Кто твой друг Пан? С Еремеевой. Глава 14

Александр Михельман
«Молнией подлетев к Полет, опустилась на корточки, нащупала пульс, облегчённо вздохнула – бьётся, хотя и слабо. Значит, будет жить. Где же рана? Пеула предположила:
 

«Скорее всего, её ударили по голове».

 
Хотела посмотреть, но побоялась тревожить девушку: вдруг это опасно для её жизни?
 

Выпрямилась, беспомощно осмотрелась: Адель стояла с расширившимися от ужаса глазами, вокруг собралось несколько девушек, прибежавших на крик.

Тут раздался властный голос:
 

– Дайте пройти! – облегчённо вздохнула: пришёл дежурный педагог, которым оказался мсье Гроссо, преподававший травматологию. У нас этого курса ещё не было, но, по словам одноклассников, он был не только преподавателем, но и практикующим врачом. Теперь Полет в надёжных руках.

 
Увидела в собравшейся толпе у двери Кона, он подмигнул мне, поняла, что именно он вызвал доктора и благодарно кивнула.

 
Без сил опустилась на кровать в своей комнате, позвала:
 

«Как ты, Кон?»
 

«Нормально. Полет увезли в городской госпиталь».
 

«Безопасно ли там?»
 

«Полиция в курсе».
 

«Надеюсь, ты не засветился?!»
 

«Нет, мсье Гроссо сам вызвал наряд и объяснил ситуацию».
 

«Меня беспокоит рана. Удар точно по затылку пришёлся?»
 

«Да, ты права. Очень похоже на мою рану».
 

«Значит…».
 

«Да ничего это не значит. Вполне возможно, просто совпадения».
 

«Не верю я в такие совпадения».
 

«Разберёмся», – заверил приятель, а я тут же связалась с Панкратием, объяснив всю ситуацию. Жених заверил, что будет начеку. Стало чуть легче, знала, что у Пана хорошие связи в полиции завязались после наших «подвигов», подозреваю, что он до сих пор помогал стражам порядка обезвреживать бандитов, хоть и не признавался.

 
Я оказалась права: Пан развил кипучую деятельность. Полиция тут же закрыла все ходы и выходы из Лицея, начала допрашивать свидетелей. Но, как выяснила Пеула, быстро просмотревшая память служак, никаких улик найдено не было, хотя следствие вели профессионалы.

 
Когда Полет пришла в себя, то призналась, что сама упала на камень в саду. Камень был найден. Им оказался один из памятников. На нём была небольшая мемориальная табличка с надписью, что здесь учился один из наших знаменитых докторов.

 
Интересно, а что тогда девушка делала в саду ночью? Она пояснила, что не могла уснуть и вышла подышать воздухом. Удивительно, но её слова подтвердила Адель.

 
Через месяц Полет выписали, она отправилась в один из санаториев на реабилитацию, решив продолжить обучение на следующий год.

 
В Школе стало спокойно, словно ничего не произошло, только мне не верилось, что версия Полет истинная. Кон был со мной согласен, а Пан просил ничего не предпринимать, но я решила действовать на свой страх и риск – не ждать же второго нападения на кого-нибудь!

 
Договорившись, мы поздно ночью вошли в комнату Адель – Кон отмычкой открыл дверь. Точно такое же помещение, что и у меня – в школе не делали различий между состоятельными учащимися и простыми смертными. Правда, знаю понаслышке, что многие девицы украшали свои комнаты коврами и дорогими покрывалами, но здесь было мило и скромно.

 
Двинулись из прихожей в комнату, миновав шкаф и тумбочку. Я-то двигалась, хорошо видя в темноте, а Кону приходилось быть начеку, ведь мы не хотели напугать одноклассницу.

 
Вот и кровати, между которыми стоял письменный стол. Они по очереди делали уроки что ли? Или одна пристраивалась за компьютерным столом?

 
Шагнув вперёд, я поняла, что Адель не спит. Увидев меня, она не удивилась, а расплакалась. Видимо, держать дальше в себе тайну больше не могла.

 
Присев рядом, я успокоила подругу (не без помощи Пеулы). Мы сидели, обнявшись, некоторое время, Кон устроился на стуле, терпеливо ожидая, когда можно будет начать разговор.
 

– Я солгала следователю, – призналась Адель, отодвинувшись.
 

– Почему? – в два голоса спросили мы.
 

– Полет очень просила не говорить правду. У неё был здесь возлюбленный. Они встречались иногда в саду. В этот раз она тоже была с ним.
 

– Кто он? – спросил Кон.
 

– Не знаю, – пожала плечами Адель. – Полет не разглашала его имени. Она была такая счастливая первое время, а потом…

 
Девушка вновь расплакалась. Кое-как её успокоили.
 

– Она стала сама не своя, – продолжила Адель. – Замкнулась, стала молчалива.
 

– Он бросил её? – поинтересовалась я.
 

– Нет, – покачала головой одноклассница. – Как будто она в нём разочаровалась. Или что-то произошло…. Не знаю. Она продолжала ходить на свидания, но теперь была постоянно печальной и задумчивой, а потом…

 
Адель посмотрела на юношу:
 

– Потом появился Кон.
 

– И что? – спросила я, давая возможность приятелю осмыслить ситуацию.
 

– Полет поняла, что бывают и другие парни. Она просто вновь стала сама собой: улыбалась, щебетала что-то, напевала – точно заново ей открылись все радости жизни.
 

– Она продолжала ходить на свидания? – хмуро спросил Кон.
 

– Нет. Она сказала, что с прежними отношениями покончено.
 

– Ты же говорила, что она в тот вечер была на свидании, – напомнил приятель.
 

– Ну да, Полет сказала, что всё объяснит, а то прежний возлюбленный просит встречи, а она не ходит.

 
– Выходит, они поссорились?
 

– Наверное. Я проснулась, когда Полет была уже в комнате. Она пошла в ванную, слышала, как зажурчала вода, думала, что всё нормально, а потом… Я вновь проснулась от стука. Адель упала в кресло, задев стул, и сильно застонала. Когда я спросила, что случилось, она не ответила. Я зажгла свет и закричала, увидев, что у неё всё лицо в крови.
 

– А как Полет умудрялась выходить в сад, ведь на ночь все двери запирались? – спросил Кон.
 

– Так мы сделали ключи от чёрного входа, – пояснила Адель и, видя, как мы переглянулись, добавила. – Мы же давно все порядки изучили, не первый год здесь.
 

– А почему ты не сказала обо всём этом следователю? – поинтересовался Кон.
 

– Адель не хотела, чтобы администрация Школы узнала, что она нарушала режим. Её бы исключили.
 

– А как же позднее возвращение?
 

– За единичный случай не бывает такого наказания.
 

– Ну и дела, – выдохнул Кон. – Я хотел навестить Полет, но меня не пустили.

 
Мы понимающе переглянулись. Адель замялась, а потом встала, подошла к столу, достала лист бумаги и протянула Кону.
 

– Вот тебе от Полет.
 

Приятель развернул лист, быстро пробежал глазами, потом положил записку в карман джинсов.
 

– Я пойду… – и вышел, кивнув на прощание Адель и подмигнув мне.

 
Мы посидели молча. Когда я поднялась, Адель виновато опустила глаза:
 

– Поверь, Мири, я сама ничего толком не знаю. Полет такая скрытная стала в последнее время.
 

Пожав плечами, ответила:
 

– Адель, я не верю, что Полет упала сама. Если ты что-то скрываешь, то лучше скажи. Тебе может тоже угрожать опасность.
 

– Нет, я ничего не знаю. Только то, что сказала. – Мне показалось, что она пожалела даже о том немногом, что было сказано.
 

Она боится? Чего или кого? Одна надежда на Пеулу.

 
Кон ждал меня в моей комнате, ключ от которой у него был, как и от его комнаты у меня – на всякий случай. Нет, мы не пользовались этими ключами, но вот сегодня пригодилось такое решение. Думаю, Пану не понравилось бы это, но такая предосторожность может нам помочь.

 
Конечно, сплетники позлословили бы, узнай правду. Но никто не запрещал дружеские отношения между противоположными полами в Школе. Были даже слухи, что некоторые преподаватели не брезговали обожанием юных дев, но это были только сплетни, надеюсь.

 
В общем, мы с Коном разошлись, поняв, что должны обдумать сказанное. Я не спросила о записке: и так было ясно, что Полет прощалась.

 

После его ухода, я тут же поинтересовалась мнением Пеулы, но сестра разочаровала, сообщив, что Адель действительно рассказала всё, что ей известно, ничего не скрывая.
 

«Чего же она боится?»
 

«Больше всего она боится, что её исключат. Родители не простят этого. А ещё страшится, что ты не будешь с ней дружить».
 

«Это ещё почему?» – возмутилась я.
 

«Она поняла, что вас с Коном связывает что-то. Опасается, что ты не захочешь с ней общаться, чтобы не ревновать парня. Так делала Полет».
 

«Полет не знакомила возлюбленного с подругой, опасаясь, что та может ему приглянуться?!»
 

«Полет считала себя дурнушкой, вот и дорожила вниманием поклонника».
 

«Ну и дела!» – у меня слов не было.

 
Между тем жизнь и учёба продолжались. Кон усердно зубрил латынь, которая давалась ему с трудом. Мне же этот мёртвый язык казался родным, будто я его уже знала, а сейчас просто вспоминала давно забытое.

 
Я давно перестала смотреть на лягушек и даже мышей как на живых существ, заставив себя изучать их анатомию.

 
Как-то утром увидела толпу одноклассников у ресепшена, шумно обсуждавших какое-то объявление. Секретарша пыталась отвечать на вопросы, но её мало кто слушал. Вникнув, поняла, что на каникулах предлагается поездка в Альпы. Естественно, катание на лыжах и зимние забавы. Прошла мимо, так как меня это мало интересовало. Я ждала каникул, чтобы отправиться домой. Очень уж скучала по маме и семейству Вайсов, а так же по Аркану.

 
Увидев печальное лицо Адель, поинтересовалась, чем вызвано плохое настроение. Она сообщила, что никогда не была в горах, но поехать со всеми не может. Услышав это, Кон предложил совершить поход на близлежащие холмы, который организует наш куратор в ближайшие выходные. Адель посмотрела на меня так взволнованно. Я поняла, что без меня она не решится никуда отправиться, пришлось согласиться – должно же быть у нас какое-то развлечение!

 
Холмы назвать горами было трудно, ведь как сообщил куратор, они были чуть больше мили, но отличались живописными склонами, поросшими деревьями и кустарниками. Но не это привлекало сюда туристов, а небольшие пещеры с причудливыми образованиями из солей. Но нас это не интересовало, потому что погода стояла отличная: ноль по Цельсию. И выпал снег, что дало возможность не только подышать чистым горным воздухом, но и прокатиться на лыжах.
 

Как ни странно, здесь была канатная дорога. Именно по ней поднимались лыжники на вершину.

 
Оказалось, что Адель – прекрасная лыжница, как и Кондрат. Мне же пришлось внимательно понаблюдать за ними, а потом уже встать рядом. Пеула, конечно, подстраховывала, но лететь на лыжах оказалось таким увлекательным занятием, что я решила на зимние каникулы уговорить Панкратия поехать в Альпы.

 
Кон сначала не отпускал меня из виду, но скоро понял, что помощь мне не требуется. Он оставил нас с Адель на невысоком склоне, а сам решил подняться на другую вершину, куда отваживались отправиться всего несколько смельчаков. Вот когда он успел освоить и этот вид спорта? Всё больше проникалась уважением к приятелю, а Адель смотрела на него влюблённым взглядом, постоянно пряча глаза, когда я замечала это.

 
Чего стесняется? Не будь у меня Пана, я бы тоже влюбилась в Кона! И честно говоря, мне Адель казалась более подходящей парой приятелю, чем Полет.
 

Адель, в отличие от подруги, была более целеустремлённая и знала, чего хочет в жизни. Она призналась, что эмигрантам живётся нелегко, поэтому для неё очень важно хорошо закончить Лицей. Ведь тогда перед ней откроются все ВУЗы страны.

 

– Ты давно знаешь Кона? – спросила Адель, когда мы проводили приятеля к подъёмнику.
 

– Мы были вместе в медицинском приюте.
 

– Что? – девушка оторопело уставилась на меня. – Ты же из состоятельной семьи.
 

– Нет, – покачала я головой, чуть улыбнувшись, наблюдая за сменой выражения на лице подруги. – Казимир был попечителем приюта, а его супруга – воспитательницей. Они хотели усыновить меня, но потом нашлась мама.

Адель вдруг шагнула ко мне, обняла:
 

– Прости.
 

– За что?
 

– Я завидовала тебе. А оказалось, что у тебя судьба не легче моей.
 

– Прорвёмся! – заверила я. – Кон уже на вершине, наверное.
 

– Точно! – Адель отодвинулась и приставила ладонь козырьком к глазам. – Отсюда плохо видно.

 
Мы двинулись в противоположную сторону, откуда вершина была как на ладони. Ярко-жёлтая куртка приятеля была хорошо видна. Он стоял на вершине, гордый и уверенный. Мы залюбовались его ловкими движениями, когда он начал спуск.

 
Адель восхищённо цокала языком, а мне показалось, что Кона преследует ещё один лыжник. Он двигался точно по его следу, хотя инструктор в самом начале нашего прибытия пояснил, что спускаться нужно только тогда, когда первый лыжник долетит до середины. А тут. Этот второй тут же последовал вслед за Коном, пытаясь то ли догнать его, то ли перегнать.

 
Кон как будто почувствовал преследование и отклонился, пропустив соперника. Тот пытался притормозить, но не удержался и упал. Кон поспешил на помощь, но лыжник быстро встал и продолжил спуск.

 
«Не нравится мне это», – сообщила Пеуле, не решаясь привлечь внимание Адель к инциденту.
 

«Думаешь, это его преследователь?»
 

«Не исключено».
 

«Он потерялся среди толпы, вычислить трудно. Все галдят».
 

«Он был в синей куртке и красном шарфе».
 

«И таких сколько?»
 

Осмотревшись, поняла, что целая группа была в таком одеянии. Видимо, из какого-то учебного заведения. Хитро! Опять он на шаг впереди нас. И никто меня не убедит, что произошедшее совпадение. Не бывает столько совпадений!

 
Кататься мне совершенно расхотелось, поэтому Адель примкнула к одноклассникам, Кон вытворял невероятные кульбиты. Я зала, что повторного нападения не будет, но настроение было испорчено. Что ещё приготовит этот неведомый враг?

 
Когда мы встретились у входа в гостиницу, Кондрат выглядел довольным. У него не было и тени подозрений, что тот лыжник хотел не просто подрезать его, а столкнуть в пропасть, ведь, как выяснилось позднее, совсем рядом находилась большая трещина, занесённая снегом.

 
Разместились мы в двухместном номере с Адель: односпальные кровати, большое окно, две тумбочки и платяной шкаф – небогато, но мило!

 
Адель радостно обсуждала вслух последние события, я поддакивала, стараясь не терять нить разговора, а сама пыталась уловить мысли Кона. Он тоже был поселён с товарищем. Им оказался весельчак и балагур из нашего класса Ален Бернар. Этот юноша никогда не терял хорошего настроения, поэтому был на короткой ноге со всеми одноклассниками. А с Коном они стали если не друзьями, то приятелями уж точно.

 
Позвала Кона на разговор. Встретились в кафе, взяли по чашке кофе. Рассказала о своих подозрениях, к которым парень отнёсся, на удивление, легкомысленно:
 

– Ты преувеличиваешь, Мири!
 

– Ты узнал того лыжника?
 

– Нет, но здесь же много ребят из других мест, не только из нашего Лицея. Да и лицо его было замотано шарфом.
 

– А глаза? Ты видел его глаза?
 

– Мельком, но…
 

– Что? – напряглась я.
 

– Знакомые глаза…
 

– Вот видишь!
 

– Но мало ли одинаковых глаз?!

 
Я только вздохнула. Что с ним? Так расслабила обстановка, окружающий пейзаж, спокойствие и умиротворение? Мне захотелось немедленно вернуться, но Кон решительно воспротивился:
 

– Как мы объясним это куратору и остальным?

 
На другой день мы катались все вместе, пока не появился Ален со сноубордом. Парни тут же начали оценивать его достоинства, к ним присоединился и Кон.

 
Ален дал всем полюбоваться доской, а потом показал себя классным сноубордистом. Многие одноклассники решили попробовать, но появился куратор и строго спросил:
 

– Кто, кроме Бернара уже катался на доске?


Таких оказалось всего трое, в том числе и Кон. Я мысленно вздрогнула и попросила друга не горячиться, но он отмахнулся и пошёл переодеваться. Мы стояли на пригорке и ждали наших смельчаков. Сначала съехал, конечно, Ален, а потом ещё два одноклассника.

 
Я вновь попросила Кона остановиться, предчувствуя несчастье, но он уже горячо обсуждал спуск Мориса, а потом Нила. Вот и Кон стремительно начал движение на доске. Адель захлопала в ладоши – это и впрямь было красиво! Он ловко маневрировал по склону, а потом взлетел.

 
И тут вдруг мы увидели, что вслед за ним несётся лавина снега. Как? Почему? Да снегопад был знатный, но ничего не предвещало беды.