Это было. Об этом я не хотел писать. Наверное потому, что боялся. А сейчас спустя 20 лет...
Мой отец ведь давно уже умер. Не просто, а в адских муках. Почему вот сейчас, когда о нем осталась только лучшая память. Я ведь такой, какой я есть, только благодаря ему. Благодаря ему, я рос в спорте, начиная с шести лет. Студенческие спортивные лагеря, в которых мы, легкоатлеты ДЮСШОР №3 города Днепропетровска, пребывали целое лето. Жили в палатках, выкуривали полынью комаров. Каждый день утренняя зарядка и две тренировки. Утренняя - после обеда и вечерняя - после тихого часа. Благодаря ему, у нас, по тем совковым временам, была просто шикарная библиотека. Он ведь все-таки был директором спортшколы да еще и тренером бега на средние дистанции. Заслуженный тренер СССР, заслуженный преподаватель Украины Юрий Михайлович Позняков.
Он ведь никогда не заставлял меня делать уроки, никогда не ругал меня за двойки, тройки по предметам, которые я терпеть не мог. Наоборот, умудрился освободить меня «по состоянию здоровья» от уроков физкультуры, труда и украинского языка и даже сделал дополнительный выходной в неделю. Это меня-то сделать «больным»? Ведь я, кроме «легкой», занимался боксом, «киокошенкаем», играл в футбол за заводскую команду. Да и греблей на шлюпках к тому же, когда ходил в Днепропетровскую флотилию юных моряков и речников.
Сейчас пишу и плачу. И этого не стыжусь. Раз у меня много постоянных читателей, то я кому-то нужен. И это благодаря только ему, Юрию Михайловичу Познякову. Не помню, говорил я или нет, что, борясь с раком легких, он пошел на 40-дневную голодовку. Только дистиллированная вода, парилки, клизма с упаренной уриной. Думал его (этот проклятый рак) победить. Не удалось.
Откуда, вы думаете, у ветерана марафонских забегов СССР, взялся рак легких? Он же не пил и не курил. Это так. Но... Колыма во времена сталинских репрессий. Он ничего никогда об этом не говорил. Только перед смертью и только мне.
Итак начались метастазы. У нас двухкомнатная квартира (сталинка). В одной жил я(хотя у меня была своя квартира), в другой - он с мамой-мачехой.
Смерть приближалась. Он мог умереть в любую минуту.
Я сплю и мне видится жуткий сон. Я в каком-то полузаснеженном лесу, рядом с «прибитой» избой, откуда доносится страдальческий зов отца: «Миша, Миша...»
Мне страшно, мне очень страшно, но я преодолеваю страх, потому что меня зовет папа, который умирает. Вбегаю в избу, а там в коридоре - бесы. И откуда-то из залы его зов: «Миша, Миша!»
Мне жутко. Я от страха начинаю их крестить и они исчезают. Я вбегаю в зал. Там нет ничего. Только стол, на котором лежит мой голый отец. И рядом со столом какой-то темный коридор, как в фильмах. Я хватаю голого, худого отца на руки и не помню как вылетаю из избы в лес. Тут я просыпаюсь...
Очень хочется курить. Ведь я в легком оцепенении... Что это было? Умер ли в соседней комнате на диване мой папа или я его вынес из этой избы смерти. Наконец слышу под утро, они с мамой начали о чем-то говорить. Значит, он жив! Он еще прожил где-то с неделю. Потом умер. Совсем раздетый, голый, как в том сне-видении. Я его сам на руках выносил с квартиры. Гроб не могли занести в комнату.
Молитесь, люди добрые, за Юрия Михайловича Познякова. Он ведь многих детей с улицы привел в легкую атлетику и спас от тюрьмы. Я что? Я так. Человек одаренный, но на одну треть пропивший свои мозги. Сейчас не пью даже пиво. Принимаю травы. Завариваю шиповник, репяшок, одуванчик.
Я обязан писать только ради его памяти. Я очень часто плачу, вспоминая при этом слова из песни: «И часто плачем мы невольно, когда дожди стучат в окно, не потому, что сердцу больно, а потому, что есть оно».
Когда хоронили весной папу, то в момент опускания гроба неожиданно засветило солнце. Мой двоюродный брат Женя сказал:«Смотрите, это знамение!».
Люди, пожалуйста, молитесь за моего отца.
05.06.2016