Оказывается, здесь было и утро, и даже солнце. Зимнее, косенькое, невнятненькое, немножко какое-то потёртое, но всё же солнышко. Оно нашло щёлку между рамой и байковым одеялом и пригрело мне плечо и ухо.
Дом, у которого солнце встаёт, смутно мелькнуло в голове сквозь сон. А сам-то ты не дома, парень, - уже привычной юмористической фразой подумал я, повёл глазами, увидел белый печной бок с венками трав. Сбоку, в простеночке висела пёстрая занавеска.
И я всё вспомнил.
Вот куда она ночью пряталась, чтобы переодеться! А я-то не сообразил!..
А в узком проёме дверей мелькнуло что-то знакомо-полосатое.
- Белка! - позвал я радостно, привстав на локте.
И она тут же появилась в дверях. В моей тельняшке, в ладной чёрной юбочке. Встала по стойке «смирно» и отдала мне честь.
- Вольно… - разулыбался я. - Иди сюда, моя морячка… - я размягчённо протянул к ней руки.
Она села рядом, лицо у неё было нежное, ясное, при свете дня она была ещё прекрасней – светло-русые косы золотились, проступали на белой коже редкие, весёлые веснушки, серые глаза блестели…
- Иди ко мне, - я растроганно взял её за руки и притянул поближе, целуя. - Иди сюда…
- Ой, нет, нет!.. – она упёрлась мне в грудь, испуганно отстраняясь.
- Почему?.. – я поцеловал по очереди её сжатые кулачки. - Почему?
- Ну, как почему? Потому что день, утро… Нельзя... ЭТО нельзя днём...
- Почему нельзя? – я вытаращил глаза.
- Ну, просто… нескромно. Ведь светло…
- Да? – недоверчиво пробормотал я. – Нескромно? Вон как… Ну ладно, - я засмеялся. – Нельзя так нельзя. А что мне можно? Что скромно?
- Я сейчас уйду, а ты одевайся, - застенчиво проговорила она.
- А мне умыться дадут? Это скромно?
Комната, куда я вышел лохматый, но уже в штанах, была именно такой, какую я видел в том сне наяву. Два окошка, тоже заставленные бутылочками, небольшой стол под старой скатертью, сундук с полустёртой птицей Сирин на боку, лавки, застеленные домоткаными дерюжками…
- Значит, Богорада твоя травница, – задумчиво проговорил я, разглядывая снопы трав на стенах.
- Травница? – недоумевающе переспросила Нина.
Она подошла сбоку, неслышно в своих мягких чуниках, и я немедленно обнял её, счастливо приникая к щеке щекой.
- Раз травами лечит, значит, травница, - сказал я. - Так это называется.
- Ну, да, - Нина кивнула, - она травами лечит. Но она всё-таки немножко и настоящая колдунья.
- А над тобой она тоже колдовала? - спросил я, вглядываясь в её светлое лицо.
- Ой, колдовала, - засмеялась Нина. - она меня парила в бочке. Прошлой зимой, на улице.
- Как это? – изумился я. - Прямо в бочке на улице?
- Прямо в бочке, - она кивнула. - В кадушке деревянной. Набила туда травы и из чугуна кипятком обварила. А когда остыло, меня туда и посадила.
- Ничего себе, - я засмеялся. - И не холодно было?
- Нет, хорошо… Небо, звёзды… На улице холодно, а мне тепло…
- А потом как? - заинтересовался я. - На землю выпрыгивала из бочки, как из ступы?
- Не на землю. Она соломы мне настелила, чтобы по чистому идти. Возле бочки охапку, потом по ступенькам, потом по сеням - до самой печки. Я прямо, как принцесса, шла…
- Ты и есть принцесса моя… - я не удержался и нежно поцеловал её.
- А ты? - засмеялась она. – Принц?
- Нет, что вы, ваше высочество, - я держал её в объятиях и автоматически делал по комнате танцевальные шаги. – Какой я принц. Я просто проходящий свинопас. Нет ли у вас работы для меня? Я могу наколоть дров… нанести воды...
Она засмеялась, и вдруг, встав на цыпочки, тоже поцеловала меня, легко и застенчиво. Это было в первый раз – такая неожиданная смелость с её стороны, и на какое-то время мы, охваченные одним чувством, застыли, обнявшись, а потом снова двинулась в ритме какой-то общей мелодии, которая звучала внутри нас.
- Мы танцуем? – прошептала она, поднимая голову.
Я кивнул с закрытыми глазами, чувствуя странное тихое волнение.
- А знаешь, мы с девчонками перед войной ходили к учительнице танцев, - задумчиво заговорила она. - К настоящей балерине, представляешь? Она была одинокая, мужа у неё НКВД расстрелял. Она недалеко жила, в коммунальной квартире. И вот мы там у неё танцевали по коридору, – она улыбнулась. - Вокруг примусы, бельё висит, а у нас патефон, и мы танцуем парами… у нас вальс-бостон, мазурка, падекатр… Она нам говорила: девочки, не верьте, что это мещанские танцы, это очень красиво и женственно…
- Правильно она вам говорила, - сказал я, не открывая глаз, стараясь не потерять звучавшую внутри себя мелодию.
- А ты хорошо танцуешь для свинопаса, - засмеялась она. - Ты, наверное, образованный свинопас...
- Я очень образованный свинопас, - сказал я ей на ухо, - вы можете гордиться таким свинопасом, ваше высочество... А если я получу от принцессы ещё один поцелуй, я буду танцевать с вами до утра. Хотите?...
- Хочу, - сказала она тихо. – С тобой, правда, так легко танцевать…
- Я занимался танцами довольно долго. Помню ещё… - сказал я машинально и вдруг осознал, что уже говорил это когда-то. Что всё это уже было. Было всё это - и принц, и девушка, и танец, и волнение моё… Только что-то было не так. Что-то было не так, когда всё это уже было. Музыка была - вдруг осенило меня. - Музыка была, и было море...
- Музыки нет, жаль… - сказала Нина. - А какая в тебе мелодия сейчас звучит? – спросила она вдруг.
- Но я пошёл искать этот дом, у которого солнце встаёт, - даже не задумываясь процитировал я - и вдруг что-то случилось. Свет померк, стены дома словно протаяли, повеяло запахом с моря, и явственно в моей голове зазвучали знакомые томительные аккорды «Дома восходящего солнца», и девушка в платье с голыми плечами взглянула на меня из темноты.
- Пани? Подожди, Нина... - оторопело пробормотал я, замирая на месте. - Пани... а как же…
И в это мгновение скрипнуло за моей спиной, а потом сильно стукнуло. Я резко обернулся – и с холодом в сердце понял, что в комнате я один. Нина исчезла. А входную дверь открывала женщина в длинном платье, простоволосая, стройная, с монистами на шее…
- Богорада, - ошеломлённо прошептал я. – Вы вернулись?
- Вернулись, – со странным выражением покивала Богорада. – Вернулись… А сейчас и ты вернёшься. Два раза оглянулся, Ясень ты ясный. Ну, воля твоя, как скажешь…
Она подошла вплотную и толкнула меня в лоб двумя пальцами. Легко так толкнула, но я вдруг потерял равновесие и начал падать – и с такой высоты, что захватило дух, и я вскрикнул.
продолжение http://www.proza.ru/2018/10/02/983