Уроки французского

Виталий Бердышев
На фотографии 6-б класс школы № 10 г. Шуя вместе с педагогами: Морган М.А., Дербеневым В.А. и Власовой А.И., 1949 год.

В послевоенные годы в шуйских школах, в основном, учили французский язык, и только в некоторых классах - немецкий. Иностранный язык начинали изучать с пятого класса. Я же познакомился с ним намного раньше – когда бабушка читала мне французские книжки и учила со мной французские стихотворения. Сама она многое знала из французской классической литературы. Читала в подлинниках французские романы, а в переводах имела в домашней библиотеке основную литературную французскую классику.

Мне же, в мои юные годы, очень нравились детские французские книжечки. Они были прекрасно иллюстрированы, и я с удовольствием рассматривал эти цветные картинки, а позднее пытался срисовать их в свои художественные альбомы. Непонятно почему, но мне нравились и французские стихотворения. И я, со слов бабушки, с детства запомнил французские считалки, а также отдельные стихотворения французских классиков  – В. Гюго, П. Верлена, Т. Готье. И когда в пятом классе мы стали учить этот язык в школе, я уже был готов к его восприятию.

Учили нас французскому в те годы для домашнего чтения. Жизнь 40-50-ых годов и позднее не предполагала возможности встреч и общения с французами. Читал же адаптированную иностранную литературу в классе лишь я один. Так что все эти знания в школах того времени оставались чаще всего не востребованными.

Я же постоянно приобретал в книжном магазине, который располагался напротив кинотеатра «Родина», всё новые и новые французские книжки, которые в определенной степени обогащали меня знаниями этого языка. А ещё я с удовольствием слушал нашего учителя русского языка и литературы Дербенёва Владимира Алексеевича, который порой в пылу творческого литературного экстаза переходил от отечественной классики к иностранной (французской, немецкой), и мы с восхищением слушали его лирические отступления, когда он цитировал по памяти отрывки из шедевров Т. Готье, Ламартина, Лафонтена, Гейне, Шиллера, Гёте и др. классиков. Я мог бы в те годы показать учителю и всему классу и свои знания в этой области (больше десяти стихотворений). И, наверное, удивил бы всех. Но я страшно стеснялся выступать перед аудиторией. И это было серьёзным недостатком моего домашнего воспитания, осложнявшим мою жизнь в течение многих десятилетий.

Старшие классы школы не дали мне практически ничего нового в освоении французского языка. Дополнение составило лишь знание французской грамматики, которая пригодилась разве что при сдаче государственного экзамена.

Новым этапом в освоении любимого иностранного стали уроки французского на первом курсе Военно-морской медицинской академии, где занятия с нами вел доцент Костельянц... Он сумел увлечь своей дисциплиной юную курсантскую братию и даже организовал кружок любителей французского, который с удовольствием посещали и я, и Петя Терехов, и самый юный и талантливой из нас курсант Баранчиков. Последний, к сожалению, вскоре выбыл из нашей троицы, поскольку был отчислен из академии в связи с несогласием с ее внутренними порядками и постоянным нарушением военной дисциплины. Мы же с Петей занимались у любимого педагога более семестра, и, безусловно, он добавил нам знаний в области французской классики и разговорной французской речи. Видя мои увлечения французской поэзией, преподаватель подарил мне в конце занятий небольшой сборник стихов французских поэтов XIX века, который сыграл в последующем существенную роль в изучении французского моими сыновьями и внучкой.

Детям я читал эти стихи, а также французские рассказы и сказки, начиная с их трех-четырехлетнего возраста. И, безусловно, это оставило след в их дальнейшем образовании и в изучении иностранных языков. Куда более серьёзно и последовательно проходили наши занятия французским с внучкой Оленькой. В четырех-пятилетнем возрасте ей доставляло большое удовольствие читать вместе с дедом хорошо иллюстрированные французские книжки про белочек, зайчиков, уточек, про Рикики и Рудуду, и даже учить французские стихотворения. Особенно она любила их декламировать, восседая на плечах у деда, бегающего по комнатам и коридорам новой квартиры, в поисках и укрощении некой Бабы Ежки, придуманной нашей юной красавицей для наших игр и развлечений.

Таким способом годам к шести Лёлёка выучила около двадцати пяти французских стихотворений, в том числе и классических: Поля Верлена, Теофиля Готье, Ш. Бодлера, Ламартина, Лафонтена, Шарль-Леконт-Де-Лиля, Виктора Гюго и др. Нельзя сказать, что декламировала она их на настоящем французском (огрехи деда), но они всё же были доступны для понимания истинным французам (из самой Франции!). В этом мы убедились, когда Лёлечка декламировала их по телефону нашей доброй знакомой из Франции – Марине, с которой познакомился сын Евгений во время своих творческих научных командировок за рубеж в период нашего всеобщего застоя в лихие девяностые. Прослушав в исполнении Лёлёки Sur une barricade (V. Gugo) и La lune est rоuge... (P. Verlen), Марина воскликнула:
- Как это, – она уже читает?!..
- Да нет, она не может ещё читать! Она наизусть декламирует!! ... И знает более двадцати стихотворений!! ...
- Наши французские лентяи и двух-то выучить не могут. А русская малышка читает их с истинным французским выражением! Значит, всё понимает!

Безусловно, эти знания принесли внучке несомненную пользу. Прежде всего, в освоении этого языка, а потом и других (английского, испанского). Да и знания французской литературной классики обогатили ее культурный уровень.

А сейчас иностранные языки «вживую» осваивает моя двухлетняя правнучка Сашенька: русский, английский, французский, персидский... И какой из них для неё будет роднее, покажет время...