Пролог
- Привет дружище, я тут недавно Пелевина читал: «Чапаев и Пустота»…
- Ага, я тоже его читал.
- Ты помнишь момент, когда сосед Петра Пустоты по палате – Володин в психушке, то ли обкурившись «конопли», то ли объевшись грибов попал в какой-то из тонких миров, где встретил Чапаева… Я подумал, а вдруг у меня получится…
- Помню, грибы ел Володин, ты же говорил, что завяжешь с наркотой!!! Не боишься что из армии уволят… подполковник и на пенсию, за злоупотребление коноплей? А???
- С коноплей, я точно завязал. И мне кажется с ее помощью я в прошлое не попаду.
А с помощью чего? Героина что-ли. И в какое прошлое?
- Я вот часто задумывался, почему родился именно сейчас, почему не в начале 20-го века, почему не попал на войну (с фашистами имею в виду). У моей бабушки было 3 родных брата, которые погибли на Великой отечественной войне. Они своих потомков не оставили, нет на свете сейчас их внуков. Даже я прямой потомок их родной сестры получается им внучатый племянник… разве это справедливо, что они погибли. Никто из них не был, ни падонок, ни трус. А их не стало, не появились на свет их дети, внуки… и ведь таких как они были миллионы… что нужно употребить чтобы попасть в то время, когда они жили и погибли.
- Не вздумай, о родителях подумай и о сыне…
* * *
Конечно, он меня не послушал. Сегодня его день. Все сегодня любят его, лежащего в строгой форме в деревянном ящике с ручками по бокам. Его четырёхлетний сын Леша представлял собой душераздирающее зрелище, отдавая воинское приветствие гробу отца, который опускают в землю.
2 в 1
Я проснулся в теплом светлом просторном помещении, как оказалось потом это была обычная больничная палата. Ничего особенного: высокие потолки, стены и потолок побелены, вся комната вкруг на высоту человеческого роста покрашена в светло розовый. До этого момента я был в больничной палате всего раз еще в детстве. Не сказать, что меня что то сразу насторожило и вроде все было как обычно, но как то по другому, я тогда еще не понимал, что именно меня беспокоит.
В палату зашла медсестра красивая светловолосая девушка с правильными чертами лица и очаровательными ямочками на щеках, сначала она казалась такой родной.
Она справилась о моем самочувствии, ответив ей машинально что чувствую себя хорошо мне бросились в глаза её колготки и туфли я таких раньше не видел. Колодки напоминали вторую кожу, они очень плотно сидели на ногах девушки, а её туфли имели непривычный для моего глаза фасон и очень ярко блестели.
Вот только взгляд её?!... Она смотрела на меня будто свысока, как будто из другого мира, невольно отрицая или как минимум ставя под сомнение все то чем я жил и продолжаю жить.
Где умывальник? спросил я у вульгарной и надменно равнодушной медсестры, она ответила: в туалете, ответила мне она, и поняв мой вопросительный взгляд после непродолжительной паузы со вздохом добавила: туалет для больных у нас на первом этаже, выйдете из палаты влево по коридору до лестницы, а на первом этаже не заблудитесь – рядом с приемным покоем.
Когда я вышел в коридор увиденное там только усилило мое беспокойство, я никогда раньше не видел такого покрытия на полу оно напоминало мягкую пластмассу. В доме в котором я провел все свое детство полы были из дерева, и в школе где я учился, и в клубе, и в мясной лавке на рынке, куда я каждое воскресенье приходил с мамой и двумя своими братьями. Мы помогали маме нести сумки домой с рынка…
Лестница на первый этаж была бетонной, напомнила лестницу на виадук в железнодорожный парк где каждое лето сколачивали новую танцплощадку.
В туалете тоже все было каким то странным, вместо привычного чугунного умывальника к стене была прикручена огромная как мне показалось фарфоровая раковина, унитаз я видел второй раз в жизни. В доме где я жил был деревянный туалет. А вот в администрации родного села мама меня однажды водила в туалет, где была расположена конструкция с чугунным бачком под потолком и ручкой на цепочке.
Даже кран из которого в раковину текла обычная вода выглядел непривычно, вместо маленького латунного был большой блестящий серебристый. И зеркало….
Это зеркало. Мало того, что оно не было закреплено деревянной рамой, а казалось висит само по себе на бетонной стене, но вот беспокоил меня вовсе не метод крепления в зеркала, меня бросило в жар от того, что я увидел в нем…
Нет, я не был изуродован. Я не узнавал лица человека который смотрел мне в глаза из зеркала.
В панике, стараясь понять, что происходит я вернулся в свою палату. В течение нескольких минут я беспокойно ходил по палате из угла в угол. Дважды я запнулся о свою кровать, но на боль в ноге не обратил ни малейшего внимания. Меня уже не беспокоило, что и кровать в моей палате выглядела не так как я привык и в моем понимании должна выглядеть кровать. Я тщетно пытался вспомнить хоть какие-то события последних дней.
Что происходит, если я нахожусь в больнице то меня наверняка прийдут навещать.
Боже, … как я мог забыть… война…
Не ужели я провел много времени без сознания и меня отвезли в госпиталь в расположенный глубоком тылу или и того хуже – комисовали…
Но на лице медсестры не было ни малейшего беспокойства, она выглядела как обычная женщина в мирное время, каких я видел в своем родном селе еще до того, как меня призвали на фронт.
Я лег на больничную кровать, но металлическая сетка привычно не прогнулась под весом моего тела… кровать выглядела иначе, чем я привык однако она была изготовлена из сетки, натянутой на металлическую раму.
Я вдруг вспомнил, как мне приходилось часами лежать в сыром от моросящего дождя окопе, в ожидании атаки врага, но атаку в тот раз мы ждали зря…
Я вспомнил как выглядела моя матросская форма лежа на табуретке в казарме, перед самой отправкой меня с моими товарищами на фронт.
Кое что начало проясняться в моей голове, и тут меня осенило… я не могу вспомнить своего имени…
Я помнил как выглядели братья и мама, но как звали меня, как моя фамилия. Секунду, она должна быть такой же как у мамы…
Черт возьми, я не могу вспомнить…
День 2
В палату вошел врач, поздоровался со мной и спросил о самочувствии.
Я кивнул, намекая на то, что чувствую себя хорошо.
Врач спросил: а подробнее?!...
Как снег на голову обрушил я не него:
- я не узнаю себя в зеркало…
- я не помню своего имени!
- почему здесь все такое странное?
- как далеко линия соприкосновения с противником от госпиталя?
- что со мной произошло… я не ранен, почему я не на фронте?
Врач посмотрел на меня глазами полными искреннего удивления.
Вы были на фронте???
- А почему Вас это так удивляет, ответил я! Все парни моего возраста из моего родного села были призваны на фронт!
А из какого Вы села, простите, забыл спросить – извинился врач.
- Черниговка (почему я это помню, подумал я), если это Вам о чем то говорит…
Вы находитесь в Свободном! А о каком фронте идет речь?
- Я дооомаааа??? Но как это возможно?!
Я скоро вернусь, ответил врач и вышел из палаты.
* * *
Когда в комнату вернулся врач он был не один, с ним было двое крепких мужчин, сразу понятно что это санитары…
Глядя ему в глаза я спросил: вы считаете меня сумасшедшим? Потому что я не узнаю своего лица?
Я видел как люди сходили с ума на фронте, уверяю Вас. В моем случае никому ничего не угрожает, я не создам Вам неприятностей.
Хорошо, ответил врач и кивнул санитарам головой на дверь. Молча оба послушно вышли из палаты…
Вы не ответили на мои вопросы, продолжил я…
- позвольте уточняющий вопрос, произнес врач…
- конечно…
Когда Вы сказали, что были на фронте? Что Вы имели в виду?
В апреле 1936 года я был призван из Черниговки Свободненским районным военкоматом, служил на флоте. Остался на сверхсрочную. В 1942м я служил на Тихоокеанском Флоте, в ноябре 1942го убыл в действующую армию – пункт формирования – станция Рассказово, Тамбовская область.
- Понятно! Произнес врач…
- Вы мне не верите???
Это невозможно! Сейчас 2018 год, по документам Вам 33 года, а это значит что вы родились в 1985 году, в год сорокалетия победы в Великой отечественной войне… я имею в виду те боевые действия, участником которых Вы себя считаете…
Но как же…
Вы не волнуйтесь, мы вам поможем!
……
Можно считать, что Вам повезло. Вы перенесли клиническую смерть из за тяжелейшего отравления опиатами - добавил врач.
Несколько дней я ни с кем не разговаривал, просто не видел в этом смысла. Я конечно выходил гулять, смотрел на людей вокруг. И не понимал, как такое могло произойти… они были странно одеты на мой взгляд, в их разговорах было столько непонятных для меня слов. Почти у каждого в руках были маленьких продолговатый предмет, который они прикладывали к уху словно разговаривали по телефону. По началу я решил, что безумны все вокруг меня. Но спросить, что это за продолговатый предмет я решился только у ребенка. Девочка лет 6ти на вид ответила мне – это смартфон, и стала рассказывать сама, что с его помощью можно звонить бабушке, смотреть фильмы, фотографии и выходить куда-то без провода, куда именно я не запомнил…
Врач рассказал все о чем мы с ним беседовали тем людям, которые считали меня своим родственником. Немолодая женщина молча поцеловала меня в щеку при встрече, сказала, что она моя мама. Мальчик лет 4х бросился ко мне с криком: папа!!! И обнял меня за ногу. Наша встреча длилась около часа, я подробно все рассказал, что помнил о себе этой женщине, которая считала меня своей матерью. Может как то на меня подействовал её тяжелый полный отчаянья взгляд, в конце своего рассказа я вспомнил свое имя и год рождения, я представился: Яковлев Николай Тимофеевич 1914 года рождения.
Взгляд женщины изменился, в нем появилось искренне удивление.
- Это родной брат твоей бабушки, он погиб на войне 1942м, служил на Тихоокеанском Флоте, моя мама (твоя бабушка) тебе наверное о нем рассказывала, заявила женщина…
- С ней можно поговорить об этом!!!, воскликнул я.
- Уже не получится, ответила женщина. Её нет с нами уже 8 лет… после услышанного на моих глазах невольно навернулись слезы.
Прошла неделя после того, как я выписался из больницы. Основное время дня я проводил в квартире женщины которая считала меня своим сыном. Есть ли нужда рассказывать, что все в этой квартире было так же непривычно, только я теперь уже знал в чем дело. Меня как ребенка обучали современному быту, но вот заставить себя наполнять ванну я почему то не мог. Через день я ходил мыться в городскую баню, она была недалеко от дома, но там я чувствовал себя практически в своем времени. Железные лавки в бане не сильно отличались от тех что я видел в бане во время службы на флоте. Люди в бане были все без одежды, поэтому не бросалось в глаза что одежда моего времени отличается, иногда только резали слух не известные для меня по значению новые слова…
Вернувшись из бани в очередной раз я поднялся в квартиру. Я решил спросить «родственников»: может остались какие-то фотографии.
Тяжело вздохнув женщина, как бы опасаясь неприятных последствий достала из верхней антресоли шкафа альбом, протянув его мне она сказала: это альбом твоей бабушки…
Посмотрев весь альбом я увидел фотографии не привычные моему взгляду, были и старые из моего времени, на более поздних была моя сестра (она же «бабушка»), это было её лицо, она выглядела сначала взрослой а к концу альбома уже совсем пожилой женщиной. В самом конце альбома было фото моей сестры, как мне рассказала женщина с её старшей дочерью Светланой. Фото было цветным, в наше время таких не было, на нём между Светланой и моей сестрой был подросток, его лицо было тем лицом что я каждый день вижу в зеркало…
Была там и моя фотография, на ней я был изображен в форме матроса Тихоокеанского Флота, наверное фото было сделано в районном военкомате, перед отправкой меня на фронт.
Спустя еще пару дней «родственники» настояли, чтобы я посетил место службы, теперешнее разумеется. Мне дали документы, я открыл удостоверение личности офицера, в нем было вклеено чёрно-белое фото лица которое я каждый день теперь вижу в зеркало. Воинская часть располагалась за перекрестком улиц 40 лет Октября и Нагорной, снова непривычное название - 40 лет Октября, моё последнее воспоминание приходится на 1942 год, то есть на тот момент с момента Великой Октябрьской Социалистической революции прошло только 25 лет.
На КПП меня узнали, двое солдат по очереди произнесли: - здравия желаю, я кивнул им и зашел на территорию части. Повсюду со мной здоровались люди, которых я видел впервые в жизни.
Я шел посреди аллеи и вдруг увидел высокого плечистого мужчину в строгой военной форме с суровым взглядом, он стоял будто принимая порядок наведённый солдатами в части некоторое время назад. Он поглядел на меня как мне показалось довольно пристально, от его взгляда я пришел в легкое замешательство.
Как самочувствие? Прозвучало громко и отчетливо, я сразу понял, что вопрос адресован мне. Слышал у тебя проблемы с памятью, приводи себя в порядок и выходи на службу, а не то ВВК и комиссуют… сказал как отрезал военный. Не было ни малейшего желания с ним спорить.
Он уже собирался уходить, но на последок добавил: походи по части, зайди в расположение – может вспомнишь чего, уже звучало из уст строгого военного по отечески.
Это был командир части, догадался я и решил воспользоваться его советом. С аллеи я попал в одноэтажное продолговатое кирпичное здание, в котором была расквартирована рота солдат.
- Дежурный по роте на выход! Услышал я крик дневального сразу как только миновал входную дверь расположения. Я поднял левую руку в воздух и тихо произнес: занимайтесь…
- Отставить!!! Уже в полголоса тише произнес дневальный.
Я шел не торопясь до середины расположения, двигаясь вдоль бетонной стены, мой взгляд надолго задержала репродукция картины Ивана Шишкина. «Утро в сосновом бору» было написано печатным шрифтом на раме картины, шрифт отличался от того, который оставляет печатная машинка он был мельче и немного расплывчатым, на нем не было следа отпечатка клавиши печатной машинки, значит от попал на бумагу каким-то иным способом, мне пока не известным.
Меня смутила сама надпись …в сосновой бору… Бор это ведь итак – сосновый лес, задумался я, исходя из смысла надписи выходило, что лес дважды бы сосновым, как это возможно…
Также я вспомнил, что Шишкин написал только лес, медведей в бору изобразил Константин Савицкий, но его имени не было рядом с Шишкиным. Не справедливо, подумал я… Хотя вклад в искусство Ивана Шишкина отрицать нельзя, он был великим мастером изображать леса, как Айвазовский был мастером по морям.
Откуда мне все это известно, подумал я. Да и зачем я об этом думаю?
Я быстрым шагом отправился на улицу, сзади прозвучал вопрос: вы уходите, товарищ подполковник?
Да, не оборачиваясь ответил я…
Выйдя из расположения я спросил у стоящих возле казармы троих солдат: где проводятся занятия по тактической подготовке, немного открыв рты от удивления солдаты указали руками мне направление по аллее в сторону горизонта, не раздумывая я направился туда…
Идти пришлось недолго и вскоре я оказался на небольшом полигоне. На нем было оборудовано 2 окопа, видимо для обучения солдат стрельбе из окопа.
Что-то в голове начало крутиться, я определенно раньше не раз бывал в окопах. Я немедленно залез в окоп не побоявшись испачкать одежду.
Нахлынуло последнее воспоминание из предыдущей жизни. Село из которого я в составе отдельной морской стрелкой бригады, сформированной из моряков – тихоокеанцев попал на линию соприкосновения называлось Большие Дубовицы это была Ленинградская область. Команда встречать фашистов в 12 километрах юго-восточнее села поступила поздно вечером, мы укрылись в лесу и принялись рыть окопы. Нам предстояло отстоять село от атаки черных гренадеров дивизии СС «Мёртвая голова». Я помню как сильно билось мое сердце в ожидании атаки фашистов. Мы сидели в окопах, был май, приближалась полночь. Слышался голос кукушки, вот только спрашивать сколько мне жить осталось у меня не было ни малейшего желания.
Все находившиеся рядом со мной были обвязаны поясами с гранатами у всех были винтовки со штыками. Я услышал шёпот товарища: идут, братцы… немцы, идут…
Чуть громче прозвучал голос политрука: подпустим поближе, на расстояние броска ручной гранаты и атакуем, напрасно не геройствуем. У всех глаза привыкли к темноте, целимся ребята, надо отстоять село…
Я аккуратно зарядил свою винтовку, осторожно выглянул из окопа и начал жадно всматриваться в темноту стараясь разглядеть фашистский силуэт. Я увидел вспышку неяркого света, которая сопровождалась звуком взрыва гранаты в правой стороне от того места, где я старался разглядеть неприятеля. Загремели выстрелы с обоих сторон. Метрах в 40ка впереди виднелись тусклые вспышки от искр вырывавшихся из стволов фашистских винтовок. Я начал прицельный огонь по силуэтам которые удавалось разглядеть на местах вспышек искр, силуэты падали слышались крики и стоны. Сзади справа совершенно внезапно на меня посыпалась земля, я почувствовал резкую боль в пояснице справа. Я ощупал поясницу, она была мокрой. Не было времени обращать внимание на рану. Я продолжал заряжать свою винтовку и стрелять в ночные силуэты до тех пор пока не услышал шорох около моего окопа. Подняв глаза я увидел раненого фашиста всего в нескольких метрах от меня, в его левой руке была зажата граната, я не мог допустить чтобы он бросил её в окоп, где находились мои товарищи. Я выбрался из окопа и на полусогнутых быстро подбежал к фашисту, он безуспешно пытался поднять на меня глаза, но в этот самый момент я пригвоздил его к земле штыком своей винтовки. Опустившись на колено я вырвал гранату у него их рук и что есть сил швырнул ее фашистам, вырвав штык из спины я спрыгнул назад в окоп. Приземлился неудачно, завалившись на спину я почувствовал острую боль в пояснице. Затем вспышка света, ничего не слышу… и темнота…
Я вылез из окопа, на понимая как такое могло произойти… значит я погиб в 42-м. Но как я оказался в другом теле, в теле внука моей сестры. Из за войны, своих потомков я не оставил, я не был женат. Романтические чувства были лишь однажды в 1940-м, когда я приехал в отпуск во время сверхсрочной, вылез на станций 501й км и сразу в форме моряка Тихоокеанского Флота направился в ж/д Парк на танцплощадку, где встретил Любу… она была медсестрой по образованию и разумеется была военнообязанной когда началась война. Мы не успели создать с ней семью, мы встречались весь мой отпуск, затем слали друг другу письма до августа 1941го. В последнем письме она сообщала что убывает на западный фронт, большего мне не известно…
Когда я покинул территорию части был уже вечер, солдаты собирались н вечернюю поверку. Я остановился у ворот части и смотрел на дорогу. На противоположной стороне шла женщина с ребенком лет 10ти. Ребенок играл в мяч около само дороги, я вдруг вспомнил, как моя мама всегда кричала из окна чтобы мы с братьями не пинали мяч на дороге и остерегались машин.
Не успел я опомниться как мяч от ноги ребенка выкатился на дорогу, ребенок выбежал на дорогу вслед за ним. Боковым зрением я видел приближающуюся с быстрой скоростью машину, что есть мочи я бросился на встречу ребенку и когда мы встретились с ним на дороге я что есть сил толкнул его в сторону его матери, ребенок был легким и полетел рассекая воздух, как секунду назад от пинка его ноги на дорогу вылетел мяч.
Сильный и резкий удар справа, я не чувствую земли у себя под ногами, снова сильнейшая боль в пояснице, перед глазами резко меняется пейзаж вдоль горизонта. Упал на землю, вкус дорожной пыли во рту, не могу вздохнуть, ничего не слышу… вновь темнота…
Эпилог
После похорон я выслушал подробный рассказ о произошедшем от матери моего погибшего друга…
В каком то смысле он добился чего хотел, если брат его бабушки стал им в 2018м, то сам он погиб вместо него в 42м…
Даааа…нереально