«Прошу разрешения на жизнь». Театр «Карабаска». г.Пермь.
Когда, взявшись за руки, зрители ступают в сценическое пространство, их окружает темнота, наполненная звуками. Потом из тьмы будут высвечиваться композиции из крохотных кукол. Они напоминают наивные детские рисунки – тоненькие ручки и ножки, растрёпанные головки, лаконичность жеста и позы (художник Вера Задорожняя). Актёры Андрей Тетюрин и Наталья Красильникова не водят и не озвучивают кукол, они становятся нашими проводниками в волшебном мире. Партитура их самоотверженного (в тени) существования очень сложна и выверена по секундам. И мы идём за их фонариком в путешествие по собственным воспоминаниям и ассоциациям. Ему аккомпанирует, создавая атмосферу, ненавязчивая и очень точная музыка (композитор Николай Якимов).Первое зрительное впечатление – белое раскидистое дерево, лишённое листьев. Летит журавлик. И вот уже стайка маленьких журавликов колышется от дуновения. А из темноты выныривают сюжеты - картины нашего детства, застывшие моменты счастья. Вот папа, мама, и я. А вот деревянная лошадка (музыка тихонько напоминает о топоте коняшки), и на стене оживает-движется её тень. Вот девочка с мишкой пьёт чай из малюсеньких чашечек. И зажигается огонёк крохотного торшера. Это и куклы из наших детских игр, и мы сами, бродящие по одушевлённому пространству памяти. Нет ни сцены, ни зала. Мы свободны. Вот выглядывает Дед мороз. Горят огоньки музыкальной шкатулки. Зайцы и принцессы кружатся на зеркальном полу вокруг ёлки. И уже спешат сани с подарками. Сыплет снег-крупку наш волшебник-проводник. А время бежит дальше. И выросшая девочка неумело красит губы у зеркала. И мальчик с букетом появится точно в срок у заветной скамейки. И юную человеческую пару удваивает полёт пары птиц и щебетанье вылупившихся птенцов.
Но свет фонаря окрашивается багровым, крутится волчок, отмеряя последние секунды счастья…остановился. Из темноты на нас надвигаются яркие фары. Медленно, судьбоносно движется военная машина. И музыка уже не музыка, а какой-то извечный плач, что всегда одинаков. Ритмичный стук, и физическое ощущение беды. А потери уже рядом: опрокинуты беспомощно стульчики, пуста качалка. И почти невыносимый, неуместный звонок телефона в пустой квартире. А дальше – шеренга белых фигурок, таких беззащитных в своей обнажённости. И игрушечные солдатики, окружившие лежащего на земле мишку. Грузовик с полным кузовом сломанных игрушек. Жизнь, оказавшаяся такой хрупкой, сломана и разрушена. Как кусок искорёженного, изорванного железа.
Кошмар прерывается звонком будильника. Наконец-то! Это был сон, наваждение. Актриса забирает мишку у солдатиков и бережно возвращает его в дом. Пусть всё будет как было! Вернём – и мишку, и девочку, и лошадку. Как сладки эти моменты возвращения. Зрители собираются у первоначального дерева. Актёры раздают зелёные ленточки, и каждый завязывает на нём свой листочек. А над деревом снова летит журавлик (который оказывается аистом!), несущий в клюве новую маленькую жизнь. Это моя история, которая сложилась во время спектакля, где почти (а хотелось бы совсем) не было произнесено ни слова. Но в том-то и штука, что у каждого складывается своя. Наверное, так и хотелось Евгению Ибрагимову, сочинившему этот тонкий нежный спектакль.