами ходила к гадалке? Говорят, здесь недалеко, на Сосновой, есть одна бабка. И та, представляешь, уверила её, что поступишь, мол, обязательно! И вот тебе - результат!
Я и вообразить не могла, что Люба, такая уверенная в своих знаниях, отличница и хохотушка, ходила к какой-то гадалке – она не поделилась с нами этой тайной, и откуда только Наташка узнала?
- Не знаю, что тут сказать, - мне не нравился Наташин интерес к чужим тайнам, а тем более, к сплетням. – Людям свойственно заблуждаться, - пришла в голову расхожая фраза, которая оказалась двусмысленной, а Наташа любила спорить.
- Так кто-же здесь заблудился? Гадалка? Или Люба, которая зачем-то обратилась к ней? – Наташа с вызовом смотрела на меня, ожидая достойного ответа.
Мне не хотелось спорить, а Лёша, конечно же, встал на сторону Любаши:
- Да врут всё эти гадалки! Им верить нельзя – и точка! - горячился Лёшка. Парня бы не провели, они могут только бедным девчонкам голову морочить!
Не знаю, чем бы закончился такой разговор, но тут мы увидели, как во двор вошёл Славка, который весь день провёл в библиотеке, и теперь возвращался домой. Он направился было к своему подъезду, но заметив нас под липой, приветливо махнул рукой и, улыбаясь, подошёл:
- Ребята, привет!
Поздоровавшись, уселся с нами – мы потеснились, и Валерка, подвинувшись, уронил пакет с печеньем, который лежал на скамейке, на землю.
- Что там у вас из съестного? Есть хочется – не могу! – Славка заглянул через плечо Лёшки на край скамейки.
Валерка протянул пакет с печеньем и, шутливо поклонившись, торжественно произнёс:
- Овсянка, сэр!
Надо сказать, что Слава поступил в университет, чтобы изучать английскую литературу, поэтому Валерка так и пошутил.
Славка, жуя печенье, отпарировал:
- А чем тебе литература Англии не нравится, а, Валер?
Валера, встав со скамейки и отложив гитару, потянулся и снисходительно ответил, глядя на нас сверху вниз:
- Нравится. И даже очень. Но, ребята, это не дело для мужчины, а так, хобби. Я вот - на завод, к бате. Нужно обязательно профессию получить, всегда пригодится.
Славка не хотел соглашаться, но сказал:
- Тоже правильно. Но у каждого свои способности и возможности. Ты, Валера, вон какой бугай, а представь меня у станка или плавильной печи!
Мы рассмеялись. Действительно, наш Слава – такой худенький и бледный – был совершенно из другого мира, всё пространство которого занимали книги.
Валера пожалел субтильного Славку и, по-отечески похлопав по плечу, посоветовал:
- Питаться нужно нормально, вовремя, зарядку делать и водой обливаться, а не корпеть целый день над книгами.
Но Славка не сдавался:
- Но ведь как интересно! Вот, ребята, что расскажу: сегодня читал Китса в параллельном переводе. Какая силища! Безумная экспрессия!
Валерка грубо и бесцеремонно перебил восторженного Славу:
- Слав, мы люди простые и про Китсов не слыхали. Знаю, что был там у них Шекспир и ещё Байрон.
Славка поморщился, но Валеру это не смутило или просто не заметил, и он продолжал:
- Поэтому давай расскажи нам что-нибудь попроще - проведи ликбез для «тёмных».
Славка, немного подумав, прочитал сонет Шекспира. Потом ещё два. Мы увлеклись, а Валера даже подобрал мелодию, и Лёшка спел – у него был приятный голос.
- Согласен, Славка, - Валера заиграл что-то похожее на средневековое, - есть кое-что хорошее и в английской литературе.
Мы стали вспоминать, что нам особенно нравится в произведениях английских авторов, и тут Слава подкинул мысль:
- А тонкий английский юмор! Забыли? Даже тяжеловесный язык Вальтера Скотта изобилует им! Как там у него? «Её ногтям позавидовал бы любой стервятник!» - выдал он с пафосом.
Валере почему-то не очень понравился Вальтер Скотт со своим юмором, и он решил, что веселее будет, если каждый расскажет анекдот. Конечно, мы припомнили много старых анекдотов про англичан с их чувством юмора, что-то рассказывали, смеялись. Даже Леша рассказал какой-то простенький анекдот и радовался от души.
Но апофеоз был впереди.
Подошла очередь Валерке рассказывать анекдот. Валера – весельчак и балагур, мог кого угодно рассмешить, и мы говорили ему, что если бы он жил в старые времена где-нибудь в деревне, то был бы обязательно гармонистом и первым парнем на деревне. Он скромно отвечал, что и теперь в городе он в начале списка. И это была сущая правда!
Вот какой анекдот услышали мы от Валеры.
«У молодой жены престарелого английского лорда тяжелые роды. Лорд посылает к гадалке, которая сказала, что если родится мальчик, то умрет его отец, а если родится девочка, то умрет мать. Лорд тяжело вздохнул: будь, что будет. Через некоторое время в кабинет к лорду вбегает его любимый слуга Патрик и со словами: - Мальчик, сэр, - падает замертво».
Мы посмеялись шутке про обман, старый, как сам мир, да и замолчали. А Лёшка, к нашему удивлению, продолжал задорно смеяться. Все уже с недоумением уставились на него, а он всё веселился. Потом, немного успокоившись от смеха, сказал, весело улыбаясь:
- Ну, что я вам говорил, ребята? Нельзя верить этим гадалкам!
………..
Немая сцена.
………..
Где вы теперь, мои милые друзья? Надеюсь, что у вас всё хорошо.
А ты, Лешка, не переживай, что нет чувства юмора. Что нам юмор? О нём чаще всего вспоминают в ненастье, а в твоей жизни – я уверена! – всегда солнечно, потому что у тебя есть чистое сердце – сокровище на все времена!