…-Ну что, видела ты этого старого хрыча?
- Мам, да ладно тебе! Ну видела… Как всегда, не обошлось без оскорблений с его стороны. Чем старше становится, тем всё злее и злее…
- Мудак, старея, не становится лучше. Он становится старым мудаком!)
- Ну ладно, обсуждали уже это! Чё зря воду в ступе толочь…
- Чё он хотел на этот раз?
- Хотел, чтобы я часть коммуналки за дочь оплачивала. Дескать, она давно прописана – вот и плати…
- Вот скотина! Мудак старый!..
- Придется платить, чего уж… А то додумается дочь мою из квартиры выписать.
- А кто тогда говно его старческое за ним потом выносить будет?
***
…Не первый раз подвозил Фёдор эту улыбчивую голубоглазую девицу до райцентра. Так совпадало. Поначалу он вообще думал, что она школьница. Оказалось, Лидии, как она назвалась, уже исполнилось восемнадцать.
Такие, как она, внешне ему нравились: миниатюрные, большеглазые, улыбчивые. Воображение сразу «воспламенялось» от мысли, что таких можно целиком под себя подмять и завладеть их телом без остатка. И подминал. И владел. К тридцати годам не одна такая миниатюрная и большеглазая в полной его власти оказывалась… Миниатюрные женщины, как правило, предпочитали высоких и сильных мужчин. Да, случалось, что и портил кое-кого, но никто насильно их не заставлял и никто ничего не обещал. Сучка не захочет – кобель не вскочит! Вечная истина, как ни крути.
На третий раз он посчитал ее флирт началом «любовной» игры и медлить не стал: свернул в поле к стогу сена, остановил грузовик, почти насильно вытащил Лидию из кабины, на руках отнес к стогу, стянул юбчонку и бельишко и подмял под себя…
Кто ж знал, что яйцеклетка этой «дюймовочки» была на «страже»?! Только пять месяцев спустя Фёдор узнал, что станет отцом. Она долго скрывала от родителей свою беременность. Но не скроешь ее долго на узкой талии и плоском животе…
Мать Лидии из любой мелочи могла устроить трагедию. А уж внебрачная беременность дочери была для заведующей районной санэпидемстанции настоящим позором! И делать аборт уже было поздно, а искусственные роды – опасно. Пришлось во внерабочее время напустить на себя начальственный вид и, пригрозив тюрьмой отцу своего будущего внука, заставить его жениться на дочери-«распутнице»… А Фёдор долго увиливал, крича, что никого не насиловал и что она вообще девственницей до «интимного общения в стогу» уже не была, что ещё неизвестно, от кого эта «юная бл..дь» прижила этого «выродка»…
…Дочь Лидии и Фёдора родилась на второй день после свадьбы. Пьяные гости гурьбой отправились к окнам роддома, пугая криками ещё не родивших и уже родившихся. Фёдор быстро смекнул, что выгоднее партии, чем Лидия, для женитьбы и придумать трудно. Родители ее – начальники разных организаций, дом – полная чаша; сразу после свадьбы молодые переехали в отдельную, хоть и не новую, квартиру. Лакомый кусок для обычного водилы, жившего с родителями в селе!
В течение шести лет Лидия переходила из одного декрета в другой, делая небольшие перерывы на работу в своей диспетчерской. Девочка – мальчик – девочка.
Семейную жизнь безоблачной назвать было трудно. У миниатюрной Лидии оказался нордический характер, и всякую несправедливость по отношению к себе она старательно пресекала. У Фёдора на этот счет было другое мнение: он считал, что мужик в доме всегда прав; независимо от того, сколько он зарабатывает и что говорит и делает дома, все должны ему подчиняться и не перечить.
Жизнь Лидии стала невыносимой, когда она вышла на работу после третьего декрета. Её график «сутки через трое» стал не устраивать Фёдора. Работа была очень напряженной, некогда было сбегать по-маленькому в туалет, а поесть так вообще забывала… Ни минутки на отдых, ни секунды на сон. Утром после смены дома ее ожидал очередной скандал: «ты там сутки со всеми подряд трахалась, вот и иди туда, откуда пришла»! Главу семейства ничем переубедить было нельзя. Все оправдания, что на это времени там нет, что график «сутки - трое» удобен в плане присмотра за детьми, что зарплата неплохая, - разбивались о «скалы» твердолобости и откровенного недоверия… А однажды оброненная кем-то фраза (кем – уже ему и не вспомнить!), что у темноволосых родителей блондины не рождаются, стала настоящей «кувалдой» для их семьи… Вместо того, чтобы взять в руки учебник по генетике, Фёдор стал изводить не только жену, но и своего единственного сына… Несмотря на то, что черты лица маленького сынишки были миниатюрной копией его собственных черт, он крепко уверовал в то, что блондинистый сын – не его ребенок. Он начал его шпынять и обзывать, игнорировать его просьбы и плач… Лидия стала всё чаще оставлять детей у своих родителей, чтобы они не видели скандалы, основанные на абсурдных обвинениях…
…Перед очередной сменой Фёдор в припадке ревности ударил Лидию по лицу. В ту же минуту она приняла решение о разводе. Ничего не сказав Фёдору, старательно замазала синяк на скуле тональным кремом «Балет» и ушла на работу.
Среди ночи в ее диспетчерскую заглянул добродушный низкорослый толстячок. Он был начальником одного из подразделений организации, которую обслуживала ее диспетчерская. Даже при тусклом свете он заметил на ее лице синяк. «Что случилось, Лидочка?» - сказал он мягко, погладив ее по голове, словно маленькую девочку, хотя были они ровесниками и оба – многодетными родителями. От этой отеческой ласки и мягкого голоса Лидия вдруг разрыдалась. Слёзы обид лились рекой, захлёбываясь, она говорила и говорила, а он, держа ее за руку, вежливо и профессионально отвечал на вызовы диспетчера.
…С тех пор они подружились. Если бы оба они относились к одному полу, то, вероятно, стали бы лучшими друзьями на всю оставшуюся жизнь. Но «разнополая» дружба часто переходит в другую плоскость. И он, и она почувствовали взаимную тягу друг к другу; и он, и она быстро поняли, что друг без друга уже не смогут…
…Фёдор до сих пор считает, что именно этот «толстяк» разрушил его семью. Бывшая жена Виктора уверена, что именно Лидия увела мужа и отца из семьи… На деле же фундаменты их «домов» давно уже были в глубоких трещинах. Лидия и Виктор таились несколько лет. Он ждал, когда «поставит на ноги» младших детей и подготовит территорию для своего ухода. Лидия верно его ждала, живя после развода одна с детьми и довольствуясь редкими встречами с Виктором.
…Отношения Лидии и Виктора давно переступили тридцатилетний рубеж, а в этом году они отметили серебряную свадьбу. Живут они дружно, в материальном достатке, заботясь о многочисленных своих детях и внуках в равной степени.
Фёдор так и не женился, не заводил постоянных отношений, упрямо считая всех женщин «бл..дями» и «шкурами». Не ужилась в одной квартире с ним и старшая дочь, которая так же подвергалась постоянным оскорблениям и упрёкам. Любая мелочь его раздражала и вызывала бурную волну агрессии: солонка, стоящая не по центру стола; ложки и вилки, которые поменялись местами; телевизор, стоящий не под «тем» углом; книжка, обнаруженная на полу в туалете. Книг вообще в его доме не водилось, газет он не читал, никакие новости, кроме информации о повышении пенсии, знать не хотел… Попытка его сестры «познакомить с женщиной» превратилась в настоящий фарс. Приехавшую вместе с сестрой гостью выставил на улицу со словами: «Я предупреждал, что очкастых, толстых и училок терпеть не могу! А ты кого привезла? Очкастую толстую училку!» Раскрасневшаяся «училка» была готова провалиться сквозь землю от стыда.
Детей и внуков Фёдор не привечает, только старшая дочь принимает иногда его у себя в гостях, выслушивает его пьяный застольный бред и попускает попытки воспитания в виде оскорблений. Она до сих пор туга на одно ухо. Это – последствия тяжелого удара, который она получила ещё несовершеннолетней девушкой: он в очередной раз поверил сплетням о женском «бл..дстве», но уже собственной дочери. Тогда она оглохла на одно ухо, и врачи смогли вернуть слух лишь частично…
***
…-Мам, я понимаю, почему ты с отцом не стала жить! Он невыносим!
- Да я из-за вас столько лет его терпела… А Виктор появился, когда я уже разводиться собиралась. Папаша твой дышать свободно не давал: давил, под себя подминал… Тупо, как танк, размазывал тех, кто рядом был. Таким и остался: тупым танком. Старым, скрипучим, ржавым, тупым танком…