В некотором царстве, не нашем государстве жил да был Царь. Не пьяница и не дебошир, не деспот и не скряга, в делах интимных – либерал и большой трудяга. Примерный, в общем, семьянин был этот самый Гражданин.
Царь в отличие от многих европейских королей, свой народ держал не в страхе. Даже должность палача, что положена по штату государевых людей, совмещал придворный повар, потому что только он на большой дубовой плахе курам головы рубил отработанным за годы взмахом.
У Царя была жена Марьюшка-искусница. Слухи разные ходили, почему так называл её царственный супруг, но в интимные моменты свечку не держал никто из слуг, и поэтому не будем тоже носом лезть в чужой сундук.
Царь души в жене не чаял. Всё подарки ей дарил, в шубы соболиные рядил, к басурманам на курорты часто вывозил, полюбовниц никогда не заводил.
И был у них сынок Иван. Дурак - не дурак, но к наукам ленивый, характером спесивый. Вместо чтения умных книг и занятий в классах он любил в песке играть, да метлой гусей гонять. Хоть исполнилось ему лет почти шестнадцать, до сих пор года свои он считал на пальцах и соплями рисовал на заборе рожи, больше на кикимор и чертей похожих.
* * *
И вот однажды Царь позвал к себе в Квадратный кабинет Фиму-воеводу для разговора тет-а-тет. Тот вояка был не местный, – кудрявый, да картавый, национальности известной. В бой не лез, не зная броду, и поэтому сражений не проигрывал он сроду. Сильных – обманывал, слабых – запугивал, равных – в торговые сети запутывал.
— Надо, Фима, что-то нам с непутёвым Ванькой делать. Уж совсем от рук отбился великовозрастный сынок, – начал Царь,корону сдвинув от раздумий чуть на бок.
— Если он от рук отбился, значит надо Вам скорее найти руки посильнее. Будет лучше для державы, чтобы впредь его держали руки нежные в ежовых рукавицах. И поэтому Ванюше не мешало бы жениться.
— Наше царство меньше рукавицы, с башни видно все его границы. Даже ежедневный дилижанс Нью-Васюки – Дубровка здесь идёт без остановки. И какая же девица без насилья согласиться на подобный мезальянс? Только дура или иммигрантка за жильё и провиант.
— Ну, это тоже вариант. Но заморские девицы или наши из провинций, не знакомые с проблемой царского двора, могут клюнуть на величественный титул, сопровождающую свиту и полфунта серебра. Знает даже детвора, чтоб плохой товар спихнуть, надо в фантик завернуть для возбуждения у лоха аппетита.
— Ладно, ты займись-ка этим с самого утра,– молвил Царь, с любовью глядя на портрет своей жены в стиле «ню» без пеньюара, нарисованным на крышке золотого портсигара. – Я с женой поговорю.
* * *
Иванушка был телом слаб и малокровен, будто бы весь сделан из теста и картона. И для поиска невесты для такого жениха все логические квесты и стрельба стрелой из лука оказалось бы лишь мукой и позором на века. Ничего не оставалось, как использовать другие современные метОды информации народа о намеченных смотринах: трёх глашатаев в мундирах, объявления витринах и экспресс-почту голубиную: «Молодой наследник богатого отца ищет себе девицу нужного фасона, для которой в качестве ответного «пардона» будет царской милостью, прям из-под венца, жалована сотня яйценосных кур, четверть от продажи соболиных шкур и ларёк беспошлинной торговли самогоном».
* * *
Через две недели у царского двора с самого утра собралась толпа, посмотреть на дур, что позарились на кур.
Но немного их нашлось по миру, а точнее, – лишь четыре.
И вот они по красной половице, положенной на грязь, прошли гуськом, не торопясь.
Первая - чернявая и стройная, в расшитых шароварах. Дочь Шамаханской той царицы, которая в былинах о хазарах вскружила голову царю Додону и родила потом наследницу престола. Греха, как видно, не боится, – идёт к Царю с Царицей, голым пупком крутит, башку мужикам мутит. В руках – клетка с Золотым петушком – подарок от матушки её.
Вторая - принцесса из Лапландии. Высокая блондинка, холодная как льдинка, с надменным взглядом и модным европейским нарядом. Тоже с подарком для Царя – коробочкой цветной с травкой заводной.
Третья - дочь Фионы и болотного красавца Шрека. В конце пути развития от водяного и до человека. Девушка невидная, кость широкая, поступь лошадиная. От родителей своих для будущего свёкра – тащит полное ведро икры осётра.
Четвёртая - сиротка без приданого. Коса до пояса, на лицо красавица – глаз не отвести. Хроменькая только. Да, на обе ноги. Для Царя несёт цветочек аленький в горшочке маленьком.
* * *
Посередь зала для приёмов Царь с Царицею на тронах восседают. Невестушек глазами бУрят, да оба что-то брови хмУрят. Не такой хотели бы они видеть образ будущей родни. На глазах надежды тают.
Рядом с царскою четой воевода их стоит, глаз щурит,- чего-то хитрит. Он сам-то ещё не женатый, семейных не знает хлопот. Ему думать о внуках не надо,– «Жила бы страна родная, и нету других забот».
Все девицы с поклоном подходят, и приятные речи заводят. Фима ж, как настоящий толмач, разговоры в момент переводит.
— Я люблю во всём порядок,– молвит первая девица и срывает ткань мешка.– И поэтому дарю я любимому Царю золотого петушка. Посадите мой подарок рядом с царскою казной. Будет он хранить её целый день, как заводной. Если только рубль оттуда, кто неправедно потратит, он злодея в темя клюнет и всего до ног обгадит.
Царь в смущении только хмыкнул. Грешен был – любил он ездить на казённые доллАры вместе с Марьей на Канары. "Но ведь Царь я иль не Царь? Ладно, позже разберёмся, где присядет тот петух – на шесток или на нары».
Воевода тоже косо на такой подарок смотрит. Мало денег в обороте – экономике беда.
— Я приехала сюда, чтобы всех вас, господа, научить дышать свободно, – говорит Царю блондинка. – Я любимого Ванюшу научу фуа-гру кушать, виски с содовой мешать, толерантным к геям стать. А в подарок от меня для любимого Царя привезла я Трын-траву. Приучу её вас нюхать, и засеем всю страну.
Царь с опаской дар принял, травку пальцами помял и в сторонку отложил. Он не первый год уж жил, – знал по опыту – халява может быть, вполне, отравой. Как-то раз он мухомором закусил палёный виски. И с тех пор с большой опаской пьёт не местный алкоголь.
Для Царицы ж мысль про геев, как быку про красный флаг. Либеральные идеи в отношении полов для наследника престола может петь лишь скрытый враг. Ради внука или внучки был затеян этот сход, и поэтому не дело баламутить здесь народ.
Воевода мыслит шире (раньше он служил в МАССАД!): «Европейская модель – это то же, что бордель, – всё имеет свою цену, а за вывеской красивой неизменно голый зад».
— Ну, а я сюда попала,– молвит третья тут девица, – потому что скучно стало. Целый день одно и то же, можно просто удавиться. Раньше мы с отцом и мамкой жили в доме на болоте, без зеркал и позолоты. Черти, лешие, русалки – мы играли в догонялки и скакали через лужи – было весело до жути. А теперь живём мы в замке, в трёхэтажном с мезонином. И вокруг одни подлизы, подхалимы и павлины. Я хотела стены замка разукрасить в цвет зелёный, но родные не согласны, – по фен-шую надо в красный. Надоело быть послушной, надоело жить тихоней.
На ведро с икрою чёрной Царь с усмешкой посмотрел, – мол, у нас её, как грязи. Больше грязи, только газа. Но хорошие манеры, как запретные барьеры, не дают словам простор, и поэтому он пальцем из ведра себе на пробу зачерпнул: «Хорош посол».
Воевода же, прищурясь, призадумался притом: «Не красавица, конечно, – это мягко говоря,– но зато большая схожесть интересов с женихом. И угрозы государству от неё не вижу я».
Тут сиротка подошла и с поклоном поднесла свой цветочек аленький в горшочке маленьком.
— Я пришла, чтоб, наконец, с одиночеством покончить, и поэтому согласна хоть в огонь, хоть под венец,– так сиротка говорила, ставя аленький цветок перед царскою четой.– Я пойду вослед за мужем, если это будет нужно, на любое приключенье или даже преступленье. Если будет повеленье, из огня каштан добуду. Не предам и верной буду. На галерах и в пустыне, под водой и на вершине, за любовь благодаря, рядом с ним судьба моя.
Царь с Царицею вздохнули, слёзы рукавом смахнули. Девушка, конечно, хороша, но уж больно горяча. Вряд ли по плечу сынуле, – сгинет с ней не за понюшку. Хоть дурак, но жаль Ванюшку. Да и ножки у девицы почему-то кривоваты, – вдруг тут гены виноваты.
Воевода не слезливый, и на лесть не больно падкий, но и тот зашмыгал носом пару раз от всех украдкой.
— Ну, для первого знакомства, думаю, сегодня хватит, – с облегченьем Царь сказал и с насиженного места, то есть с трона, бодро встал. – А теперь прошу гостей всех пройти в соседний зал. Потрапезничать пора…. Что нам Бог послал с утра?!
Богом был придворный повар (он же, если помните,– палач). Для него нашёлся повод доказать, что он не даром ест свой маковый калач. Ради царского семейства и причудливых гостей холодец всю ночь варил он из бурёнкиных костей. А для пущей клейковины поварил ещё в котле уши, хвост и пару ножек, опалив на миг в костре. Получилось очень вкусно. В общем, не подвёл престол.
Если хочешь с аппетитом есть на празднике обед, никогда не домогайся, из чего сегодня повар накрутил тебе котлет. Будешь лезть к нему с проверкой,– точно плюнет в винегрет!
Ели долго и со смаком. Мазали горчицей холодец. Запивали хлебным квасом.
И в итоге, наконец, Царь тарелку отодвинул, взглядом сытым зал окинул, стукнул вилкой по графину и торжественно сказал:
— Я мыслёю тут раскинул, – и прошу теперь вниманья! Время объявить моё первое задание. Сделайте мне к завтраку что-нибудь такое, – Царь мечтательно вздохнул, – вкусное-превкусное, просто неземное…. Повар же с утра может взять себе отгул.
* * *
Утром Царь едва умылся, – сразу сел за стол пустой. Слюнки от нетерпения глотает, ждёт и про себя гадает: «Чем порадуют девицы? Очень жаль, что у царицы нынче в среду постный день».
Верный Фима снова сзади, сбоку меч, как на параде.
Первой в зал вошла девица,– та, что в радужных штанах. Принесла тарелку с пловом. Запах! Вкус! Велик Аллах!– Объеденье, одним словом.
Царь всё съел и в благодарность улыбнулся Шамаханке, – мол, сумела угодить, голопупая вакханка.
Фима, хоть с утра не кушал, к плову с виду равнодушен. То ли вера не даёт в этот день поесть мясного, то ли мысли про иное.
Только служки со стола отряхнули крошки все, из Лапландии девица в зал обеденный вошла. Вслед за ней два мужика тащат тушу кабана, запечённую в огне. Мясо сочное с дымком, струйкой жир течёт на пол. На войне, как на войне - важен натиск и напор.
Царь аж чуточку привстал, чтобы лучше рассмотреть. А блондинка тесаком от лопатки кабана отрезает два куска. И один несёт Царю, а другой, прям на ходу, рвёт зубами, не жуя. Ух, и ни... чего себе, женские войска!
Воевода весь напрягся, руку положил на меч, – от таких неадекватных надо Батюшку беречь. То ли дыма надышалась, то ли белены с утра объелась. От блондинок во хмелю можно ждать любую ересь.
От такого представления у Величества слегка закружилась голова. Но кусок рукою взял и попробовал на зуб.
— Вкусно, что тут скажешь, – молвил, вытирая сало с губ.
Третья дЕвица Царю на тарелке поднесла, жареные в кляре и под соусом «Камю» дюжину каких-то ножек, больше на цыплячие похожих. Сверху зелень и лимон. По размеру — на укус, необычные на вкус, но экзотики за утро и без этого – фургон. Царь всё съел и исподтишка на две дырки ремешка пряжку сдвинул, чтоб не случился непредвиденный конфуз.
Фима много повидал, хоть годами и не стар. Во французской стороне видел, как Людовик ел от большой нужды в финансах лапки жареных лягушек. Тяжела жизнь иностранцев, – не до жиру и пампушек. И поэтому сейчас понял сразу, что за мясо с аппетитом царь откушал. Но зачем пугать зазря этим Батюшку-царя? Ведь едят же это блюдо до сих пор в Европе люди.
Очередь пришла сиротке показать своё уменье. Из лесной малины с мятой сделала она Царю варение. В самоваре шишки тлеют,– мигом полведра воды нагрели.
Каждый русский с детства знает, – с крепким чаем жизнь крепчает. Утирает пот со лба Царь в изнеможении, – пьёт шестой стакан, ложкой ест варение. Пусть в народе говорят: «Счастье не в количестве», – но ведь видно сразу стало, – угодила девушка Величеству.
Фима молча наблюдает, головой своей качает. Думает: «Клиент созрел,– и пора б уже ему освежиться на ветру».
Царь как будто бы услышал мысли верного слуги, – встал с трудом из-за стола, поднапряг слегка мозги и промолвил:
— Все вы, девки, хороши.... Ик!... И я решил.... Ик!.... Подарите для Царицы что-нибудь от всей души.... Чтоб исполнить мой каприз, утром принесите для её Величества сюрприз. Всем задание понятно?... Ик!.... Ну и ладно.
* * *
Утром, как приказано Царём, девушки пришли опять….. но уже втроём. Высокая блондинка, холодная, как льдинка, из ниточек и конопляных семечек плела Царице фенечку. Исколола пальчики и решила, что не стоит портить свои руки и терпеть такие муки ради призрачного счастья стать женою злого мальчика. Утром села европейка на попутную карету и уехала домой, чтоб не быть рабой сюжета.
Если даже фенечки не умеет делать девочка, то не будет женщине счастья и любви.
В тронном зале принимала в этот раз одна Царица – Царь решил уединиться и уехал на рыбалку, потому что прошлой ночью.... он устал. Если женщина не ела целый день, чтобы быть стройнее в отражении зеркал, то ночами будет злее её чувственный накал. После этакой нагрузки, для сохранности фасада, мужику остынуть надо.
Царь с собой взял для охраны тридцать три богатыря, чтобы было кому снасти за Величеством носить и червей копать лопатой для прикорма пескаря. Фиму ж Царь решил оставить при Царице во дворце толмачом и вышибалой,- сразу два в одном лице. За порядком приглядеть, с переводом попотеть, а потом отчёт составить: кто, о чём и что, вообще.
Первой вышла шамаханка. Снова бёдрами виляет, грудью в кофточке трясёт, а в руках своих несёт на подушке две ракушки с чёрным жемчугом внутри. Утверждают ювелиры, – дорогущие они. Говорит девица томно, что в Европе нынче модно делать пирсинг на пупке и в интимной женской зоне. Чёрный жемчуг же, вообще, в тренде косметических салонов, как и грудь из силикона.
Для царицы пирсинг в новость,– она знает из гламура только чёрные чулочки для интимной физкультуры, да и те давно порвались и висят в чулане с луком.
— Для чего такая мука? От безделья эта блажь. Как с жемчужиной на теле по субботам в бане мыться? Да, и Батюшке-царю я боюсь в интимном деле, в самый сладостный момент поцарапать инструмент. Я и в бане и в постели за активный эротический массаж.
Воевода передал речь Царицы не дословно. Чуть смягчил при переводе на персидское фарси,– мол, Величество довольна, и огромно «мерси». Остальные ж откровенья – государственный секрет, без прописки во дворце допуска к которым нет.
Дочка Шрека и Фионы долго думала вчера, чтобы этакое сделать, чтоб порадовать Царя и понравиться Царице и при том не осрамиться. За последние три года без любимого болота девка, чтоб не одичать и отвлечься от безделья научилась рукоделью. И поэтому могла, для поддержки куража, шарф связать, и лиф стачать, вышить крестиком павлина, платье сделать из паплина и отделать в кружева. Вот и будущей свекрови сшила за одну лишь ночь, куклу, будто бы живую, в платьице до самых пят. Ведь не зря же говорят – женщина всегда тоскует, если не сподобил Бог после сына родить дочь.
Угадала девка точно, что на сердце у Царицы,– куклу гладит та рукою, поправляет складки нежно, мыслей искренних и грешных совершенно не стыдиться. А на девушку глядит, как на лучшую подругу, и с мечтательной улыбкой ей на ушко говорит:
— Надо с милым мне супругом к местной ведьме заглянуть. Говорят среди народа, что она одна в природе может на кофейной гуще ворожить на пол грядущий долгожданного приплода.
Фима много повидал, но и он не ожидал настоль тонкого подхода от неотёсанной девицы. Но раз всё-таки Царице та сумела угодить, значит, правду говориться, что с лица воды не пить.
Для сиротки в зал войти теперь очередь настала. Середина августа, день Степана сеновала, и поэтому она оберег-венок сплела. По народному поверью может он весь год беречь от любой нечистой силы, сглаза и ненужных встреч.
Для Царицы быть в короне безопасней и привычней, и поэтому она из неписаных приличий лишь примерила венок, а потом шепнула Фиме:
— Мы живём уж не в пещере, в чертовщину мало верим, но.... ты его на всякий случай, коль поверья так живучи, прикрепи всё ж у ворот, чтоб спокойней жил народ.
* * *
В это время, наконец, Царь с рыбалки воротился, – видно, что не осрамился, – на кукане у него два щурёнка и плотва. Царь Царицу чмокнул в щёчку, приобнял её слегка, а потом сказал на ушко заповедные слова:
– Я пока сидел у речки много думал о природе, о навозе в огороде и вдруг вспомнил о народе. И решил, что хорошо бы написать такой закон, чтобы лишний миллион сэкономить для казны и любимейшей жены. И тогда на эти деньги я в начале сентября смог бы вновь свозить тебя в пору сбора винограда в андалусскую Гранаду. Помнишь, как мы зажигали там на каждом сеновале?
У Царицы по щекам разлился румянец алый,– помнит, видно, сеновалы.
Повернулся Царь к девицам и последнее заданье произнёс им на прощанье:
— О Ванюшиной судьбе, чтобы не было волнения, я хочу у вас проверить уровень державного мышления. Знаю я, что у народа много лишних денег нет, и поэтому к утру вы придумайте, как мне сбалансировать бюджет, чтоб собрать на нужды.... бедных.... миллион им на обед.
* * *
Как вошло уже в привычку, утром следующего дня в тронном зале собралась венценосная семья, чтобы выставить оценку за домашнее задание трём оставшимся девицам.
Шамаханка исписала ночью целых три страницы, сочиняя манифест: "Запретить стареть народу,– на погост прям с огорода. Вся беда от старичья. Их кормить – одни расходы,- поедают корнеплоды они больше год от года. В общем, хуже воронья. Можно много сэкономить, если в паспорте у всех лет на пять исправить дату их рождения на свет".
Царь в сомненье почесал бороду свою седую, мельком искоса взглянул на супругу молодую:
— Стать моложе лет на пять, – я не вижу в том плохого.
– От решения такого враз случится недород, – встрял тут Фима в разговор, – потому что по закону все невесты лишний срок будут сохнуть без полива. Это разве ж справедливо? Мы до бунта доведём верноподданный народ. Умирать на баррикадах, – разве нам такое надо?
Царь вздохнул, опять взглянул на красавицу жену:
— Про полив я не подумал. Это важный аргумент. Потому спешить не будем проводить эксперимент.
Дочка Шрека ночь не спала, всё программу сочиняла, как исполнить точно в срок государеву задачу – к концу лета стать богаче. И для этого страну предложила на корню перестроить на манер государства Сингапур. Жить без пошлин, брать кредиты, а за взятки – в зад шампур.
— Перестройка? Где-то слышал это слово я уже, – пробурчал Царь без восторга, – в анекдоте или басне о развесистой лапше. А шампур, – пожалуй, строго. Я, вообще-то, либерал.
Воевода только крякнул, но и тут не промолчал:
— Я по Свету помотался, много видел разных стран. Счастья нет нигде для бедных, у кого пустой карман. Жить на западный манер, если ты миллионер, хорошо конечно будет. Остальным, – уж, как придётся, как фортуна повернётся. В
Сингапуре тоже был. Строго там к ворам, не спорю, палкой бьют от всей души. Если пьяный сел на лошадь, долго сесть потом не сможешь, – отобьют все беляши. Но зато законы чтут, стариков не обижают, как советовали тут.
Третья девушка,– сиротка, ночь всю прошлую проспала, мучать голову не стала мыслями пустыми про бюджет, потому что даже бабки, сидя вечером на лавке, могут дать на то совет:
— Для стабильности державы надо укреплять заставы, малый бизнес развивать, газ Китаю продавать. А на случай, если кто-то нам начнёт грозить войной, хорошо б завод свечной в третью смену запустить,– лишний раз поставить свечку в упокой их грешных душ никогда не повредит. А ещё делиться надо, – быть богатым некрасиво, потому что не нажива подымает человека ввысь. Прогрессивные налоги в установленные сроки могут сделать лучше жизнь.
— По Европе много лет бродит призрак коммунизма, – подскочил на троне Царь, – от большого пессимизма нигилисты баламутят водоём! Не позволю эти мысли я в Отечестве своём! Предлагать на весь народ поделить мой бутерброд может лишь отъявленный бунтарь!
Воевода в этот раз промолчал из опасенья у Величества в душе поселить червя сомненья. Вдруг сочтёт за бунтаря или даже - главаря. Не сносить тогда башки, – вмиг кудрявые вершки отделит от корешков. Это мягко говоря.
Но настало время подводить итоги, – выбирать из тех, кто все выполнил уроки и достойной может стать для царевича женой.
Царь с Царицею поднЯлись и прошли в свои покои. Пошептаться и подумать, как им древо родовое по ошибке не сгубить. Для царевича женитьба – это вроде развлеченья, для короны и державы – дело важного значенья. Хорошо подумать надо, прежде чем родное чадо в руки незнакомые отдать.
Совещались очень долго, ссорились-мирились. А потом легли в постель и "договорились".
* * *
Через месяц во дворце праздновали свадьбу. Не одну, а целых две, – "два в одном флаконе", как бы. Царский сын вёл под венец дочку Шрека и Фионы, воевода-молодец взял сиротку в жёны. Почему такой расклад получился в этой сказке, даже я не мог понять без чужой подсказки.
Оказалось, всё решили просто родственные узы. Шамаханская царица родила дитё без мужа, этим самым честь нарушив. У сиротки же вообще никого из близких нет. А в семье болотных орков с этим делом всё в порядке, без проблем и кривотолков. Дочь росла в любви и ласке, ей доверить без опаски можно милого сынка. Ведь семейные устои дорогого теперь стоят. У Царицы за подушкой до сих пор лежит игрушка – кукла от её невестки. Это в выборе и стало аргументом самым веским.
Воевода тоже счастлив. Он давно искал жену, чтоб под стать была ему. С чертовщинкою в душе и готовую на подвиг ради рая в шалаше. Ну, а как же хромота? Это горе, – не беда. На земле израильтян костоправы вмиг излечат этот маленький изъян.
На свадьбе той я тоже был, мёд-пиво там совсем не пил, всё потому что с юности усат и знаю, как сотрудники МАССАД вербуют пьяных болтунов. Кричал я "горько" громче всех, и радовался за женихов, чтоб не подумали чего, а сам на зАкусь налегал, особенно на жареные потроха от золотого петуха.
* * *
Сказка – ложь без всякого намёка. В чём-то убеждать не вижу прока, – каждый видит то, что хочет, – этот плачет, тот хохочет. Ни морали, ни науки не ищите здесь от скуки.
И уж, честно говоря, я особо не старался смысл и рифму подружить. Просто жизнью наслаждался и пытался ублажить своё собственное Я.
Может где приврал слегка после рюмки коньяка. Не корысти это ради, а для пущей благодати. :)