«Я бросилась в сторону от подъёмника и попыталась превратиться в птицу.
«С ума сошла», – эта реплика Пеулы привела меня в чувство. Огляделась. Адель с недоумением смотрела на меня. Вокруг было спокойно. Мне всё почудилось?
«Нет, не почудилось», – сказала Пеула. – «Кто-то умело наложил иллюзию».
«Это серьёзно. Выходит, у нас не простой враг».
«Я не могу определить, какой силой он владеет», – призналась «сестра». – «Такое ощущение, что это человек-невидимка».
«Всё-таки человек», – облегчённо вздохнула я. – «Значит, справимся».
Сестра не ответила и впервые со дня нашего знакомства я почувствовала её неуверенность. Пеула была в замешательстве, так как не понимала, как бороться с опасностью, если она невидима.
И вдруг подул сильный ветер, резкие порывы сшибали с ног.
– Все в укрытие! – послышался голос из динамиков.
Адель оттолкнулась палками, и оказалась рядом со мной, широко открывая рот. Но я ничего не слышала, только догадалась, что она предлагает спрятаться.
– Не могу! Кон! – удивительно, но подруга поняла, беспомощно оглянулась в поисках юноши. Я тем временем пристёгивала лыжи, которые успела снять. Махнув рукой подруге, прокричала:
– Сообщи спасателям, что Кона накрыло лавиной, – и полетела наперерез ветреному потоку. Меня сносило ветром в сторону. Поняла, что человеческих сил бороться со стихией не хватит, поэтому обратилась к Пеуле. Та моментально сориентировалась. Если я ещё только думала, в кого превратиться, то симбионт уже нашла выход из положения, превратив моё тело в юркую ящерицу.
«Снежная саламандра! – восхитилась я. И откуда возникло такое предположение?!
«Ты права. Она одна из наших самых сильных носителей. Впервые мы соприкоснулись с ней, когда одну из наших сестёр занесло на вершину снежного плато. Она уже готовилась к смерти, ведь не могла сделать себе тело, а привыкла к тёплому климату. Тут и появилось это белоснежное чудо. С тех пор мы знаем возможности этих существ и можем их использовать».
Между тем, юркий зверёк нырнул в снег и начал пробираться под ним, вгрызаясь в лёд и скальную породу.
А у меня в голове звучал поставленный голос инструктора о поведении во время бури в горах. Как-то не совсем тогда верилось, что это страшно, ведь самая высокая вершина здесь не достигала и двух миль. Да и не было туда дороги, поэтому никто не собирался на ту вершину, ведь здесь собрались не спортсмены, а любители, в основном, из близлежащих учебных заведений.
«Чем больше высота и чем ниже температура воздуха, тем больше сила бури, тем сильнее опасность. Сильный мороз в тихую погоду переносится легче, чем слабый мороз при сильном ветре»
Мне-то со своим симбионтом, умеющим регулировать температуру тела, а при необходимости и способным отрастить пух и перья, ничего не грозило, а вот Кону… Его одежда была довольно лёгкой, ведь погода стояла тёплая, и ничего не предвещало начала бури.
Саламандра вдруг закрутилась, точно не могла найти выход. Вернее я не чувствовала приятеля. Даже если он без сознания, я всегда могла его слышать, потому что поставила на его разум своеобразную метку, позволяющую определять в опасности он или нет. Такая метка была придумана симбионтами давным-давно и давала возможность принимать сигналы от своих сородичей даже с далёких расстояний, но в данном случает в ответ на мои позывные шло гробовое молчание.
«Такое ощущение, что его сознание заэкранировано», – вздохнула Пеула.
«Охотник?!» – предположила я.
«Не знаю, что и думать. Очень похоже на Охотника, но я его не чувствую».
«Не хочу подвергать тебя опасности», – саламандра замерла.
«Оставим Кона умирать?» – Теперь вздохнула я. Тяжело выбирать между двумя близкими людьми. Пусть Пеула не была человеком, даже гуманоидом в полном смысле этого слова, но я отказывалась выбирать между ней и Кондратом:
«Вернёмся и покажем спасателям, где он».
«Чего покажем, если сами ещё не нашли его?» – проворчала симбионт, но я почувствовала, что она счастлива, что я не делаю различия между её жизнью и жизнью человека. – «Проведём разведку, а там видно будет».
«А ты не сможешь побыть немного вне моего тела? Вернее вне тела саламандры? Я сбегаю, найду Кона, а потом вернусь», – предлагаю, всё ещё опасаясь за жизнь Пеулы, если рядом действительно Охотник.
«Некоторое время смогу, но не буду», – честно призналась Пеула. Я вспоминаю, что симбионты не умеют лгать. Конечно, они могут не говорить всей правды, но ложь им противна.
«Пе, пожалуйста, подожди меня здесь!» – слышу в своём голосе умоляющие нотки.
«Нет, вместе до конца!» – решительно говорит симбионт, и саламандра начинает двигаться.
Пробираться между грудой камней, скатившихся во время предыдущего обвала и заваленных сейчас снегом, невероятно трудно, но снежная саламандра очутилась в своей стихии, как оказалось. В ней воскресла память предков, проживающих в таких горах, Как это произошло – до сих пор удивляюсь. Получается, что Пеула может пользоваться родовой памятью?! Здорово! И как сейчас пригодилось нам.
Неожиданно впереди стало светло. Саламандра остановилась и осторожно ступила на мостик, образованный сталактитами и сталагмитами. Взглянув вниз, замерла.
Вижу, что у стены лежит Кон, а над ним склонился человек в синей куртке и красном шарфе, обмотанном вокруг шеи так, что видны только глаза.
– Очнись! Я не хочу, чтобы ты умер, не узнав, кто тебя победил, – слышу знакомый голос. Незнакомец расстегнул куртку Кона, похлопал по щекам, приводя его в сознание.
«Изверг! Вдруг у него сотрясение!» – сокрушается Пеула. Понятно. Она тоже не чувствует, как и я, мыслей Кона.
Кон издал сдавленный стон и открыл глаза. Саламандра сгруппировалась для прыжка, но Пеула остановила:
«Подожди. Всегда успеешь прыгнуть. Неужели не хочешь узнать, кто преступник?!»
«Да куда он от нас здесь денется?» – я готова к немедленному прыжку.
«Ну не скажи», – запротестовала симбионт. – «До сих пор не слышу мыслей ни его, ни Кона. Мы не знаем, какими способностями владеет эта невидимка».
Нехотя согласилась. А Кон со стоном принял сидячее положение:
– Кто… ты?
– Не узнаёшь? – спросил незнакомец, опуская шарф.
Мы с Пеулой уже узнали этот голос, но незнакомец стоял к нам спиной, поэтому не могли определить, правы ли.
А Кон сказал, кривясь от боли:
– Возможно, мы и встречались, но я не помню. Если ненароком обидел – прости!
– Ненароком? – спросил незнакомец, в голосе его послышалась нескрываемая злость. – Да ты испортил всю мою жизнь!
– Я? – Кон попытался вглядеться в лицо неприятеля, но, видимо, у него со зрение было что-то, потому что он так и не признал бывшего приятеля.
– Я так изменился? Что ж ты прав: я изменил внешность, чтобы ты не узнал меня. А Миранды рядом нет с её способностями.
– Нес? – прошептал Кон.
– Вот, узнал! – обрадовался бывший подручный. – Как давно я ждал этого момента.
– Какого момента? – Кон помотал головой. – Ты о чём?
– Момента моего триумфа! Наконец-то ты в моей власти и я могу сделать с тобой всё, что захочу.
– Я не по – ни – ма - ю, – сказал Кон по слогам.
– Конечно, – усмехнулся Нес. – Где тебе понять, как тяжело чувствовать себя ничтожеством и подчиняться другому, выполняя все его прихоти.
– Ты о чём? О наших детских проделках? Кто тебя заставлял их делать? Алан вон отказался и что?
– Ты забыл, как мы его наказали?
– Ну, стукнули пару раз и что?
– Ага, пару раз! А потом он весь в синяках ходил.
– Прекрасно помню, что мы его не сильно тогда поколотили или ты…
– А ты как думал? Конечно, я избил его как следует, когда ты приказал оттащить за сарай, а сам ушёл.
– И тебе стало легче?!
– А то! Какое же это удовольствие: чувствовать власть над человеком.
– И теперь ты решил почувствовать власть надо мной?!
– Конечно! Хватит мне быть у тебя на побегушках! Теперь ты будешь делать всё, что я захочу!
– Не буду! – Кон медленно поднялся, опираясь на стену.
– Ещё как будешь! – Нес снял с шеи шнурок, высоко поднял его. На чёрной нити висел необычный камень. Цвет его уловить было трудно, так как он переливался, испуская крохотные искорки. – Знаешь, что это?
Кон покачал головой.
– Артефакт древних.
– Ну да, – недоверчиво протянул Кондрат. – Откуда у тебя может быть такая вещь?
– Не веришь? А он точно обладает волшебством – сам проверял и не один раз.
– Сомневаюсь. Ты всегда любил выдавать желаемое за действительное.
– Он усиливает желания, – продолжил Нес, сузив глаза. – Тебе же не хотелось вставать на доску? А я усилил это желание, заранее подготовив обвал. И вот ты здесь. Как я мечтал об этой встрече.
– Так ты следил за мной?
– Конечно. Давно хотел, чтобы ты испытал те чувства, что были у меня, когда я подчинялся тебе.
– Мы были детьми. Глупыми самовлюблёнными идиотами, возомнившими себя выше других. Я переболел этой детской болезнью, а ты, выходит, ещё нет. Помню, ты всегда казался младше своих лет. Не только по росту, но и умственному развитию, – усмехнулся Кон. – Забыл, как я решал за тебя примеры?
– Ой, вспомнил! А сейчас ты будешь делать то, что хочу я, – заявил Нес, сжимая камень.
Кон изогнулся дугой, встал, потом присел, вытянув руки перед собой. Саламандра смотрела на происходящее, не мигая, светлыми глазами, которые сейчас представляли кусок льда – так показалось Мири, потому её сердце тоже заледенело.
«Вот и делай людям добро! Как был Нес предателем, так и остался, а сколько для него, как и для других воспитанников, сделала чета Вайсов?! И вылечили, в санаторий направили, школу подобрали. Последнее оказалось непростым делом, ведь Нес, как только что заметил Кон, отличался удивительно скудным умом. Он и эту школу облегченного обучения еле закончил. А потом пропал из виду. Тут и потерялся его след. Где он был все прошедшие годы? Не иначе связался с какой-нибудь уличной бандой».
«Не просто бандой, а той, что курировал Петруччо», – пояснила Пеула. – «Да-да, того самого Охотника на симбионтов».
«Неужели он обладает какой-то силой?»
«У Охотника вся сила – суперскафандр, а он сейчас в наших руках».
«Значит, Нес блефует?»
«Не похоже. Артефакт действительно древний».
Заставив бывшего приятеля попрыгать на одной ноге, покружиться, потанцевать, Нес удовлетворённо улыбнулся, когда Кон без сил упал на ближайший камень.
– Ну как, теперь веришь?
– Где ты взял эту вещь? – прохрипел приятель Мири, тяжело дыша.
– О, это забавная история! Но тебе расскажу, ведь ты станешь теперь моим подручным!
После этих слов, Кон скривился и попытался подняться, но не смог, сколько не старался.
– Не пытайся сопротивляться – себе хуже сделаешь, а мне нужен здоровый и сильный слуга. Ты теперь, гляжу, накачался. Стал таким спортивным: и на лыжах, и на доске – когда успел?!
– В отличие от тебя я всегда стремился к знаниям, – презрительно бросил Кон.
– Хм… А зачем мне знания, если я теперь могу подчинить любого человека?
– С помощью артефакта? А если он перестанет действовать? С чем ты останешься?!
– Петруччо говорил, что этой вещице сотни лет, если не больше. В ней такая сила, что тебе и не снилось. Он никогда не иссякнет, не надейся.
– Кто такой Петруччо? Подельник?
– В некотором смысле. Он был великим, но, к сожалению, бесславно погиб.
– Вот видишь, сам сказал «бесславно».
– А я остался жив, даже когда остальные погибли, вместе с Петруччо, я предусмотрительный: всегда держался в тени.
– Конечно, ты же трус!
– Ты должен поклоняться мне.
– Ни за что! Ты волен над моим телом, но не разумом!
– Посмотрим! – Нес лихорадочно начал сжимать камень. Кона коробило, он вздрагивал, сотрясался всем телом, прикусив губы так, что по подбородку потекла алая струйка.
«Пора!» – воскликнула я, но Пеула возразила:
«Нет ещё», – показалось, что в её возгласе прозвучал страх. С чего бы это?
Привыкнув доверять чутью симбионта, остановила движение саламандры. Она вновь распласталась на голом камне, слившись с ним цветом.
– Трус! – повторил Кон. Было видно, что слова даются ему с трудом.
Нес продолжал манипуляции с камнем, но видя, что они не достигают цели, бросил камень в карман куртки.
– Прекрати! – в его руке оказался пистолет. – Иначе я за себя не ручаюсь.
Кон выпрямился, на лице его заиграла торжествующая улыбка:
– Трус! Как был трусом, так и остался! – выплюнул он, торжествующе глядя на бывшего приятеля.
Тут саламандра прыгнула, в мгновение ока, оказавшись перед Коном. Яркая вспышка озарила моё сознание, успела подумать:
«Выстрелил всё-таки, гад! Хорошо, что закрыла Кона», – и попросила» – «Пе, что-то со мной не так. Действуй!» – и потеряла сознание…
Очнулась я внезапно, открыла глаза и поняла, что нахожусь в больничной палате. Память услужливо повторила последнюю виденную картину. Значит, мы с симбионтом успели, а что с другом?
– Мири, Мири! – услышала голос Кона. Облегчённо вздохнула, сфокусировала взгляд, увидела, что Кон сидит на стуле рядом со мной, живой и здоровый.
– Всё хорошо? – спросила, испытывая сильнейшую головную боль.
– Ох, Мири, ты очнулась! – обрадовался Кон, положив на мою руку свою. Она была забинтована, видимо обморожена.
– Молодой человек, вам пора в постель, – раздался строгий мужской голос.
– С вашей подругой всё будет хорошо!
Я подумала, что со мной точно будет всё хорошо, ведь симбионт быстро восстановит меня, и позвала:
«Пеула», – но в ответ была только тишина. – «Восстанавливается», – мелькнула мысль, и я погрузилась в сон, где снились кошмары: монстры пытались меня съесть, а я не могла сдвинуться с места.
Очнувшись в очередной раз, вновь позвала сестру, но, не услышав ответа, забеспокоилась: что с симбионтом? Поняв, что совсем не чувствую её присутствие, закричала из последних сил, горько и отчаянно:
– Пеула, где ты?
Врач спросил, испытующе посмотрел на Кондратия:
– Там была ещё одна девушка?
Кон заверил:
– Нет-нет.
– Кто такая Пеула?
– Если б я знал! – вздохнул юноша, а я шептала как заклинание:
– Где ты, Пеула? Прошу, вернись! Как мне жить без тебя?! – не веря, что «сестра» покинула меня навсегда».