Инкс, воспользовавшись суетой, поднял мальчишку на руки и, никем не замеченный, покинул музей. Оказавшись на улице, он сел в автомобиль и устремился по направлению к поселку. Очень скоро он был уже дома. Инкс положил так до конца и не пришедшего в себя юношу на постель и позвал Арнольда Карловича. Штиглиц невозмутимо взирал на распластавшегося бесчувственного мальчика, вымазанного белой краской. Но Инкс видел в спокойных глазах управляющего вопросы.
— Да, мой друг, вы правы, произошло преступление, — сказал Степан Федоровича. — То, что я видел сегодня, чудовищно. Но сейчас некогда вздыхать, надо спасать паренька. Это Эрик Проклов, сын моего погибшего друга.
— Я узнал юношу, — кивнул секретарь.
— Я не отдал его в больницу, — возбужденно продолжил Инкс, — так как, во-первых, он там не будет в безопасности, преступник дьявольски хитер и коварен, во-вторых, я и сам его вылечу лучше любого врача! Мне известны и эти белила, и яд, которым его отравили. Принесите, пожалуйста, баночку с моим раствором, который я применяю при реставрации мрамора, и пузырек с лекарством против отравлений. Вы знаете, что иногда работы по восстановлению древностей связаны с большим риском.
— Я все сделаю, — сдержано и почтительно проговорил Арнольд Карлович, но Инкс, хорошо знавший своего секретаря, видел, что этот суровый исполнительный человек, очень взволнован.
— Все будет хорошо, мы спасем паренька, — подбодрил его Степан Федорович.
Арнольд Карлович ушел и вскоре вернулся с просимыми предметами. Инкс напоил мальчугана одним из своих лично приготовленных снадобий, потом смочил тряпку в таинственном растворе и стал осторожно снимать с Эрика белую краску. Юноша время от времени приходил в себя, но не осознавал происходящего, его взгляд оставался туманным, а движения судорожными и беспокойными. Арнольд Карлович помогал хозяину «отмывать» паренька. Наконец все было закончено, Степан Федорович выглядел очень усталым.
— Я побуду с юношей, — сказал секретарь, — вам надо отдохнуть.
— Благодарю, — проговорил Инкс, понимая, что секретарь, как и всегда, дает дельный совет.
Арнольд Карлович отвел шефа в спальню, потом вернулся к Эрику Проклову, молодой человек впал в полузабытье, в бреду он стонал и звал отца. Штиглиц сочувственно покачал головой.
— Держись, малыш, — тихо проговорил он. — Бывает и хуже.
Арнольд Карлович еще раз напоил юношу лекарством и положил холодный компресс на лоб. Постепенно Эрик затих, его дыхание сделалось ровнее. Секретарь тихонько сел у окна, чтобы при свете белой майской ночи почитать газету. Однако этой ночи не суждено было стать спокойной. Не прошло и часа, как явился Измайлов. Арнольд Карлович вышел к следователю.
— Да вы сошли с ума, — возмутился секретарь, — посмотрите на часы!
— Некогда смотреть, — энергично сказал следователь, — давайте сюда вашего хозяина.
— Степан Федорович только что лег спать, у него был тяжелый день! — шепотом, чтобы никого не разбудить, воскликнул секретарь.
— А я еще и не ложился, и у меня будет не менее тяжелая ночь и утро, а если не повезет, то и весь завтрашний день. Ваш шеф такого наработал, что и за год не разгрести. Статья светит вашему разлюбезному Степану Федоровичу.
Арнольд Карлович покраснел от возмущения, он не переносил, когда оскорбляли его хозяина. В это время на пороге гостиной, где происходил разговор Измайлова и секретаря, появился Степан Федорович. Черные круги, следствие морального и физического утомления, обводили его красивые глаза; элегантный халат мягкими складками очерчивал сильное, изящное тело.
— Я вас слушаю, Анатолий Петрович, — сказал Инкс, показывая на кресло.
Измайлов, поморщившись, сел в ажурный антикварный предмет мебели.
— Я вам еще нужен? — спросил Штиглиц хозяина.
— Нет, мой друг, возвращайтесь к Эрику. Как юноша себя чувствует?
— С ним все в порядке. Температура упала, рвота прекратилась. После перенесенного мальчугану следует хорошо отдохнуть.
— Когда я закончу здесь, я приду вас сменить.
— Можете не торопиться, Эрик не доставляет мне хлопот.
Арнольд Карлович ушел; Инкс повернулся к Измайлову, который с любопытством следил за церемонным разговором хозяина и его секретаря.
— Итак, — отвлек следователя Степан Федорович.
— Да, — встряхнулся Измайлов, — вот об этом мальчике, а речь я так понимаю, у вас шла, о сыне археолога Проклова?
Инкс кивнул.
— Вот о нем я и хочу поговорить. И не только о нем.
— Я вас слушаю.
— Почему вы отказались от медицинской помощи для Эрика Проклова?
— Я не отказывался. Если вы внимательно слушали мою беседу с секретарем, то поняли, что юношу лечат, и он сейчас на пути к выздоровлению. Я сам занимаюсь его лечением, так как знаю и умею. Чего не могу сказать о наших врачах. Про больницу я вообще не говорю, там Эрик не будет так надежно защищен, как в моем собственном доме, под моим личным надзором и надзором Арнольда Карловича, надежного и честнейшего человека.
— И на каком основании вы решаете за Эрика Дмитриевича Проклова, где ему находиться и чью помощь принимать? Вы должны оповестить органы опеки, ребенок остался сиротой.
— Не сиротой. По завещанию моего друга, Проклова Дмитрия Александровича, в случае его смерти, я становлюсь опекуном мальчика.
Глаза следователя хищно блеснули, словно у ястреба, нацелившегося на добычу.
— И кто подтвердит ваши слова о завещании Проклова? — Измайлов ерзал от нетерпения в кресле.
Инкс подошел к бюро и достал документ, который дал ему археолог.
— Вот завещание моего друга. — сказал Степан Федорович. — Один экземпляр находился у Дмитрия Проклова, второй — у меня, третий — у его адвоката, Фримана Натана Давидовича.
Измайлов прочитал завещание, довольно улыбнулся, потом что-то записал в своем блокноте.
— Мы это проверим. Фриман Натан Давидович. Интересно. Все очень интересно получается, Степан Федорович. Вы не находите?
— Я вас не понимаю. Я вижу трагедию, а не интересные события.
— А как вы объясните такую чудовищную смерть дочери Проклова?
Инкс закрыл лицо руками.
— Это действительно чудовищно, — прошептал он. — Ольга была моей невестой. Я даже представить себе не могу, кому понадобилось убивать, убивать так жестоко, эту прекрасную невинную девушку.
— А ведь вы нас убеждали, что Проклова мертва! — радостно воскликнул Измайлов.
Инкс посмотрел на следователя с недоумением.
— Я не понимаю, что вас веселит? — спросил коллекционер. — Перед вами драма, непостижимая фантасмагория, безумие, а вы резвитесь так, словно стали очевидцем какого-то анекдота.
Измайлов взял себя в руки.
— Я всегда радуюсь, когда изобличаю преступника. — с наслаждением проговорил он. — А в данном деле я уже нашел убийцу. Осталось теперь выяснить, он — сумасшедший маньяк или расчетливый уголовник?
— Вы нашли преступника? — вскричал пораженный Инкс. — Но кто он? Чьи руки совершили это злодеяние?
— Ваши, Степан Федорович.
Инкс застыл, пораженный таким обвинением.
— Простите, я не знаком с казуистикой следственных органов, — сказал недоумевающий Степан Федорович. — Я прошу говорить со мной человеческим языком, без ваших профессиональных метафор. Я правильно понял, что вы обвиняете меня в убийстве Ольги Прокловой, дочери моего лучшего друга, моей невесты?
— И не только в убийстве этой девушки, Степан Федорович, но и в поджоге дома археолога Проклова, покушении на убийство его сына и краже коллекции ученого.
— Что? — пробормотал Инкс. — Обвиняете в краже коллекции? Что это значит?
— А то и значит, что на месте сгоревшего дома мы не нашли даже кусочка из собрания антиквариата Дмитрия Александровича Проклова. Всем известно, что коттедж ученого был буквально набит всякими редкостями: статуями, вазами, драгоценностями. Но на пепелище не оказалось даже самого малюсенького осколочка какой-нибудь вазы или амфоры ни пальчика статуи, я уж не говорю о его коллекции украшений. Вы понимаете, ни-че-го, пусто. Словно перед пожаром из дома вывезли все имущество. Мои ребята, да и я сам, просеяли каждый сантиметр земли с пепелища, эксперты мешками увозили оттуда пепел и золу, но все оказалось напрасным. Лишь несколько фрагментов мебели, но как лаборатория установила, она принадлежит к современным образцам и не имеет никакого отношения к историческим ценностям. Да еще какие-то кабели, видимо, обломки сигнализационной системы.
— Невероятно, — прошептал Инкс.
— Действительно, невероятно, — усмехнулся Измайлов. — Это называется, ловкость рук и никакого мошенничества. Фокус-мокус. Вы у нас еще и технический гений, если смогли справиться с сигнализацией.
Инкс задумчиво размышлял.
— Не стоит отпираться, — продолжал довольный своей предполагаемой победой Измайлов. — Именно вы, кто последним посещал дом Проклова. Вас видела половина поселка, как видели они и то, что ученый был неестественно возбужден. Он бежал к своему коттеджу, а вы гнались за ним. Что вам было нужно от Проклова? А?
Инкс встряхнулся, и вдруг поморщился от боли, он сдавил ноющие виски и тихо заговорил:
— Да, Дима в тот день был возбужден. Он только утром вернулся из длительного путешествия, которое оказалось удачным. Я пригласил его к себе в гости, чтобы отметить встречу, но он отказался. Дмитрию не терпелось показать мне свою находку, обнаруженную где-то в недрах Сибири… Это оказалась огромная золотая статуя, почти в рост человека. Скифское божество, Золотая Дева. Сплошной слиток золота.
Измайлов присвистнул.
— Дима очень гордился своим открытием, хотя я предупредил его, что такие вещи не выкапывают из земли, а уж тем более, не приносят в дома.
— И где же теперь эта статуя? — поинтересовался Измайлов.
— Не знаю, поэтому-то я и спросил вас при первой встречи, не обнаружили вы чего-нибудь необычного на месте сгоревшего дома. Даже, если предположить, что статуя в огне расплавилась, от нее должен был остаться огромный ком золота, пласт золота, некий самородок.
— Ну, это вам лучше знать, что стало со статуей, — сказал Измайлов. — И этот ваш рассказ только подтверждает мои обвинения против вас.
— Да какие обвинения? Что вы говорите?! — воскликнул Степан Федорович.
— А такие, — следователь поднялся, и подойдя к Инксу, оперся сжатыми кулаками на маленький столик, который покачнулся под весом крепкого мужчины. Суженные от злости глаза следователя оказались напротив спокойных грустных глаз Степана Федоровича Инкса. — Вы всегда мечтали завладеть имуществом Проклова! — закричал Измайлов. — Проникнув в его дом, вы убили несчастного ученого, а также его дочь и сына, а потом вывезли бесценную коллекцию и спрятали. Не волнуйтесь, я сумею обнаружить украденное, и это не займет так уж много времени! Потом, чтобы запутать следствие, и навести на мысли о каком-то чудовищном маньяке, вы проникаете в музей и подбрасываете на видные места трупы детей археолога. Для вас, своего человека в музее, пройти туда ночью, ничего не стоит. Затем вы устраиваете эту комедию с телефонными звонками, подготавливая нас к тому, что Ольга Проклова действительно мертва. Ну-ка, скажите, кто приходил к нам на опознание тел: ваша сообщница, любовница или родственница?
— Что вы несете? — возмутился Инкс. — Вы же сами убеждали меня в том, что Ольга Проклова жива, и именно Ольга приходила к вам.
— Признаю, что девушка была удивительно похожа на Проклову, точнее на ее фотографию в паспорте, но в свете нынешних событий, я вынужден признать, что это была какая-то аферистка, завладевшая документами покойной. Хладнокровно убив детей друга, вы, своим изощренным умом, додумались устроить эту комедию в музее. Вам нужно было, чтобы как можно больше людей подтвердили смерть Эрика и Ольги Прокловых. Что и произошло. Подающая надежды, талантливый ученый, Ольга Проклова была хорошо известна бомонду. Теперь вы, по праву, становитесь владельцем богатств археолога.
— Вы говорите полную чушь. Зачем мне было убивать Олечку, если подозревая меня в коварстве, предположить, что я из-за богатств решил на ней жениться? Разве моя будущая жена не принесла бы и так эти сокровища в мой дом?
— А, если Ольга не собиралась связывать с вами свою судьбу? А, если предположить, что и вы не желали себя обременять узами брака? Половину коллекции вы уже получали по завещанию археолога, но имущество дочери Проклов не отдавал вам. Значит, чтобы завладеть долей Ольги Дмитриевны, следовало убить девушку. Вам не терпелось прибрать к рукам коллекцию друга, поэтому вы одним махом избавились от всех владельцев: и от отца, и от его детей, не пощадив даже прислугу.
— Тогда почему я стал спасать Эрика, если я уж так безжалостно расправлялся с семьей моего друга?
— В вашем хитроумном плане вышел один прокол, мальчишка выжил. Убивать при всех вы его не могли, поэтому разыграли благородство со спасением мальчика. Кстати, я еще не видел его. Не исключено, что это ваше очередное шоу.
— Пойдемте.
Инкс провел следователя в комнату, где находился Эрик. Мальчик спокойно спал на постели, а в уголке, у окошечка, сидел внимательный и заботливый Арнольд Карлович Штиглиц. Измайлов недоверчиво склонился над юношей, но уловил только ровное дыхание. Словно смеясь над стражем закона, мальчуган во сне сладко потянулся и перевернулся на другой бок. Измайлов, нахмурившись, вышел.
— Как видите, мальчик жив, — улыбнулся Степан Федорович, — и за ним хорошо ухаживают.
— За мальчишку отвечаете головой, — сказал следователь. — Сейчас в нем ваше спасение, берегите его, как зеницу ока. Если с Эриком что-нибудь случится, он умрет или пропадет, никакие богатства вас не спасут. Я лично засажу вас в тюрьму и уж на срок не поскуплюсь.
— Я почему-то у вас вызываю стойкую неприязнь, — сказал Инкс. — Я, конечно, понимаю, всем мил не будешь, но ко мне у вас какое-то особо негативное отношение.
— У меня отношение к вам, не лучше и не хуже, чем к любому подозреваемому в преступлении. Особенно, если преступление подобно этому. Я понимаю, вы начнете созывать адвокатов, оповестите СМИ, устроите шумиху, даже попытаетесь меня запугивать или подкупить. Но это все ерунда, единственное, что вы можете сделать, чтобы избавиться от меня, это убить. Хотя сразу предупреждаю, это не так уж и просто, я начеку. Ни деньги, ни ваше влияние не смогут меня остановить. Я буду идти по следу до конца.
Буйная грозная тирада не произвела на Инкса никакого впечатления, он только поморщился от резких звуков голоса следователя.
— Вы так утомили меня, Анатолий Петрович, — проговорил Инкс. — Я только что пережил чудовищный стресс, меня постигло большое горе: жестоко убит мой лучший друг и его семья. Люди, которых я знал долгие годы. А вы кричите на меня и городите всякие нелепицы. Я держу себя в руках, чтобы не свалиться с нервным приступом, который потом перейдет в длительную депрессию. Но сейчас я не могу позволить себе расслабиться, потому что не менее вашего заинтересован в обнаружении и наказании преступника. Ваша прыть и злоба не пугают, а, наоборот, радуют меня, так как еще при первом нашем знакомстве понял, что вы человек умный и настырный. Но, поскольку вы выдвинули против меня безумные обвинения, я буду вести расследование вместе с вами, а иногда и параллельно.
— То есть как это, вести расследование? — опешил Измайлов. — Какое вы имеете право?
— Ну, я мог бы нанять частного детектива, но не считаю это целесообразным, так как детектив уже есть, это вы. И лучшего мне вряд ли удастся найти. А с вами я буду работать, потому что хочу себя защитить от ваших подозрений, к тому же, как вы правильно заметили, у меня есть связи и деньги, и я смогу вам помочь проникнуть туда, куда вы, при всем своем желании и энергии, не сумеете пройти. Не всякая дверь раскрывается даже перед следователем по особо важным делам. А в этом деле — моя личная заинтересованность, как подозреваемого и, как друга, который хочет отомстить.
Измайлов был растерян.
— Это что-то новое, — пробормотал он. — Такого еще в нашей практике не было.
— Ну, значит, будет. Какой шаг вы собирались совершить следующим, после того, как вывалили на меня все свои обвинения?
Измайлов почесал задумчиво нос.
Ну, вообще-то, пока вы не рассказали мне о завещании Проклова, мой план действий только намечался. Но сейчас я хочу побеседовать с этим Фриманом Натаном Давидовичем.
— Чтобы удостовериться, что он действительно принимал участие в составлении этого завещания? Ведь вы почти уверены, что завещание написал я сам, — мягко улыбнулся Степан Федорович.
— Не буду скрывать, именно так я и подозреваю.
— Что ж, я сам провожу вас к Фриману. Вы можете проверить по своей базе данных, где живет этот человек, и что он из себя представляет.
— Но я собираюсь ехать прямо сейчас. Вы же, как я понимаю, собирались лечь спать.
— Мой сон — это пустяки. Нам надо найти преступника и делать это необходимо по горячим следам. Соблаговолите подождать меня минут десять, я сейчас переоденусь, а потом мы поедем к адвокату. Чтобы вам было не скучно меня ждать, свяжитесь с вашим управлением и разузнайте все о Натане Давидовиче.