Эссе по стихотворению Александра Михайлюка
«Я жалею, что я родился»
Что может сказать человек о своём рождении? Способен ли он вообще рассуждать о том, к чему, по всей видимости, не имеет никакого отношения. Оно (рождение) осознаётся им как неизбежная, неотвратимая данность. Данность, его не спрашивающая, ему не подчиняющаяся, находящаяся за гранью постижения его разумом. Родился и родился! И всё тут!
Однако, кто запретит ищущей личности дать хотя бы приблизительную оценку факту своего рождения на этот неумолимый свет. Пусть человека не спросили, нужна ему такая жизнь или нет. Но оценка рвётся из глубин его души! Как можно отнять у него право на оценку этого главного события его жизни, началу его начал, выходу на арену этого глобального театра под названием жизнь. Или, говоря возвышенным стилем, появления его на сцене Бытия, уготованной свыше для проявления своих (или не своих?) качеств и свойств, данной ему Богом души.
Испытание начинается с того момента, когда личность чувствует несоответствие этих возвышенных качеств, романтически окрашенных, пронизанных жаждой чистоты и глубочайшей веры, тому, с чем сталкивается она в себе. Её ждёт непременно горькое разочарование, граничащее с унынием. И печально, как осыпающиеся осенние листья, звучат пронзительные слова:
Я жалею, что я родился
На весёлой своей земле.
Я случайно здесь очутился
И увидел свет на заре.
Да и к чему тут веселиться? Рождение, какой бы весёлостью не встречало человека, всегда априори предполагает неизбежную смерть. Тут уж не до веселья! И жесточайшей болью стучит в висок, не давая покоя ни днём ни ночью, пронзающий пространство и время и замутняющий рассудок, вопрос: А может роковая случайность вселила меня в этот горький мир? Ум оказывается в тупике перед этим вопросом. А душа в свою очередь с тайной надеждой вопрошает, оглядываясь вокруг: А к чему чудный свет, который ощущается на заре рождения, как нечто удивительное, поразительное в этой жизни?
Человек пытается во что бы то ни стало распутать этот запутанный клубок. Первое, что предпринимает он, мучимый этими вопросами, - ищет место, где эти вопросы давно уже имеют место быть. И это, конечно же, храм, где под церковными сводами поначалу неясно, но призывно мерцают звёзды горнего мира. И уже в зрелом (можно сказать, августовском) возрасте душа, отвергающая мир, полный хаоса, мир непрестанной, всепоглощающей круговерти, порабощающий ложью, циничным неверием, кислотной желчью массмедиа, миазмами нечистот тупого либерализма, устремляется в тишину иного мира, мира пустыни, бескрайних пространств. Она уподобляется в чём-то соколу, стремящемуся в просторное небо.
В Соколовой Пустыне тихо,
Август звёздами ночью мерцал.
В мире всё вдруг однажды стихло,
Жёлтый серп колыбель качал.
Так вот она цель души – вселение в заветную колыбель. Страждущая душа желает быть убаюканной нескончаемой, неземной лаской. Она невольно чувствует, что источник силы для жизни, творчества, возрождения там, в этой чудесной колыбели. Но чтобы попасть в неё, надо для начала утихнуть, стряхнуть с себя наносной лоск и стать тихой гаванью для принятия кораблей спасения. Для этого, по всей вероятности, требуется превратиться из неугомонного деятеля в углублённого мечтателя – созерцателя.(Ведь деятельность сама по себе не обладает особой самоценностью. Она подобна лишь тягачу или трактору, с помощью которого, собственно, и вспахивается поле созерцания). Надо становится горестным воздыхателем об ином свете, струящимся непрекращающимся потоком на иссохшие поля опустевшей души, где горечь о потерянном рае кажется неистребимой.
Я когда-то мечтал о свете,
Что струится на нас без конца.
А теперь я мечтаю о лете,
У Поэзии нету лица.
Вот она и та точка опоры для страждущей души, или может быть даже некий трамплин, вступая на который, возможно получить искомую недостающую энергию для победного взлёта. К этому трамплину не подберётся вор – разбойник, лихой человек. Он не персонифицируется каким-либо именем человеческим, известным творческим лицом, которое можно нагло оболгать (как это было с великим Есениным, якобы закончившим жизнь самоубийством. Какая наглая ложь!) Этот трамплин именуется Поэзией. Поэзией без конца и края, обладающей невероятной высотой и бездонной глубиной в постижении жизни. Вот именно для того, чтобы воспользоваться Ею, обрести в Ней неземные силы и рождается человек на этой земле. И отталкиваясь от этого поистине Богом данного трамплина бессмертная душа таинственным образом перелетает в другое измерение, в другую Ипостась. Ипостась уже для рождения свыше и бесконечного свободного служения своему Создателю. Создателю вечного Лета, вечной жизни!!!