«Мюнхгаузеншоу». Ульяновский театр кукол.
Алле оп! Начинаем парад аттракционов! И вправду – звучит туш, занавес открывается, и перед нами проходит парад-алле театральных трюков, на которые так богат спектакль Александра Янушкевича. Чего там только нет – оркестр и живые картины из униформистов, летающие утки на тростях, человек-стол, живая лошадь, исторгающая из себя книги (чем же она питается?), огромная челюсть, полная злых языков. Отдельный аттракцион – танцующий зелёный медведь, время от времени вылезающий из плюшевой шкуры. Создатель и властитель этого шумного и весёлого, как брызги шампанского, мира – барон Мюнгхаузен. Впрочем, одет он в тот же красный мундир, что его вассалы и партнёры по играм. Отличается лишь осанкой, статью и «фирменными» усами. Он же создал и любимую Марту. Она тоже плоть от плоти его выдумки. Пространство и время здесь тоже меняется по мановению руки демиурга, поэтому оно создаётся посредством динамических лестниц и ширм. Ночь – из чёрного бархата, луна – из буквы «О», слёзы любимой – стеклянные шарики. Бурлеск, трюк здесь – праздничное, фантазийное наполнение жизни. Ещё много впереди чудес – уничтожение облаков, подвиг, война с Англией. Но чем уже сжимается кольцо окружающих его здравомыслящих обывателей, тем реже проделываются трюки. Последний трюк барона, превращающий его в обыкновенного человека – исчезновение волшебном шкафу.
Яркий, сочный материальный мир спектакля создан художником Татьяной Нерсисян, фирменный стиль которой нельзя спутать ни с кем. Её большеротые, длиннорукие, щербатые уродцы и химеры обладают своеобразным эстетизмом и по-своему обаятельны. Художник создаёт гротескные персонажи, обладающие одной, вполне определённой краской. Актёрам остаётся только «влиться» в готовую форму. При создании портретной галереи персонажей «Мюнхгаузеншоу» ей потребовались мимические куклы и тантамарески, что оставило пластическую свободу актёру и дало мимические возможности кукле. Кукла-тантамареска Томас связана с актёром и имеет ограниченную, старческую, узнаваемую походку. Большего этому эпизодическому персонажу и не требуется. А вот кукле-адвокату нужны более широкие возможности. Очень остроумно придумана её мимическая голова, переходящая в шею с болтающимся красным галстуком (на нём можно при случае и повеситься) и часть корпуса («манишка»), создающая эффект портрета. Ноги актрисы выделывают кренделя не хуже Майкла Джексона, практически протанцовывая роль. У жены Якобины химерическая голова в перьях и змеиная пластика. Сынок прячет своё лицо под красным колпаком палача, увенчанным маленькой злобной пастью. Возвышается Монбланом двухметровый пастор с малюсенькой головёнкой. Особое место в этой галерее занимает кукла бургомистра, придуманная как кресло-мешок. Она почти круглая, с пришитой мимической головой. Когда бургомистр оказывается вниз головой, видны его тоненькие ножки. Чего только не выделывает актёр с бургомистром – скатывает кубарем с лестницы, бросает как мяч, забывает лежащим, и даже сидит, используя как кресло. Особенно забавна реплика: «Бургомистр – тряпка!». А он тряпка и есть. Конечно, наименее «кукольными» являются Марта и барон. На Марте всё же огромный фиолетовый парик, придающий ей «неземной», но и кукольный вид. А у барона только накладные усы на резинке. В моменты особого откровения усы он снимает, как бы переходя из эстетики «шоу» в психологическое поле.
В финале Мюнхгаузен снова становится самим собой. Но для этого нужно повторить старый трюк – полёт на Луну из пушки. Выкатывается цирковая пушка, в неё помещают барона. Фейерверк! Закрываются створки ширмы. Финита. Но так хочется увидеть летящую звёздочку на фоне чёрного бархатного неба спектакля. Счастливого пути, барон! Возвращайтесь!