Из книги С. Яремича «М. А. Врубель», 1911 г.
О десятилетнем Врубеле есть замечательные воспоминания его сверстницы, Веры Александровой, урождённой Мордовцевой, дочери известного писателя. Удивительно ярко рисует Александрова образ Врубеля-мальчика, и этот образ бросает свой свет и на всю личность, и на всё творчество художника.
– Он был мальчиком цветущего вида, – вспоминает Мордовцева о своём первом знакомстве, – у него были светлые, очень густые волосы, тёмные, полные жизни и огня глаза, большой красивый лоб и поразительно нежный цвет лица. Выражение лица было удивительно милое – он имел очаровательную улыбку. Светло-голубая шёлковая косоворотка ещё больше подчёркивала ослепительный цвет его лица. Он мне казался красивее всех без исключения, кого я знала. Да и правду говоря – моё детское впечатление было правильно – мне и после того не приходилось видеть мальчика с такой привлекательной внешностью.
Мордовцева описывает далее всю обстановку дома, рисует портреты родных Врубеля – отца, мачехи, сестры и младшего брата. Она подробно описывает детские собрания в доме Врубеля, где бывали как-то почти исключительно девочки.
– Миша был кумиром всех девочек – его наперебой выбирали в пары в «рекрутском наборе», а когда во время игры в фанты он «горел на камешке» и говорил: «горю, горю на камешке, кто меня любит, тот меня снимет», – все, толкая друг друга, бросались снимать его. Он был общим любимцем: к нему привлекала не только его красота, весёлость, изобретательность в играх, но особенно то, что в нём совершенно не было той грубоватости, того молодечества, чисто напускного, которым часто отличаются мальчики, – в нём же было много мягкости и нежности, что-то женственное.
Но особенно оригинальны были не эти, многолюдные игры, а игры индивидуальные, где принимали участие лишь трое маленьких Врубелей да их ближайшая подруга – Мордовцева. Здесь давались настоящие театральные представления, и в рассказе Мордовцевой есть очень живые и ценные черты для характеристики личности Врубеля:
– Игры наши были всегда в высшей степени романтичны и носили на себе яркий отпечаток влияния тогдашней ходовой детской литературы – Купера, Майн-Рида и т.п., но много, разумеется, было в них и нашей, точнее, Мишиной выдумки – его фантазия была неистощима. Премьером, героем всех этих приключений на суше и на море, конечно, всегда был Миша. Как сейчас вижу его в главных ролях, вижу его прелестное, оживлённое, горящее вдохновением игры, личико. Вот он с капитанского мостика, или вышки, как мы чаще называли, зычным голосом отдаёт приказание воображаемым матросам крепить паруса или палить из пушки в приближающийся смерч; вот он берёт на «абордаж» неприятельское (Сашино) судно; вот он отбивает свою увезённую корсарами невесту (меня); вот он вырывает из рук жестокого плантатора несчастную негритянку (Анюту); вот он пробирается по неприступным скалам и страшным крутизнам, гоняясь за серной, разоряя гнёзда хищного орла, или просто желая нарвать букет эдельвейсов. Вышки, мостки, крутизны и скалы, разумеется, изображались нагромождёнными друг на друга столами, стульями и пр. и, чтобы лазить на эти сооружения, требовалась известная ловкость, которой Миша обладал в сильной степени. Помню ещё одну характерную чёрточку: если случалось Мише когда-нибудь изображать несимпатичные роли, достававшиеся обыкновенно на долю Саши (корсар, разбойник и т.д.), то в Мишиной передаче они теряли свою несимпатичность. Корсар оказывался великодушным и благородным, а разбойник грабил только для того, чтобы отграбленное у богатых отдавать неимущим…
на фото - Миша Врубель возле отца в кругу семьи