Любила ли я?
Хороший вопрос.
Несомненно, была влюблённость, страсть, сострадание, и даже случалась сильная
привязанность, но вот любить...
Хотя был в моей жизни один случай, который заставил меня крепко задуматься об
этом явлении. Произошло это на острове Бали, где я планировала провести
время в тишине, любуясь восхитительной природой и набегающими волнами океана.
Видно, в тот период моей жизни я нуждалась в уединении и покое. Что говорить... в наше время это большая роскошь.
По приезду, я обзавелась небольшим домом, что стоял на окраине деревушки, за ним простирались джунгли. Соседи меня называли Wight Lady, что с в перевод означит «белая госпожа». Общение с людьми там у меня происходило дозированно. Исключительно в тех случаях, когда просыпалась во мне этакая потребность. По определению, мы существа социальные, и как бы мы ни уставали от мирской суеты, общение с подобными себе нам всё же необходимо.
Но вот контролировать общение с животным миром, было практически невозможно. Скажем, комарьё налетало, когда ему вздумается, ящерки и
гекконы сновали по всему моему балийскому домику, а петух со своим семейством
облюбовал дерево в моем дворе и кукарекал зачем-то по ночам, пока мне не
удалось договориться с хозяином дома, чтобы тот избавил меня от этого куриного
племени.
А тут ещё соседский чёрный пёс так и норовил прошмыгнуть ко мне в
ворота дома быстрей, чем я успевала их закрыть. И каждый раз его выдворение
превращалось в шумные состязания. Я пыталась выманить его со двора какой-
нибудь вкусняшкой, а он хватал лакомство и, отпихивая меня, опять протискивался
вместе со мной в ворота. Я хохочу, а он «лыбится», понимая, что выманил у меня ещё один кусок курятины.
А однажды, от избытка дружелюбия, он залез к моей подруге на мотоскутер, и той
пришлось его прокатить кружок-другой по посёлку. Уж очень псина была доброй, непроизвольно хотелось ей соответствовать.
Но тот милый пёсик был только прелюдией к тем неожиданным чувствам, которым
было суждено проявиться.
Сложно себе вообразить, но их пробудила во мне облезлая маленькая кошечка,
которая явилась ко мне ранним утром и немигающими глазами впилась в меня в
ожидании вердикта: прогоню или приголублю?
Приголубила и даже покормила.
С того самого дня кошечка зачастила ко мне в гости, а потом и вовсе осталась.
Шкурка у неё была хоть и редкая, но нежная, песочного цвета. Так я её и назвала –
Сэнди (что в переводе с английского означает песочная).
Стали мы с ней жить-поживать, разделяя еду, беду и кровать.
Проснулась я как-то ночью от шума тропического ливня.
«Как хорошо... – спросоня подумалось мне. – Напитает сейчас дождь землю...
Растениям благодать... А утром будет свежо и.…»
И тут я вспомнила, что у меня в машине недостаёт одного стекла, что было
следствием утреннего происшествия. В меня врезался на скутере парнишка лет
четырнадцати, и весь остаток дня я пребывала в каком-то кошмарном состоянии от
случившегося. Сначала сам удар поверг меня в шок, потом осознание
происшедшего и желание исчезнуть, чтобы не быть частью этого наваждения,
суеты, стонов, крови... Все те фрагменты прокручивались в моей голове раз за
разом, удерживая моё сознание в каком-то оцепенении.
Особо жутко становилось от видения тянущихся ко мне окровавленных рук
ребёнка, у которого от удара раскололась коленная чашечка.
Его прооперировали в тот же день. А родители мальчика с мокрыми от слёз
глазами обнимали меня и благодарили за то, что я не бросила их сынишку на
дороге, чем вызвали в моей душе ещё большее страдание.
Меня катапультировали с кровати неожиданно всплывшие воспоминания
предшествующего дня и на мгновение всё сжалось в груди от невозвратности.
А уже в следующую секунду я кинулась спасать салон арендованной машины от
проливного дождя.
Мне пришлось бежать на кухню за пластиковыми пакетами. Сэнди припустилась за
мной, путаясь под ногами. С пакетами в руках я нырнула под ливень и за считанные
секунды стала вся мокрой. Сэнди не отставала от меня ни на шаг.
– Сумасшедшая! – завопила я ей. – Зачем за мной-то?...
А она, как тень, проскользнула мимо меня и юркнула под машину.
Мне не удалось полностью прикрыть дыру в дверной раме, пришлось возвращаться
в дом за дополнительными пакетами. Вода струилась по мне нескончаемым
потоком. Сэнди опять бежала рядом.
Хоть на улице было и тепло, но меня почему-то знобило от холода, раньше мне
никогда не доводилось бегать под тропическим дождём.
Потом я долго стояла в душе под струями горячей воды, размышляя на этот раз о
странной кошечке, которая бегала за мной в ливень, не сводя с меня своих
безумных распахнутых глаз. Наверно она решила, что её хозяйка сошла с ума: ни с
того ни с сего прервала среди ночи наш мирный сон, чтобы побегать под
проливным дождём! А потом, видно, ей показалось этого мало, и она ещё залезла в
душ...
Увидев себя глазами Сэнди, я тихо засмеялась. Отдавая себе отчёт в том, что в
данный момент выгляжу не менее странно.
Согревшись под горячими струйками воды я неожиданно почувствовала внутри
себя разливающееся тепло, которое возникло от мысли, что мне чертовски приятна
такая преданность со стороны этой махонькой балийской кошечки. Если ещё
учесть, что представители её семейства отнюдь не любители водных процедур.
«Дух у моей малышки оказался львиным!» – почему-то с гордостью отметила я про
себя.
Сэнди была бесстрашной не только в отношении тропических ливней, но и в
отчаянном стремлении прогнать всех пришлых котов за пределы нашего дома.
Вначале меня пугали её выходки, но видя, что коты безропотно отступают в
недоумении от её молниеносных наскоков, я успокоилась. Никто о помощи не
взывал, а значит, беспокоиться было не о чем.
Сэндичка хорошела с каждым днём, её залысины обрастали, а брюшко заметно
округлилось, отчего она стала выглядеть ещё забавней, особенно когда семенила
на своих тонких ножках, торчком держа крючковатый хвост, а её тощая шейка
переходила в маленькую головку, которую она всегда вскидывала, чтобы с
неизменным удивлением взирать на меня в минуты нашего общения.
Она издавала своеобразные звуки, по которым я вскоре начала догадываться о её
желаниях. Я чётко различала, когда она хочет принять пищу, когда недовольна
моей нерасторопностью или благодарит меня за то, что я у неё есть.
Я всё больше и больше привязывалась к Бог весть откуда взявшейся кошечке. У нас
с ней даже сформировались какие-то свои ритуалы. Например, она, как верный
пёс, всегда шла провожать меня до ворот, залезая под машину. Мне приходилось
её выманивать оттуда, ставить на возвышенность из каменных глыб, и только
потом, не спуская с неё глаз, выруливать из посёлка.
А встречала она меня чаще всего, развалившись на кушетке у входных дверей. Хоть
я и стремилась к одиночеству, но общество Сэнди никак не могло нарушить моего
покоя, это уж точно. Её деликатность не имела границ.
Как-то однажды я закрыла её в доме, уходя на считанные минуты, но, как
оказалось, потом они превратились в часы. Это случилось в тот самый злосчастный
день, когда у меня произошла авария. Бедняжка с моим появлением пулей
вылетела на улицу. А я поразилась стоящему в доме смраду. И каково было моё
удивление, когда я обнаружила её испражнения на полу у самого отверстия в
душевой, а не где-нибудь у себя в кровати.
Конечно, было бы этичней опустить эти подробности, но уж очень меня впечатлила
деликатность моей маленькой Сэнди. Я даже не могла предположить, что можно
убирать дерьмо с чувством благодарности.
Один из дней нашего мирного сосуществования был нарушен возвращением
Кетута. Он явился с громогласно-скрипучим ором. Этот кот когда-то зародился и
жил в этом доме, но однажды ушёл из него и куда-то запропастился. Видно,
почувствовал своим кошачьим чутьём, что я его, грязнульку, не очень-то жалую. Он
обожал нежиться в грязи, а потом развалиться у меня на постели.
Однажды перед сном я как-то смастерила ему уютное гнёздышко, приспособив для
этого свой чемодан и мягкие ткани. Но среди ночи Кетут вновь оказался у меня в
кровати.
Почему-то его упрямство пробудило мою категоричность, и я просто спихнула его,
сонного, с кровати. Конечно, поступок мой был диким, сама порой себе удивляюсь,
но...
Кот мне этой выходки не простил.
Всё следующее утро я пробегала в окрестностях посёлка в надежде найти его и
мысленно обращалась к нему, что, мол, дрыхни ты, сколько хочешь и где хочешь – я
не против. Чёрт с тобой! Но только вернись, Кету-у-ут!
Но в тот день он не вернулся, он не вернулся и на следующий... Прошли месяцы, и
он всё же однажды навестил меня.
За время своих странствий Кетут очень одичал. Некогда это был добрейший
домашний котик, который носился с соседским рыжим собратом в бесконечных
играх. А тут, после долгих скитаний, он заявился весь в гнойных ранах, одуревший
от голода, но больше всего меня поразили его глаза. В них было столько презрения
и злобы – можно было только догадываться, что пережил этот кот за время своего
бродяжничества.
Я кинулась к консервным банкам с кошачьей едой, а Сэнди, конечно, кинулась его
прогонять! Но Кетут так злобно зарычал на неё, что она в растерянности
остановилась, безмолвно разглядывая его распахнутыми глазами.
Наевшись досыта, он ушёл во двор, на полпути обругав своего долговязого рыжего
друга, который попытался было обнюхать его.
А ещё часом позже я нашла Кетута на кухонном столе, где он преспокойно
нализывал кусок сливочного масла, который я там оставила ненароком.
– Ах! – только и успела я воскликнуть, и одним махом скинула его со стола.
Кетут, наверное, опять обиделся. Окинув меня недобрым взглядом, он скрылся за
уличной дверью.
Я очень расстроилась, что опять обошлась с ним грубо. Он чудом добрался до дома
и был таким несчастным и слабым, и орал-то он, скорее всего, от голода и
бессилия... Ему бы в ласке отогреться от уличных разборок, а тут я со своими
порядками. Эх! Если бы мне только подумать секунду-другую, я бы, конечно,
отреагировала совсем иначе. А тут я сама, не хуже дикой кошки, вмиг
расправилась с ним.
Как-то грустно становится от осознания, что женственность во мне больше
напускная, обманчивая. По сути своей, живёт во мне какой-то воин-стратег. Это я
ещё ощутила в себе годами раньше, когда путешествовала по Индии, тогда со мной
приключился один прелюбопытнейший случай. Но об этом я, возможно, когда-
нибудь расскажу в другой своей истории, которую назову: «Кто же я?»
Так вот, вскоре Кетут оправился от своих ран и опять пропал. В тот день на него
напал серый бойцовый кот, с которым даже Сэнди не связывалась, и Кетут с
воплями убежал по заборам.
Больше его я не видела.
Для меня было откровением, как среда обитания способна изменить до
неузнаваемости живое, некогда мирное существо.
Бедный, бедный Кетут. Прости за то, что я так и не смогла тебя полюбить.
Но самым примечательным в этой истории было то, что в тот день, когда я застала
Кетута на столе за поеданием масла, произошёл ещё один любопытный эпизод.
Часом позже настало обеденное время. Я обычно ем с аппетитом, смакую и
частенько любуюсь своей стряпней.
Так вот... трапезничаю я, значит, с пребольшим удовольствием, мой слух радует
чириканье балийских пташек, а глаз отдыхает, лицезрея буйство природы в моём
уютно-сказочном дворе, как неожиданно ко мне на стол запрыгивает Сэнди.
– Да ты моя девочка, куколка ненаглядная! Пришла компанию мне составить? –
приветливо потянулась я к ней и... в недоумении отдёрнула руку.
Это что же получается, часом раньше я так грубо согнала со стола драного
Кетутика, а этой кошечке, стало быть, позволительно в доме всё?! Она же ко мне
чуть ли не носом в тарелку лезет, а у меня это вызывает только умиление.
Как же так? Откуда во мне взялась такая несправедливость?
Неожиданно для себя самой мне вдруг стало очевидно, что когда мы
действительно любим, нас ничего не раздражает в объекте обожания.
Мы находим и время, и возможность, и титаническое терпение, чтобы быть
мягкими и заботливыми с нашими любимцами. Всё поймём и даже оправдаем...
Я задумалась. А кому же тогда мы выражаем свои недовольства?
Стыдно признаться, но ими нередко оказываются самые близкие люди, которых мы
пытаемся приспособить и изменить под себя.
Аппетит мой заметно поубавился. Я сидела в какой-то прострации, и до меня
постепенно доходил смысл происходящего. Получается, что я на всём белом свете
люблю без всяких условностей только вот эту облезлую кошечку с вечно удивлённо
распахнутыми глазами?
Кстати, вот интересно, а у тебя есть объект безусловной любви, вот чтоб никогда и
ни при каких обстоятельствах ты не проявил своего недовольства и разочарования,
не навязывал своего доброго совета и не требовал поступать разумно для его же
блага?
Давал ли ты свободу от себя близким, чтобы они могли прожить свою жизнь?
Хотя, если вдруг и проявятся в тебе эти качества, то есть вероятность, что тебя
укорят в непростительном равнодушии.
Да... Наш мир удивителен и непостижим.
Я покинула остров спустя полгода. Не посмела взять с собой Сэнди. На тот момент
взять было просто некуда – я была странником. Она осталась под присмотром
следующих жильцов того балийского домика. Иногда всё же лучше не вмешиваться
в судьбы ближних, чтобы им не навредить...
Это произведение было написано для тех людей, которые жалуются окружающим, что они все для детей, или такие хорошие, а к ним относятся плохо, принимают их любви и заботу, а платят не вниманием и грубым отношением.