14. НАЧАЛО РОМАНА
В Городе выкроить время для неспешной жизни на пороге книги было намного труднее, Город почти непрерывно атаковал её многочисленными «надо», и всё же этим солнечным сентябрьским утром Кельга сидела на пороге книги и перечитывала свой роман, который она начала писать ещё зимой. Рабочее название романа было «Странные люди», и у него было целых три эпиграфа. Кельга подозревала, что это перебор, но все три были важны для неё и ни от одного из них она не хотела отказываться.
Я странен, а не странен кто ж?
А.С. Грибоедов
А когда не знают, какой ярлык прилепить к моему лбу, то говорят: "Это странный человек, странный!"
А.П.Чехов
Невозможно поставить в центре романа женщину... Жизнь женщины — слишком ограниченная или слишком тайная. Начни она рассказывать о себе, ей прежде всего бросят упрек в том, что она больше не женщина. Довольно трудно вложить сколько-нибудь правды даже в уста мужчины.
Маргерит Юрсенар
Первые два эпиграфа сразу же напомнили ей вчерашний разговор с её давним другом, которого соседский ребёнок прозвал «чудиком». Они сидели в тихом японском ресторанчике, радовались демократичным в это время дня ценам, и друг рассказывал ей, что родители этого пятилетнего мальчика всеми возможными способами избегают даже мельком встречаться с ним на лестничной площадке и выходят туда лишь после того, как за ним закрывается дверь лифта или квартиры. Вот они-то, эти соседи, не были странными — на них вполне можно было наклеить этикетку «standard quality» и отправить в самый что ни на есть современный супермаркет. Кельга с улыбкой вспомнила продолжение грибоедовской строки: «Я странен, а не странен кто ж? Тот, кто на всех глупцов похож...» А странным они сочли её друга всего-то лишь оттого, что в конце самой первой их встречи он угостил их только что собственноручно выпеченным хлебом. Знали бы они о том, что на своей лоджии он выращивает великое множество сортов перца, а также огурцы и помидоры, причём выращивает всё это не в земле, как испокон веков положено нормальным людям, а на гидропонике, к тому же в собственноручно собранном агрегате! Но эту свою странность он тщательно скрывал от соседей, резонно опасаясь, что если они недоумевающе отшатываются от хлеба, то тут им придётся прорезать дверь в соседний подъезд и подниматься в квартиру там, чтобы уж точно никогда с ним не столкнуться, таких хлопот он не хотел им доставлять, всё же он по мере сил старался быть гуманистом...
"Глава 1. Любить или не любить?
1
Ночь на исходе и дворники уже вовсю скребут лопатами, а я всё лежу и не могу заснуть. Думаю о нашем разговоре с Митей в самом начале этой ночи. И о том, что бы я ему ответила, если бы могла вернуться в тот солнечный январский день и час, когда он объяснялся мне в любви на Тверском бульваре двадцать девять лет назад. Наверное, правильно было бы ответить так: «Спасибо, Дмитрий, мне невероятно приятно, я несказанно рада. Но у вас семья и двое маленьких детей, им нужен отец. Так что давайте больше не будем возвращаться к этому разговору». Сказала бы я так и наша история пошла бы по другому пути. А, может быть, и нет. Но тогда бы у меня сейчас была отмазка: я всё сделала правильно. Но я не могла так ответить. Это было бы нечестно. Потому что я так не чувствовала.
Что ж, вывод неутешительный – даже имея опыт этих двадцати девяти лет, я не могу найти правильное решение. А существует ли оно вообще? Рассмотрим задачу ещё раз. Дано: одинокая молодая женщина, умная и привлекательная, и женатый молодой мужчина, у которого разладились отношения с женой. Обоим по тридцать. Женщина – преподаватель университета, мужчина – студент вечернего отделения этого же университета. Он ходит к ней на занятия и каждый раз провожает ее до самого дома. По дороге они разговаривают обо всём, что приходит в голову, начиная от стихов его пятилетней дочери и кончая Уильямом Шекспиром. Она видит в нём только приятного собеседника и ей даже и мысли не приходит, что за этими провожаниями кроется что-то большее, чем радость разговора и интерес к английской литературе. Спрашивается: может ли молодой мужчина, которого дома ждут жена и двое маленьких детей, провожать после каждого занятия симпатичную молодую преподавательницу из интереса к одному только Шекспиру? Ответ напрашивается сам собой: нет! Митя признался потом, что влюбился в меня с первого взгляда. Ну а я правда не воспринимала его всерьёз – именно потому, что о своей дочке он рассказал мне в одно из первых провожаний. Впрочем, старый мудрый Фрейд объяснил бы это просто – мне не хотелось осознавать, что я вступаю в роман с женатым мужчиной, вот я и не осознавала.
Как бы то ни было, сразу после успешно сданного экзамена Дмитрий признался мне в любви. И подарил алые гвоздики. На фоне белого снега и моей любимой серой куртки они смотрелись очень живописно. Признание меня окрылило. И я была счастлива настолько, что ни о чём не думала, просто жила этим прекрасным мгновеньем. Проводив меня до самого подъезда, он спросил, можем ли мы встретиться ещё. Я ответила как-то легкомысленно – а что на это скажет ваша жена? Или что-то в этом роде. В общем, именно я подтолкнула его к тому, чтобы он всё рассказал Марине. Не спросила бы так – он бы, может, и не рассказал ей. И дальнейшие события разворачивались бы как-то иначе. Но я задала свой легкомысленный вопрос. Ничего другого мне в голову не пришло. Интересно, какого ответа я ждала? Что она знает и одобряет? Но нет, я не ждала никакого ответа – мне было легко и хорошо, и я готова была принять любой ответ.
Хм, а как бы я ответила ему сейчас? Если бы оказалась в том солнечном мгновении со всем моим нынешним жизненным опытом? Не знаю. Ясно мне одно – в тот момент я уже потеряла голову и вместе с ней весь свой здравый смысл. Любовь подкралась незаметно. Вероятно, ее костёр ещё можно было бы затушить, окажись рядом мудрая подруга и распиши она в красках мои будущие терзания. Но мудрая подруга гуляла где-то далеко.
Пока я писала, за окном совсем рассвело. Заснуть уже не удастся, можно и не пытаться. Пора начинать день. Небо ясное, солнышко светит, лёгкий морозец – хоть с погодой мне сегодня повезло."
За настежь распахнутым окном Кельги небо тоже было ясным и светило солнце, но вместо лёгкого морозца стояла по-летнему тёплая погода, которая звала гулять, гулять и ещё раз гулять. Но сейчас времени не было, разве что после занятий. И она продолжила читать.
"2
У Харуки Мураками есть рассказ, который называется «Стопроцентная девушка». Молодой человек рассказывает своему собеседнику, что сегодня он встретил стопроцентную девушку. Тот начинает его расспрашивать:
- Она красавица?
- Нет.
- Молодая?
- Не очень, около тридцати.
- Очень привлекательна сексуально?
- Нет.
- Как-то особенно красиво одета?
- Нет.
- Тогда почему она стопроцентная девушка?
- Потому что она стопроцентно моя девушка, она идеально мне подходит.
- И как ты с ней познакомился?
- Никак. Мы просто прошли мимо друг друга. Я не нашёлся, с чего начать разговор, все обычные варианты казались мне неподходящими.
И тут он задним числом понимает, что он мог бы ей рассказать – он мог бы рассказать историю о том, как много лет назад встретились на улице юноша и девушка. Ей было 16, ему – 18. Они взглянули в глаза друг другу и мгновенно влюбились. И поняли, что подходят друг другу на все сто процентов. Но они были ещё очень юны и неопытны и потому не поверили самим себе, решили свою любовь проверить. И условились, что если их любовь настоящая (а она была настоящей), то они обязательно найдут друг друга, а сейчас им надо расстаться. И разошлись в разные стороны. Судьба же сыграла с ними злую шутку: оба заболели настолько тяжёлым гриппом, что когда они выздоровели, то потеряли память. Постепенно им удалось восстановить свои знания и умения, и они стали полезными членами общества. Но вот друг друга они забыли начисто. Впрочем, любовь у каждого тоже нашлась, вполне себе неплохая, процентов на семьдесят пять, или даже на восемьдесят. Проходит четырнадцать лет – и они случайно встречаются. И смотрят в глаза друг другу. Но поскольку они уже не были такими юными и чистыми, то в этот раз они почувствовали лишь какой-то неясный и неуловимый трепет. Они не придали ему значения, и каждый пошёл дальше, пройдя мимо стопроцентно своей любви. Вот такую историю я мог бы ей рассказать, завершает герой.
Когда я это недавно прочитала, в голове вспыхнуло: вот! Дмитрий – стопроцентно мой человек! Хотя слово «стопроцентно» мне не нравится. Но само это чувство попадания в точку как раз и завладело мною в тот январский день двадцать девять лет назад. И предопределило мой ответ."
И Кельга снова задумалась об этой «стопроцентности», об этом чувстве узнавания «своего» человека. В её жизни это чувство вспыхивало не раз, но не всегда оно сохранялось долгие годы. Сейчас она ощущала «стопроцентно своими» сразу двоих, Арсения и Аурелия, столь разных, что по всем законам логики они никак не могли быть «стопроцентно своими» одновременно — и всё же это было так. Впрочем, логике она давно уже перестала доверять, поняв раз и навсегда, что логика — это всего лишь нехитрая интеллектуальная машинка, основанная на нескольких постулатах, справедливых лишь для весьма ограниченного круга ситуаций. В реальной человеческой жизни такие ситуации встречались не намного чаще, чем летающие вокруг Земли чайники Рассела. И Кельга продолжила чтение.
"3
Вчера днём, за несколько часов до нашего разговора с Митей, после которого я не смогла заснуть, я написала вот такой стих:
В сокровенном есть ещё сокровенность,
говорит китайский мудрец,
за пределом – лежит беспредельность
для открытых и мягких сердец.
Волны ветра в ночи бесконечной
стихнут утром, забрезжит рассвет…
Да, я знаю, что жизнь быстротечна
и лекарства от смерти нет.
И однако мудрец китайский
продолжает свой странный путь
душу пестует без многознайства
вот и нам бы, когда-нибудь…
Перечитывая его сейчас, я понимаю, что путь у каждого человека странный. Непохожий на других. Скажем, у героя Харуки Мураками, который прошёл мимо стопроцентно своей девушки, а потом придумал историю, которую ему очень хотелось ей рассказать, путь явно очень странный. И у меня путь странный, хотя вот со стопроцентно моим Митей мы всё же узнали друг друга.
А в чём, собственно, странность моего пути? Обычный путь московской девочки из так называемой образованной семьи: английская спецшкола (до сих пор люблю вспоминать, какой там был райский сад), филфак МГУ, романо-германское отделение. Аспирантура, диссертация о нравственном самоопределении героев Джона Фаулза. После защиты я осталась на факультете преподавать британскую литературу. И вдруг – встреча с Дмитрием, его непонятные провожания и окрылившее меня объяснение в любви. Вот тут и начинаются странности. Вскоре после встречи с Дмитрием я неожиданно для всех ухожу из университета. Многие уважаемые мной люди пробуют меня остановить. Безуспешно. И ладно бы ещё я уходила в академический институт или в солидную фирму переводчиком, так нет же! Молодой и многообещающий кандидат филологических наук отправляется преподавать английский в самую что ни на есть заурядную школу.
Психологи называют это потерей смысла. Работа на филфаке потеряла для меня смысл – мне стало казаться, что мы занимаемся игрой в бисер, высокоинтеллектуальной и бесплодной. А школа привлекала именно осмысленностью – мне было понятно, зачем надо учить школьников английскому. К тому же, школа была рядом с домом, что экономило мне два часа на дорогу пять дней в неделю. Так что я выиграла ещё и время для жизни. А заодно и деньги, ведь на дворе была «перестройка» и в школе платили существенно больше, чем в университете."
Читая, Кельга краем глаза заметила, что число писем в почте увеличилось на единицу, и полезла посмотреть. Это было светлое и печальное послание Аурелия. Она надела наушники и унеслась душой в те пустынные края, где он сейчас странствовал. Ей даже казалось, что она видит его, сидящего рядом с Верой Михайловной Ермолаевой, и о чём-то напряжённо её вопрошающего, а Вера Михайловна спокойно и неторопливо ему отвечает и одну за другой раскрывает перед ним свои удивительные картины, пестуя и исцеляя его израненную душу.