Инкс сам вызвался позвонить Натану Давидовичу, чтобы предупредить об их визите. Однако телефон адвоката не отвечал.
— Наверное, он спит, — сказал задумчиво Степан Федорович.
— Наверное, — с подозрением проговорил Измайлов.
Инкс с беспокойством взглянул на следователя.
— Это будет еще не самый плохой вариант, если наш доблестный оратор просто спит, или куда-то уехал, — сказал Измайлов. — У меня недобрые предчувствия. И хоть я верю фактам, а не всяким там ощущениям и интуициям, сейчас мои предчувствия равны фактам. И они, кажется, тоже не в вашу пользу, — ухмыльнулся следователь.
— Поехали, — просто сказал Инкс.
Не прошло и часа, как они уже поднимались в квартиру прославленного адвоката, Натана Давидовича Фримана. Квартира Фримана располагалась на втором этаже одного из элитных домов Санкт-Петербурга. Инкс позвонил, но к двери никто не подошел. Инкс вновь и вновь жал на кнопку звонка, но за ней царило безмолвие.
— Может быть, его нет дома, — предположил Степан Федорович.
— Может быть, нет, а может, и есть, — жестко проговорил Измайлов. Он дернул за массивную ручку, и дверь сама открылась.
— Я этого и боялся, — прошептал Степан Федорович.
Измайлов услышал его слова. Он окинул Инкса насмешливым взглядом.
— Да неужели? — с иронией спросил следователь. — Держу пари, что я там найду то, что и ожидаю, и что вы собираетесь мне показать. Давно его убили?
— Что вы говорите! — воскликнул возмущенный Инкс.
— А, ладно, заходите.
Измайлов открыл дверь и вошел в просторную прихожую квартиры. Везде было тихо и темно. Следователь пошарил по стене и наткнулся на выключатель. Вспыхнул свет.
— Натан Давидович, вы здесь? — позвал Инкс. — Это я, ваш друг, Степан Федорович Инкс!
Ответа не последовало.
Между тем Измайлов уже деловито заглядывал в комнаты. Инкс шел за ним. Следователь распахнул очередную дверь и направил в проем свет фонарика. Желтый луч выхватил стол и неподвижно лежавшего возле него человека, с лицом, выкрашенным синей краской. Измайлов и Степан Федорович вбежали в комнату и зажгли свет. Инкс склонился над телом.
— Нет! –воскликнул Степан Федорович.
— Да! — передразнил Измайлов. — Браво, маэстро. Теперь никто ничего не подтвердит. Дом со всем имуществом и бумагами, что в нем находились, сгорел, адвокат, который был в курсе всех дел Проклова, убит, остались только вы с вашим экземпляром завещания.
Лежащий был пожилым мужчиной, с крючковатым носом и седыми волосами, одетый в хороший костюм. На первый взгляд, кроме испачканного лица, никаких повреждений на теле убитого не было.
— Итак, — сложил руки на груди Измайлов, — когда и как вы его грохнули и зачем? И что у вас за привычка, разукрашивать свои жертвы? Неудовлетворенное тщеславие художника?
Инкс не отреагировал на саркастический выпад следователя.
— Я не убивал Натана Давидовича, — спокойно проговорил коллекционер.
— Ага, он сам скоропостижно помер. И так, главное, вовремя. А, может, свел счеты с жизнью от безысходности бытия? И прежде, для усиления трагизма, разрисовал себе физиономию? Так хотите сказать?
— Я ничего не могу и не хочу сказать. Еще один мой друг умер и смерть его также непостижима, жестока и загадочна.
— Ну ничего загадочного в природе не существует. Сейчас вызовем экспертов и они быстренько раскроют вашу тайну. Похоже, вы, Степан Федорович, отравили своего приятеля. Он долго мучился? Или смерть была прекрасной и мгновенной? Синий цвет ему идет. Синий цвет — цвет неба. Чем разрисовывали несчастного, фломастером или маркером?
— Вы опять заговариваетесь, Анатолий Петрович, — сказал Инкс, — не забывайте, я сам захотел приехать к Фриману.
— Ну да, чтобы показать его хладное изуродованное тело. Ловкий ход! Последний свидетель, который мог бы пролить свет на события, и он мертв. Осталось одно завещание. А этот узор на благородном лице сего служителя закона должен, по вашему замыслу, навести следствие на мысль о безумном маньяке. Только я в ваше безумие не очень-то верю. Топорно сработано, парень.
— Вы разговариваете со мной в недопустимом тоне, — спокойно проговорил Инкс. — Мне надоели ваши оскорбления и безосновательные обвинения в мой адрес.
— А я с убийцами вообще не разговариваю, я их допрашиваю. И сейчас у меня есть все основания отправить вас как главного подозреваемого в камеру, до выяснения всех подробностей преступления.
— Вы предъявляете мне официально обвинения?
— Да. Я официально обвиняю вас, Степан Федорович, в поджоге дома археолога Проклова, убийстве самого Проклова и его дочери, Ольги Дмитриевны Прокловой, покушении на убийство его сына, Эрика Проклова, краже имущества ученого, а также — убийстве адвоката, Натана Давидовича Фримана. С таким послужным списком, мой дорогой Инкс, вы не скоро увидите волю. Если вообще когда-нибудь выйдете из тюрьмы. Я бы за такие подвиги пустил бы вас в расход.
— Вы должны выяснить, что случилось, поговорить с соседями, консьержкой. Возможно, они видели кого-нибудь, кто навещал Фримана. — сказал Инкс, словно он не слышал обвинений Измайлова.
— Если они кого-нибудь и видели, то только вас, — ухмыльнулся Измайлов.
Следователь вызвал наряд милиции.