На парковой скамейке сидел старик... Ну, просто не знаю как рассказать эту удивительную историю и с чего начинать. Я вижу его ежедневно, начиная каждый день с утренних пробежек. Он сидит положив ногу на ногу, аккуратный, высокий, стройный, с седой густой шевелюрой, сцепленные пальцы рук выдают с трудом сдерживаемую дрожь. Красавец! Так он сидел и смотрел прямо перед собой, но взгляд был устремлен куда то очень, очень далеко. Совершенно бесцветные глаза создавали впечатление, что он слеп. В них было столько детской чистоты, наивности и вопросов, сколько их бывает у пятилетнего ребенка или у этого 97 летнего старика. Он всегда сидел на этой скамье один. Всегда.
Я поздоровалась и присела на край скамейки . Он улыбнулся, поздоровался в ответ, представился — Иван Андреевич.
- Полина, представилась и я.
- Катенька, ласково произнес он.
Я удивилась, но не возражала. Он вызывал во мне непонятный человеческий интерес. Мне жутко хотелось узнать о нем все, на что я не имела никакого права. Надеялась на случай. А он словно ждал меня, чтобы начать свою странную исповедь.
- У меня нет никого на белом свете, один я. Был дважды женат, дети были, внуки, сестры. Работал когда то учителем, потом инженером, учился и стал военным летчиком, полковник, генерал. Жил на Дальнем Востоке, в Крыму, в Сибири... Женщины были..разные...много...Друзья были, тоже много. Сейчас нет никого совсем один, все никак не умру... Плохо вижу и слышу, с памятью непорядок, ходить трудно... жить трудно... Имена всех забыл — жен, детей, женщин... Вот только одно имя и помню — Катенька. Бедная, милая Катенька. Мне было 20, ей 16. На колхозном сеновале я впервые узнал, что такое любовь. Но не знал, что с этим делать. А Катенька забеременела и родители ее увезли куда то, подальше от позора. А я любил ее и Катенька меня тоже любила. Как целовала меня неумело и трепетно, как дрожала от моих ласк, губки такие пухлые... и ручки такие нежные... Катенька...Катенька... глазки такие добрые, васильковые.
Глаза старика наполнились густой влагой, сильнее прежнего задрожали сомкнутые пальцы рук, и сухие старческие губы все повторяли и повторяли отрывисто, с придыханием — Катенька, Катенька...
Я смотрела на него и думала о странностях старческой памяти. Почему забывается нынешнее и так светло и свежо в памяти далекое прошлое. У всех ли так? Что я буду вспоминать, когда придет время и отшибет мою память. Перед глазами всплыла картинка из прошлого. Я стою с тобой в тесной телефонной будке и говорю по телефону с мамой, а ты стоишь почти вплотную, долго и внимательно смотришь мне в глаза, следишь за движением моих губ, вдруг наклоняешься и прикасаешься губами к моему лицу... к глазам...к губам... и губы твои такие жаркие и в глазах столько ласки, а я начинаю задыхаться от нежности, тону в твоих глазах и не понимаю, что происходит со мной и что с тобой...,и отвечаю на твои поцелуи... и...по-моему о чем то говорю с мамой...
Твое ли имя буду я повторять, находясь в бреду уходящей жизни...