Сложенная из панелей будка безымянной автобусной остановки – эдакий современный дольмен с задней стенкой из силикатного кирпича - смотрелась на заснеженном поле чужеродным космическим объектом. Тем более что шоссе неразличимо сливалось с окружающей землёй – всё было покрыто застывшей снежной рябью. И вдруг - торчащий среди замёрзшего моря бетонный «карточный» домик, да ещё, словно в насмешку, закрашенный ярко-бордовой краской. Более нелепой детали пейзажа трудно было придумать.
С другой стороны, будка была тем островком, около которого городской житель мог себя почувствовать более или менее уверенно, хотя Виктора и смущало отсутствие каких-либо следов на снежной пороше вокруг остановки. Выйдя из автобуса, он стал растерянно оглядываться, безуспешно пытаясь разглядеть дорогу, которая в этом месте, по рассказу Королёва, пересекала трассу.
Раздался хриплый звук автобусного клаксона. Водитель через стекло рукой показал ему, в какую сторону надо идти. И уехал.
«Ни фига себе – глушь! Только волков не хватало. И это всего в ста километрах от Москвы!»
Отъехавший автобус открыл всю панораму полностью. Живописнее от этого она не сделалась, но метрах в пятидесяти на обочине торчал из сугроба синий дорожный указатель с претенциозным названием «Лермонтово».
«Михаилом Юрьевичем здесь наверняка никогда и не пахло. Почему безвестным сёлам любят давать громкие названия?»
Виктор направился к указателю, и за ним увидел нужную ему дорогу, ещё более занесённую снегом. Он уверенно зашагал по ней, внимательно присматриваясь к обочинам: только по ним и можно было определить границы дороги. Да по центру шла одинокая колея, пропадающая на ледяных залысинах и возникающая вновь на заметённых снегом местах.
«Интересно, что лучше: однокомнатная квартира на четверых в Рязани или трёхкомнатная в этой дыре? У каждого, естественно, будут свои предпочтения. Во втором варианте, впрочем, присутствует дополнительный плюс: для детей сосновый воздух (кстати, а где здесь сосны?) безусловно, лучше, чем периодические выбросы в воздух химзаводом какой-то вонючей дряни».
Через сотню метров дорога пошла под уклон, из низины, где должна была протекать речка, выглянули заснеженные верхушки деревьев. И среди них в одном месте действительно зеленели верхушки сосен. С каждым шагом открывавшийся вид становился всё более привлекательным.
Постепенно открылась вся долина небольшой речушки, берега которой плотно заросли деревьями. В том месте, куда вела дорога, они чередовались с крышами домов.
«Вот он и Больничный посёлок… Красиво расположен, ничего не скажешь… Это водонапорная башня. Та длинная крыша – наверняка сама больница. Крыши поменьше – жилые дома. И труба котельной. Полная автономия от окружающего мира… А почему здесь такая маленькая транспортная активность? Впрочем, сейчас воскресенье, утро. Так, наверное, и должно быть. А ночью, видимо, была метель».
Вскоре стал виден и мост, в который упиралась дорога, и перед ним небольшая площадь. А на подъёме противоположного берега сквозь голые деревья уже явственно просвечивался жёлтый корпус местного «жёлтого» дома, в который Виктор и собирался устраиваться на работу.
«Без машины в таком месте жить тяжело… Но если продать кооперативную квартиру, взносы за которую сводят к нулю весь семейный бюджет, то можно было бы купить «Жигулёнок». С ним здесь уже не пропадёшь… И на этих полях что-нибудь сажают. В больнице наверняка должно быть своё подсобное сельское хозяйство. Тоже хорошо, без картошки уже не останемся…»
Слева от дороги показались торчащие из сугроба два носка женских сапог.
«Богато живут, сапогами разбрасываются».
Виктор прошёл мимо, но потом притормозил и оглянулся. За сапогами явно угадывалось засыпанное снегом тело. Он остановился, невольно оглянулся по сторонам. Вокруг - никого.
Постоял, решая, подходить ли ближе? Ясно, что там труп: теперь он уже чётко разглядел и небольшой холмик на месте тела. Рядом никаких следов не было, и Виктор не горел желанием, чтобы отпечатки его ботинок оказались там единственными уликами. Зашагал дальше, уже более пристально всматриваясь в окружающее. И пустынное поле и приближающаяся полоска леса сейчас показались ему менее приветливыми и наполненными какой-то неясной тревогой.
Разумеется, он сразу Королёву при встрече всё расскажет. Пусть вызывает милицию, и сами разбираются. И лучше без участия Виктора, которому уже после обеда надо возвращаться домой…
«Интересно, а почему раньше труп никто не заметил? Эта колея от машины явно свежая. Не обратили внимания?..»
По обеим сторонам дороги стали возникать первые деревья, которые расширяющейся полосой сливались с лесом, растущим вдоль речки. Уже хорошо был виден мост, а рядом с ним, видимо, магазин: большие тёмные окна витрин, плоская крыша.
«Десять часов утра. Где сейчас может быть Королёв? Думаю, любой медработник сможет сказать, где находится дежурный врач. В больницах такие вещи обычно хорошо известны».
На окружённой сугробами площадке перед мостом и магазином обнаружился сбоку убогий фанерный навес местной автобусной остановки.
Сзади неожиданно раздался звук клаксона. Виктор обернулся: на него бесшумно надвигалась махина пассажирского автобуса. Виктор отбежал в сторону, отметив, что автобус движется слишком быстро для остановки. Вдруг машину стало разворачивать вокруг своей оси. С шумом распахнулись двери и из них стали выпрыгивать пассажиры.
- Ты почему, мудак, не тормозишь? Тормози!
- Сами мудаки! – раздался изнутри злой голос. – Песком дорогу надо посыпать! Не поеду в следующей рейс, если не посыплете!
Автобус уже развернулся на 180 градусов и, замедляя ход, он медленно задом сползал к мосту. Пожалуй, водителю было бы правильнее не тормозить, а въехать на мост и на его горизонтальной поверхности (а дальше дорога снова шла вверх, на противоположный берег) остановиться. Но теперь уже было поздно. Всё решал случай: куда его занесёт. К счастью, пассажиров было человек пять, все мужчины, которые быстро покинули машину и теперь выкрикивали советы:
- Влево крути баранку! Влево, мать твою! Сейчас в речку свалишься!
- Выскакивай сам к едрене фене! Раньше надо было тормозить!
Автобус действительно вело к началу моста, по обе стороны от которого берега довольно круто спускались к замёрзшей реке. В последний момент машина упёрлась задней облицовкой в перилла, которые были сделаны из добротной шестидюймовой трубы, приваренной к парапету. И остановилась.
Водитель выскочил из своей двери и побежал разглядывать полученное повреждение.
Виктор, перед глазами которого как на сцене разыгралась эта драматическая картина, не останавливаясь, прошагал мимо. Для них всё обошлось благополучно. Но вот для него за последние полчаса это был уже второй неблагоприятный знак... К чему бы это?..
Впрочем, дальнейшие события сложились самым лучшим образом и развеяли все полученные неприятные впечатления. Он быстро нашёл Королёва, который искренне обрадовался его приезду и только посетовал, что Виктор не сообщил о точном времени своего приезда:
- Мой Коля тебя бы встретил!
- Ничего. Прогулялся по свежему воздуху. Столько всего насмотрелся за полчаса… - И он пересказал Королёву всё увиденное.
Тот сразу потянулся к телефону: кого-то попросил, кого-то отматерил, потом обратился к Виктору:
- До обеда без еды доживёшь? Пойдем, посмотрим сначала твоё отделение, а потом твою квартиру.
Эти уверенно произнесённые притяжательные местоимения произвели на Виктора впечатление. Он ещё ничего не решил, он и приехал только «посмотреть», «прозондировать почву», затем обсудить всё с женой и только после этого принять решение. Но магические словосочетания «твоё отделение» и особенно «твоя квартира» уже произвели в его уме некоторый переворот. Виктор чувствовал, что, несмотря на то, что увидит в дальнейшем, скорее всего, согласится на переезд.
Мужское отделение, в котором Виктору предстояло работать заведующим, ничем особенным его не поразило. И в Рязанской психиатрической больнице большинство отделений располагались в корпусах столетней давности. Но он сразу оценил и выгодное отличие: окна были забраны оргстеклом. Дорогое удовольствие. Что значит московская больничка, хоть и загородная! И палаты не забиты койками так плотно, как у них. Ну, а психбольные они и в Африке психбольные…
- Валерий Николаевич, а мой дом где расположен? – не выдержав до конца обхода (Королёв повёл его знакомить и с другими отделениями), спросил Виктор.
- Как и обещал, среди сосен. Идём, посмотришь, где жить будешь. – Потом предупредил дежурную медсестру: - Мы на полчаса к новому дому сходим.
В «своей» квартире Виктор размяк окончательно. Он никак не мог поверить, что эта трёхкомнатная громадина вот так просто, ни за что ни про что может стать его! Хоть сейчас переезжай.
- Через месяц, когда окончательно подключат все коммуникации, будем сдавать дом. Тепло уже есть, потрогай, какие батареи горячие… Ну, обои, конечно, сам понимаешь, простенькие. Это уже потом с женой подберёте себе по вкусу… Квартиры в доме будут распределяться комиссий по жребию, чтобы без блата и мухлеж;, только среди первоочередников. Но я сразу заявил: больнице нужен врач. И именно эта квартира, на втором этаже – специально для него, вне всякого конкурса. Так что ещё месячишко подождать придётся, а там… решай, Виктор Владимирович. Смотри, какие хоромы! А вид из этого окна – прямо на речку и лес. Лепота! Представляешь, как твоим детишкам здесь хорошо будет?! Детский сад у нас свой. А жену твою библиотекарем устроим. Интеллигентная и чистая работа…
В обед они сидели в кабинете диетсестры: в любом больничном пищеблоке всегда найдётся такая уютная комнатушка, где кормят дежурного врача.
Королёв достал из холодильника бутылку водки и баночку красной икры.
- Хорошо живёте, Валерий Николаевич! Это входит в обеденное меню?
- Нет, только для дорогих гостей… Давай по одной. За встречу.
- Мне ещё до дома добираться, Валерий Николаевич. И потом я не любитель этого…
- Знаю, что не любитель. Потому и зову тебя к себе работать. А насчёт дома не беспокойся. Коля довезёт тебя до Коломны, до самого вокзала. А там уже на электричке, проще…
- А что с той женщиной? Ну, с трупом на дороге? Не узнавали?
- Да нет там никакого трупа. Одни сапоги валялись. Не бери в голову. Давай, за твой приезд…
Высокая молодая повариха, которая приносила им тарелки, с успехом могла бы демонстрировать на каком-нибудь сельском подиуме модные платья. Фартук, который туго обтягивал бёдра, подчёркивал, что с основными параметрами фигуры у неё всё обстояло нормально.
- Мне поменьше, пожалуйста, положите.
- Я холостая, помалу не даю, - слегка улыбнувшись, ответила женщина.
- Надюха у нас красавица! Правда? Такую не в каждом городе сыщешь... Что? Положил на неё глаз? Ну, давай, за женщин!
Сексуальность «Надюхи» подчёркивала необычная для сезона одежда. На ней кроме фартука был только белый халат, сквозь который спереди просвечивал бюстгальтер, а сзади – трусики. В таком наряде не было ничего нарочитого: какой бы мороз не стоял на улице, в пищеблоке около горячих плит и котлов всегда слишком жарко. То, к чему летом мужской глаз привыкает достаточно быстро, зимой невольно приковывало к себе взор и действовало возбуждающе…
Плотно пообедали и выпили по третьей – за будущую совместную работу…
- Идем, я тебя отведу в лабораторию, отдохнёшь часик. Там сейчас тихо и спокойно. Отдохни, а я через час приду. Пойду пошукаю, кто из водил трезвый, чтобы тебя отвезти, а то мой Колька на чей-то день рождения намылился. Уже приложился, стервец…
Состоящая из двух комнаток лаборатория, как ей и полагалось, неистребимо пахла химическими реактивами. Но в большом кабинете царили чистота и уют. Две трети помещения были заняты лабораторными столами, микроскопами, какими-то приборами и штативами с пробирками. У задней стенки стояла широкая тахта и перед ней небольшой журнальный столик с пустой цветочной вазой.
Виктор снял пиджак и улёгся на покрывало. Над тахтой висела картина Крамского «Незнакомка». Он где-то читал, что эту брюнетку с гордым и неприступным взглядом художник писал с женщины лёгкого поведения. А ведь по ней и не скажешь, что такая…
Немного полежал, наливаясь теплотой и истомой и радуясь тому, как всё удачно у него складывается и как хорошо в этом на первый взгляд забытом богом местечке. И расположено оно – лучше не придумаешь. Прямо-таки - санаторно-курортная зона! И молоко парное каждое утро. Для дочек…
Послышался лязг замка во входной двери. Неужели это так быстро вернулся Королёв?
В комнату вошла та самая симпатичная повариха.
- Как Вам наш обед, доктор? Понравился?
- Да, конечно. Спасибо.
- А десерт не хотите? Он по спецзаказу идёт… - Она недвусмысленно приблизилась к тахте.
- Ну, я не знаю…
- Что же Вы такой неуверенный? Будет вкусно, я обещаю. Вы только подвиньтесь… - Она скинула белый халат и поёжилась. – Здесь всегда так прохладно… - Села на край тахты, стала расстёгивать Виктору брюки. – Ну, у нас есть, чем десерт кушать?
- У меня там ещё одни штаны. Я зимой всегда ношу… - засмущался Виктор.
- Ой, какие мы мерзляки!.. Ну, ничего, а мы вот так сделаем. И снимать ничего не будем… Т-а-а-а-к… Это у нас такая ложечка для десерта? Надо её сделать побольше, правда? А то такой как следует и не поешь… Вот, уже лучше… Ну, ты лежи, доктор, я сама…
Когда Надя ушла, Виктор умудрился, несмотря на всё происшедшее, (а может быть, благодаря нему), задремать, но был вскоре разбужен вошедшим Королёвым.
- Ну, как тебе наш «десерт»?.. Да, не смущайся ты. Всё между нами… Ну ладно, будем считать, что десерта не было… Значит так: повезёт тебя Юрий Иванович. Есть у нас один балабол старый. Язык у него без костей, так что ты его особо не слушай. Довезёт прямо до вокзала… Ну давай, Виктор Владимирович, обсуждай там всё с женой и звони. Жду. Приезжай, не пожалеешь…
Виктор блаженно развалился на переднем сиденье королёвской «Волги» и прощально помахал рукой через окно. Когда проезжали то место, где он утром увидел торчащие из снега сапоги (какая дура могла их здесь бросить?), то заметил вокруг множество следов и даже что-то вроде продольной ямы в сугробе. Что же здесь всё-таки было?
- Что-то следов много. Искали чего, не знаете?
- Ещё бы не натоптать! Трупы на дороге не каждый день валяются. Степановский сынок, небось, опять набезобразничал. Пакостник редкий…
- В каком смысле набезобразничал? Убил? – Виктор оглянулся, словно пытался на пустой заснеженной дороге прочитать ответ.
- Ну, он у него этот… Всё забываю… Которые старух трахают…
- Геронтофил?
- Во-во! Геронтофил. Несколько раз уж попадался, но отец отмазывал. Наверное, всех поселковых старух перетрахал… Но до сих пор не убивал никого. Бабы, конечно, жаловались в милицию, но не то, чтобы очень. Потом заявления назад забирали.
- А откуда Вы знаете, что это он?
- А кто ещё может пожилую бабу в такой мороз на дороге изнасиловать? Только он, больше некому.
- А зачем убил?
- Вот этого не знаю, врать не буду… Может и не убивал, а просто оставил лежать, та и замёрзла. Ночью-то мороз какой был! Да ещё с метелью.
- Откуда у вас такой вурдалак взялся? И почему его не арестуют?
- А его уже поймали. Менты первым делом к Степану домой и заявились. Теперь будут всякие исследования проводить, чтобы узнать, его работа или нет. На этот раз вряд ли выкрутится…
Потрясённый как услышанной новостью, так и тем, что Королёв не сказал ему правду, Виктор какое-то время молчал. Но Юрий Иванович, даром что «Балабол», рот закрывать был не намерен:
- А Вы в наш гадюшник переезжать собираетесь?
- Почему «гадюшник»?
- Вот поселитесь, тогда и узнаете… Ну, если год-другой, чтобы потом в Москву перебраться, то ничего ещё. А если надолго, то сопьётесь…
- А я не пью.
- Слышал, - быстро отозвался «Балабол», и Виктору показалось, что тот уже всё знает: и что они выпивали с Королёвым, и что было потом… - Квартиру в новом доме предлагают?
- Да. На втором этаже. Хорошая квартира.
- Квартира-то хорошая, - снова слишком быстро согласился Юрий Иванович. – Вот только сам дом не очень. В него и вселяться никто не хочет.
- Почему? – Виктор был ошарашен услышанным.
- Вы обратили, как он расположен?
- Очень хорошо расположен. Как раз в этом месте сосны стоят.
- Правильно. Только сосны уже старые и трухлявые. По осени одна во время сильного ветра упала. Те, которые рядом с домом стоят, надо было бы спилить. Не ровён час… Теперь-то уже поздно говорить… И берег обрывистый рядом. И почва песчаная. Наша Каширка хоть и небольшая, но когда разольётся в половодье – ого-го! Постепенно грунт под домом и подмоет.
- Ну, там строители должны были всё рассчитать… Не может быть, чтобы наобум строили?!
- Будем надеяться… - Он чуть ли не целую минуту молчал, а потом дурашливым голосом пропел: - Хорошо тому живётся, у кого одна нога: и мошонка меньше трётся, и не надо сапога.
- Вы это к чему? – Виктор уже укорял себя за то, что ввязался в дурацкий разговор с этим «Балаболом», который сводил на нет все его впечатления от приезда. Ведь предупреждал же его Королёв!
- Вам «главный» не рассказал, что раньше было в нашей больнице?
- Говорил: госпиталь во время войны.
- Ну, не совсем, хотя во время войны, наверное, раненые здесь и лежали. Я знаю, - нараспев продолжил свой рассказ водитель, - что до войны здесь был приют для высланных из Москвы венерических проституток. Но они как-то все быстро переженились на местных парнях, и эти семьи живут у нас до сих пор. И только потом уже в бывшем приюте устроили дурдом. Вы спрашивали, откуда такой вурдалак появился? Здесь у каждого второго мать – из тех самых высланных на сто первый километр. А у каждого третьего кто-нибудь да лечится в нашей психушке… Кто хромой, кто горбатый, кто заика, кто урод моральный, вроде степановского сынка… Только такие здесь и приживаются. Таким тут удобно, у которых одна нога…
Виктор с трудом удержал себя, чтобы не спросить «Балабола», а он-то сам к каким семьям относится? Но Юрий Иванович словно почувствовал его немой вопрос и продолжил:
- А мы сюда после войны приехали. Я ещё пацаном был. А отец – без одной ноги. Вот он эту частушку и распевал: «Хорошо тому живётся, у кого одна нога…» Трактористом работал. Подсобное хозяйство здесь раньше богатое было. Это сейчас, всё, что можно, разворовали… С одной ногой – и на тракторе. Молодец, да? Правда, тот ещё простенький был: ДТ-54…
Виктор опустошённым взглядом смотрел на пролетавшие за окном картины зимнего леса, а потом домов начавшейся Коломны. А водитель подробно повествовал, как именно разваливали и растаскивали за прошедшие годы больничное подсобное хозяйство.
«Действительно ”Балабол”, чёрт бы его побрал! И надо же было дураку с ним разговориться! Кому теперь верить? И как поступить: переезжать или не переезжать? И о чём увиденном рассказать жене?..»
На привокзальной площади Юрий Иванович подвёз его прямо к входу в здание станции.
- Спасибо, что довезли. До свидания.
- Да, чего там… Ну, счастливо Вам доехать. До свидания, приезжайте ещё. Вещи мы Вам перевезём, у нас в хозяйстве бортовой «ЗИЛ» есть. Это – без проблем...
***
Июнь – июль 2005