Реквием по блицкригу.
В плане “Барбаросса” нацисты не учли ряд моментов, которые ,впрочем, едва ли можно было учесть или предсказать. Они проявились непосредственно в ходе боевых действий на территории СССР. В первые дни войны действия вермахта осуществлялись, в целом, в соответствии с планом. Уже к пятнадцатому дню боёв на Востоке немцам удалось разгромить войска Западного фронта, пленить сотни тысяч бойцов и командиров Красной Армии, уничтожить тысячи советских танков и самолётов, захватить огромное количество трофеев – бензина, дизтоплива и масел, продовольствия, стрелкового вооружения и боеприпасов. В руки нацистов попало также изрядное количество орудий, миномётов, автомобилей, танков, самолётов и другой техники. Серьёзные поражения потерпели и армии других советских фронтов. Немецкий генералитет потирал руки, считая не без основания, что операция “Барбаросса” развивается почти классически. К концу первой недели войны пал Минск, то есть танковые группы Гота и Гудериана за шесть дней сумели пройти по территории СССР 350 км, не встретивпри этом мощного сопротивления со стороны Красной Армии. От Минска до Москвы 700 километров. Ещё два подобных броска и вермахт, казалось, окажется у стен столицы Советского государства. Что помешало?
Примечательно, что у Красной Армии в этот период войны с каждым днём становилось всё меньше и меньше боевой техники: танков, самолётов, орудий. Военные заводы не могли восполнить в необходимом количестве огромные потери боевой техники. Одна лишь цифра- из 22 тысяч танков, имевшихся в Красной Армии к 22 июня 1941 года, к 1 октября- началу битвы за Москву, в армиях всех советских фронтов, несмотря на напряжённую работу советских танковых заводов, насчитывалось всего около 2000 танков. Итак, боевой техники с каждым днём становилось всё меньше. Но, может быть, личного состава стрелковых дивизий с учётом развернувшейся по всей стране мобилизации стало значительно больше, что позволяло командованию Красной Армии брать, что говорится, не умением, а числом? Его стало больше. Если на 1 июня 1941 года в Красной Армии числилось( без Военно-Морского флота) 4миллиона 275 тысяч человек, то на 1 октября – 7 миллионов 920 тысяч. И это, несмотря на огромные потери советских войск в первые месяцы войны. Следует, однако, иметь в виду, что боевые качества многих призванныхпод ружьё в тяжёлое военное время, были невысокими, поскольку даже на минимально необходимую военную подготовку новобранцев - (научиться метко стрелять, метать гранаты, правильно рыть окопы, преодолевать заграждения и т.п.) складывающаяся обстановка на фронтах не отводила времени. Наспех сколоченные дивизии не были укомплектованы техникой и снаряжением, положенным по штату, и наспех же вводились в бой. Много ли могла противопоставить слабооснащённая стрелковая дивизия новобранцев Красной Армии пехотной дивизии Вермахта, хорошо вооружённой, состоящей из воинов-профессионалов?
Проходит ещё четыре недели войны. В свои права вступает август. Этот месяц позднее нацистские генералы назовут месяцем обманутых ожиданий. Почему же обманутых? Доблестный вермахт сражается на землях смоленских. До Москвы–не то, чтобы рукой подать, но и не так уж далёко – 300 километров. Для немецких солдат – не расстояние. Не такое преодолевали. И до Ленинграда армиям группы “Север” всего ничего пройти осталось - бои там уже на Луге идут. Киев, правда, с ходу взять не удалось, и к Одессе румыны только-только подходят. Ну да командующий группой армий “Юг” генерал-фельдмаршалРундштедт - вояка бывалый, и не таких обламывал. Однако, именно в августе нацистское высшее руководство стало ощущать первые серьёзные сбои в плане “Барбаросса”. Потеряв массу техники и большую часть кадровых дивизий, Красная Армия почему - то стала оказывать белокурым арийским бестиям и их союзникам всё более возрастающее сопротивление, вместо запланированного Гитлером бегства в общем направлении на Урал.
Усиление сопротивляемости советских войск основывалось на факторах, не учтённых в должной степени теми, кто разрабатывал план нападения на Советский Союз. Нацистам и их союзникам, в отличие от предыдущих кампаний, пришлось впервые столкнуться лицом к лицу со столь же тоталитарным государством, каким являлась и сама Германия. Что касается экономики – ещё более тоталитарным. В гитлеровской Германии хозяин предприятия после выполнения предписанных военных заказов мог использовать в своих личных интересах до 6% прибыли. В СССР в условиях плановой экономики и государственной собственности на средства производства вся прибыль каждого предприятия поступала в госбюджет и целиком использовалась в общегосударственных интересах. Развитие всего хозяйства страны велось в строгом соответствии с пятилетними планами, которые после их утверждения обретали силу закона. Отступление от плана грозило руководителям предприятий самыми серьёзными последствиями. К началу нападения Германии и её союзников на СССР система жёсткого централизованного управления всем и вся в Советском Союзе была, в принципе, налажена. Поэтому созданный 30 июня 1941 года Государственный комитет обороны во главе со Сталиным (ГКО) явился, лишь ещё одним органом дополнительной централизации власти и, соответственно, принимаемых решений. Власть и полномочия Комитета были абсолютными. Все государственные органы, все граждане страны должны были беспрекословно выполнять его решения и постановления. При этом любое из них имело силу закона. Для решения вопросов, связанных с организацией военного производства, был создан институт уполномоченных ГКО. Уже 2 июля постановлением ГКО были направлены уполномоченные на военные заводы в города Ковров, Ижевск и в Смоленскую область. Имея на руках мандаты, подписанные лично Сталиным, уполномоченные обладали неограниченными правами в вопросах реализации задач, указанных в мандатах. А в них предписывалось, к примеру: “…возлагается обязанность немедленно обеспечить скорейший выпуск и максимальное развитие производства боевых самолётов Лагг-3 для нужд фронта”, или : ” …возлагается задача обеспечения безусловного перевыполнения ежесуточного плана производства крупнокалиберных пулемётов ДШК”. Действия уполномоченных никто не имел права оспаривать. Вот что было, в частности, указано в мандате особо уполномоченного по заводу номер 221, на котором производились 76мм дивизионные пушки: ”Предоставить тов.Чуянову право привлекать в помощь заводу номер 221 любые предприятия и мобилизовать необходимые материальные ресурсы города Сталинграда и области.” А вот мандат уполномоченного ГКО по производству боеприпасов в г. Москве:” Предоставить право … размещать заказы на боеприпасы на всех предприятиях г. Москвы независимо от их подчинения”.
Уже 23 июня 1941 года был принят мобилизационный план производства боеприпасов. Госплан СССР обязан был подготовить общий мобилизационный народно- хозяйственный план на третий квартал текущего года. С 24 июня железные дороги страны стали работать по особому графику. Пассажирские перевозки были максимально сокращены в целях обеспечения быстрой переброски военных эшелонов из глубины СССР к линии фронтов. 25 июня принимается решение об увеличении выпуска средних и тяжёлых танков. 27 июня – решение об ускоренном строительстве новых авиационных заводов. Заводы и фабрики, выпускавшие до войны гражданскую продукцию, переключались на производство боевой техники, вооружения, боеприпасов, горючего для танков и самолётов, обмундирования, тканей для парашютов и других предметов военного характера. 30 июня был образован Комитет по учёту и распределению рабочей силы. Поскольку уже к началу июля в Красную Армию было мобилизовано 5 300 000человек, а часть территории страны оккупирована, задачей Комитета было срочно изыскать людские резервы для привлечения их в военную промышленность. Комитет принял решение перевести на военные заводы и фабрики рабочих и служащих невоенных предприятий. Важным источником пополнения трудовых ресурсов являлись женщины и подростки, а также мужчины, непригодные для службы в армии. Была увеличена и продолжительность рабочего дня. В соответствии с указом от 26 июня “ О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время” директорам предприятий предоставлялось право устанавливать сверхурочные работы продолжительностью от 1-го до 3-х часов в день. При этом подросткам до 16 лет рабочий день мог быть также продлён (не более, чем на 2 часа ). Не привлекались к сверхурочным работам беременные (начиная с шестого месяца) женщины. Оплата сверхурочных работ производилась в полуторном размере. Все отпуска, за исключением отпусков по беременности и родам, отменялись. Их заменили денежной компенсацией за неиспользованный отпуск. Отпуск по больничному листу сохранялся.
Уходящих на фронт мужчин заменяли женщины. И эта ситуация сохранялась на протяжении всей войны. К концу её на предприятиях наркомата боеприпасов среди рабочих и служащих женщины составляли 56%, в цветной металлургии – 50%, в угольной промышленности – 35,5%. В сельском хозяйстве женщины вообще стали главной производительной силой. Уже к концу 1943 года более половины трактористов и комбайнеров были женщины. Такого развития событий в стане противника Гитлер и его генералы предвидеть, конечно же, не могли.
Для спасения от наступающих войск противника материальных ценностей 24 июня был создан Совет по эвакуации. Решения Совета также являлись обязательными для всех властных органов. В состав Совета вошли лица из числа высших руководителей СССР того времени: Шверник, Косыгин, Микоян ,Каганович и другие. Совет обеспечивал проведение огромной организаторской работы по осуществлению эвакуационных и ряда других мероприятий. Эвакуировались не только нужные в военном отношении предприятия, но и культурные ценности, запасы продовольствия, имущество колхозов и совхозов: тракторы, комбайны, автомашины, зерно, скот. Подобное, конечно же, не могло осуществиться повсеместно. В ряде городов и населённых пунктов приграничных районов в первые дни войны в обстановке быстрого продвижения гитлеровских войск вглубь территории СССР и имевшей место паники врагу было оставлено много ценного имущества, оборудование предприятий, культурных ценностей. Тем не менее, в целом, принятый план эвакуации действовал. В самые напряжённые месяцы для эвакуируемых грузов задействовалось до половины всего вагонного парка страны. За шесть первых месяцев войны было перевезено 1.5 миллиона вагонов эвакуируемых грузов. Только для вывоза оборудования металлургического гиганта “Запорожсталь” из города Запорожья потребовалось 8 000 железнодорожных вагонов и платформ. Всего за военные месяцы 1941 года в намеченные сроки в восточные районы СССР было перебазировано 2593 промышленных предприятия, из них 1523 крупных. Из ленинградского Эрмитажа эвакуировали 1 миллион 117 тысяч экспонатов, из Русского музея – 300 тысяч. Проводилась эвакуация детей и взрослого населения. С начала войны и до 1 февраля 1942 года в восточные районы страны было эвакуировано 12,4 миллиона человек.
Однако, предприятия надо было не только эвакуировать, но и восстановить, то есть начать производство. Часть эвакуированных заводов влились в состав аналогичных, имевшихся на востоке страны. Часть – начинали с нуля. На выделенном голом участке земли приходилось строить заводские корпуса. В июле 1941 года были созданы особые строительно-монтажные части по введению в строй эвакуированных предприятий. Они работали, перекрывая все мыслимые и немыслимые нормы и достижения довоенного времени. Ряд эвакуированных предприятий начал выпуск необходимой фронту продукции уже через 1.5 – 2 месяца. К концу 1941 года девять авиазаводов из 26, переброшенных в восточные районы, уже работали на полную мощность. Могла ли учесть что-либо подобное фашистская верхушка в ходе планирования войны с Советским Союзом? Нет, потому что такое не мог себе представить никто.
Нацистское руководство было осведомлена о том, что в ходе всякого рода “чисток” тридцатых годов Красная Армия лишилась многих командиров и военачальников, что должно было значительно снизить её боеспособность. Однако фактические масштабы и характер чисток в Красной Армии были известны Гитлеру и его команде лишь в общих чертах, поскольку данные о проводимых мероприятиях были совершенно секретны. Была ли действительно “полностью обезглавлена” Красная Армия накануне войны с Германией? Сегодняшние рассекреченные документы позволяют представить реальную картину по данному вопросу. Согласно справке от 20 октября 1939 года ( она находится в Российском государственном военном архиве) , составленной начальником 6-го отдела полковником Ширяевым, в период с 1934 года по октябрь 1939 года общее число уволенных из рядов РККА составило 56785 человек. При этом далеко не все из них были репрессированы. Так, почти 20 процентов их этого числа были уволены по болезни, инвалидности и за моральное разложение (пьянство, нарушение уголовного законодательства). Число же уволенных чисто по политическим мотивом мотивам составило 14684 человека – около 42 процентов. Из Красной Армии были также уволены иностранцы по директиве народного комиссара обороны в количестве 4138 человек. Следует учесть, что в ходе чисток многие уволенные подавали апелляции на необоснованность увольнений. Заявления рассматривались в соответствующих комиссиях, в результате чего 6650 человек были восстановлены в рядах РККА. Среди них – командиры и комиссары дивизий и бригад. То есть, далеко не все уволенные были арестованы и осуждены. Хотя количество невинно осуждённых (по политическим мотивам, как показывает справка) и впоследствии частично расстрелянных исчисляется тысячами. С учётом вышеизложенного можно ответить на вопрос, действительно ли в результате армейских чисток был утрачен весь или почти весь офицерский корпус Красной Армии? Для этого нужно ознакомиться с одной цифрой – по состоянию на 15 июня 1941 года общая численность командного и начальствующего состава только сухопутных войск равнялась 439143 человек. 14 684 подвергшихся репрессиям составляли от общего числа офицеров менее 3,5 процентов. Даже с учётом того, что в ходе чисток были арестованы многие высшие чины Красной Армии, едва ли правомочно утверждение о катастрофическом снижении в этой связи боевого потенциала советских войск.
Для координации действий фронтов и осуществления общего стратегического руководства войсками 23 июня создаётся военный центр – Ставка Главного командования. 10 июля её возглавил Сталин (с этой даты её название несколько изменилось – Ставка Верховного командования, с 8-го августа – Ставка Верховного Главнокомандования). Кстати, в работах отдельных историков утверждается, что, узнав о нападении Германии на СССР, вождь Страны Советов впал в состояние прострации, уехал на дачу и государством вплоть до 3 июля не руководил. Ну, что ж. Такое могло вполне случиться с человеком, ответственным за судьбу Родины, на плечи которого в одночасье обрушилась лавина сложнейших проблем. Психика зачастую не выдерживает мощного стресса. За примерами далеко ходить не надо. Президент Польши Мосцицкий в 1939 году покинул Варшаву в первый же день немецкого нападения и обороной страны не руководил. По логике прозападных историков, очевидно, впал в прострацию. На пятый день депрессия поразила и членов польского правительства. Только этим состоянием можно объяснить их более, чем поспешный выезд из Варшавы по маршруту: Люблин, Залещики, румынская граница. После чего польский народ, его Родина и столица остались предоставленными сами себе. То же можно утверждать в русле вышеупомянутой логики и о душевном состоянии высших руководителей Франции, которые ничего не предприняли для мобилизации всего французского народа на отпор агрессору. В этой связи вряд ли стоит утверждать, что Париж “пал” 14 июня 1940 года. Пали после ожесточённых боёв с фашистами Варшава, Брестская крепость, Одесса, Севастополь. А столицу Франции позорно, без сопротивления сдало Гитлеру французское руководство.
Сталин же в прострацию не впадал. Наоборот - с первых часов войны активно руководил обороной страны. Историки, нацеленные на то, чтобы представлять Сталина исключительно в чёрном цвете, опираются в своих “прострационных” рассуждениях на мемуары Хрущёва, Микояна, Чадаева (во время войны – управделами Совнаркома СССР) и некоторых других авторов. Но мемуары, во-первых, могут сами по себе быть тенденциозны, а, во-вторых, их авторов нередко подводит память о событиях, поскольку мемуары писались много лет спустя. Уточнить состояние Сталина в первые дни войны помогают рассекреченные архивы. С кремлёвским кабинетом Сталина сообщалась ( естественно через массивные двери) приёмная, где пришедшие на аудиенцию к вождю ожидали вызова. Помимо ожидающих вызова, в приёмной за столом неотлучно находился дежурный офицер, в обязанности которого входило ведение журнала посещений: такой-то вошёл в такое-то время, вышел – в такое-то. Согласно записям в журнале 22 июня 1941 года Сталин принял первым Молотова в 5ч.45м. А всего принял в первый военный день 19 посетителей. На следующий день, 23 июня, Сталин работал всю ночь, а затем с шести вечера до часу ночи и принял 21 посетителя. 24-го сталинский кабинет посетили 20 человек, 25-го – 29 человек, 26-го – 28человек и так далее. В эти и последующие дни в кремлёвском кабинете Сталина принимались определяющие дальнейшую судьбу страны решения.То есть, глава СССР в грозный для страны час не прятался на даче и не впадал в прострацию, а вместе с высшими военачальниками, государственными и партийными деятелями вырабатывал план действий в создавшейся критической обстановке. Единственный день в первые три недели войны, когда Сталин не вёл приёма в кабинете, был день 29 июня. Однако, по свидетельству ряда высших должностных лиц того времени и, прежде всего, Г.К. Жукова, в этот день он дважды посещал Наркомат обороны.
В политических кругах Германии самым серьёзным образом рассчитывали на то , что СССР представляет собой внутренне непрочную федерацию многих народов и народностей, и в результате мощных ударов вермахта она распадётся наподобие карточного домика, поскольку провозглашаемое властью единство братских народов огромной страны – на деле представляло собой, по мнению нацистской верхушки, не более чем фикцию. Здесь авторы “Барбароссы”, на мой взгляд, совершили свой самый главный промах. Жупел антикоммунизма, которым размахивал фюрер на протяжении всей своей политической карьеры, с нескрываемым удовольствием воспринимался и поощрялся многими сильными мира сего на Западе. Нападение на СССР геббельсовская пропаганда и сам герр Адольф объяснял миру исключительно необходимостью уничтожить большевизм на Земле. Это давало ему возможность какое-то время рядиться в тогу мессии, которому свыше предначертано избавить человечество от ужасного зла. На Западе антибольшевизм Гитлера в определённой степени находил благодатную почву. Частная собственность в этих странах воспринималось гражданами, как нечто естественное и незыблемое, вроде постулата. Большевики хотят отобрать у владельцев эту священную собственность? Да гноить их надо безжалостно. А Гитлеру, в этой связи, хайль и ещё раз хайль. Не поэтому ли создавались из добровольцев в помощь фюреру эсэсовские дивизии и бригады в очень приличных , демократических странах Западной Европы – Бельгии , Голландии, Франции, Норвегии, Дании и других?
Что же касается СССР, то в этой стране за годы Советской власти выросло целое поколение граждан, которые воспитывались в духе преданности Родине - первому в мире государству рабочих и крестьян. Нападение фашистов советские средства агитации трактовали не только, как агрессию против Родины, но и как попытку реставрации капитализма: фашисты заберут у рабочих заводы и фабрики и всех заставят от зари до зари трудиться на них уже на благо Рейха ( что было недалеко от истины). То есть в лице гитлеровской Европы и СССР столкнулись два антагонистических мировоззрения, что и определило характер тотальной борьбы – не на жизнь, а насмерть. Естественно, что в СССР, как, впрочем, и в каждой стране, имелись недовольные Советской властью. Кто это были? Прежде всего те, кто пострадал в результате изменения формы собственности – владельцы банков, фабрик, заводов, крупных земельных угодий, магазинов, частных компаний, акционерных обществ. Члены их семей тоже были не в восторге от перемен, вызванных революцией. Веские основания быть недовольными новой властью были у определённой категории сельских жителей, которых определили в “кулаки”. Волны арестов 30-х годов ,расстрелы невиновных также увеличивали число тех, кому Советская власть насолила. В западных областях Украины и в прибалтийских республиках были достаточно сильны стремления к самоопределению вне Советского Союза. Немало недовольных властью большевиков было на Кавказе и в среднеазиатских республиках СССР. Словом, в СССР к началу войны с гитлеровской Европой имелись оппозиционные силы, готовые выступить с оружием в руках против Советской власти. Нацисты старались поддерживать таких людей с первых дней своего прихода к власти. Так, тесные контакты руководство нацистской Германии установило с ОУН и другими националистическими движениями Украины. После событий в Прибалтике в 1940 году германская разведка приложила немало усилий к созданию в этом регионе подпольных организаций для борьбы с Советской властью. Так, 17 ноября 1940 года в Берлине был создан “Фронт литовских активистов”. В 1941 году в его рядах насчитывалось 36 тысяч членов. В число главных задач организации входило вооружённое восстание против большевистской власти при нападении Германии на СССР. В этот же период аналогичные военизированные подпольные организации были созданы в Латвии и Эстонии. Все они с началом войны приняли активное участие в диверсионной и повстанческой деятельности на стороне Германии. Ничего удивительного в подобном развитии событий в Прибалтике в начальный период войны нет. Жители Эстонии, Латвии и Литвы пребывали в составе СССР до начала гитлеровской агрессии всего 12 месяцев, поэтому в идеологическом смысле их мировоззрение не могло измениться коренным образом в пользу советской власти. По этим причинам проведение эвакуации в приграничных районах СССР было чрезвычайно затруднено, что привело к утратам значительных материальных ценностей в этих районах. Общей ситуацией, складывающейся в первые недели войны в Прибалтике, гитлеровское руководство было довольно. Во многом она напоминала кампанию на Западе против французских и британских армий. Кстати, сколько, на ваш взгляд, уважаемый читатель, военных заводов и других промышленных предприятий эвакуировало правительство Франции в ходе майских и июньских боёв 1940 года с фашизмом, дабы не попали они в лапы Гитлера? Цифра легко запоминается – 0, то есть, ни одно предприятие не сумели или не захотели эвакуировать высшие руководители страны. Подобного рода “французская борьба” с гитлеровской военной машиной к победе привести Францию ,естественно, не могла. Но у французского правительства и не было возможности проводить эвакуацию, поскольку население страны паниковало, армия была деморализована.
По поводу паники. Она, свидетельствуют многочисленные факты, охватывала в той или иной степени каждое подвергшееся фашистскому нашествию государство. Оставленные правителями на произвол судьбы, огромные толпы беженцев, деморализованные солдаты и офицеры, бросая нажитое, оружие и технику, под ударами нацистской авиации бежали, куда глаза глядят. Так было в Дании, Бельгии, Польше, Голландии, и ряде других европейских государств. А в СССР? Мощные удары танковых групп вермахта, помноженные на бомбардировки советских городов, вызывали, безусловно, панику и среди военных, и среди гражданского населения. Но эта паника не была всеобщей. Куда больше было граждан СССР, которые, образно говоря, грудью встали на защиту своей многонациональной Родины. C первых дней войны в военные комиссариаты стали приходить люди, которые не подлежали призыву в армию, но хотели сражаться с захватчиками. В соответствии с Указом о мобилизации от 22 июня 1941 года в Красную Армию призывались все (за исключением проживающих в дальневосточных районах) граждане мужского пола СССР в возрасте от 23 до 36 лет. То есть возрастные рамки призывников были достаточно ограничены (14 возрастов). Начиная с 23 июня – первого дня мобилизации, военкоматы осаждали не тысячи , а сотни тысяч людей старше 36 и моложе 23 лет. Они не подлежали призыву, однако добровольно сделали свой выбор – выступить с оружием в руках для защиты Родины и государственных устоев страны, в которой проживали. 2 июля в Кремле было решено начать формирование из этих добровольцев полков и дивизий народного ополчения. Вступать в ополчение разрешалось гражданам в возрасте от 17 до 55 лет ( в Украине с16 до 60 лет). Наибольшее количество воинских частей народного ополчения было сформировано в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Сталинграде. Одновременно, также из добровольцев, во всех городах прифронтовой полосы формировались истребительные батальоны, которые выполняли задачи по охране городов и прифронтового тыла от вражеских диверсантов. Только в Москве и московской области на защиту страны выступили 600 тысяч добровольцев. Из них в июле 1941 года было создано 12 дивизий народного ополчения, 87 истребительных батальонов, десятки батальонов истребителей танков. В октябре 1941 года во всех районах Москвы были сформированы батальоны из рабочих – коммунистов, которые в конце месяца были сведены во 2-ую стрелковую и 3-ю Коммунистическую дивизию. В Ленинграде в течение июля – сентября на помощь сражающейся Красной Армии выступило 300 тысяч добровольцев. Они составили 10 дивизий народного ополчения и 15 артиллерийско-пулемётных батальонов. Все они участвовали в ожесточённых боях с войсками немецкой группы армий “Север”, самоотверженно защищая родной город. В дни обороны Киева в народное ополчение и истребительные батальоны также вступило около 300 тысяч человек. Добровольно на защиту родного города с оружием в руках встало 55 тысяч одесситов. Из добровольцев Башкирии были сформированы две кавалерийские дивизии. Из народных ополченцев Кузбасса была создана 150-я Сибирская добровольческая стрелковая дивизия.
В отдельных работах историков описываются трогательные встречи солдат вермахта с ликующими жителями украинских городов и сёл. Цветами, мол, они приветствовали освободителей угнетённого народа Украины от большевистского рабства. Такого рода историки при этом не желают говорить о других известных исторических фактах: только в первые четыре недели войны на борьбу с “освободителями народа Украины” добровольно поднялись в Запорожской области 200 тысяч человек, в Херсоне и Николаеве – 54 тысячи, в Харькове -85 тысяч, в Донбассе – 220 тысяч. И этот список ещё можно было бы долго продолжать. И это при том, что в июле в частях и соединениях регулярной Красной Армии уже сражалось с фашизмом более 1,5 миллионов украинцев. Вот так радовалась приходу войск фюрера Украина.
Огромную роль в ходе войны сыграла существовавшая в СССР жёсткая однопартийная система, обладающая мощными рычагами идеологического воздействия на население. Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков) – ВКП (б) была построена на принципах централизма. Все звенья её разветвлённой структуры непосредственно участвовали в руководстве политической и хозяйственной жизнью страны. Так, областной комитет (обком) партии полностью отвечал за положение дел в области во всех вопросах, начиная от строительства детских садов до выполнения хозяйственных планов промышленными предприятиями, сдачи в полном объёме продукции сельского хозяйства колхозами государству, проведения комплекса идеологической работы среди населения и так далее. Партийные комитеты и организации имелись на всех предприятиях, учреждениях, колхозах и совхозах, армейских частях и подразделениях. Они осуществляли идеологическую работу, убеждали население в правильности политики правительства, пропагандировали преимущества социалистического образа жизни. С началом войны партийные организации ВКП (б) стали проводить целенаправленную работу по мобилизации граждан страны на борьбу с захватчиками, по выполнению всех решений ГКО, правительства и Центрального Комитета партии. Надо отдать должное коммунистам военных лет. Они, в большинстве своём, становились на самые трудные участки работы. Не щадили себя, поднимали бойцов в атаку, сражались насмерть. Сегодня в кинофильмах партийный секретарь, большевик, нередко предстаёт зрителям не иначе как в образе труса, удирающего в горкомовской “эмке” подальше от линии фронта. Были, безусловно, и такие. Но их было немного, больше было других – преданных идее, Родине, народу. Рассмотрим в этой связи имевшие место в 1941 году события, которым современные кинематографисты внимания не уделяют.
… Утром 3-го октября 1941 года немецкие войска были в 30 километрах от Орла. В 5 часов вечера того же дня по улицам города уже грохотали танки любимца фюрера генерала Хайнца Гудериана. Столь же победоносно они шли по странам поверженной Европы – Франции, Бельгии, Голландии, Польши. Сегодня Орёл, завтра – Тула, а там и Москва, конец войне. Кто или что сможет остановить удар непобедимой армады? В 11 часов вечера 3 октября первый секретарь Тульского горкома и обкома партии Василий Жаворонков вызвал на срочное совещание членов бюро. Решение приняли краткое. Пункт первый: ”Тула должна стать неприступной крепостью на подступах к Москве. Удар врага по Туле будет ударом по Москве.” Пункт второй: ” Все обученные резервы поднять по тревоге и под командованием опытных товарищей направить на фронт.” Пункт третий: ” Всё население мобилизовать на подготовку города к обороне – окопы, противотанковые рвы, дзоты и доты”. В эти дни части Красной Армии пытались задержать подвижные соединения 2-й танковой армии Гудериана. Тяжёлые бои развернулись юго-западнее Тулы, под Мценском. В помощь регулярным войскам Тула отправила в этот район боевых действий курсантов оружейно-технического училища, бойцов истребительных батальонов и 400 военнослужащих из частей и подразделений НКВД, которые охраняли тульские оружейные заводы. Всего в район Мценска из Тулы прибыло 5500 бойцов, вооружённых пулемётами и винтовками. Под Мценском разгорелись упорные бои. В своих мемуарах Гудериан писал об этом сражении: ” … 4-ая танковая дивизия была атакована русскими, и ей пришлось пережить тяжёлый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34”. Днём 5 октября сирены известили туляков об опасности с воздуха. Семь“хейнкелей” бомбили город. 62 бомбы упали на жилые кварталы. Их взрывы стали грозным предупреждением: враг выходит на подступы к Туле.
Государственный комитет обороны СССР, исходя из складывающейся обстановки, принял решение о начале эвакуации тульских промышленных предприятий. Положение на фронте, между тем, осложнялось. 12 октября немцы, взяв Калугу, устремились в направлении Малоярославца, обходя Тулу с севера. Угроза городу приобрела зримые очертания, поскольку часть сил, выделенных для его обороны, пришлось перебросить в район города Алексина для отражения фашистского прорыва. В Туле остались: 156-й полк НКВД, 732-й полк противовоздушной обороны города и 447-й артиллерийский полк из резерва Главного командования. Для удержания города с населением 200 тысяч человек площадью 60 квадратных километров (с пригородами) при отсутствии у обороняющихся танков и авиации сил было явно недостаточно. Но 15 октября в здании драмтеатра состоялось собрание партийного актива города. Доклад первого секретаря длился около получаса, затем выступления с мест и резолюция: “Тула, красная кузница, город славных оружейников, не будет в грязных лапах фашистских захватчиков”.
22 октября постановлением Государственного Комитета обороны был создан Тульский городской комитет обороны во главе с первым секретарём обкома и горкома ВКП (б) Василием Жаворонковым. На горком возлагалась вся ответственность за оборону Тулы. 23 октября комитет принимает решение о формировании Тульского рабочего полка и постановление об ускоренном строительстве оборонительных сооружений в черте города и вокруг него. В эти же дни в штабе командующего 2-й танковой армии вермахта Хайнца Гудериана заканчивается подготовка к быстрому прорыву на Москву с юго-запада через Тулу. Гудериан планировал разместить свой штаб в Туле 30 октября. В его штабе находились и гражданские лица – представители ведущих фирм Рейха, которые после захвата города должны были организовать на тульских заводах производство вооружения в интересах вермахта.
25 октября Тула переводится на осадное положение. В эти дни город находился в зоне ответственности Брянского фронта, командование которого не смогло вплотную заняться организацией обороны Тулы. Фронт отступал, часть его войск вела тяжёлые бои в окружении. По этим причинам все заботы по защите города в эти тревожные дни легли на плечи городского комитета обороны. Комитет определил позиции для расстановки имеющихся сил и средств. По правую сторону Орловского шоссе занял оборону полк НКВД, по левую сторону – два батальона рабочего полка( третий находился в резерве). На Одоевском шоссе оборонительные позиции занял батальон милиции – 250 бойцов. Воронежское шоссе прикрывали 200 красноармейцев и командиров – всё, что осталось от вышедшей из боёв 260-й стрелковой дивизии. В боевых порядках этих немногочисленных сил установили зенитные орудия. На северной окраине города расположился артполк. Таковы были силы, которыми располагали защитники Тулы к первому дню обороны города -29 октября. Именно к вечеру этого дня, заняв Ясную Поляну, Косую Гору, Новобасово, гитлеровцы подошли к Туле. 30 октября хрупкая рассветная тишина была расколота мощной канонадой. На город обрушился шквал артиллерийского и миномётного огня. Волна за волной в небе шли ”юнкерсы”, “хейнкели”, “мессершмиты”,обрушивая на город удар за ударом. С окончанием воздушной бомбардировки гитлеровцы начали штурм Тулы по Орловскому и Воронежскому шоссе, бросив в бой десятки танков. Первым принял удар солдат вермахта 2-й батальон 156-го полка НКВД. Бойцы-чекисты открыли по танкам и пехоте противника огонь из всех имеющихся видов оружия: винтовок, пулемётов, противотанковых ружей. Их поддержали зенитки, бившие прямой наводкой по надвигавшимся стальным громадам. Гитлеровцы, достигшие переднего края обороны батальона, натолкнулись на ураганный огонь. На огневой взвод 6-й батареи зенитчиков по Орловскому шоссе двинулось 23 танка. Казалось, стальная махина сейчас сметёт всё, что стоит у неё на пути. Но меткими выстрелами бойцы батареи под командованием старшего лейтенанта Григория Волнянского подбивают головной танк, потом второй, третий… Остальные машины отступили. На позиции рабочего полка с двух направлений пошло более тридцати бронированных машин. По ним стали бить зенитчики, но вскоре одно из орудий немецким танкистам удалось уничтожить, а второе заклинило. На выручку пришли артиллеристы 447-го артполка, которые открыли огонь из гаубиц. Атаку удалось отбить с большим уроном для противника. В 12 часов дня, перегруппировав силы, немцы предприняли новую, ещё более мощную атаку на позиции воинов полка. В ходе ожесточённого боя фашистам удалось захватить почти весь Рогожинский посёлок и выйти к городскому парку, находящемуся на юго-западной окраине Тулы. Однако, дальше им пройти не удалось. Получивший подкрепление полк, отбил дальнейшие атаки противника. Всего же в течение 30 октября рабочий полк отразил шесть мощных атак закалённых в боях солдат вермахта.
Тульский рабочий полк не имел достаточно времени на изучение боевых уставов, тактики ведения боя в обороне, способов борьбы с танками. Приходится только удивляться тому, как с бывалыми немецкими вояками на равных сражались люди, впервые очутившиеся в боевой обстановке. Командир рабочего полка А. Горшков писал в воспоминаниях: “…дисциплина в полку сохранялась даже в самые критические моменты…Я не могу привести ни одного факта, когда проявились бы неисполнительность, распущенность, нежелание выполнять приказ. Друг к другу бойцы относились с чувством глубокого воинского братства, ощущалась какая-то невидимая сила, связывающая их воедино. Уважение человека труда к человеку труда – вот что это было”.
31 октября на рабочий полк вновь обрушился шквал огня из пушек, миномётов, с воздуха. В наступление пошли фашистские танки, за ними пехота. В обороне полка, казалось, не осталось места, где бы не упали снаряд или мина. Горели дома на окраине Тулы. При поддержке танков фашисты попытались захватить здание оружейно-технического училища. Но их атака была отбита, гитлеровцев отбросили. Кипел бой, а за спиной сражавшихся буквально в сотне метров жители города, старики, женщины и подростки рыли окопы новой линии обороны для защитников. Нелёгкая задача выпала и зенитчикам, оборонявшим небо Тулы. Их в эти дни часто снимали с позиций и бросали на танкоопасные направления. Быстро маневрируя, они появлялись там, где угроза танкового прорыва становилась наиболее вероятной.
Около полуночи 31 октября к переднему краю обороны полка НКВД на полном ходу пошли вражеские танки.Танки шли с включёнными фарами без единого выстрела. Немцы предприняли “психическую” атаку. Приблизившись к окопам , выбегавшие из-за танков немецкие пехотинцы принялись горланить : ”Рус!Сдавайс!” В ответ на фашистов обрушился огонь обороняющихся. Бой был жестоким, упорным. Полк НКВД стоял насмерть и не отступил ни на шаг.
За три года войны генерал-полковник Гудериан повидал, казалось бы, всё. Его бойцы и командиры побеждали противников во всех предыдущих сражениях. Во всех, кроме этого! К исходу вторых суток борьбы с непокорной Тулой командующий второй танковой армией вермахта кричал в телефонную трубку командирам штурмующих колонн: “ В чём дело?! Я вас не узнаю!” На помощь атакующим был брошен полк СС “ Великая Германия”. Посылая элитных бойцов в атаку, немецкие военачальники полагали, что сейчас, наконец, произойдёт то, во имя чего они сюда пришли: боевые порядки русских будут пробиты мощным ударом и чёрные мундиры лавиной хлынут в город.
Рвались снаряды, метались по полю бронированные коробки с крестами. Волна за волной шли в атаку эсэсовские цепи. Велика была ярость нападавших, но она разбивалась о мужество и стойкость защитников города. Напряжение боя нарастало. Казалось ещё чуть – чуть и дрогнет оборона, не выдержав натиска ” белокурых бестий”, но в эту минуту, заглушая грохот боя, по переднему краю обороны прокатилось “ура” – это пошли в рукопашную русские, украинцы, казахи, белорусы – сыны всех народов Великой Отчизны, земли которой топтал и жёг беспощадный враг . Штыкового удара арийцы не выдержали. Полк СС отступил.
В эти первые, самые тяжёлые дни обороны, город, ставший фронтовым, жил и трудился. 30 октября тульские железнодорожники отправили в тыл последний эшелон с рабочими и оборудованием. Из осаждённого города удалось вывезти не только станки, но и музей оружия, равно как и памятник Петру Первому, основателю оружейного завода.
45 суток длилась оборона Тулы, и всё это время жестокой осады, город снабжал защитников самым необходимым. Работали фабрики, пекарни, магазины, бани. Работал роддом. За время осады в Туле родилось 459 детей.
Женщины Тулы сражались наравне с мужчинами. Это они вытаскивали раненых бойцов с поля боя, оперировали их под бомбёжками и артобстрелом, рыли окопы в слякоть и холод, падая от изнеможения. Вот какая была “всеобщая паника”, господа резуны, радзинские и сванидзы. Поэтому и помалкивают вышеупомянутые персоны об обороне города-героя, уделяя этим событиям в лучшем случае пару-тройку строк. Чемпионом же по игнорированиюсобытий, связанных с обороной Тулы, надо считать, я думаю, английского историка Кеннета Макси. В своей книге “Гудериан” (400 страниц) он посвятил героической Туле три значащих слова и один предлог: “Гудериан застрял под Тулой”. Одно здесь правильно: застрял генерал-полковник, причём капитально. Через полтора месяца, правда, вновь начал движение, но уже в обратном направлении – на запад, под ударами Красной Армии.
Очень не хочется резунам и солониным говорить о героизме и самоотверженности советских граждан в боях с нацистами. Слова герой, героизм в отношении бойцов и командиров Красной Армии в многокилограммовых трудах таких историков не встречаются. Точно так же, как и в мемуарах битых генералов вермахта. Курт Типпельскирх отмечает, к примеру, что русские части, обороняющие Ленинград, были усилены “фанатичными ленинградскими рабочими”. То есть, по мысли генерала, если человек отважно сражается за Родину, значит – фанатик, и ничего более. Отсюда и поиски второстепенных причин поражений вермахта на восточном фронте, дабы не говорить о главных. Тут, однако, надо отдать должное начальнику генерального штаба вермахта Гальдеру. Более месяца с момента нападения Германии на СССР он терпеливо записывал донесения командующих армиями и корпусами о влиянии погодных условий на темпы продвижения войск. Затем слишком частые ссылки немецких командиров на проливные дожди, очевидно, стали раздражать генерал-полковника, и 25 июля он записывает в дневнике: “ Не годится, когда нам докладывают, что местность для нас непроходима, а противник оттуда постоянно ведёт контратаки”. Другими словами, Гальдер отмечает, что, находясь в одинаковых с частями вермахта погодных условиях, Красная Армия часто контратакует, для чего, не обращая особого внимания на дожди, по якобы непроходимым для немецких солдат дорогам доставляет к местам сосредоточений войска, технику, боеприпасы, горючее и другие материальные средства. Темпы наступления войск вермахта сбивали прежде всего стойкая оборона и многочисленные контрудары советских войск. Немецкие генералы уже в первые недели войны отдали должное упорству частей Красной Армии в обороне. Что же касается контрударов, то они организовывались советскими военачальниками зачастую неумело, поспешно, без должной подготовки и не приводили поэтому к желаемым результатам. Тем не менее, командование вермахта для отражения ударов советских частей и соединений было вынуждено постоянно перебрасывать войска с одного угрожаемого участка на другой как в пределах полосы наступления корпуса или армии, так и в полосе действий группы армий, и стараться концентрацией сил в местах опасности ликвидировать угрозу. Это, естественно, приводило к замедлению продвижения немецких армий в общем направлении на восток.
10 июля 1941 года начались бои за Смоленск и прилегающие к нему районы. Отлаженная военная машина Германии в лице группы армий “Центр” действовала по прежнему чётко, однако темпы немецкого наступления уменьшились на порядок. Это уже было, скорее, не наступление в его привычном для нацистской верхушки представлении, а медленное продвижение от рубежа к рубежу с отражением постоянных контратак и контрударов советских войск. Так, 13 июля 21-я армия Западного фронта начала контрнаступление и, форсировав Днепр, освободила города Жлобин и Рогачёв, продолжив дальнейшее движение в общем направлении на Бобруйск. Ожесточённо, в течение двух недель сопротивлялись защитники Могилёва. В течение всего августа продолжались упорные бои в районе Смоленска. 1 сентября началось контрнаступление советских войск на правом фланге Западного фронта в районе Ельни. В ходе этого сражения войска 24-й армии фронта ликвидировали так называемый ельнинский выступ и 6 сентября освободили Ельню. По итогам ельнинских боёв части вермахта потеряли 45 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными, а также довольно много боевой техники. Одновременно с началом боёв за смоленский регион на московском направлении другая немецкая группа армий – “Север” возобновила наступление на Ленинград. Попытка с ходу прорваться к городу немцам не удалась – они споткнулись о Лужский оборонительный рубеж. Здесь солдатам вермахта пришлось втянуться в затяжные, кровопролитные бои, длившиеся зачастую без пауз, сутками. В свою очередь советские войска силами 11-й армии Северо-Западного фронта нанесли контрудар в районе города Сольцы и отбросили противника на 40 км. При этом была окружена и разгромлена 8-я немецкая танковая дивизия. Остальные соединения противостоящего немецкого 56-го моторизованного корпуса отступили. Упорное сопротивление частей и соединений Красной Армии сковывало продвижение вермахта к Ленинграду. Темп немецкого наступления снизился в сентябре до нескольких сот метров в сутки. 11 июля немцы силами 13-й танковой дивизии попытались ворваться в Киев, но были отброшены. Так начались бои за Киев, которые длились два месяца – до 18 сентября. Подобным развитием блицкрига Гитлер был совершенно разочарован. Это отмечает Курт фон Типпельскирх: “ Гитлер … был мало удовлетворён достигнутыми успехами. От танковых клиньев на основании опыта войны в Европе ожидали больших результатов. Русские держались с неожиданной твёрдостью и упорством даже когда их обходили и окружали”.
К середине августа немецкие войска захватили обширные территории СССР. Тем не менее, ни одной из армейских групп вермахта не удалось выполнить поставленные задачи в полном объёме. Крупнейшие промышленные и политические центры страны - Ленинград, Москва и Киев оставались советскими. Кстати, по поводу организации обороны Киева в августе-сентябре 1941 года существуют разные мнения, которые сводятся к вопросу, была ли необходимость оборонять столицу Украины с учётом складывающейся в целом обстановки на советско-германском фронте в этот период. Часто приводятся воспоминания маршала Жукова, где он пишет о том, как решительно настаивал на сдаче Киева и отводе войск на восток , на новые рубежи, за что и был снят с должности Начальника Генерального Штаба Красной Армии. Однако, следует иметь в виду, что удержание Киева являлось в этот период проблемой не только военного, но и политического характера. Именно в это время конгресс США решал, одобрить подписание договора с СССР о поставках ему вооружения и других товаров или пока не слишком торопиться с данным вопросом. Жаркие дебаты в американском парламенте были обусловлены вескими причинами – нацистские армии на востоке, как и в ходе завоеваний в Европе, наступали быстро, одерживая одну громкую победу за другой. Неминуемое поражение СССР многим в то время представлялось близкой реальностью. Зачем же снабжать Красную Армию вооружением и прочим материальными ценностями, если всё в итоге попадёт в руки Гитлеру? Именно в эти дни Сталин убеждал в Кремле Гопкинса, посланника президента США Франклина Рузвельта, в том, что до зимы линия фронта будет проходить западнее Ленинграда, Москвы и Киева. В связи с огромными потерями Красной Армии, особенно в технике и боеприпасах, поставки по ленд-лизу для Советского Союза приобретали жизненно важное значение. Посланник возвратился в Вашингтон с выводом: русские намерены держать оборону изо всех сил и не пустят немцев дальше обозначенной Сталиным линии. Немудрено поэтому, что любые предложения высоких военачальников о возможной сдаче Киева вызывали ярость и гнев кремлёвского вождя. С военной точки зрения необходимость своевременного отвода войск Юго-Западного фронта на восток никем, похоже, не оспаривается. Считается что, эта мера спасла бы шесть советских армий от разгрома. Я попытаюсь оппонировать таким утверждениям.
К исходу августа наступающие 2-я танковая группа Гудериана, 2-я армия фон Вейхса и 1-я танковая группа Клейста обозначили своими успешными действиями явную угрозу окружения войск Юго-Западного фронта. Считается, что именно в это время следовало бы начать отвод советских армий от Днепра на новые рубежи обороны. Возможно, к реке Псёл, как предложила позднее Ставка.К сожалению, эти меры не смогли бы в корне изменить обстановку на южном направлении советско-германского фронта. Во- первых, армии фронта отошли бы на 260 км вглубь страны, отдав без боя значительную часть территории Украины. Во-вторых, едва ли перемещение столь огромной массы войск, в основном, пехоты и артиллерии могло пройти без сучка и задоринки. Отходящим, растянувшимся на многие десятки километров маршевым колоннам армий Западного фронта, пришлось бы вести силами арьергардов бои с преследующими с западного направления немецкими войсками и отражать в ходе передислокации мощные удары двух немецких ударных групп с севера и юга которые, безусловно, настигли бы отходящие советские части. Даже, если предположить маловероятное – вышедшим из полуокружения войскам фронта удалось хоть как-то закрепиться на новом рубеже, немцы сумели бы организовать фланговые прорывы силами своих двух танковых групп и окружить советские армии на новом месте. В это время военачальники вермахта превосходили советских командиров во многом. В чёткости планирования операций, в быстроте действий, в уровне разведки, в дисциплине, в обученности личного состава, в умении руководить войсками на поле боя. Отводить войска от Киева не следовало вообще. Полумиллионная группировка Красной Армии могла бы длительное время сопротивляться нацистам, сковывая упорной обороной очень значительные силы вермахта. И пока советские войска сражались бы в Киеве, о наступлении гитлеровцев на Москву не могло быть и речи. Конечно, пришлось бы решать труднейшую задачу снабжения окружённой группировки всем необходимым для ведения обороны ,однако определённый опыт подобного рода у советского Верховного Главнокомандования к этому моменту уже был накоплен. К середине сентября полностью блокированная с суши Одесса (уже более месяца) успешно держала оборону против почти двухсоттысячной группировки немецко-румынских войск. Снабжение обороняющегося города по морю осуществлялось в условиях постоянного воздействия самолётов люфтваффе, что приводило к большим потерям, однако Одесса героически сражалась до середины октября. И сражалась бы и далее, если бы не решение Ставки об эвакуации войск одесского оборонительного района в Крым. Позднее война дала яркие примеры длительной обороны городов в ,казалось, безнадёжных условиях – Севастополь, Ленинград, Тула, Сталинград. Подобное было и у вермахта. Окружённая в районе Сталинграда 6-я армия Паулюса сопротивлялась два с половиной месяца. Взятые в котёл в районе Демянска войска 16-й армии вермахта три месяца стойко отбивали атаки советских частей и соединений, после чего пробили “коридор” шириной около восьми километров и держали оборону в почти полном окружении ещё 11 месяцев. Приказ же окружённым под Киевом советским армиям отходить на восток был заведомо гибельным. Находящимся на марше войскам организовать серьёзное противодействие танковым ударам противника более, чем затруднительно. Траншеи и окопы рыть некогда, танкоопасные направления не заминируешь. Да и сам отвод шестисоттысячной армии по дорогам сомнительного качества на расстояние в 250км растянулся бы на добрый десяток дней, в течение которых колонны отходящих войск подвергались бы интенсивному воздействию вражеской авиации. Как показало время, отступление армий Западного фронта от Киева на восток, несмотря на то, что отдельные части их мужественно вступали в бой с противником, превратилось в итоге в беспорядочное бегство. Командование фронта утеряло связь с отступающими армиями, армии – с дивизиями, дивизии – с полками. Части и подразделения распавшегося фронта были вынуждены выбираться из котла на свой страх и риск. Удалось это не многим. По немецким данным в плен попало около 650 тысяч солдат, офицеров и генералов Западного фронта, по советским – 450 тысяч. В любом случае количество пленных было огромно. Сколько из них погибло в плену , никому неизвестно. В то же время надо отметить и тот факт, что соединившись в районе Лохвицы, танковые группы Гудериана и Клейста взяли в клещи войскаЮго- Западного фронта на огромной территории – около 35000 квадратных километров– площадь такой страны, как Чехия. В самом Киеве и Борисполе (25км восточнее Киева) имелись аэродромы. Их можно было бы использовать для снабжения окружённых войск боеприпасами и другими необходимыми материалами. Немалым промышленным потенциалом обладал и сам Киев. Продовольственные проблемы могли быть во многом решены за счёт использования возможностей сельскохозяйственных угодий на удерживаемой армиями Западного фронта к востоку от Днепра территории.
21 августа 1941 года Гитлер издал директиву, в соответствии с которой приоритеты плана “Барбаросса” изменились. Теперь в качестве главной цели плана утверждалось не продолжение похода на Москву, а захват Крыма, угледобывающих районов Украины и Ленинграда. Такое решение Гитлера вызвало неоднозначную оценку среди немецкого командования. Командующий 3-й танковой группой Г. Гот писал в мемуарах: “ Против продолжения наступления на Москву в то время был один веский аргумент оперативного значения. Если в центре разгром находившихся в Белоруссии войск противника удался неожиданно быстро и полно, то на других направлениях успехи были не столь велики… Таким образом, оба фланга группы армий “Центр” при продвижении на Москву подвергались опасности оказаться под ударами.” Каких ударов Красной Армии опасался фюрер в это время? Опережая в темпах наступления своих соседей слева и справа, группа армий “Центр” вытягивала свои боевые порядки в форме клина ,нацеленного на Москву. При этом основная часть сил и, прежде всего танковые дивизии, находилась, естественно, в острие клина с задачей взлома обороны советских войск. На гранях клина ( флангах группы армий “Центр”) фронт держали не столь боеспособные части, к тому же в значительно меньшем количестве. При подходе немецких войск к Москве в такой обстановке советское командование могло бы нанести всеми имеющимися силами удары по флангам наступающей немецкой группировки и постараться отрезать её от остальных сил вермахта. Гитлер не стал рисковать и вывел из состава центральной армейской группировки танковую группу и полевую армию для использования их в реализации задач группы армий “Юг”, которые последняя в скором времени и осуществила на уровне высокого боевого мастерства. Лишь 30 сентября, перегруппировав силы, немецкие армии продолжили наступление на Москву. Что касается трактовки поворота части сил группы армий “Центр” в южном направлении, как стратегической ошибки, оказавшейся фатальной для всей восточной кампании вермахта, то она едва ли корректна.
Немецкое Верховное Командование сумело правильно составить план генерального наступления на Москву. Полагая, что главные силы обороны советских войск будут сосредоточены вдоль автострад Смоленск – Москва и Ленинград – Москва, оно решило в ходе операции “Тайфун” наступать по тем направлениям, которые советским командованием рассматривались в качестве маловероятных для развития главных ударов немецких войск. Плотности советских оборонительных порядков здесь была в три, три с половиной раза ниже, чем на направлениях ожидаемых ударов. Немудрено поэтому, что мощные соединения вермахта, поддержанные значительными силами люфтваффе, уже 7 октября замкнули кольцо окружения сил Западного и Резервного фронтов восточнее Вязьмы. К 15 октября немцам удалось, в основном, подавить сопротивление окружённых войск. Оба советских фронта понесли огромные потери в личном составе и технике – около 600 000 солдат и офицеров, более тысячи танков, почти 5000 орудий всех типов. Число бойцов и командиров, оставшихся в эти дни в распоряжении командования Красной Армии для противодействия вермахту на западном направлении, составляло всего около 90 тысяч человек. Немецкие войска отделяли от Москвы только 200км. Началась осенняя распутица, в голос утверждают многочисленные западные и прозападные историки, и потому оказала решающее влияние на темпы продвижения вермахта к Москве. Конечно, на всех парах ехать по размокшей дороге весьма затруднительно. Однако, при рассмотрении данной проблемы следует принять во внимание ряд моментов. Главные дороги к Москве – Ленинградское, Смоленское и Варшавское шоссе не размокали, так как имели твёрдое покрытие. Основным средством переброски войск и техники у немцев на протяжении почти всей войны являлись не автомобили, а железнодорожный транспорт. Танки и САУ в грязи не вязли. А самое главное – используя всё те же “непроходимые” дороги, советское командование к 15 ноября ( день начала последнего наступления немцев на Москву) сумело стянуть со всех концов страны на московское направление значительные силы и средства, которые в ходе обороны стали оказывать ударным группировкам вермахта упорное, порой потрясающее сопротивление. Руководство СССР в сложнейший час испытаний не только не опустило руки, но и сумело настроить общество и армию на тотальное сопротивление агрессору. В последней декаде ноября блицкриг ценой невероятных жертв и героических усилий советских людей был похоронен в заснеженных полях Подмосковья. Из дневников немецких генералов с этого времени напрочь исчезает самоуверенный, высокомерный стиль в оценке действий Красной Армии с подчёркиванием безоговорочного, по их мнению, превосходства вермахта над советскими войсками. В этой связи, к примеру, в записях дневника Гальдера, относящихся к зимнему периоду 1941 - 42 годов ясно видны опасения генерала за исход восточной кампании в целом. Запись от 29 декабря 1941 года: “Очень тяжёлый день!...на фронте группы армий “Центр” … начинает сказываться превосходство противника... На некоторых участках обороны… идут очень тяжёлые бои, в результате которых противнику удаётся вклиниться в наши позиции.” Запись от 2 января 1942 года: “ День тяжелейших боёв… на фронте 4-й 9-й армий (группа армий “Центр”,прим.авт.) обстановка достигла критической точки. В результате прорыва противника в районе Малоярославца фронт был расколот, и в настоящее время мы не можем найти способа восстановления положения.”9 января 1942 года: “ Попытки остановить противника, прорвавшегося западнее Ржева, были безуспешны. …В настоящее время мы не располагаем средствами для того, чтобы предотвратить угрозу противника на этом участке.”
Провал наступления вермахта на Москву вызвал у фюрера Третьего Рейха приступ ярости. 6 декабря он освобождает опытнейшего фельдмаршала Рундштедта от командования группой армий “Юг”, 12 декабря, по официальной версии – плохое со стояние здоровья, увольняется командующий группой армий “Центр” фельдмаршал Бок, а 19 декабря Гитлер увольняет с поста командующего сухопутными войсками фельдмаршала Браухича и сам становится главнокомандующим всеми вооружёнными силами Рейха. В эти же дни череда увольнений командного состава вермахта затронула и отца германских бронетанковых войск Гудериана, не сумевшего совладать с непокорной Тулой. Замена высшего командного состава к быстрым и желаемым результатам не привела. Под личным руководством фюрера немецкие войска продолжали отступать на запад ещё в течение двух месяцев – января и февраля 1942 года. Примечательно, что перешедшая в наступление 5 декабря 1941 года Красная Армия не имела превосходства над вермахтом ни в личном составе, ни в боевой технике. Так, наступающие войска Западного, Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов насчитывали примерно 1000 000 бойцов и командиров, в то время как противостоящие им соединения вермахта – 1700 000 солдат и офицеров. В развернувшихся сражениях с советской стороны участвовало 774 танка против 1170 танков и САУ державших оборону немецких сил. Превосходство вермахта в артиллерии было также внушительным – 13500 орудий и миномётов против 7652 советских. Полуторный перевес у наступающих был лишь в авиации – около 1000 советских самолётов вели боевые действия в воздухе против 615 самолётов Люфтваффе. В целом же превосходство в битве за Москву было на стороне немцев. Неординарность в данном случае в том, что практически все последующие поражения вермахта в наиболее значимых сражениях Второй Мировой войны происходили при значительном превосходстве либо советских войск на Восточном фронте, либо союзных сил на Западе.
Ряд историков, а также бывших военачальников вермахта ( в мемуарах) пытались и пытаются объяснить подобный “феномен” морозами, крепость которых они доводят, по принципу– кто больше?, до -50 градусов по Цельсию, помещая подобными полётами мысли столицу СССР в центр полуострова Таймыр. Именно там зимой нередко фиксируются температуры в -40 градусов и ниже. В начале же последнего немецкого наступления на Москву – 15 ноября 1941 года среднесуточная температура воздуха вплоть до 2 декабря колебалась в пределах -15 градусов. Причём дневные – на уровне минус 7, минус 10 градусов, то есть – лёгкий морозец и не более того. А вот 2 декабря воздух в Подмосковье действительно охладился до -25 градусов. Однако, холода стояли всего 4 дня, после чего потеплело до минус 15 градусов. Моторы у немецких танков и САУ в морозные дни заводились плохо, с большим трудом, как и у советской бронетехники. Немецкому солдату было холодно, не то что красноармейцам в полушубках. Питание горячей пищей в зимних условиях в частях вермахта не было налажено. Вот отсюда и результаты боёв в пользу русских – так поясняют отступление многочисленных немецких войск по дорогам Подмосковья на запад те, кто не желает говорить о действительных причинах поражения вермахта в битве за Москву. Давайте вспомним, что в это же время на куда более северных широтах вовсю воевали немецкие соединения группы армий “Север”. Советское командование прилагало огромные усилия, чтобы деблокировать осаждённый Ленинград. Немцы всю зиму отбивали удары советских войск, сами атаковали. И не отступив, продолжали блокаду города на Неве. И здесь зимой температуры -20 градусов и ниже не редкость. Почему же под Ленинградом той же зимой 1941-42 года заводились моторы немецких танков, тягачей и автомобилей? Почему в окопах не вымерзли немецкие полки и дивизии? Почему так стойко и активно сражались солдаты вермахта, не сдавая позиций?
Полагая, что у природы нет плохой погоды, я думаю, следует оставить в покое “генерала Мороза” и признать: советское руководство в критический период войны с нацистами сумело настроить граждан СССР и, прежде всего, Красную Армию на самоотверженную защиту столицы советского государства. Признать, что советские люди, каждый на своём месте, совершили холодной зимой 1941 года, казалось, невозможное – отстояли Москву, похоронили блицкриг.