При жизни Джонни был атеистом. Был! Сам факт, что он сейчас о чём-то думал и что-то осознавал перечёркивал его прежние убеждения. А почему он уверен, что мёртв? Никакими успехами современной медицины не объяснишь, почему только что умирая от рака в собственной постели, отказавшись от лечения – уж он-то знал реальную цену отечественной медицины – вдруг оказываешься посреди джунглей, одетый в свою старую униформу. Несомненно, он – в Раю!
Вопрос только, какой бог, или боги, его сюда определил(ли)? Аллах, Иегова, Хель, Анубис, да хоть Ктулху! Главное, он к нему благосклонен!
За то, что нёс всему Свету свободу, мир и демократию… Богу должно быть известно, что он на самом деле нёс!
А что, если это тот самый Аллах в представлении его протеже.
«72-ве гурии меня, возможно, и не ждут…. А это что ещё такое?»
Деревня, на которую вышел Джонни, мало соответствовала его представлениям о Рае. Тем более, она была ему как-то неприятно знакома. А жители, вышедшие ему на встречу, казались какими-то…. Они были мертвы.
Джонни испугался не самих демонов, подхвативших его под руки и куда-то потащивших. Его испугали автоматы Калашникова, которыми те его подцепили и униформа Вьетнамской народной армии на них, вплоть до пробковых шлемов.
Но ещё больше Джонни напугала ожидающая его яма, с уже сидящим там больше года Збигневом Бжезинским.