Нынче после обеда прилег я слегка вздремнуть на любимый диванчик, но, вопреки обыкновению, дрема ко мне так и не пришла. Вместо нее заглянула в гости одна старая история. Честно говоря, сама по себе она проще, как нынче молодежь говорит, чем трусы из марли, ни сюжета, ни страстей...Да и случилась она очень давно. Я ее и рассказывать-то никогда никому не хотел. Но сегодня она повернулась ко мне совсем неожиданной стороной, что и сподвигло меня на написание оного опуса. О чем речь - станет ясно в самом конце. Специально так сделал, а то читать не станете.
Короче, дело было в Караганде, в бытность мою студентом. Стоял июль, всюду царствовала адская жара, даже небо от нее стало не голубым, а как бы белёсым. Валялся я дома на своей кровати, пристроился полулежа на подушках, и тренькал на гитаре, напевая какую-то песенку. Скучал. Все мои друзья разъехались по каким-то своим делам, учебы не было, работы тоже, в отпуске я был. Жара отбивала всякое желание чем-либо заниматься, и я спасался от нее в прохладе своего саманного жилища - гениального изобретения наших предков. Зимой в таких мазанках было тепло, а летом они своей прохладой давали убежище от нещадно палящего солнца.
Итак, как я уже сказал, бренчал я на гитаре, напевал в пол-голоса какую-то песенку, как вдруг ко мне пожаловал в гости один мой приятель, которого я никак не ждал. Пару слов о приятеле. Звали его Ильёй, фамилия - Ким. Стопроцентный кореец. Рост - метр сорок девять. Талантливейший музыкант. Играл на всем, что попадалось под руки. Он даже кусочек старой рентгеновской пленки, размером чуть больше почтовой марки, умудрялся превращать в звучную штуковину, которая в его губах становилась неким подобием жалейки. Мы с ним время от времени играли на разных городских мероприятиях, гулянках, свадьбах. Мы - это небольшая джаз-банда из пяти человек, включая ударника. Илья саксофонил, я играл на баяне, Тамарка Шептицкая - клавишные, Юрка - гитара, и ударник от бога Иван Пен, тоже кореец, но ростом уже не как Илюха, а вполне нормальный мужик.
- Здорово - поприветствовал Илюха меня - чё делаешь?
- Как видишь - валяюсь.
- Кончай валяться, скотобаза, дело есть хорошее, вставай!
Скотобаза - любимое словечко Илюхи, он им называл всех приятелей, в том числе и меня.
- Какое еще дело в такую жару?
- Поехали в совхоз Буденного за Тайкой!
- Какой совхоз, где это?
- Это за Каркаралинском, в ста километрах в сторону Актогая. Один я ехать побаиваюсь, а с тобой - само то!
Поясняю: Тайка - Илюхина красавица, ее от работы послали помогать крестьянскому населению Казахстана, как тогда частенько практиковалось. Илюхе стало скучно без нее, и он решил за ней поехать, а меня взять с собой за компанию. И у Ильи, и у меня есть мотоциклы: ярко-алые красавицы Явы-350 - мощные, быстроходные, неутомимые. В мотоциклах Илюха ни бум-бум, всегда ремонтировался у меня.
- Ни фига себе - говорю,- ближний свет! Двести километров до Каркаралинска, да там еще сто..Туда-сюда все шестьсот выходит.
- Кончай валяться, поехали...хоть развеешься...
Нищему собраться - только подпоясаться. Вышел в гараж, выгнал тачку, сели, поехали. Завернули по пути в магазин, отоварились харчами, и по газам! Скоро сказка сказывается, да не все в ней гладко делается. Километров через сто прокололось колесо у Ильи. Пока сделали - время прошло, проехали еще с полсотни - прокололось у меня, опять возимся, бортуемся, вулканизируем, накачиваем, а времечко бежит. Пока проехали Каркаралинск, уже стемнело, а мы дальше дорогу знаем только по направлению, а там горы, темный лес, солнышка нет, блукать начали. Туда-сюда, вроде, лес проехали, но местность гористая...Куда ехать? Останавливаюсь, Илья подъезжает...
- Ну чё, кореец, куда двигаться-то будем? Ты дорогу-то знаешь?
- Откуда? Ничего я не знаю...
Кореец - это я его так время от времени называю, как он меня скотобазой.
- Знаешь - говорю - тут места нам незнакомые, путей-дорог в степи, сам понимаешь, не сосчитать..ориентиров никаких, даже солнышка нет...будем блукать, бензин спалим, где заправимся?
Постояли, покурили. Ночь, темень - глаза выколи. Тишина. Слышу впереди, вроде как собаки лают.
- Илюха, собаки, давай на их лай, там - люди.
Поехали. Минуты через три останавливаюсь, слушаю - собаки по курсу. Едем. Наконец, в свете фар запрыгали мощные овчарки-волкодавы. Такие всегда охраняют отары на джайляу - летних горных пастбищах. Впереди угадывается дом и какие-то постройки. Собаки остервенело лают и почти кидаются, отпугиваю их фарой и мощным явовским сигналом. Слышим крик, подошел высокий человек, отогнал собак, на плохом русском спрашивает, кто мы, и что мы? Здороваюсь, отвечаю по сути, и спрашиваю, как ехать на совхоз Буденного. Начинается путаное объяснение: направо, налево, потом гора, потом еще две горы...Короче - полный регбус-кроксворд, как Райкин говорил. Постояли помолчали, я и говорю:
- Знаешь Илья, давай поставим палатку, поужинаем, макнем по паре стаканчиков водочки, да и спать ляжем. Утром ехать веселее будет.
- Эй, зашем тебе палатка-малатка ставить?..дом ходи, кушать будем, шай шемиз(чаю попьем) Ертеге барса, утром поедешь.
Переглянулись мы с Ильей, согласились В доме света нет, зажгли "летучую мышь". Хозяйка проворно встала, молча поставила самовар, на столе появились баурсаки, казы, еще какая-то снедь. Мы тоже свой провиант достали, бутылку распечатали, плеснули для разговору по паре-другой капель "Астаналык арак" (столичная водка) Выпили, закусили, потёк разговор, появился чай, попили чайку. Я понимаю, что уже поздно, пора спать, хозяевам завтра рано вставать.
Хозяева извиняются: кровать одна, кто на ней спать будет? другой человек, как мы, на кошме спать ляжет. Илюха у меня чистюля и благородный интеллигент, сразу кричит:
- Я, я на кровать!
Ухмыльнулся я и говорю:
- Ладно, так и быть, твоя взяла. Сам взял подушку и одеяло у хозяйки, да и упал на кошму прямо на полу, а мой благородный кореец полез на кровать. Я злорадно ухмылялся: знал, чем это закончится.
Потушили свет, темно, хозяева в соседней комнате. Я засыпаю, Илюха возится, что-то ему мешает. Я знаю что, но молчу, жду..
- Гера - шепчет Илья - тут кто-то по мне ползает, фонарик где?
- Знамо дело, кто...Клопы... ты ж у нас благородный, тебе кровать нужна, а я знаю, что в таких домах спать можно только на кошме, сюда ни клоп, ни паук, никакая другая дрянь не полезет...с этими словами подаю ему фонарик, он включает и подпрыгивает, как на пружине, соскакивает с кровати, и с быстротой молнии прыгает ко мне под одеяло.
- Ну как - говорю- выспался? и ехидно хихикаю.
Утром проснулись рано, позавтракали, остатки водки оставили хозяину, попили чайку, посидели за столиком еще пару минут, и тут я увидел, что на полке стоит гармошка. Спрашиваю
- Кто играет?
- Никто - говорит хозяин - просто так стоит. Я хотел, да не научился, вон и домбра висит, тоже не умею.
- Давай- говорю - сюда, сыграем тебе что-нибудь, и домбру давай. Подает. Беру гармошку, Илья настраивает домбру, сует в рот свою пленку рентгеновскую..Начали с "Казахского вальса", потом сыграли "Каламкас". Что тут началось: сбежались со всех юрт и мужики, и женщины, и дети. И давай мы уже с Илюхой все подряд, и русское, и казахское. Играли минут сорок, наверное, потом я говорю, что все, ребята, нам пора. Как они все начали нас уговаривать погостить еще. Хозяин говорит:
- Живите две недели, три недели, кушать есть, мясо есть. бесбармак будем кушать, только вы играйте, душа радуется, настоящий той (праздник)
Детишки умоляющими глазками смотрят.
- Спасибо - говорю - вам за гостеприимство, за доброту, мы бы и пожили у вас, видим, люди вы хорошие, но ехать нам надо, дела у нас.
Вышли, народ нас всей гурьбой провожает, машут, "Сау болдыныздар" говорят (до свидания, значит). Так трогательно.
К середине дня приехали в злополучный совхоз, нашли Илюхину Дульсинею. Чтобы не торопиться, переночевали с комфортом в общаге совхозной, и на утро тронулись в обратный путь. Поначалу все шло хорошо, но километров через восемьдесят почуял я, что коробка передач в моем мотоцикле как-то работать плохо стала, а потом и вообще две передачи пропали, езда стала и трудной, и опасной. Трудной потому, что подъемы и спуски, а опасность в том, что вдруг сразу две передачи включатся на скорости - каюк мотору.
На наше счастье неподалёку, немного в стороне от дороги, показался какой-то поселок. Поехали туда. Сразу на въезде увидели то, что нам надо - мастерскую по ремонту сельхозтехники. Подрулили. Нашли начальника. Им оказался высокий симпатичный казах по имени Балгабай. Объяснили ситуацию, попросили разрешения у них ремонтироваться. Он не отказал, но посетовал на то, что нет у него спецов по мотоциклам. Я его успокоил, сказав, что мы сами спецы, нам только кое-какие инструменты и сварка нужны.
Начали работать. Естественно, подошли тамошние работяги-ремонтники - интересно же, техника импортная, чехословацкая, когда еще в их глухомани такое увидишь? Пока я все разобрал, располовинил двигатель и добрался до коробки, Илья общался с Балгабаем и другими мужиками, а со мной остался только молоденький рыжеватый паренек, немец по имени Вальтер. Говорил с акцентом. Пока мы с ним работали, он мне кое-что рассказал о себе, о Балгабае. Время шло, работы было много, и я понял, что успею все сделать только к самой ночи, придется ночевать. Тут подошел Балгабай и говорит:
- Вижу, вы сегодня не успеете, куда в ночь ехать, оставайтесь ночевать, я вас приглашаю.
Благодарю его, соглашаюсь, а сам, отозвав Илюху в сторонку, говорю ему, чтобы он съездил в магазин, взял что-то покушать и пару пузырей водки, неудобно в гости с пустыми руками идти. Илья уехал, я продолжил сборку, оставалось еще немного, и все было, как говорится готово.
Забыл сказать, что пока мы с Вальтером общались, я с ним поговорил по-немецки, чем вызвал с его стороны огромное уважение: русский человек говорит на его языке. Так вот, Вальтер мне и говорит:
- Я слышал, вас Балгабай ночевать к себе зовет, я вам не советую, у него домик маленький, четверо детей, жена и старуха-мать. Где вы там все будете? Пойдем к нам, у меня дом большой, места много.
-Ой - отвечаю - неудобно, я уже согласие дал. Обидится.
- А ты его к нам на ужин пригласи, скажи, что и я его приглашаю, а предлог удобный: много детей, мало места.
Пошел я к Балгабаю в кабинетик, поблагодарил его за участие, за помощь, отзывчивость, и сказал, что ночевать мы, наверное, пойдем к Вальтеру, а не к нему. Говорю, мне Вальтер сказал, что детей у тебя много, домик малюсенький. Человек ты добрый, радушный, но ты и меня пойми: удобно ли мне пользоваться твоим радушием, зная, что причиню такие неудобства твоим детям, жене.. Нас ведь все-таки трое. Пойдем с нами к Вальтеру, посидим, поужинаем, пообщаемся, он мне сам сказал, чтобы я и тебя пригласил. Смотрю, лицо его, сначала потемневшее после моего отказа идти на ночь к нему, просветлело, улыбнулся он и согласился. На этом и порешили.
Когда приехали к Вальтеру, там уже вовсю готовились к встрече гостей: стол ломился от яств. Тут тебе и огурцы, помидоры, сметана, в которой ложка стоймя стоит, картошка с мясом, зеленый лучок и так далее, и так далее, и так далее. Мать Вальтера, дородная немка, фрау Эрна, повела нас к умывальнику, мы умылись, привели себя в божеский вид, сели за стол.
Вечер удался на славу. У Вальтера был аккордеон и Илюха опять блистал. Пришлось и мне спеть под его аккомпанемент немецкую песню для хозяйки. Она аж растрогалась, но так и не поверила, что я русский, так мне прямо и сказала, что русские не могут так говорить и, главное, петь немецкие песни. Смеху было, пришлось даже паспорт показать. Не поверила:
- Сеготня фсе мошно ф паспорт написать, а прафты там нет.
Засиделись за полночь, говорили обо всем, как будто мы давным-давно все знакомые, или даже родные люди. Тогда мне это показалось обычным делом, я даже как-то и особого внимания не обратил на это обстоятельство. А вот сегодня, вспоминая эту незатейливую историю, я спросил себя: было бы все это возможно в дни сегодняшние? Чтобы вот так бескорыстно, не взяв ни копейки, мне помогли с мастерской, чтобы вот так, просто и открыто, нас пригласили к себе в дом совсем посторонние люди разных национальностей? Честно говоря, не знаю ответа на эти вопросы, но что-то мне подсказывает, что вряд ли это возможно в дни сегодняшние...
Много лет прошло, а я нет-нет, да и вспомню простодушную, даже наивную радость чабанов на джайляу от нашей игры, радушие, гостеприимство и отзывчивость жителей поселка Байтерек, где мы ночевали в доме у Вальтера, потешно выглядевшее недоверие фрау Эрны, что я не немец. Нынче мы все богаче стали жить, нежели в те времена, но души наши стали похожи на ракушки, створки которых плотно захлопнуты...Или я ошибаюсь?