Кёнигсберг 1761 - Часть 1 гл. 8

Хорошулин Виктор
В соавторстве с Валерием Сергеевым Орловским


         Глава 8. Неудачное сватовство, похищение и погоня

         В небольшом деревянном строении на берегу Прегеля, расположенном неподалёку от альтштадских складов, куда свозили груз с пришедших кораблей, кипела такая жизнь, о которой и представить трудно, судя по его неказистому виду.
Ежедневно в этом домике, и на огороде при нём, работали по два-три человека, причём, это были не обычные крестьяне, и выполняли они не только простую работу по обработке земли и латании дыр в убогом строении. Поначалу они затащили внутрь домика массу непонятных предметов: стеклянные диски, обёрнутые в мешковину, какие-то большие банки, мотки проволоки и прочее. Работники, особенно когда жарко светило солнце, снимали с себя сюртуки, оставаясь лишь в меловых сорочках, а подчас скидывали и оные. Нередко среди цивильных сюртуков мелькали военные треуголки и мундиры - тёмно-зелёные кафтаны и красные камзолы.
         - Послушай, Анна-Мария, - шептались соседи, - какие странные люди трудятся на том огороде...
         - Это - русские, Томас. Тот участок выкупил офицер из канцелярии губернатора. Только вряд ли его интересует земледелие... А грядки у него уже зазеленели...
         - А что за странные сооружения он устанавливает вблизи грядок?
         - Кто их знает... Не суй нос в чужие дела, Томас, и Господь убережёт тебя от неприятностей.
         Но любопытство всё равно брало верх, и, копающиеся на своих участках, горожане всё чаще устремляли заинтересованный взгляд на странный «огород русских».
         Андрей Болотов без особого труда соорудил первую электрическую машину, благо, под рукой у него всегда находились необходимые инструменты. Стеклянный диск приводился в движение с помощью шкива и педалей, которые можно было крутить как руками, так и ногами. С обеих сторон к диску крепились шерстяные «щётки», в которых и накапливались заряды. От «щёток» шли два провода, которые, при соприкосновении друг с другом, когда машина работала, давали мощную искру. Но для того, чтобы заряд не «расходовался впустую», им заряжали «электрический бочонок» - такое название придумал Андрей Тимофеевич взамен «лейденской банки». Само устройство «хранения электричества» Болотов изготовил по описанию уже известных, а именно - обложил полосками фольги две стороны стеклянной банки, разве что попросил стеклодувов сделать толщину «банки», по возможности, меньше.
         После того, как они вместе с Никитой Богомольцевым испытали устройство, и убедились, что «бочонок» даёт искру через довольно большое время после зарядки, Болотов принялся мастерить вторую электрическую машину, при этом, вращение стеклянного диска осуществлялось уже при помощи ветряка, находящегося почти всегда в непрерывном движении. Нехитрой системой шестерёнок «маховый момент» передавался на диск, и тот вертелся.
         - Ты - настоящий мастер, дружище, - с улыбкой балагурил Никита, разматывая провода. - Теперь сам ветер будет давать нам электричество! - И, подумав, - добавил: - А хорошо бы его брать сразу из воздуха...
         - Тогда надо смастерить... большую «ложку», - заметил Болотов, - чтобы ты черпал ею заряды, находящиеся в воздухе...
         - Назовём её «Андреевский черпак»! - рассмеялся Никита.
         - Уж лучше - «манна небесная от Богомольцева», - оборвал его рассуждения Андрей Тимофеевич. - Но сначала тебе придётся купить две новые склянки, взамен тех, что ты расколотил сегодня утром…
         Этот добрый и прямолинейный чудак, Богомольцев, обычно выливал на голову любого, кого ему только удавалось зажать в углу, целую кучу грандиозных, но нередко смехотворных теорий. Он был уверен в том, что знает всё на свете, и призван просвещать остальную часть человечества. Возможно, это и делало его чемпионом среди неудачников. Так он и ковылял по жизни, словно с одной ногой, застрявшей в ведре...
         Среди них находился и другой студент, Алексей Самойлов, из Петербурга. Яркий и лучезарный молодой человек, очень честный, порядочный и надёжный. Такой, способен покинуть вас «во славе», но в горе — никогда! Был он невысок, темноволос, с вечно задумчивым взглядом. В Университете у него дела шли блестяще.
Он тоже живо интересовался «электрическими делами» и с охотой взялся помогать офицеру и своему «собрату по студенческой скамье».
         - Я думаю, тут нужна не ложка, - задумчиво произнёс Алексей. - А, скорее, то, что впитывает... Типа полотенца... На которое будут оседать заряженные частицы, летающие в воздухе... И получится, что оно как бы всасывает их...
         - А я полагаю, господа мои, - продолжил разговор поручик Козлов, который с превеликим удовольствием и со знанием дела «наблюдал» за посадками на грядках, - нужна сетка! Представьте, что заряды - это словно бабочки или мухи... Чем больше сеть, тем больше будет улов! - Савва Константинович не был столь уж увлечён «электрическими» идеями Болотова и Богомольцева, но в своём имении с детства «привязался» к земле и страстно желал любыми путями улучшить её плодородие.
         Начало мая выдалось на удивление благоприятным - было тепло и сухо. Комары и мухи ещё ждали своей поры, поэтому на улице, несмотря на вечернюю прохладу, находиться было - одно удовольствие.
         Болотов вытер руки о рушник, который за день стал похож на тряпку.
         - По-моему, все вы правы, друзья мои, - сказал он. - Устройство для отбора атмосферного электричества должно быть и сеткой, и полотенцем... Что ж, мы подумаем над его конструкцией... А ты, Савва Константинович, куда планируешь подводить электричество?
         Тот пожал плечами.
         - Может, в почву, для корней?..
         - В земле оно сразу пропадёт, - заметил Болотов, и Никита утвердительно кивнул головой. - Значит, не для корешков будет работать наша установка, а для вершков!
         - Тогда... в непосредственной близости к росткам... Возьмём два маленьких участочка. К одному подведём электричество, а второй оставим так, как есть... И с недельку будем наблюдать за изменениями... А уж там - видно будет..., - Савва Константинович снял со стены камзол, давая понять, что на сегодня пора заканчивать.
         - А вдруг наша затея ни к чему не приведёт..., – тихо произнёс Алексей.
         - Всё может статься. Тогда будем искать иной подход..., - согласился с ним Болотов. - Подобные задачи не решаются «кавалеристским наскоком»!
         Они вышли из сараюшки, когда над городом уже сгустились сумерки, вдохнули тишь и родниковую прохладу воздуха. На востоке было уже черно, а на западе солнышко позолотило полоску, за которой оно только что скрылось, окрасив небо в жёлтые, оранжевые, красные и багровые цвета.
         Слуги подвели офицерам коней. Добровольные помощники, наскоро простившись, поспешили в трактир. Аврам, подошедший к Болотову, подал ему камзол и треуголку. И заметил:
         - Ох, и испачкались же вы нынче, батюшка...
         - Ничего, дружок, зато дел много сделали, - и, разминая уставшую спину, добавил: - Грязь смоется, а дело останется!
         Они пошли пешком. Отсюда до их дома - пять минут ходьбы.
         Воодушевлённый Болотов начал было рассказать слуге о том, какой эксперимент он задумал, и как в будущем это может перевернуть мир. На что Аврам меланхолично изрёк:
         - Жениться вам нужно, батюшка, - справедливо полагая, что семейная жизнь быстро выветрит из любой головы самые грандиозные прожекты.
         А накануне Андрей Тимофеевич, окрылённый молчаливым согласием Марты на предложение стать его женой, отправился к её родителям, по русскому обычаю, просить благословения.
         Супруги Тиггитс встретили постояльца, как всегда, приветливо. Но, узнав о его просьбе, особой радости не проявили. Скорее, выказали озабоченность. У отца Марты сразу задёргался уголок века - было видно, что человек волнуется.
         С немецкой основательностью, претендента на руку их дочери хлебосольные хозяева усадили за стол и налили вина, поставили перед ним тарелку с кашей.
         - Угощайтесь, герр Андреас, вы же знаете, как мы хорошо к вам относимся.
Андрей Тимофеевич в этот момент меньше всего хотел «угощаться», но отказать родителям возлюбленной не мог.
         С почти отеческой нежностью глядя, как он уплетает кашу, Франц Тиггитс изредка бросал многозначительные взгляды на супругу.
         - Да, - оторвавшись от еды, промолвил Болотов. - Я и сам, порой, удивляюсь, за что вы так добры ко мне...
         - Вы нам, как сын, - вздохнув, призналась Шарлотта. - А что же, вы не задумывались, как ваши близкие воспримут женитьбу на иноземке?
         Франц Тиггитс наполнил бокалы.
         - Какие близкие?.. Мои батюшка и матушка покинули сей мир уже немало лет назад... Братья-сёстры? А какое им дело? Начальство и товарищи по службе?.. Но ведь мы все - подданные нашей императрицы, и живём в одном государстве!
         - Всё так, - тихонько приговаривал старый Франц. - Всё так...
         Они выпили вина.
         - Я – офицер и дворянин, - продолжал горячиться Андрей. - У меня - имение в России. К тому же я пока не собираюсь оставлять государственную службу. Ваша дочь не будет ни в чём нуждаться!
         - Всё так, всё так...
         - Вам что же, не нравится то, что я - русский?
         - Нет, отчего же... Русские присоединили Восточную Пруссию к своей могучей империи, и мы благодарны им за это... Русские намылили шею Старому Фрицу. Они сейчас поднимают Кёнисберг, у нас заработали многие мануфактуры, жить становится всё лучше. Мы очень уважаем русских...
         И всё-таки, что-то удерживало старого Франка сказать своё «Да»...
         - Или вас не устраивает то, что я - православный, а вы - лютеране?
         - Нет, что вы. Для Бога - все равны. Вы ведь тоже веруете в Иисуса Христа, - запротестовала Шарлотта.
         - Всё так, всё так... - кивал, раскуривая трубку, Франц.
         И тут до Андрея дошло! Семейство Тиггитс - добрые люди, да и большинство кёнигсбержцев, так же хорошо, как они, относятся к русским, но мы для них всё равно – всегда останемся чужими...
         - Так смею ли я надеяться?.. - слёзы были готовы брызнуть из глаз молодого человека.
         - Да-да... Конечно, - ответил Франк, не выпуская трубку изо рта. - Только не сейчас... Прошу вас, повремените хотя бы... полгодика...
         Носки его начищенных до блеска башмаков смотрели в противоположную от собеседника сторону, а это означало, что хозяин стремится поскорее закончить неприятный для него разговор.
         - Да-да, - поддакнула Шарлотта. - За полгода ничего дурного не случится. А мы свыкнемся друг с другом, и тогда…, - она вытерла слезу платочком.

         В понедельник 4 мая 1761 года к портовым сооружениям возле Зелёного моста, соединяющего остров Кнайпхоф и Форштадт, пристало двухмачтовое судно из Голландии «Альбатрос». Водоизмещение этой посудины было не менее двухсот тонн.
         Матросы бросили швартовы на причал, и вскоре корабль уже стоял, накрепко закреплённый к торчащим из берега кнехтам.
         На брусчатке пассажиров ожидали коляски, чуть поодаль столпились встречающие, коих насчитывалось с десяток человек. Чуть в стороне расположились трое мужчин, одетых в широкие камзолы, белые рубашки и лёгкие тёмные сюртуки. У каждого на боку висела шпага. Рядом с ними возился с упряжью, настороженно кидая взгляды на судно, кучер. Две лошади, впряжённые в дорожную карету, проявляли нетерпение и потряхивали гривами. Бросили трап. На берег неспешно стали спускаться пассажиры.
         - Брат Теодор, узнаем ли мы его? - спросил Отто. - Та гравюра с его изображением, которую нам показывали в Варшаве, больно уж стара...
         - Ничего страшного, округли его морду, «пририсуй» брюшко да добавь морщин, - усмехнулся стоящий рядом Курт.
         - Узнаем, - процедил сквозь зубы Теодор.
         На берег сходили, в основном, мужчины, занятые торговыми делами. Кто-то с радостью воссоединился со своим семейством, кого-то увели друзья по Лангассе (43) в сторону Лавочного моста, ведущего на Альтштадт.
         Вот, с трудом пробираясь по узенькому трапу, на берег ступил невысокий, довольно упитанный мужчина в светлом парике, длинном камзоле и белых чулках. На крепком ремне через плечо у него висела большая кожаная сумка.
         - Вот он, - проговорил Теодор.
         - Точно, он. Похож, - согласились с ним его спутники.
         Они начали неторопливое движение к кораблю, и, непосредственно, к вышедшему из него Молленброку.Toт не спешил ни сесть в карету, ни отправиться пешком. Он оглядывался по сторонам, словно, поджидая кого-то.
         - Так..., а вот и его встречающие…, - полушёпотом промолвил Теодор.
         Из толпы зевак, сгрудившейся возле дома с вывеской «Кофе Дорфмана», вышли трое мужчин, одетых в чёрные камзолы. Они быстрым шагом направились к прибывшему купцу.
         - Дьявол! - воскликнул Отто. - Сейчас они увезут его куда-нибудь в замок! И тогда, попробуй, достань его оттуда!
         - Мы не позволим его никуда увезти, - спокойным тоном, в котором слышались зловещие нотки, ответил Теодор. - Во всяком случае, с рукописями...
         Подошедшие к Молленброку люди, по-видимому, посланцы иезуитов, поприветствовали его, сняв шляпы. Прибывший купец обрадовался им, поскольку широко улыбнулся, показав щербатый рот, затем снял с плеча сумку и протянул её одному из подошедших.
         - Пора, - скомандовал Теодор, вытаскивая из-за пояса кинжал.
         - С Богом! - ответили ему братья по Братству камня гиацинта. - Отомстим им за смерть наших братьев, прикрывавших нас в Польше!
         Посланники иезуитов (или сами иезуиты) собирались отбыть со своим гостем куда- то по своим делам. Но они не успели даже отойти от причала, как их настигли члены Братства. Трижды раздалось «Sapere aude!» Три удара кинжалами, и трое врагов упали на грязную улицу, заливая её кровью. Отто выхватил сумку из рук поверженного противника.
         - Уходим! - коротко бросил Теодор, не обращая внимания на истошные вопли обезумевшего от ужаса Молленброка.
         Люди, стоящие поблизости, тоже подняли крик. Но никто не пытался задержать троих вооружённых людей.
         - Полиция! – визгливо призывали женщины.
         Кучер бросил возиться с упряжью и, открыв двери кареты, забрался на козлы. Члены Братства мыслителей быстро запрыгнули внутрь.
         - Стоять! - к карете бежали несколько человек.
         Первый из них попытался схватить лошадь под уздцы, но кучер проворно выхватил из-под полы пистолет и разрядил его тому в лицо. Это охладило пыл наступавших. Кучер хлестнул лошадей, и карета сорвалась с места.
         Раздались выстрелы: это нападавшие выстрелили от отчаяния в сторону кареты.
         Но лошади уже набрали ход...
         Карета, не сбавляя скорости, пересекла Лангассе, пронеслась по Лавочному мосту и повернула в район Трагхайм (44).
         - Что с тобой, брат Курт? - воскликнул Теодор, увидев, что тот схватился за плечо и застонал.
         - Похоже, пуля попала ему в руку..., - промолвил Отто, подхватывая начавшее оседать тело собрата. - Не умирай, дружище!
         - Надо остановить кровь, - догадался Теодор. - Помоги мне, брат, стянуть с него одежду. Рубашку придётся рвать на бинты...
         Курт застонал.
         - Держись, дружище, держись.... Скоро приедем домой, и окажем тебе помощь... Да поможет нам Пресвятая Дева Мария!.. А ты здорово расправился с тем иезуитом! - Отто старался разговорами отвлечь товарища от боли.
         - Ж-ж-жёт... - простонал Курт.
         - Терпи, брат, - сказал Теодор, выглядывая в окно. - Кажется, мы оторвались!.. У нас драгоценные рукописи, - он похлопал по кожаной поверхности сумки. - Мы выполнили задание. Осталось передать их в нужные руки... Но это - не сейчас... А ты терпи! Твоя рана не смертельна... Осталось совсем немного - скоро будем в безопасности!
         Наконец, они подъехали к одному из домов, расположенных в самом начале района Трагхайм, неподалёку от большого озера Обертайх (45). Из кареты Теодор и Отто вытащили раненого Курта.
         - Немедленно врача! - приказал Теодор кучеру.
         Тот, быстро развернув карету, помчался в сторону Росгартена, где жил лекарь с университетским дипломом Христиан Платте. Едва Теодор, Отто и Курт прибыли в Кёнигсберг, местный резидент Братства указал им на дверь этого нужного дома в первую очередь.
         Курта положили на широкую лавку, проверили, хорошо ли держится повязка. Та, кстати, уже изрядно пропиталась кровью...
         - Ничего, всё будет хорошо, - пошептал Теодор, пожимая раненому руку.
         - Ты взгляни, брат Теодор, - наконец, опомнился Отто, - те ли мы взяли документы... Не ошиблись ли?
         Теодор, быстро кивнув, раскрыл сумку, достал из неё несколько листов бумаги. Подойдя к окну, внимательно рассмотрел их... От волнения он стал тяжело дышать, а на лбу выступили капли пота. Действительно, почему они решили, что взяли то, что надо?
         - Написано по-латыни...
         - Ну, и?.. - проявил нетерпение его младший товарищ.
         - Те самые, брат Отто, - довольная улыбка расплылась на лице Теодора. – Тут даже рисунки есть... Схема какого-то электрического агрегата... Мы взяли то, что и требовалось...